Солнца трех миров

Ночь прошла беспокойно — мы по очереди сидели с Таней в лазарете, поскольку нормально заснуть все равно никто не мог. Наутро у нее резко подскочила температура и появились все признаки заражения крови.

— Витю без меня не хороните, — то и дело просила она.

— Ну конечно нет, — отвечали мы ей. — Мы его в морг положили. Здесь же морг есть, холодильник в нем работает, сам включился, когда... Ну, ты поняла.

— Только Витю без меня не хороните, — начинала просить Таня через несколько минут, забывая о том, что ей только что сказали.

— Нет, нет, не беспокойся. Вот поправишься, тогда и похороним.

Таня смотрела на нас с тоской, от которой внутри все переворачивалось.

— Вы не поняли. Вместе... нас надо похоронить вместе. Когда я умру. В одной могиле.

— Да не умрешь ты! Инга говорит, что ты обязательно выздоровеешь, — вдохновенно врали мы, хотя Инга говорила прямо противоположное.

Но на третьи сутки Тане действительно стало лучше.

— А ты расстраивалась! — радостно сверкал своим единственным глазом Лысый. — Через недельку будешь ты у нас как новенькая, и я влюблю тебя в себя. Что там Валера с Витей — ты посмотри на меня!

— Нельзя мне в тебя влюбляться, Лысенький, — грустно улыбалась Таня. — А то ты тоже погибнешь. Такая уж я невезучая.

— Ничего не погибну, я неубиваемый. Мы будем жить с тобой долго и счастливо. А еще ты отобьешь у Дашки Серегу — и станешь главной покорительницей сердец в нашей команде.

На какое-то время мы действительно заставили себя верить, что Таня поправится, хотя в ее глазах ясно читалась смерть. К вечеру у нее опять поднялась температура и начался бред. В полночь меня разбудила Инга:

— Она хочет, чтобы ты пришел к ней. И чтоб кроме вас в палате больше никого не было.

Я переглянулся с Дашей, которая, конечно, проснулась тоже.

— Иди, — только и сказала она.

Когда я вошел в палату, Таня тут же попросила запереть дверь. Я молча выполнил просьбу и присел на стул рядом с кроватью.

— Прости, что тебя дернула, Сережка, — прошептала Таня. — Но ты мне нужен. Ты самый умный из всех, и только ты знаешь, какая она.

— Кто?

— Инга. Ты ведь сразу понял, верно? Я это заметила. Она из либеров, и этим все сказано. Она затащила на Гилею Борю с Витей, а потом вовлекла в свою затею нас. Она хочет найти место для этой своей колонии, а когда найдет... Думаешь, либерам надо, чтоб кто-то знал, где у них будет колония? Мне-то все равно, я до утра не доживу, а вы... Никто из вас не вернется на Землю, поверь. Она найдет способ от вас избавиться. От меня уже, считай, избавилась.

— О чем ты говоришь? Она тебя предупредить пыталась. Остановись ты вовремя...

— Она не пыталась. Это все обман.

— Неправда, Тань. Ты не видела ее лица, когда она тебе закричала. Я видел.

— Не обманывайся. Это все игра. Инга сама включила мины в проходе, когда я в него зашла. А остальное — только для отвода глаз... Она тут уже все изучила. Наверно, хочет основать колонию здесь. Будь осторожней — вдруг она догадалась, что ты про нее знаешь... В любом случае будь осторожен. Сопровождающие ей больше не нужны...

Я тронул Танин лоб и вздрогнул. Жар был такой, что казалось, под ней могла бы загореться постель, не будь она насквозь мокрой от пота. Когда я хотел убрать руку, Таня вцепилась в нее и уже не отпускала.

Всю эту долгую и страшную ночь до самого рассвета я слушал обвинения в адрес Инги и просьбы Тани не хоронить ее отдельно от Вити. Я проклинал себя, что запер дверь, а не просто сделал вид, что запер, — может, хоть зашел бы кто. В ответ на любые мои попытки освободить руку, у Тани начиналась истерика, и она только крепче в нее вцеплялась. Временами мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. Наконец Таня затихла. Прошло несколько минут, прежде чем я понял, что она умерла.

Выйдя из палаты, я первым делом увидел Дашу — она сидела на корточках возле стены, привалившись к ней спиной, и спала. Я осторожно взял ее на руки и отнес в нашу комнату, а затем спустился на продуктовый склад и выпил там целую бутылку рома рептилоидов, отхлебывая прямо из горлышка. Полегчало мне только к самому концу бутылки.

Глава 14

Никто не расспрашивал меня, что происходило ночью в палате, зачем я понадобился Тане и о чем мы говорили. Видно, все чувствовали, что лучше им об этом не знать. И все торопились покинуть заставу: здесь мы потеряли двоих, и еще от нас ушел Эрав.

Таню похоронили вместе с Витей — как она и хотела. Инга нашла новый проход в минных полях вокруг заставы, и, запретив нам заходить в него, в одиночку пошла на полигон. Пригнав оттуда танк с тралом впереди, она прокатала им еще один проход, рядом, настоящий, а потому гарантированный от внезапных включений мин. Как только въехала на поле, ожившие пушки заставы попытались танк подбить, но он был закрыт бронеплитами и системами активной защиты так основательно, что ничего не получилось.

Лысый оборудовал грузовик дополнительными баками для питьевой воды, после чего мы заполнили их вручную, таская воду из столовой, а оставшееся в кузове место забили продуктами, оружием и боеприпасами. Располагая заправщиком, цистерна которого после всех наших уроков вождения оставалась полна наполовину, мы могли доехать до хоула без остановок, если ничего важного из техники не откажет. Однако мне еще напоследок пришла светлая идея, открывающая нам доступ к ресурсам всех бензо— и водозаправок государства Перекрещенных мечей. А может, и соседнего тоже.

Она была до смешного простой — к сожалению, я разродился ею лишь тогда, когда колонна оказалась готова тронуться в путь. Скромно сказав нашим, что сейчас сотворю чудо, я забежал в пункт управления бензозаправкой, включил компьютер и вбил что надо в командную строку. После чего вышел, снял с колонки заправочный пистолет и нажал на рычаг. Из ствола хлынуло топливо.

— Вот так, — сказал я, отпуская рычаг.

— Что ты сделал? — заорал на меня Лысый. — А ну признавайся — что сделал?

— Ввел в строку номер колонки и требуемый объем горючего через пробел.

— И все?.. — потрясенно спросил Лысый.

— И все.

Лысый выругался. Инга расхохоталась.

— Ну да, следовало сразу догадаться, — сказал я.

Даша тут же помчалась в пункт управления водозаправкой, хотя результат любой из нас мог предсказать заранее.

— Вода течет, — сказала она вернувшись и посмотрела на меня с ненавистью. — Это, значит, что получается: я, как дура, таскала воду в баки из водопровода, а он...

— Я тоже ее таскал, — примирительно сказал я.

— Ты мужчина, тебе положено!

— Ах вот как ты заговорила?

— Хватит, ребята, — остановила нас Машка. — Даша — ты героиня труда. Сережка — ты герой всего и гений в придачу. Только не ссорьтесь.

— А давайте теперь возьмем с собой что-нибудь по-настоящему убойное, — предложил Лысый. — Вдруг тут водятся монстры пострашней летающих скатов. Даже если Серегин способ на других заправках не сработает, бросим по дороге.

— Идеально было бы взять тральщик, — сказала Инга. — И мне бы не пришлось напрягаться на обнаружении минных полей. Но лучше не надо. Сейчас мы по здешним меркам вроде участников автопробега 'За мир и разоружение'. А пустим впереди колонны танк — еще неизвестно, что получится. Помни про спутники в космосе.

На запад от заставы шла накатанная в пустыне дорога. Постояв напоследок у могилы Тани и Вити, мы тронулись в путь. Скорость держали небольшую — пятнадцать, максимум двадцать километров в час. Первыми шли квадроциклы, за ними — внедорожник, следом грузовик с припасами, а заправщик ехал последним. Одним из квадроциклов бессменно управляла Инга. Она часто останавливалась для своих медитаций и поэтому старалась ехать как можно дальше впереди, чтобы реже тормозить колонну. Главной задачей водителя второго квадроцикла было прикрывать Ингу, и мы менялись на нем по очереди. На пять единиц техники у нас оказалось шесть водителей, и кто-то один мог отдыхать на ходу на заднем сиденье внедорожника. Обычно это и был стрелок прикрытия сразу после смены. Вскоре счет сбитых скатов у каждого шел на десятки. Эпштейн долго осматривал первую из собственноручно подстреленных им тварей на предмет того, откуда у нее отщипнуть кусочек, поместил выбранный образец тканей в одну из пробирок в своем чемоданчике и наклеил на нее ярлычок.

— Пока не было дождей, и скатов не было, — сказал Лысый, наблюдая за этой процедурой. — Наверно, они сейчас везде в пустыне есть, вплоть до хоула на Гилею.

— Да, демонов в джунглях прибавится, — согласился Эпштейн.

— Интересно, почему они там не расплодились. Тепло, влажно... Не любят лес сам по себе?

— Должно быть. Как тогда сказал предводитель крысолюдей? 'Они так гневливы, что иногда лопаются от собственной злости'. Ну, не от злости, конечно, а просто не привыкли маневрировать между деревьев и напарываются на ветки. Однако если контакт этой планеты с Гилеей будет продолжительным, рано или поздно появится какая-нибудь мутация, которая позволит скатам выживать в джунглях.

В первый день нам пришлось трижды сворачивать с дороги, объезжая заминированные участки перед блокпостами и после них, на второй — восемь раз. Иногда попадалась брошенная техника, однако гораздо реже, чем можно было ожидать. То и дело мы замечали вдали небольшие стада травоядных — одни из них походили на гигантских черепах, другие — на карликовых стегозавров, третьи — на больших ежей с редкими крупными колючками. Они паслись на пробившейся повсюду свежей траве и немилосердно объедали догола встречные кусты. Утром третьего дня мы увидели впереди город. То есть, по-видимому, у Перекрещенных мечей это считалось городом. Хотя с таким же успехом застава, с которой мы уехали, сошла бы за санаторий.

Инга остановила квадроцикл у поворота на объездную дорогу и дождалась подхода колонны. Мы вылезли из кабин и устроили совет. В принципе, в городе нам делать было нечего, кроме как искать неприятностей на собственные задницы. С другой стороны...

— Лучше пусть меня подстрелят или я взорвусь, чем потом буду всю жизнь мучиться от любопытства, — сказал Лысый. — Давайте заглянем? По-моему, надо хоть по окраинам прошвырнуться.

— Где ты здесь видишь окраины? — спросила Даша.

Город окружала шестиметровая бетонная стена с многочисленными амбразурами. Вряд ли хоть одно здание за ней было вдвое выше. Я думал, что Инга воспротивится исследовательскому порыву Лысого, ведь основные хлопоты по обеспечению безопасности лягут на нее, но она неожиданно согласилась. Остальных и спрашивать не пришлось — всем хотелось взглянуть на обиталище Перекрещенных мечей хоть одним глазком.

Ворота, в которые уходила наша дорога, когда-то попытались закрыть, однако в них застрял броневик. Его корпус сдавило с боков и сплющило мощными створками, однако в щель между ними свободно мог бы пройти человек.

Перебравшись через броневик, мы вошли в город. Все здания в нем оказались бетонные, цельнолитые, без всякой отделки; часто они срастались друг с другом, переходя одно в другое. Улицы напоминали скорее коридоры — правда, очень приличной ширины. Проходя сквозь арки зданий, они то плавно уходили под землю, то так же плавно поднимались вверх и шли прямо по плоским бетонным крышам. Никаких архитектурных излишеств, и даже окна нормального размера здесь выглядели достопримечательностью. Обычно же они больше напоминали бойницы и встречались не чаще, чем забранные решетками и сеткой вентиляционные отверстия.

Вся техника, что попадалась на пути, была аккуратно припаркована у обочин или на стоянках, и лишь изредка оказывалась брошена посреди проезжей части. В последнем случае за рулем обычно обнаруживалась мумия в военной форме. В одном из внедорожников водитель перед смертью занимался онанизмом, да так и умер с рукой в расстегнутой ширинке. Лысый, заглянув в кабину уткнувшегося в стену грузовика, сказал, что рептилоид в нем сделал себе харакири.

— Скорее, просто решил отвлечься от вождения ради того, чтобы поиграть с ножиком, — сказал я. — А его грузовик — вот незадача! — не пожелал самостоятельно разбираться, где дорога, а где стена.

Ближе к центру здания то и дело расступались в стороны, освобождая место для плацев, аэродромов, площадок для вертолетов и квадрокоптеров. И никаких тебе деревьев, газонов, клумб и прочей легкомысленности. Добравшись до центральной площади, мы совсем выдохлись, и больше всего — от серого бетонного однообразия. Мартышка на руках у Эпштейна притихла так, словно ее здесь и не было.

— Да как они тут жили? — недоуменно вопросила Машка, доставая из-за пазухи бутылку рома. — Это же сдохнуть можно.

— В итоге они и сдохли, — ответил Лысый. — Дай-ка я тоже хлебну.

— Вообще-то мы пока не знаем, куда они делись, — вкрадчиво заметил Эпштейн. — Мы видим только, что здесь их нет.

— Пожалуй, можно назад, — сказала Даша. — Разве что еще внутри дома осмотреть на обратном пути.

— А что там осматривать? — возразил я. — И так ясно, что здесь все то же самое, что и на заставе. Видела же — кое-где мумии в машинах, но слишком мало трупов для массового вымирания. Почти все наличные покойники перед смертью вели себя более чем странно и страдали всякой фигней. Такое ощущение, что рептилоиды куда-то сбежали, бросив на произвол судьбы часть своих. Те рехнулись, чудили как могли, а потом умерли.

— Куда они могли бежать и от чего? — не то спросил, не то подумал вслух Эпштейн.

— И хоть бы один догадался записку оставить, — вздохнул Лысый.

— Ага, желательно на русском, — поддела его Даша. — Ты думал что — войдем в город и сразу разгадаем все тайны заброшенной планеты?

— Если честно — да, надеялся, — просто ответил Лысый. — Интересно же!

Рассевшись прямо посреди площади, мы передавали бутылку друг другу, пока она не кончилась. Более скромных поминок на могиле целой цивилизации, наверное, не случалось в истории Вселенной. Все молчали, почти не двигались, и когда вдалеке раздались шаги, в тишине покинутого города они прозвучали как поступь судьбы.

Со стороны самого большого примыкавшего к площади здания к нашему кружку шел человек, одетый в комбинезон рептилоидов. То, что это именно человек, а не кто-то еще, я понял гораздо раньше, чем осознал, что смотрю на него через оптический прицел. Лысый и Даша с Машкой среагировали точно так же. Но незнакомец был безоружен. Точнее, винтовка висела у него за спиной.

Инга медленно встала, и я увидел, как у нее задрожали плечи и задергалась щека. Незнакомец тоже весь затрясся и на ходу раскинул руки крестом. Он был от нас шагах в двадцати, когда они с Ингой побежали и с воплями бросились друг другу в объятья. Мы с Дашей переглянулись — неужели Инга каким-то чудом встретилась здесь с близким другом или родственником? Может, с братом? Судя по ее эмоциям — наверняка с братом, причем нежно любимым. Однако когда восторги немного поутихли, а на это ушло немало времени, стало ясно, что незнакомец не только ни капли не похож на Ингу, но и по-русски не говорит.

— Это Хосе Мартинес, — сказала Инга, подводя его к нам. — Он из Испании, здесь три года. — И, поймав наши недоуменные взгляды, добавила: — Он либер.