Витус, заглянув как-то, похвалил. Говорит, это хорошо, что ничего не меняли в затворной группе и стволе. Изменения в затворе можно и упразднить, если что, это не повлияет — а так, чтоб не обидно арсенальским было, при победе концерн Варенгов им льготную лицензию выдаст. И будет поставлять к их стволам — все остальное, что Арсенал сам не сможет делать. Со временем, если ружье пойдет, конечно и себе оснастку выправят. Но когда-то то еще будет... А заказ город сделает сейчас. Так что — во всем мы молодцы.

Дальше — на производство надо, технологию ставить. Это уже дело заводских. Хуго вот и поедет, он заранее открестился от чая у Юлиуса — мол, дела, дела раньше вечера и не жди! А мне того и надо. Все одно на заводе я не помощник, не технолог я ни разу. Так что, в пятницу с утра, я снова весь набриолинился, снова Мора заскучала. Погода на этот раз ясная, решил выпендриться, благо за гвардейский заказ денежка капнула изрядная. Сорок штук гвардия заказала — то есть двадцать сразу на руки получили, а еще столько же им Варенги в течение месяца обещали. Считай, сразу мне милицейское жалованье за два месяца вышло. Решил шикануть. Пришел на причал, залез в катер, под приветствия Крауца и завистливые взгляды рыбаков, завелся и почухал себе в центр. Решил совместить полезное с необходимым. Из полезного — катер оставлю у Барта на ТО и мелкие переделки по эксплуатации выявившиеся. Такое всякое, чтоб до вечера справились. Шел хорошо, с красивым буруном, легко уворачиавясь от неуклюжих парусных посудин. По пути, в очередной раз, опробовал помпу, да. Все же моторная техника — это хорошо. Жаль, автомобиль ну никак не вписывается, а самолет на этих моторах не потянуть... Дирижаблю, что ли, построить себе? 'Горный Орел', как у принца Кирну... Или нет, это в кино был дирижабль, а у принца — Б-36... Эх, надо бы скататься, что ли, опять до Лимана... Может, и впрямь, увезти туда девок на пикник?

* * *

На это раз меня встретили отчего-то весьма радушно. Привратник, на этот раз другой, помоложе, улыбнулся, словно лучшему другу и с некоторым поклоном сделал приглашающий жест. А после, едва я вошел — мама Лита мне сходу издалека улыбнулась и недвусмысленно указала, куда сесть. Что характерно, на это раз гораздо ближе, среди капитанов всяких. Эт что, мои акции растут, да? Однако...

Чаепитие прошло так же, как и в прошлый раз, практически, разве что вел я себя чинно и спокойно — не то уже место и вообще, пора бы остепениться. Вот только горняшка, та самая, которой я в тот раз подмигивал, убирая посуду, сама мне подмигнула, очень так выразительно. Хотя я, честно-то говоря, в упор ее б и не видел, и вовсе не о том думал. Но она больно уж старалась. И — опа, салфеточку типа обронила на стол. Салфетку я тутож прибрал, благо все в этот момент отвлеклись, глядя на то, как Олли собиралась сыграть что-то на гитаре. Как ни странно, еще до войны, когда с зингарами было все в порядке, гитара считалась пошлым инструментом. Цыганщина же. Потом, конечно, вообще никак, во время любви и дружбы с Вергеном, пока он обеспечивал окончательное решение зингарского вопроса, такое было бы совершенно невместно. Но, так вышло — окончательного-то и не вышло. И вот теперь тут ренессанс зингарщины, словно с лохокостами всякими — как будто пытаются вину загладить и прочее. И гитара внезапно стала модной и на грани приемлемой даже на таких сборищах. Правда, репертуар конечно не зингарский, а всякие романсы. Но — публике нравится.

Романс я слушал в пол-уха. Что-то опять про любовь, белых лебедей и прочую хероту. А про что еще романс-то петь? Но мне-то интересно, что там с салфеткой. Пробовал глянуть — херов дров. Очки надо нацеплять, не разберу — видно, что записочка, но нет бы — маркером написали, крупными буквами. А так вижу только, что карандашиком, не пером даже, тоненько и мелко. Эх...

Опосля вокалу — снова не прёт мне! Маман на меня настолько выразительно посмотрела — что тут дураком не прикинешься. Пришлось сразу шествовать к ее креслу, а она еще мне и показывает — мол, сидай на банкетку, в ногах правды нет. Сел на краюшок, аки школьник, смотрю внимательно.

— Рада Вас видеть снова, Йохан — Лита смотрит даже приветливо — Как Ваши дела?

— Благодарю, все прекрасно! Я тоже очень рад вновь Вас видеть — увы, до сего дня был занят!..

— О, я понимаю — улыбается, симпатичная, зараза! — Конечно... Вы же, говорят, финансовый партнер младшего Варенга?

— Да, это так — отвечаю с должным степенством. Сработало, видать Хуго хорошо потрепался. То-то мне такая честь... — Сам он, увы, слишком занят...

— Это понятно,— с едва заметным сожалением говорит, Лита — Да и, сознайтесь, это Вы попросили его составить компанию в прошлый раз? Он ведь известный нелюдим...

— Да — говорю — Я, признаться, несколько смущался идти один — решаю потирать ей по обычной программе — Да и к тому же, у нас, на Севере — ну просто неприлично идти по приглашению девушки одному, могут неправильно понять! Еще решат, что я, так сказать, претендую нахально... Могут и на поединок вызвать! Нет, Хуго мне так и сказал — мол, у нас подобное не принято. Но, я его уговорил...

— Ну да — кивает Лита — Иначе бы Варенг к нам не приехал вовсе, высокого полета птица. Неужели и у вас на севере столь же щепетильны в вопросах... любви, как у горцев?

— О!— отвечаю — Конечно! Я, конечно, понимаю, что это временами выглядит неуместно, и стараюсь соответствовать тому, как принято здесь, но все же... Надеюсь, это не смотрится как-то неприлично?

— Отнюдь — отвечает графина, улыбаясь — Наоборот, это делает Вам честь. Молодые люди ныне — настолько распущенные!

— В наше время такого не было! — уверяю я ее, и соображаю, что надо как то подтормозиться, и вообще переключиться с маменьки на доченьку, а то больно уж хороша графинюшка! — Но скажите: позволительно ли мне будет хотя бы изредка делать комплименты Вашей дочери? Я обещаю быть предельно деликатным!

— Ну конечно! — Лита смотрит на меня, как кошка на жирную мышку — Наша Олли любит внимание, и хорошо если это внимание будет оказывать мужчина приличный, не переступающий границ... не то, что нынешняя молодежь...

* * *

После чаепития, стараясь не торопиться, вышедши уже за ворота, достал записку. Спрятался в тенек за каштан, нацепив очки, стал читать. Почерк аккуратный, но мелкий же! 'Обойдите к заднему входу, дверь в стене. Я все расскажу' и подпись — не то Рита, не то что-то похожее. Ну и что за херня? Положим, может быть Рита — это как раз та служаночка? Или нет? И о чем нам с ней говорить? С другой стороны, с Олли даже и поговорить не удалось толком сегодня, так, в гляделки поиграли, поулыбались, как можно выразительнее, и все. Маман же бдит, мне надо, выходит, соответствовать. Может, Олли ее подрядила передать что? Ведь, скорее всего. Ну и? Не идти глупо. Идти... не то что стремно, ну а вдруг? Не, не бандитов каких страшно — еще день, центр города, пистоль на боку и еще в кармане. А ну как подстава — вопрусь, а там меня уже ждут, мол, какой коварный, а обещался быть приличным? С дугой стороны — обещался-то я после записки, кто ж знал... Ладно, решаю так: пойду, но если чего-то мутное — то идут все нафиг, сваливаю сразу...

Обошел сбоку дом. Проулок узкий, глухие заборы и стены, окон нет. Пусто, только бочки мусорные стоят, оттого и пованивает соответственно. Камеры тут ставить в таких проулках не научились, ночью просто сторож ходит, а днем — чего тут будет-то? Это хорошо — свидетелей лишних нет, и группу спрятать негде... ну как негде — вот в стене глухой дверь. Могучая, кстати, деревяшка-то. Это мне сюда. Чуть поодаль, напротив в доме — такого же типа. Черный ход — сюда и подвозят всякое нужное, отсюда и помои в бочку выкидывают. В помоях тут особо рыться нищебродам не дают — просто из этого района нищебродов гоняют усиленно. А вечером вывозят. Никого, чего уж тут бояться. Ладно, пойдем...

Подошел, постоял, толкнул дверь — ноль эффекта. Стукнул раз костяшкой — и сразу ширхнул засов, дверь без скрипа отворилась. Внутри темно, как в жопе у н...гра. Однако девчонку видно хорошо, именно что та самая горняшка. А вот есть ли там еще кто — так с солнца и не поймешь. Но показывает — мол, заходи! А, пойдем! Тут же за мной дверь захлопнула, засов задвинула. Это хорошо, думаю, что не замок какой — если что, засов я открою. Постоял, к темноте привыкая. Да и то, оно с солнца — темнота, а так-то лампы горят вполне, и на стене, и в руке у девушки. Стоим, молчим. Я прислушиваюсь — нет, никого, где-то сильно далеко, а то и как бы за стенкой, на пределе слышимости — разговор, звяк какой-то. Кухня, ясное дело. Ничего такого, не сопит никто, перегаром-куревом, амуницией и потом не воняет. Частенько такую засаду, да если свежую, запросто таким вот манером запалить можно, если не торопиться. Но вроде все чисто. Да и негде особо прятаться-то, дальше наверх лестница, сбоку рядом дверь, и все.

— Ну? — говорю шепотом.

— Пойдемте... — едва шепчет в ответ.

— Куда? — спрашиваю

— В погреб.. Чтоб никто не слышал... — и на дверь показывает. Ладно, думаю, в конце-то концов... Даж за пистолетом не стал тянуться, авось успею, а этой курице и так шею свернуть можно, мало ли что...

— Идем, — говорю.

Отперла она здоровенным ключом дверь, и тоже ни скрипа, ничего, все смазано — и шмыг туда. Я следом. Так, тамбурок такой, со столом, комнатуха полтора на полтора — и еще одна дверь. От которой прямо ощутимо прохладой тянет. Ну, понятное ж дело, чтоб холод не выпускать и не мерзнуть зазря, сюда с подвала что надо тащат, тут разделывают и всяко. Или отсюда — в подвал. Думаю себе: в подвал совсем не пойду, ибо и так тут совсем тихо, ничего не слыхать, видать, изоляция хорошая. Но девчонка ключом дверь изнутри запирает, там же ключ и оставив, и ко мне, лампу на стол ставит. И, как школьница на уроке, заученный текст давай мне зачитывать. Мол, госпожа Олли просила передать — она очень к Вам расположена, но родители крайне негативно настроены, и бла-бла-бла, нет никакой возможности встретиться, но так хочется пообщаться, однако очень просит соблюдать осторожность...

И вот чорт же в меня вселился. Слушаю ее, а в башке все прыгает. Стоит она рядышком, что аж дыхание ее чувствую, и запах от волос, немного парфюма... ну и просто женщиной пахнет. И глазки карие, в полутьме считай черные, блестят... Тут я ее вдруг, для самого себя неожиданно — хвать за жопку! И хорошо так хвать! Она ойкнула, но текст бубнить продолжает, а я уж и не слышу толком, общий смысл лишь улавливаю — просит Олли меня не зарываться и не нарываться. А я — знай себе, горняшку тискаю... Она, хоть и смотрит испуганно, но не пытается даже сопротивляться, даром, что я уже вовсе руками обнаглел. Отговорила, глазками в полутьме хлопает...

— Все? — хрипло ее спрашиваю, руку поглубже запуская.

— В-все! — отвечает тихонечко. И, в глаза глядя, совсем шепотом добавляет: — Но... Если господин хочет...

Господин хочет. И еще как хочет. Сам не ожидал от господина, что он настолько хочет. Что ж нашло-то такое? Не знаю пока, что уж там за кобылка эта Олли, а вот служанка у нее темпераментная весьма. Надеюсь, изоляция в погребе и впрямь хороша, но ротик ей, как мог, прикрывал. Так она ж, заразочка мелкая, еще и за ладонь меня укусила. Ух, ну и дали ж мы стране угля! Минуты две опосля не мог в себя прийти и отдышаться, покуда Рита платье в порядок приводила, да мордочку вытирала. Потом, выглянув в коридор, выпроводила меня по-быстрому. Я ей еще серебруху в руку сунул, так она меня в щеку чмокнула, шепнув 'Приходите еще!'

Выглянув на улицу — никого, выскочил поскорее, почти наощупь, с полутьмы-то, чуть отойдя, к стене прислонился, постоял. Да уж. Угораздило же. С другой стороны, чтоб я еще о чем-то пожалел, ха! Ишь ты, 'приходите еще', понимаешь... Нет уж. Жалеть не о чем, и девочка молоденькая и приятная, но только неопытная совсем, да и вообще. Если было что-то внезапно хорошее, к чему усилий не прикладывал, а оно получилось — не пытайся повторить. Оно потому и хорошее, что — внезапно, и больше не повторится.

* * *

Барт с ребятами все сладил, как надо. Поправил мне нагнетатель, сделал привод на помпу, эксцентриком, чтоб можно было от мотора на ходу запускать. Бак поставил еще больше емкостью, теперь намного хватит. Заодно восстановил комплектность всяких пролюбленных мною по-военноморски дельных вещей. Похвастался дед новым спиннингом: лично господин Варенг прислал. Дед-то, оказывается, любит иногда порыбачить. Это хорошо,что расходится в массы поделие...

Забравши у Барта лодку, отправился я к дому. Но, как-то вот не сразу, ибо хотелось разного. Душе, например, праздника, а жопе — приключений. Впрочем, усугублять я не решился, прихватил у Барта кружечку холодного пивасика, семок, да и, отойдя подальше от берега, прямо ввиду Набережной, можно сказать, даром, что в миле почти — устроил себе отдых. Заглушил машину, разделся, да и для начала выкупался, прямо с борта. Тут-то вода чистая, про акул в местных водах я чего-то особо не слыхал. А море тут, вдали от берега, и пахнет морем. И чаек нет. Тихо, хоть и не сказать, чтоб штиль. Два балла, по-морскому говоря, то есть волна в локоть высотой. Но пологая, и без барашков. Самое то — покачаться на волнах. Сейчас самая жаркая летняя погода начинается, вечернее солнышко припекает вовсю. Июль, так, на наш лад если. Ну, вот я и бухнулся с кормы рыбкой. Хорошо, красиво, и вода бирюзовая, ушел глыбоко, даж рыбехи порскнули — пара мелких, с ладонь, а одна, серебристым боком — нормальная такая сильотка. Но не сильотка, ибо всего одна. Плотвядь какая-то, поди. Греб вниз, сколько воздуха хватало, уж и темнеет саму чуть — я не специалист по нырянию, но метров на шесть-семь загрести могу. Вон и в ушах уж шумит, явно больше пол-атмосферы, глыбже пяти метров. Все, пора всплывать, не вентилировался же, перед тем как, да и вообще — просто так нырнул. Поднимаюсь к свету, мядуза вон болтается малюсенькая... Красиво! Вынырнул, с удовольствием отфыркнулся, аки морж. И немного охуел.

Лодки-то нету. И ведь, пока всплывал — не видел. Опаньки. Дела интересные... Главное теперь что? — главное не паниковать. Топнут-то в большинстве случаев от истощения сил, а потом — от паники. А истощение сил — от глупого барахтанья, а оно обратно — от паники. А паника, понятное дело, от истощения сил и незнания, что делать. А мне — чего паниковать? Акул, как говорилось, нету. Погода — прелесть. Плыть... да я и прямо до дома килОметра три-четыре — легко махну. Ну не к Набережной же мне, нагишом-то. А так — к сумеркам доплыву, а там огородами, благо недалеко. Если что — скажусь пьяным. Пивка-то вдал у Барта. Жаль, ту кружку даже не почал... Так мне вот пива обидно стало, что стал я как тюлень на манер суслика оглядываться, из воды, ногами работая, елико возможно высовываясь.

Ну, тоже мне — уже и обосрался... вота она, лодочка. Все просто — толкнулся я с кормы хорошенько, нырял долгонько — а она, паскуда, своим ходом и пошла, как была. метров на тридцать,поди,отплыла... или просто кажется так,что далеко шибко. А вынырнул я — даром, что волны невысоки, а и лодочка сидит-то низенько, мачты нет. Да еще аккурат напротив солнца низкого, в дорожку попало, глаза слепит и не видать ее. Хорошо еще, течений нету тут. Так-то сколько народу из всяких конюховых поутопло в окиянах, так вот пролюбив плавсредство. Ведь не догонишь, ежли течение или чуть ветерок. Тут я немножечко опять очканул, и погнал брасом поскорее вдогон. Ибо ну его нафиг.