Исповедь странного человека

Мне кажется, я ... Нелегко признаться в этом даже здесь. Но это ведь так. Ты влюбляешься в него Нина, с каждым днем все больше...

ГРАНЬ ДЕСЯТАЯ

"Через тернии... в ад"

Легко выбирать, когда правильный выбор (или тот, что мы считаем правильным), ведет через благополучие.

Тяжело не поддаться соблазну, когда есть более легкий, простой путь.

Тяжело заставить себя, слушать сердце, когда страх холодит тело.

Когда твой выбор несет тебе лишь страдания...

(Старший, лидер группы "Феникс")

День сегодняшний

Забавно, как может прикалывать звук собственных шагов. Стук подошв по асфальту, хруст камешков. На что только не обращаешь внимание, когда выпадаешь из бесконечной гонки. Шелест молодой листвы, звук шагов... Городской шум (а дорога была совсем рядом) в такие мгновения как бы отдалялся, и начинаешь слышать то, на что раньше никогда бы не обратил внимания.

Даже собственное дыхание, и то звучало по-другому. И совсем не хотелось поднимать взгляд от земли, и снова видеть унылые серые стены многоэтажек, по другую сторону дороги.

Тротуар шел вдоль пруда. Изредка доносился плеск воды из-за редкой щетки деревьев. Было на удивление мало прохожих в это утро. Лодочную станцию уже запустили, и кто-то уже решил покататься на лодке. Ее яркий корпус отражался в водном зеркале.

Тротуар шел дальше, рядом с дорогой, а тропинка сворачивала к берегу.

- Женя! - донеслось откуда-то издалека.

Почему я проигнорил? Не знаю... Может лень. А может нежелание ни с кем разговаривать. А может это вообще не меня.

- Бес!!!

А вот это, наверно меня. И почему-то спереди.

Я немного удивленно вскинул голову. Поперек тротуара, стоял мотоцикл. А нем сидел... Сидела. Девушка. Юля.

- Бес, ты что, оглох!? - глаза девушки сверкнули. - Я за тобой уже минут пятнадцать еду!

- Извини, - улыбнулся я. - Задумался.

Наездница стального коня окинула меня подозрительным взглядом.

- Ну, привет, что ли, - улыбнулась, наконец, и она.

Под ней был... зверь. Никелированный местами. Сыто урчащий на холостых оборотах.

- Привет, - ответил я подходя ближе.

Несколько секунд я оглядывал ее мотоцикл.

- Вещь, - восхищенно протянул я. - Сбылась, значит, мечта?

Я провел рукой по изгибу руля.

В голову ворвался ветер. Рев мотора. Пустынная ночная трасса. Запах бензина. Бешеная скорость и крик, рождающийся в сердце.

- Еще нет, - ответила девушка. - Я хочу другой.

На мой взгляд, и этот двухколесный агрегат, весьма внушал.

- Прокатимся? - Юлька улыбнулась, смотря на меня.

Она передвинулась назад, приглашающе похлопав по сидению.

Секунду я колебался, а потом, тряхнув головой, уселся в седло. Мотоцикл уверенно рыкнул, повинуясь рукоятке газа. Топнув по педали скорости, я несколько резковато тронулся (отвык, немного!), за что получил несильный тычок под ребра...

... - Мы тут скоро, через недельку, собраться собираемся, - сказала Юлька, когда мы подъехали к моему дому и я слез с байка. — Шашлыки, пиво. Ты как?

- Там поглядим Юль, - улыбка у меня получилась невеселой.

- Ты не забыл? - хитро поглядела она на меня.

- О чем? - удивился я.

Девушка вдруг наклонилась ко мне, притянула меня к себе и поцеловала.

- Ты проиграл мне, помнишь? - сказала она, чуть отстранившись.

И провела рукой по затянутому в кожу бедру...

* * *

Дневник Нины.

Все проходит. Грустно. Эти полгода были... нет, не сказкой. Жизнью. Настоящей жизнью. Я не знаю, что будет дальше, как там сложиться у меня в Москве, но здесь я оставляю часть своей души.

Я бы осталась. С ним. Если бы не эта его записка. "...Если даже ты не поедешь, мы все равно расстанемся...". Он и это предусмотрел.

Это он настоял разослать мои записи по студиям. Убедил меня в том, что мои песни должны услышать, как можно больше людей.

— Энни, — говорил он. — Сейчас так много песен о любви, о дружбе и вообще о всяком, что важно для тела. А для души так мало поют...

Энни. Именно он стал называть меня так. На вопрос почему, он ответил, что все детство мечтал познакомиться с девочкой из сказки с именно таким именем. Отважной, доброй и честной...

...Если бы я знала, что тот вечер и ночь, будут последними. Ведь, сердце шептало...

Он был невероятно нежен, ласков. Весь вечер как-то странно смотрел на меня, будто фотографировал. И грусть...

Я же видела эту грусть в глазах. Щемило же в груди!

А я все сомневалась, стоит ли ехать. Честно говоря, было страшновато, вот так, в чужой город, да еще такой большой. В столицу! Он слушал меня, не перебивая, мои "за" и "против", а потом спросил:

— Ты сможешь жить с этим? — сказал он, глядя прямо в глаза.

— С чем? — спросила я.

— С мыслью о том, что ты могла бы сделать, этот мир чуточку лучше, но не сделала?

И что ответить, я не нашлась.

— Я знаю, у тебя все получиться, — сказал он, обняв меня и поцеловав в нос. — Я верю в тебя. И всегда буду верить, помни об этом.

Р.S.

Видишь, здесь вырвано несколько страниц. Это я писала о том, как злилась на тебя. Ты пропал, ничего не объяснив. Я приходила несколько раз к тебе, но даже твоя мама не знала, где ты.

На этих страницах было много обидных слов, но потом я поняла. Любимый, ты как всегда оказался прав. Нельзя идти в будущее, таща на себе груз прошлого. Нельзя вырвать занозу без боли.

Но все же есть одна вещь, которую можно поставить тебе в укор. В легкий укор. Для этого я попрошу папу передать тебе этот дневник.

Ты не смог придти и объяснить мне все это лично. Я понимаю тебя. Я бы тоже не смогла. Не смогла бы, не поддаться. Не остаться...

Я обещаю тебе, что я сделаю все, чтобы эти песни, которые тебе так нравились, услышало как можно больше людей. И спасибо тебе, мой поэт, за "Свет в ночи". Именно эта песня мне все объяснила.

Прощай, любимый мой, Женька.

А может, до свидания?

Твоя Энни.

* * *

Да, не удивляйтесь, я иду на работу. Да, блин, шесть утра. А какого черта мне делать дома, если один хрен не спиться? Вот и иду.

По утрам уже по-летнему тепло. Середина мая все же. Еще недавно я так ждал тепла, мечтал, как мы будем с Энни гулять... Черт, опять... Дьявол!!!

Со злостью запулил попавшийся на дороге камень в кусты. Н-да. Ори не ори, а все равно фигово так, что хоть волком вой.

Самое плохое, когда ничего не делаешь и остаешься один на один со своими мыслями. И начинается. А может, а наверно, а если бы. Ненавижу.

Себя ненавижу в эти минуты. Слабость эту в себе ненавижу. Долбанные рефлексии. Просыпаешься ночью и чего-то ищешь. Потом пытаешься понять, что не так. Потом понимаешь. И петля так заманчиво вырисовывается перед взором.

От чая, да и от кофе уже тошнит. Сколько их было выпито. Просто так, чтоб руки занять. Сколько раз просыпался на кухне, забывшись в какой-то тяжелой дреме. И тиканье часов бьет по ушам набатом. И хочется только одного, чтоб, наконец, закончилась эта ночь, и уйти на работу.

Охранники уже не удивляются, увидев мою унылую рожу на входе. Молча открывают двери. А я прохожу в тренировочный зал и до начала занятий истязаю тело на тренажерах. Потом издеваюсь над грушей. Потом опять, штанги, гантели.

Фокус в том, что перестал быстро уставать. Времени до начала занятий групп, уже перестало хватать. Начал оставаться допоздна, помогаю пареньку, которого приняли на мое место, убирать все, потом он уходит, а я снова на тренажеры. Иногда спать остаюсь здесь. Маме позвоню, что не приду, и мучаю себя до тех пор, пока сон с усталостью окончательно не свалят. Тогда хоть немного высыпаюсь.

Кивнув Олегу (сегодня его смена) прохожу в здание. Привычно поворачиваю направо.

Хоть один плюс от этого состояния. Бумажная работа, которая раньше тоску нагоняла своим объемом, и та кончилась. Я даже у Аллы часть документов подтянул. Теперь удивим любых проверяющих образцовым порядком в документации. Алла даже мне зарплату прибавила.

Зайдя в свой закуток, прихватил полотенце и направился в зал. Звук шагов был гулким в пустом еще здании.

А что я еще мог сделать? Цепляться за чувства, висеть у Энни на шее? Вечный плюс один? Она там вся в работе будет, в делах, а я буду сидеть и ждать ее, бесконечно, с концертов, с гастролей, там. Вечный немой укор.

А потом чувство рано или поздно уйдет, разобьется об эту ее кочевую жизнь. Нет, скорее всего, когда-нибудь она тоже осядет, перестанет мотаться, захочется семьи, детей. Только наши чувства, очень вряд ли, дожили бы до этого времени. И, по честному, придется ведь ей вести себя посвободней с некоторыми людьми. Как это говорят, позаигрывать.

Нет, вряд ли она пойдет к вершине через постели, не тот человек. Но даже эти заигрывания, я вряд ли пойму. Себя-то я знаю.

Черт, опять же съехал на старую волну. Никак не успокоюсь. Все, за дело.

Бросив свое тельце под штангу, я начал толкать ее вверх-вниз. Недели две назад, этот вес я мог поднять раз десять. Сейчас уже тридцатку делаю с одного подхода. Еще пара блинов и все, нечем будет вес наращивать. Ну не качалка это, сюда не культуристы ходят. Купить, что ли, самому сюда пару блинов потяжелее?

Сколько я передумал. Когда только пришло, то приглашение, я ведь сразу понял, что будет. Но нет, пытался найти выход. Другой выход. Но так и не нашел. Потому что и не было его. Только так. А все другие выходы, только такие, где мне было бы не так хреново.

Нет. Что же это за любовь, когда только себе хорошо делаешь? Когда висишь камнем на шее и тянешь вниз, не давая вылезти из этого болота? Когда хватаешься за крылья и сдавливаешь удавку из чувств. Надо было отпустить. Это мне, привыкшему в этой грязи копошиться, здесь нормально. А она зачахнет здесь. Погаснет пламя. Сломается человек. И уйдет в прошлое та Энни, которую я любил.

Пусть летит. А я буду снизу любоваться и радоваться, что хоть несколько мгновений я был рядом с красотой.

Только сердцу, это не объяснишь. Оно саднит, ноет. Плохо! Плохо! Плохо! А-а!

Груша проминалась под ударами. Так хоть немного отпускало. Казалось, я с каждым ударом выплескиваю эту боль наружу. Бред, конечно, но так реально становилось немного легче.

О-па, за мыслями я и не заметил, как Юля пришла. Она всегда первая приходит. И этот зал, где я занимаюсь, как раз ее. Она наш тренер, по "жесткой" программе. Когда требуется не только жирок согнать, но и форму нужную приобрести. Ну и мало — мальские навыки самообороны узнать.

Ох ты, я похоже сегодня совсем увлекся. Уже и первые клиенты заходят. Кивнув девушке, (не мог я поздороваться, еще не отпустило, я бы скорее прорычал, чем что-то сказал) я вышел из тренажерки и поплелся в свой "кабинет".

* * *

— Жень, ко мне зайди, — сказала Алла, появившись в дверях на секунду.

Делать нечего, придется идти. Что-то я совсем одичал. Просто, так с людьми разговаривать не хочется. Никак.

Алла сидела за столом, и смотрела в окно, на залитую солнцем стоянку перед входом. И это зрелище ей определенно нравилось. Так как стоянка была полна машин. Машин клиентов, естественно.

— Жень, — сказала она, наконец, все так же смотря в окно. — Я не хочу лазить тебе в душу, вижу плохо.

Я промолчал. Что тут прокомментируешь, если все, как говориться на роже написано.

— Но, — она повернулась ко мне. — Твои утренние тренировки, дали интересный эффект. Такая своеобразная реклама получилась.

Я хмыкнул. Надо же.

— В общем, — прищурилась женщина. — Раз уж так получилось, надо продолжать.

* * *

Вот так мои метания стали основой для такого своеобразного пиар-хода. Теперь я уже на законном основании задерживался до тех пор, пока не приходили первая группа. Стал я этаким таинственным и мрачным героем, который непонятно зачем, облюбовал это помещение для своих таинственных тренировок. Просто призрак оперы какой-то.

Немного легче стало. Не так уже накрывало. Пока не попадалось на глаза что-нибудь, что напоминало о ней...

Время до начала лета прошло мимо меня. Я казалось, пребывал в этаком оцепенении. Все видел, все замечал, но это никак меня не интересовало. Делал все по инерции. Спрашивают, отвечаю, нет, еще лучше. Иногда ловил себя на том, что сижу и тупо пялюсь в стенку. Гляну на время, а уже час прошел.

Давя в душе чувства, я, казалось, и остальные эмоции тоже гасил. Наглухо. Глядел вокруг, и мне казалось, что я смотрю странный, бессмысленный фильм. Который, и смотреть то уже надоело, и из кинотеатра никак не выйти.

* * *

Тем вечером я стоял, и тупо, одной рукой мерно лупил по груше. Уже закончились занятия, в зале стоял полумрак. Мне не хотелось включать свет.

Тук.

Влетал в грушу мой кулак.

Тук... Тук...

Мне все же удалось избавиться от этих навязчивых мыслей о прошлом. Но оказалось, что других-то нет. Или не хочется думать.

Тук.

Дверь открылась. "Кто это интересно?", — скользнула вялая мысль. Но я даже не обернулся, чтоб посмотреть. Зачем?

Тук.

Напиться, что ли? Говорят, помогает.

Тук.

Что дальше случилось, я помню смутно. Помню, подчиняясь порыву, сходил до магазина. Помню, пустую бутылку из-под водки.

И опять груша.

Только я уже не постукиваю по ней, я колочу, что есть сил.

Гудел трос, с хрустом влетали кулаки в упругую кожу. По щекам текли слезы, а чертова груша опять отлетела. Догоняю ее.

Ногами, руками, локтями. Сука, улетела опять куда-то в полумрак зала. И вернулась уже совсем с неожиданного направления. Меня снесло с ног...

* * *

Хек! — выдохнул я, слаживаясь.

Пропустил ударчик. Зевнул. Мой грозный тренер, который собственно и приложил меня сейчас, подошла ближе.

— Опять ты, забыл про защиту, — прокомментировала Юля. — То, что ты здоровый, не значит, что тебя не пробить.