Наваждение

Нет! Пусть катятся все хоть в ад! Она эту собаку не бросит!

Калиненко, казалось, удивился и несколько оторопел от такого взрыва с ее стороны, с удивлением осмотрел Лизу:

— Какое такси? Ты в своем уме? Кто сюда за сбитой собакой приедет, Лиза? Да тебя изнасилуют и бросят без денег вместе с этой псиной в канаву. Не дури! Садись в машину!

Дима ухватил ее за локоть, видимо, собираясь принудительно засунуть в машину. Но Лиза сопротивлялась изо всех сил. Ее уже саму затрясло от избытка эмоций: жалости, сострадания, памяти о собственной боли и его предательстве, которое таковым и считать было нельзя, ведь ей никогда и ничего не обещали. А может и все то напряжение, в котором она эти дни жила, хоть и не осознавала, подспудный страх, что ее снова выбросят "в канаву", когда больше нечего будет с нее получить, и Калиненко пойдет дальше, наслоился — Лиза не знала. Да и контроль над эмоциями потеряла.

Это было какое-то помутнение сознания.

— Я эту собаку не оставлю! Мы должны оказать ей помощь! Спасти как-то! Ей так больно! Я же знаю... — она сама вдруг ухватила его за отвороты пиджака, словно пытаясь показать, что настроена серьезно. — Не хотите, не надо! Я повезу!

Она действительно не знала, что делать, но рванулась из рук Калиненко, собираясь забрать свою сумку из машины, найти номер какой-то круглосуточной ветеринарной клиники, вызвать такси.

Но Дмитрий, смотревший на нее с искренним недоумением, наверное, пораженный этим всплеском-истерикой, сжал Лизу крепче. Словно тисками. Как буйных удерживают. И выругался.

— Ты — неадекватная! — раздраженно и зло бросил он прямо в лицо Лизе. — В истерике!

Повернулся и толкнул ее в сторону. Так, что Лиза, не поняв, не успев сориентироваться, оказалась в руках Виталия, до этого молчаливо наблюдавшего за происходящим.

Но до того, как она успела вновь дернуться, вырваться, исполнить свое намерение, помешать им ее усадить в машину — Калиненко снова ругнулся. Резко сдернул с себя пиджак и присел там, где она сидела только что, мотнул головой, чтобы Геннадий ему помог. Вдвоем с водителем они осторожно завернули рычащую, скулящую собаку в пиджак Калиненко.

— Ну? И куда ты ее везти собиралась? — он поднялся и повернулся в их сторону, держа животное.

Подошел к распахнутой машине, опустив поскуливающую ношу на сидение.

Даже в темноте, в отсвете фар было прекрасно видно, что Калиненко злой, как черт, которого сам и поминал недавно. Но Лиза не испытывала страха, только все туже мешанину гнева и прочих эмоций. Однако этот его вопрос вызвал растерянность.

— Не знаю, — со злостью бросила она. — Собиралась посмотреть в интернете, где есть круглосуточный ветеринар.

И раздраженным движением высвободившись из рук Казака, который держал ее, потянулась все-таки за сумкой. Калиненко скривил такую гримасу, что и без слов все его мысли были ясны.

— Я знаю куда, — вдруг заявил Виталий у нее из-за спины.

Лиза удивлено обернулась. Он на любителя животных походил еще меньше, чем она сама, как ей казалось. Да и Калиненко, вроде, удивился. Но Казак уже отвернулся, направившись к своей машине.

— Гена, за мной поедешь, — бросил Виталий через плечо, не оборачиваясь, и сел за руль.

Они все тоже поторопились усесться в машину.

Калиненко сел на пассажирское сидение спереди и тут же закурил. Лиза видела, чуть ли не кожей ощущала каждое его злое движение: скупое, отрывистое, резкое. Щелчок зажигалки, привкус дыма сигареты. Но сосредоточила свое внимание на собаке, дыхание которой показалось ей потяжелевшим.

— Держись, — Лиза наклонилась ближе, не обратив внимания на ехидный смешок Калиненко.

Она протянула руку и вновь начала осторожно поглаживать видимо целые участки шерсти, придерживая животное на поворотах.

Клиника, куда притащил их Казак, действительно, работала, несмотря на время за полночь. И пусть на звонок открыли не сразу, но все-таки ждали они минуты четыре-пять, не больше.

Два молодых парня в медицинских костюмах, поначалу явно испугавшиеся при виде их компании, шустро провели всех в какой-то кабинет, едва рассмотрев собаку, которую он все еще нес. Лиза уперто держалась рядом, не отступая ни на шаг от него с псиной. Не доверяла? Думала, что он сейчас бросит эту животину и уедет? Хрен знает.

Дмитрия это раздражало. Как и вся нелепая ситуация.

Казак держался с другого боку, внимательно осматривая помещения, которые они проходили, так как Гена остался возле машин. Прям "почетный караул".

Положив собаку на указанный ему стол, он повернулся к Витале, оставив Лизе рассказывать этим пацанам, что и как произошло. Те покивали головами, начали осматривать и переглянулись так, что Диме стало ясно — они не знают, чем этой псине помочь. И он уже хотел брать Елизавету за плечо и волочить в машину, даже если она вновь начнет истерить, как тут один из пацанов, бросив:

— Подождите, я сейчас, — выскочил из кабинета.

Дмитрий раздраженно клацнул зажигалкой, заметил, что Казак напрягся с какой-то стати. Может в чем этих пацанов подозревает? Но Виталя только мотнул головой в ответ на его немой вопрос. И отошел к стене. Лиза же так и торчала у стола и собаки.

Парень быстро вернулся, кажется, ведя с собой кого-то еще, кого на ходу вводил в курс дела:

— Да, Татьяна Николаевна, тяжелое. Уверен, что и внутреннее кровотечение. Думаю, надо будет...

На пороге появилась женщина лет тридцати, в таком же костюме, как и парни. На груди у нее болтался бейджик с логотипом клиники. Сразу становилось ясно, что она еще пять минут назад спала. Видно, эта была здесь старшей, а парни практиканты или типа этого. Женщина натягивала на растрепанные волосы шапочку и кивала в ответ на слова пацана. Войдя, она подняла взгляд, видимо, собираясь осмотреться. И тут же уставилась на Казака.

И сомнений не возникло, что эти двое знакомы.

Интересно. Дмитрий присмотрелся внимательней.

— Что ты здесь делаешь? — Не похоже было, чтоб Витале тут обрадовались.

Женщина даже побледнела, но держалась достаточно воинственно, выставив подбородок в сторону Казака.

— Собаку привезли.

Он смотрел на женщину вроде ровно. Но это Виталий кого-то другого мог обмануть, а не Батю.

— Уходи!

Девица выразительно и яростно указала Казаку на дверь, умудрившись даже Елизавету отвлечь от псины. После чего, показательно игнорируя Виталия, подошла к столу и принялась осматривать собаку, обсуждая состояние животного с помощниками.

Виталий не споря вышел из кабинета, не глядя в сторону Дмитрия.

Лиза, которую от стола тоже оттеснили, наоборот, вопросительно уставилась на него, кажется, не испытывая угрызений совести по поводу недавней истерики. Но Калиненко мог только пожать плечами в ответ. Догадки появились, но озвучивать он их не планировал. Пока, так точно.

Через несколько минут из кабинета выставили и их с Елизаветой. Правда, гораздо корректней, когда поняли, что они будут оплачивать лечение псины. Им заявили, что необходима операция, заверили Лизу, будто они знают, что делают, и попросили подождать.

Дима не спорил. Хотелось курить. И раздражение продолжало бурлить, хоть и другое уже, взятое под контроль. Вот как-как, а он точно не планировал заканчивать этот вечер в подобном месте.

Крепко ухватив Лизу за руку, он вывел ее в коридор. Похлопал по карманам, ругнулся, поняв, что сигареты остались в пиджаке. Посмотрел на свои руки, перепачканные кровью, грязью, шерстью, и еще черт знает чем. И пошел к умывальнику, прикрученному в тупичке коридора.

— И чтобы эта истерика значила? — негромко поинтересовался он через плечо, пытаясь оттереть грязь с кожи.

Лиза, тяжело опустившаяся на стул для ожидающих, зыркнула на него снизу-вверх. Но так, все еще готовая броситься в бой, кажется, и явно не потеряв своего гневного запала. То ли вздохнула, то ли фыркнула. Но ответила:

— Нельзя просто выбрасывать всех на обочину, авось выживут, Дима, — проворчала Лиза. — Может я и перегнула палку, накричав, — видимо, попыталась сделать вид, что извиняется, признала она. — Но это живое существо. И мы причинили ему боль. Я должна была помочь!

— Да это полтрассы поняли. Ты громко доказывала, что именно должна ты, а что — все мы, — хмыкнул Дмитрий, рассматривая результат своих стараний.

На состояние сорочки и брюк просто "махнул рукой". Опять косо глянул на Лизу.

Стало даже забавно наблюдать, как она смущается и злится одновременно. На него, наверняка же. И бесится. Но типа сдерживается. Характер Лизы в последнее время все больше вызывал его интерес. Хоть порой и выбешивал, как полчаса назад, на той самой трассе, когда реально хотелось уехать, пусть вызывает кого там только не придумает. Но не уехал. Что-то зацепило его в ее крике, в ее тоне, в том, как она на него там смотрела. Что-то резануло.

Он не был идиотом. И в людях разбирался хорошо. А вот в себе копаться не хотелось. Проще показалось в тот момент уступить Лизе, чем до конца признать: понимает, что за истерика с ней и почему ее всю трясет.

Да и псину, ладно, было жаль немного. Чего уж, живая же тварь. Реально случайно попала в передрягу. Не вовремя на дорогу выскочила. И хоть сам он вряд ли бы с ней морочился, совокупность криков Елизаветы и этой жалости, заставили.

Но Калиненко вряд ли стал бы тем, кем он был, если бы позволял себе или еще кому-то уклоняться от того, что неприятно. А поскольку в ближайшие дни, если Калетник не соврал, у него и так будет хватать напряжения, этот момент следовало прояснить до конца.

— Так что, Лиза? Вернулись к тому, с чего начали? — вытерев руки бумажным полотенцем, Дима небрежно скомкал и бросил его в стоящее рядом ведро. Поднял голову и посмотрел прямо на Лизу. — Стоило все-таки выговориться и покричать тогда, когда я предлагал?

Она резко отвернулась, уставившись в стену. Всем тело прямо дернулась, уцепилась пальцами в пластиковую спинку стула. Спина напряжена, выпрямлена, как доска. И оттого четко видно, как напряженно Лиза дышит. Дмитрий хмыкнул.

— Нет, — вдруг шумно выдохнула она, удивив его в очередной раз.

Разом расслабилась, повернулась, откинувшись на стул со всей своей усталостью. И посмотрела на него исподлобья. Не то, чтобы приветливо. Но уже и без гнева. Тоже с какой-то усталостью и опустошением.

— Я тебя не упрекаю и не воюю с тобой, Дима. Но... — Лиза помолчала, словно сомневаясь, а стоит ли говорить? Отбросила волосы с лица, посмотрела на свой плащ, который тоже испачкался кровью. — Просто я не могла оставить эту собаку там. Она — животное, да. Но... Я знаю, каково это — быть один на один со своей болью, страхом, итогами неумного поступка. Когда нет надежды, что кто-то придет и поможет. Я не обвиняю...

Она выставила руку вперед, не глядя на него, будто бы решила, что Дима сейчас будет с ней спорить. Однако он просто молча слушал, заставляя ее развивать свою мысль, открываться, изучая и узнавая Лизу больше. Раньше он ее просто имел. Теперь стало интересно узнать, понять нюансы, которые в ней появились. Честно сказать, он так чаще врагами или вероятными партнерами интересовался, а не бабами. Чтоб ход мыслей наперед понимать, предугадывать поступки и решения. Даже с женой бывшей таким не страдал и в мозгах не копался. А что там понимать? Жажда денег и удовольствий руководили Иркой, с детства привыкшей к вседозволенности. Не она управляла своими слабостями, они руководили ею. Действия таких людей предугадать можно.

А вот с Лизой, этой, новой, восьмилетней выдержки, у него пока одни осечки выходили с предугадыванием. У нее внутри, как оказалось, вон сколько всего бушует. А она в большинстве своем, управляет собой, контролирует. И что для нее основное? На чем этот контроль держится? Из-за чего именно срывается? Ему стало действительно интересно разбираться, хоть он пока и не раскусил. Но, что-то цапнуло изнутри. Впервые. Он до этого ни разу не задумывался над тем, что и как Лиза ощущала, хоть разговоры уже и были. А каково это — лежать и подыхать от боли в полном одиночестве, Комбат тоже не понаслышке знал, а из личного опыта...

Вот ведь, засада! И не вовремя, точно. А ведь еще и с Казаком надо будет поговорить. Дурной вечер. Сговорились они ему головоломки своих характеров подкинуть, что ли? Будто трудно подождать, пока он с внешними трудностями не разберется полностью. Еще и они ему загадки загадывают.

— Мгм... — невыразительно подтолкнул он Лизу к развитию мысли, видя, что она застопорилась. Вроде как под сомнение ее последнее утверждение поставил.

— Не обвиняю! — Ух ты, опять злая. И где силы нашла? Лиза снова выпрямилась на стуле и смотрела на него с раздражением. — Но собаке-то я помочь могла! И тебя не заставляла задерживаться! Так что не надо меня тут в чем-то обвинять!

— Какой интересный вечер, — не поддавшись на ее гневные искры в глазах, задумчиво протянул Дима и растер лицо. — Ты, Лиза, понимать должна, что сама уже ничего не делаешь. Мы все теперь, в одной связке. И своих не бросаем. Так что, на будущее, думай, что и когда решишь устроить. Ладно, сегодня. А если бы это и правда, подстава была? Если бы сидел в посадке кто-то? А тут ты со своими криками и беготней. Идеальная мишень...

Он замолчал, позволив своим словам повиснуть в воздухе. А потом развернулся и пошел искать Виталия.

Друг обнаружился на крыльце клиники. Курил и с кем-то говорил по телефону. Когда Дмитрий подошел, он уже прощался.

— И что у вас за трения с ветеринаром? — взяв предложенную сигарету и прикурив, поинтересовался он.

Теперь Виталя глянул на него исподлобья. Точно, как Лиза пять минут назад. Никто не любит копаться в своих мозгах, особенно, когда это делают другие. Ага, в чужие мозги лезть куда интереснее. Но он же терпел, пока Виталя ему в мозгах пробовал ковыряться.

— Ничего, — бросил друг, делая вид, что внимательно осматривает темные окрестности клиники. — Нет никаких трений.

— Кто звонил? — вновь затянувшись, кивнул Дмитрий, сделав вид, что поверил.

— Парни, — Казак приободрился.

— Все сделали?

Без пиджака было довольно свежо. Мелькнула идея присоединиться к Гене, который сидел в машине. Или Лизу вытянуть из коридора и всем все же поехать домой. Но Дмитрий остался на месте, косо глянув на друга.

— Сделали. Интересовались, не нужна ли нам помощь, и куда пропали? Я объяснил. — Казак в его сторону не смотрел. Старательно так. Тщательно.

Дима кивнул, докурил и затушил окурок в пепельнице урны.

— Виталя, я похож на дурака? — наблюдая за тем, как угасают последние искры, поинтересовался он.

— Батя! — чувствовалось, что друг все понял, но говорить его все равно не тянет. — Нормально все. Прошло уже. Ничего не значит. Не лезь в нутро.

— Ты ж ко мне лез, чего это я не могу? — хмыкнул Калиненко.

Виталий скривился, поняв, что не отстанет.

— Нет трений, батя. Нет. Она оказалась не такая, как Лиза, — тут Виталя глянул-таки на него. Уколол в отместку? — Ни ждать, ни понять, ни принять не готова. Про то, чтоб простить хоть что-то, даже ее тараканами выдуманное, вообще молчу. Так что все, закрыли вопрос.