После жизни

Док не уверен, но кивает мне в такт. Я улыбаюсь ему — я благодарна ему.

— Моя вина!

Ну хватит! Все. Мы скоро подойдем к контрольно-пропускному пункту.

Я со всей силы, что могу вложить в свою руку, хлестко ударяю Графа по лицу.

— Или ты берешь себя в руки и спасаешь меня, или я сейчас же ухожу к семье и будь что будет! Приди в себя, Граф! — обхватываю я его руками. Он несмело смотрит на меня. Все еще винит себя. — Ты — единственный, кто есть у нас с ним, — кладу я его руку на живот. — и если ты сейчас падешь духом, то лучше сразу убей меня. Я не выживу без тебя!

Графа ужасает мой монолог. Он обнимает меня и со всей силы целует, даря всю страсть. Я отвечаю ему.

— Ты — мое все! Не смей говорить так! Я все сделаю для тебя! Прости меня, я просто очень боюсь тебя потерять.

— Не бойся, — качаю я головой. — и даже после жизни я буду с тобой. Всегда!

Граф молча прижимает меня к себе и мы приближаемся к контрольной точки.

Пока все идет спокойно...

* * *

— По десять человек в час! Слышали?! Если будете напирать, то сегодня никто не пройдет! — кричат военные. Они с хмурыми лицами, хорошим зрением и удивительной меткостью. Все это знают. Это класс — над классами. Военные. Те, кто стоит на страже.

Они полностью обеспечены, как и их семьи. Они живут там, где они хотят. Им выделяют дом. Комната — один человек. Олли всегда мечтал с детства стать военным. Мама не дала. Она не хотела его потерять. Большинство этих людей, что подписываются на такую работу — отправляют на стену — Громаду.

Но есть и такие, как те, что сейчас стоят перед нами и разглядывают во все глаза. Мне становится неуютно под их взором. Я в панике сжимаю руку Графа. Док стоит впереди нас, закрывая меня.

Один из военных подходит к нам:

— Куда?

— В четвертый, — таким же бесцветным тоном голоса отвечает ему Док. Граф кивает и выдавливает из себя что-то наподобие улыбки.

— Причина?

— Товары. Все распродали и хозяин послал нас за новыми.

Военный молча осматривает нас. Его взгляд задерживает на мне. Граф напряжен. Его глаза сужаются. Он готов к атаке, если что-то пойдет не так. Я знаю это и он знает это. Док тоже в курсе, он тут же решает спасти ситуацию:

— Это моя сестра и его жена, — кивает он на нас с Графом. — Она боится оставаться без нас.

— Почему? — военный, кажется, удивлен.

Док прекрасный актер. Он подмигивает и шепотом, заставляя наклонится парня, произносит:

— Боится этих отморозков. До жути! Хладные...

Военный выпрямляется и кивает головой. Для него это лучшее объяснение.

— Ясно. Ладно, проходите, — махает он своему напарнику, приказывая нас пропустить. — Когда обратно?

— Через пару дней, — отзывается Док. Я ему благодарна. От волнения мое горло пересыхает и сейчас я могу выдавать лишь что-то похожее на хрип или сипение. А вот с Графом труднее... на его шее вздуваются вены. Он злится, что не может просто убить тех, кто мешает ему, на его взгляд, увести меня отсюда подальше.

Военный молчит. Мы втроем застываем в ожидании.

— Проходите!

Мы проходим мимо пропускного пункта, спускаясь вниз в туннель.

Мои ноги трясутся от страха. Живот сводит судорогой; мне приходится согнуться. Пытаюсь не показывать этого Графу. Он слишком взвинчен. Док видит гримасу боли на моем лице. Он порывается сказать об этом своему другу. Я отрицательно мотаю головой — не надо. Док поджимает губы — он не одобряет моего решения. Но молчит. Я улыбаюсь ему.

Шаг, еще один... мы уже далеко внизу от военных. Лишь небольшой кружок света говорит о том, что там наверху остаются те, кто еще хочет попасть сюда.

Спускаюсь вслед за Графом с последней ступеньки. Рядом с нами через перегородку, что не больше метра от земли, проносится по покатой дороги вниз машины элиты. Они ездят без пропусков и их никто не может остановить. На другой же стороне, что так же огорожена от середины, так же идет поток людей, но только в противоположную сторону.

Туда. Наверх.

Стараюсь не смотреть на них.

Граф прижимает меня к себе, укрывая от всех опасностей. Док так и идет впереди нас.

— Через два часа мы будем у пункта в четвертый район.

Док с сомнением косится на меня.

— Ну что, Док? Я справлюсь. Со мной все хорошо. Правда! — уже говорю я Графу, что теперь тоже с сомнением смотрит на меня сверху вниз. Он не верит мне. — Док, скажи же ему!

Док не может этого сказать.

— Док?! — требую я от него.

— Ну что еще, Вивиан? Нормально. Пока с тобой еще все нормально, но нам надо попасть в лабораторию как можно быстрее.

— Что ты этим хочешь сказать, Док? — встревает Граф.

— Граф, я лишь хочу сказать...

— Что?

— То, что чем дольше штамп не попадает в кровь Вивиан, тем больше будет сопротивление ее организма ему. Когда я впервые вколол ей его, то организм тут же начал вырабатывать антитела. И самое страшное для нас то, что, — Док молчит, подбирая нужные слова.

— Что же там такое страшное? Говори, чертов ты гений! — останавливает Граф друга, хватая того за рукав рубашки. Доку приходится остановиться. Я таю дыхание, боясь услышать то, что собирается сказать нам Док.

— То, что и сейчас организм вырабатывает эти антитела. Думаю, именно, поэтому у Вивиан поднялась так скоро температура. И с каждой минутой эти антитела становятся все сильнее и сильнее. Я не уверен сработает ли штамп вновь.

— Что?! — берет за грудки его Граф. — Скажи, что ты шутишь! Я из тебя всю душу выну!

— Делай, что знаешь, но я лишь говорю то, что есть. И все.

Слезы... они не прошенные гости, но все-таки приходят ко мне.

— Вивиан, не плачь. Не надо, — смотрит на меня Док. Граф тут же забывает про него и подходит ко мне.

— Что ты, девочка?! Не бойся, все будет хорошо.

— Уверен?

— Да.

— Я боюсь... боюсь не за себя, а за ребенка. Он может не успеть... я могу не успеть дать ему жизнь.

Лицо Графа искажается болью. Он тут же закрывает мне рот своей огромной ладонью, не давая произнести больше и слова.

— Не говори так. Не надо. Пожалей меня, Виви.

Я захожусь в рыданиях. Теперь Граф молча меня успокаивает, гладя по голове.

— Нам надо идти, пока за нами не пустили погоню.

— Верно. Нужно идти. Вивиан, — наклоняется ко мне Граф.

— Со мной все хорошо, пока ты рядом, — провожу я рукой по лицу своего любимого, обводя пальцами его татуировку, ощущая его нежность и теплоту, которая принадлежит только мне.

Граф прикрывает глаза на минуту, наслаждаясь нашей близостью.

С трудом сбросив с себя оцепенение, он отстраняется и берет вновь мою руку в свою.

— Надо спешить!

Док теперь оказывается позади нас. Впереди долгая дорога. Нас все время норовит снести поток ветра, что гонят нескончаемые машины с разных сторон туннеля.

* * *

Я иду из последних сил. С меня катится пот градом, а рука, которую так и не выпускает из своей Граф, уже липкая и скользкая — выскакивает из захвата.

— Тебе плохо?

— Нет. Просто устала.

— Нам нельзя останавливаться. Осталось лишь пара километров, — подбадривает меня Док. — Вивиан, соберись. Мы уже пришли. Осталось совсем чуть-чуть.

Граф прерывает его. Он строго смотрит на своего друга. Чтобы ни случилось, но Док у него все еще в подчинении. Док замолкает.

— Ей плохо. Она устала. Мы же можем остановиться?

— Нет. Ты и сам это знаешь. Я думаю, что они либо скоро догадаются в какую сторону мы направились, либо уже догадались... тогда, у нас очень мало времени.

Граф знает, что Док прав. И я знаю это ничуть не хуже них.

— Я дойду, — пытаюсь идти легкой походкой, которая ни чем не отягощена.

— Сомневаюсь, — Граф подхватывает меня на руки и продолжает путь. — Идем, — обращается он уже к Доку. Тот кивает.

Мы вскоре доходим до подъема к четвертому району. Я вижу свет уличных фонарей, которые освещают проход. Верно, сейчас же уже вечер. Мы шли весь день.

— Ну что, готова? — наклоняется ко мне Граф. В его глазах теплится беспокойство и нежность. И, кажется, первое все же перевешивает.

— Готова, — касаюсь я рукой его щеки. Они наклоняется к ней, чтобы сильнее почувствовать ее, трется, закрывая глаза. Нас подгоняют другие люди, что хотят попасть в четвертое гетто.

— Идемте, времени мало, — обрывает нас Док.

Мы поднимаемся наверх. Там вновь охрана. И все они наготове: стреляют без предупреждения.

— Кто вы? — останавливает нас один из них.

— Помощники торговца из пятого, — улыбается Док. Пальцы его перебегают словно по клавишам невидимого пианино.

— А с ней что не так?

Это относится уже ко мне. Я чувствую как во мне поднимается страх. Желудок делает кульбит и издает соответствующий звук.

— Она подвернула ногу, пока мы шли сюда, — все также ведет переговоры вместо нас Док, отвлекая охрану от нас с Графом. Граф может лишь разорвать их, а я не смогу вымолвить и слова от переживаний.

— Ясно, — кивает военный и дает приказ пропустить нас, переходя к следующим, что показываются из туннеля. Мимо нас все время проносятся те, кого никогда бы и не подумали бы остановить.

Мы стараемся смешаться с толпой. Людей в это время мало, но они есть. Те, кто хочет уйти отсюда и те, кто хочет попасть в четвертый район.

— И как мы теперь попадем к вашим, — шепотом спрашиваю я Графа, подтягиваясь к его уху. — Граф?

— Есть один метод.

— О чем ты?

— Здесь есть люди, что так же как и ты хотят избавиться от таких как тот придурок, Ксандер. Здесь есть свой наместник, что подчиняется совету и творит свои дела в угоду лишь себе и знати, что наверху.

— У вас есть пособники в четвертом?

— Нет, не у нас, а у тех, кто обитает за Громадой в четвертом, — поправляет меня Док. Я киваю. Понятно.

— И кто они?

Граф улыбается. Он глядит вперед. Док ускоряется и мы спешим вперед к ближайшему дому, что стоит здесь, у входа в тоннель.

Два стука: короткие и с интервалом не больше секунды, а затем три с интервалом в пол минуты. Дверь открывается, но на пороге пусто. Никого.

Я теряюсь в догадках: кто помогает здесь хладным? Они точно помогают нам или нужно ожидать подвоха?

Я вспоминаю того врача, что помогал Графу и Псу... Тогда. Давно.

Это и правда было давно. Мне кажется, что прошла целая вечность. Но всего-то около четырех-пяти месяцев. Рука ложится на живот, когда меня вносят через порог.

Граф замечает мой жест. Он кивает на живот:

— Тебе плохо? Больно?

— Нет. Просто, вспомнила о том враче, что помогал тебе и... Псу, — нехотя добавляю я. Как бы я не относилась к нему, он помог нам с Несс. Вывел из-под удара и принял свою смерть, не оставив нас на произвол судьбы. И еще... он все-таки был другом моего любимого. — Ты знаешь, что он...?

— Убит?

— Да. Прости, я ничего не могла поделать...

— Тсс, — кладет он меня бережно на диван, укрывая поверх пледом. — не говори никогда так. В этом нет твоей вины, — Граф присаживается рядом на корточки. Док же задергивает все шторы и осматривается.

— Она здесь?

— Здесь. Только прячется. Бабушка Келли, выходи, все хорошо. Мы не привели хвоста. Я — Док, а это — Граф и его возлюбленная — Вивиан. Она ждет от него ребенка.

Я поворачиваю голову в сторону входа. Там оказывается дверца в полу.

Подвал!

После того, как дверца с грохотом падает на пол, из подпола появляется седая голова, которая уже наполовину лысая. Редкие тонкие пряди покрывают светлую кожу. Глаза бледно-голубые, подернутые пеленой.

Бабушка, которой на вид лет шестьдесят или даже семьдесят.

— Бабушка Келли, — распахивает объятия Док.

— Погоди, — четким звонким голосом останавливает она его. Док слушается. Граф же не перестает улыбаться. Мне радостно видеть его таким. — Кто вам сказал про меня?

— Трент.

Граф выпрямляется. Он заводит одну руку себе за спину, а другую кладет себе на живот. Он кланяется.

— Я — Граф — глава хладных из пятого гетто.

— Это вас разбили седьмые? — прищуривает один глаз старуха. Она еще сильна и адекватно воспринимает реальность, что творится вокруг нее.

— Верно.

— И кто выжил?

— Только те, кого вы видите здесь.

— Она и в самом деле носит твое дитя, как говорил мне Трент? — подходит к нам с Графом старуха. Она оценивающе окидывает меня взглядом.

— Да. В ней мой ребенок.

— И сколько?

— Три месяца.

— Выглядит она не очень, — ее рука падает на мой лоб. — Температура? — старуха вопросительно смотрит на Дока. Он все же врач.

— Да. Это стабильное состояние человека, если в ее теле ребенок хладного.

Старуха охает и идет к графину с водой, который стоит у окна.

— И что? Вы хотите уйти к Тренту?

— Как можно быстрее, — соглашается с ней Граф. — Ей нужна помощь! И срочно!

Старуха не спешит. Она думает над просьбой Графа.

Док смотрит на Графа и едва заметно качает головой. Все-таки, это помощница Трента, а не Графа. Она помогает четвертым, а не нам — пятым.

— Она останется здесь, а вы идите к Тренту. С ней вас поймают на первом патруле, как только приблизитесь к стене. Трент сам за ней придет. Он лучше знает это место, чем вы. Идите, — выпроваживает она Графа и Дока.

Док в сомнениях. Зато Граф точно знает, что меня не оставит.

— Я без нее не пойду! — рычит он на старуху.

— Не иди. Тогда, выметайтесь из моего дома и решайте свои проблемы сами. Мне лишние занозы в заднице от вас не нужны. Патруль здесь усилен из-за вашего гетто. Каждый вечер они проверяют дом за домом, боясь обнаружить здесь хладных.

— Мы можем дать отпор, — не понимает Граф, что он говорит.

— А мне потом что делать прикажете? Намыливать веревку?! Нет, ребятки. Либо так, либо никак.

Док подходит к Графу. Он пытается его уговорить.

— Она права. Сегодня должны уйти мы, а завтра она вернется к тебе.

Граф дергается, но его останавливает Док. Ему удается это с трудом.

— Граф, — приподнимаюсь я на диване. — пусть будет так.

— Патруль придет сюда через полчаса. Или вы уходите сейчас вдвоем, или через десять минут уходите втроем. Выбирайте! — кричит старуха.

Времени на выбор и трепыхания нет.

— Граф, — беру я его руки в свои. — ты же знаешь, что она и Док правы. Мы скоро увидимся, — глажу я пальцами его гладкую кожу. Он идет мурашками.

— Вивиан, — со стонам приникает он к моим губам. — я не хочу вновь выпускать твою руку!

— И не надо. Рука, сердце и моя жизнь — твои.

— Ты в моем сердце, — заводит за ухо мои волосы Граф.

Док его тянет к выходу. Я вижу глаза Графа. Я киваю ему и стараюсь улыбаться искренне. Не совсем выходит.

Дверь захлопывается. Старуха Келли шаркает ногами обратно в комнату. Ко мне.

Она останавливается передо мной и мне хочется стать невидимой. Он прищуривается и произносит лишь одно:

— Зря ты связалась с ними!

Я в шоке.

Глава 10

Меня будет резкий одиночный стук в дверь.