| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
прикатил на настоящем Харлее, что вызвало у юриста самую
необузданную зависть. И вот прямо за столом Марка серьезно
прихватило, и он, поняв, что процесс будет длительным и не простым, и
что стук в дверь будет мешать и отвлекать от интимного действа,
уединился в туалете дальнего блока сауны, находящегося на ремонте.
Это его и спасло. Когда началась стрельба, Марк затаился, а пережить
испуг ему помогла рабочая позиция. Во время обыска продотрядец
,заглянувший в этот блок и увидевший валяющиеся строй материалы, не
обратил внимание на дверцу туалета и пошел дальше. Марк выждал,
когда шум кругом сауны утихнет и, умыкнув бесхозный теперь Харлей,
вывел его за рога через боковую калитку, которую присмотрел сразу по
приезде. Проверить пути отхода — это была привычка, наработанная
непростой жизнью юриста, обслуживавшего "авторитетных
бизнесменов", и она пригодилась. Марк выжимал полный газ и
бесконечно поминал своего внучатого дедушку, заслуженного чекиста
Матвея Зибелевича-Зимина, 75 лет отроду. Старый чекист, кстати,
единственный из их родственников не уехавший на Землю
Обетованную, неоднократно говаривал после 1991 года: "Ты пойми
парень. Вины, без наказания не бывает. Рано или поздно, но НКВД
начнет зачистку предателей. Всех тех, кто, занимая партийные и
комсомольские должности, предал идеи Коммунизма в угоду долларам,
жвачкам и порнухе, тех, кто говорил с трибун пламенные речи, а в 91
сжег партбилет, всех этих кыбзонов и лющенко, звавших комсомольцев
идти на бой за Советскую власть и мгновенно предавших эту власть,
всех этих писак, славящих подвиг Советского человека и одномоментно
переключившихся на восславление Западных ценностей, всех тех, кто
предал Присягу и опозорил погоны, НКВД знает и помнит все, и на
каждого ренегата и врага есть папочка со шнурочками. И сколько бы
человек не клялся в верности Социализму, в папочке про это ничего нет,
но даже про единственный факт измены там будет лежать документ, и
его когда надо предъявят".
Дядя Мотя, кстати, с 1991 года вел свою хронику, всего
происходящего в городе, занося в специальную тетрадь, с которой
никогда не расставался, все преступления местной верхушки, с
указанием времени, места, имени, фамилии и должности. В городке был
леспромхоз, ювелирная фабрика и резервные склады цветных металлов,
так что воровать было где. В сторону маленького городка Фединска, где
жил дядя Мотя, и гнал юрист Зибелевич свой Харлей.
Марк пытался осмыслить произошедшее в Гришкино, и убеждал себя,
что это просто какие-то залетные бандиты-беспредельщики. Ведь те
непонятные люди в шинелях и кожанках, ну никак не могли быть
НКВДешниками, ведь у НКВД или как их там — НКГБ, была совсем
другая форма, ну там фуражки с синим верхом, красные петлицы,
нашивки с щитом и мечом. Впереди показались дома райцентра и пост
ГАИ на въезде в город, Марк облегченно вздохнул, и, сбавив скорость,
остановился у закрытого шлагбаума, который на его памяти никогда не
закрывался. Зибелевич даже не успел удивиться этому факту, как из— за
будки гаишников, вышли двое военных, в зеленых гимнастерках, и
фуражках с красным околышем и синим верхом, на рукавах их
гимнастерок блестели золотом нашивки со щитом и мечом на красной
подложке. Один из них направил на него старый автомат с дырчатым
стволом и большим круглым магазином, а другой козырнул и
бесцветным голосом произнес: "Слезьте с мотоциклета, гражданин, и
предъявите документы..."
Год 1938. Шарашка
Лаборатория N17 была расположена в центре огромного полигона
Наркомата обороны, но подчинялась непосредственно НКВД.
Лабораторией руководило два человека: старший майор Васюкин
осуществлял общее руководство, а профессор Фанеев — научное.
Лаборатория занималась темами перемещения в пространстве
физических объектов и энергетических потоков, но вслух об этом
говорить не рекомендовалось, а аббревиатура ППФ прижилась и даже
попала в официальные документы. Все началось с того, что изучая
странные кристаллы, обнаруженные им в месте падения Тунгусского
метеорита, молодой инженер Фанеев, засек некое излучение
испускаемое кристаллами в электрическом поле, и чем выше было
напряжение, тем интенсивнее было излучение и тем интереснее были
его свойства. Темой заинтересовалось всесильное ОГПУ, но после
ареста Ягоды, Фанеев впал в немилость, в разгар Ежовщины был
арестован в Тбилиси за переписку с Западными физиками и буквально в
последнюю минуту был вытащен из особого совещания первым
секретарем Закавказского крайкома ВКП(б) товарищем Берией. Так
появилась Лаборатория N17 по изучению ППФ. Достижения были, но
ужасно мешала нестабильность электрического поля, и тут произошло
событие, изменившее все. Новый заместитель Железного наркома
Лаврентий Павлович Берия привез в лабораторию таинственного
посетителя, это был сам Никола Тесла. Три дня он пробыл в гостях у
группы Фанеева и привнес много нового и важного. Теперь система
ППФ заработала. Сначала объект перемещали на сто метров, потом на
две версты, потом на десять. Но была досадная флуктуация... При
захвате объекта на периферии эксперимента могли параллельно
происходить незапланированные захваты и перемещения. И плюс
каждый десятый объект исчезал непонятно куда, но потом снова
появлялся. Потом начали отправлять добровольцев, и двое из двадцати
вернулись абсолютно невменяемыми, и на втором полигоне-мишени в
Сибири они не появлялись, хотя один из них отсутствовал 11 часов, а
другой 38. Потом, когда начали экспериментировать с группами людей,
флуктуации прекратились и все успокоились. Одной из загадок эффекта
ППФ было именно то, что перемещенный объект через 10 — 40 часов
возвращался в точку отправки. Эту особенность и требовалось отточить,
ибо командованию она очень понравилась. Руководство лаборатории
весьма тревожили, как флуктуации, так и возможные погрешности, но
главное испытание, тем не менее, было уже назначено. Было мнение,
что к ноябрьским праздникам надо будет показать действующий проект
членам ЦК, и по сему, в один из октябрьских дней 1938 года, на
полигоне выстроились машины Специальной бригады ГУГБ НКВД
СССР. Двенадцать грузовиков ГАЗ ААА, четыре бронемашины БА-6,
две счетверенных зенитных установки на той же базе, авто-
радиостанция и штабной ГАЗ-05-193, застыли грозным
прямоугольником в ожидании перемещения. Старший майор Васюкин
опустил рубильник, взвыли охлаждающие системы в трансформаторном
блоке и никто не обратил внимание на то, как побледнел профессор
Фанеев. А профессор вспомнил слова Николы Теслы, сказанные им на
прощание:
"Вы сделали гениальное открытие профессор, но это снежинка на
вершине айсберга и никто не знает, к чему все это приведет. У меня,
кстати, когда я знакомился с вашими теоретическими выкладками,
мелькнула одна мысль. А что если пропадавшие ранее объекты,
попадали в другие измерения пространства или того хуже,
проваливались во времени. При таких массах энергии и не такое
возможно, мой друг".
А большой эксперимент начался. Засверкали голубые ветвистые
молнии, завыли компрессоры систем охлаждения трансформаторов,
плац покрылся серой дымкой, и грозная когорта исчезла.
Год 1992. Операция Зачистка.
Как только за стеклом кабины пропала серая муть, старший майор
Данилюк открыл дверцу, вылез на подножку и огляделся вокруг. Все
машины были вроде на месте, но окружающий их пейзаж меньше всего
напоминал полигон под Новосибирском. Это была большая поляна в
типичном среднерусском лесу и отнюдь не осеннем. Старший майор
поднял ракетницу, раздался резкий хлопок, и в небе вспыхнула красная
ракета. Через пятнадцать минут броневики заняли позиции на
потенциально опасных направлениях, а в лес выдвинулись секреты и
патрули. Рация на заданных частотах молчала, и на запросы никто не
отвечал, но на границе доступной частоты радист поймал какую-то
радиостанцию, где дикторы говорили на ломаном русском и передавали
какую странную музыку, и непонятные песни на английском и том же
ломаном русском.
Подполковник запаса КГБ, Матвей Михайлович Зимин шел по
знакомой лесной тропинке. Он любил приходить в эти места и сейчас он
шел по лесу к заброшенной лесной сторожке, где он продолжал в своей
заветной тетради, бесконечную цепочку горькой правды. Сегодня он
хотел запротоколировать новый эпизод из жизни хозяев городка.
Торговец Юсуп привез партию просроченных продуктов, одна шустрая
общественница подняла шум, но Юсуп отстегнул в мэрию и милицию, и
все стало шито крыто, а общественница загремела на пятнадцать суток
за хулиганство. Грустные мысли старого чекиста, прервал треснувший
сзади сучок, Зимин хотел обернуться, но спереди тоже послышался
шум. Посередине тропинки нарисовался сержант Государственной
безопасности в полной форме, в его руках недвусмысленно
поблескивал, старый добрый ППД. Но сюрпризы на этом еще не
кончились. Когда задержанного доставили во временный лагерь и
привели на допрос к командиру, Матвей Михайлович узнал в
щеголеватом старшем майоре своего однокашника по спецшколе НКВД
Тараса Данилюка. После школы они несколько месяцев служили вместе,
а потом Матвея отправили в командировку, а дальше их пути уже не
пересекались. Когда Тарас осознал, что этот старик со смутно знакомым
лицом его ровесник и однокашник Матвей, он приказал всем выйти из
штабного автобуса и битый час слушал то сбивавшуюся от эмоций, то
профессионально ровную речь старого друга. Старшему майору очень
не понравился 1992 год, особенно его возмутил бандитский беспредел в
городке и то, что местные органы вместо того, что бы защищать
граждан от криминального элемента, живут с оным в тесной дружбе. А,
пролистав заветную тетрадку Зимина, он четко решил для себя, что то
что он восстановит в отдельно взятом города Социалистическую
законность, отнюдь не то что бы не помешает, а и вовсе его
революционный и чекистский долг. Старший майор, конечно, не сказал
старому другу, что их отряд пробудет тут не больше сорока часов, но
твердо настоял на том, что бы он находился все время операции внутри
штабного автобуса, чтобы его никто не видел. План города был у
Матвея в папке, и он споро указал товарищу городскую почту,
телефонную и телеграфную линии, мачту бывшей глушилки,
используемую для спецсвязи (идея глушения враждебных радиопередач,
восхитила старшего майора), дома пахана, мэра и торговца Юсупа,
отделение милиции, усадьбу местного наркобарона и, главное, стадион,
где сегодня в 12 часов дня, как и каждую последнюю пятницу, рэкетиры
будут собирать дань. К 11. 00, город был незримо для жителей
блокирован со всех сторон, а в 11. 55 началась операция "Зачистка",
началась она с уничтожения мачты и проводных линий связи, ведущих в
город.
На стадионе Звезда происходило обычное пятничное действо,
введенное в правило местным авторитетом Зубцом. Все частники города
(кроме Юсупа, разумеется) в последнюю пятницу месяца должны были
привозить сюда очередную дань. Зубец, вальяжно развалясь в
кабриолете, стоящем в центре поля, уже собрался дать сигнал братве к
началу сбора "урожая" с трибун, как с грохотом упали закрытые ворота,
и на стадион, поводя башенкой, въехал зеленый броневик с красной
звездой на броне. Семка Клин, по своей отмороженности ничего не
боявшийся, передернул затвор АКСУ и дал по броневику очередь, от
брони полетели искры, а башня чуть довернула стволы в его сторону и
смела кучку бандитов из спаренного пулемета. А со всех сторон уже
появились, бдительно поводя дырчатыми кожухами стволов ППД,
бойцы спецподразделения. Несколько коротких очередей закончили, так
и не начавшееся толком боестолкновение. Старший майор Данилюк
вышел из броневика, взял поданный сержантом жестяной рупор, и
обратился к затихшей в ужасе трибуне: " Ну что, граждане нэпманы...
От уголовников мы вас защитили, а вы зарубите себе на носу, что Закон,
рано или поздно, но всегда восторжествует. Всех кстати касается. И
козырнув, удалился. Уже давно уехал броневик и, фырча, удалились
грузовики, увозящие чекистов. А предприниматели сидели на
деревянных лавках трибун маленького стадиона и сжимали в потных
руках конверты и пакеты с деньгами, которые остались сегодня при них.
А по городу то там, то тут звучали редкие выстрелы. Особняк
наркобарона был расстрелян из двух счетверенных установок
бронебойно-зажигательными пулями, и когда трехэтажный домина
заполыхал, оттуда никто не вышел. Отделение милиции взяли
практически без боя, начальника отделения и двух его приближенных
посадили в обезьянник, где уже пребывали Юсуп, Мэр и Зубец,
остальных просто обезоружили, оружейную комнату очистили, а рацию
вывели из строя. Та же судьба постигла радиостанцию на почте, а по
проводной трансляции по всему городу беспрерывно шло, записанное
местным радистом на пленку, воззвание Данилюка. Там говорилось о
восстановлении в городе Советской власти, о немедленных выборах в
Городской Совет народных депутатов и о митинге на городской
площади, назначенном на 15. 00.
Жбан, единственный кто остался в живых из местной братвы, был
единственным же в городе обладателем аппарата мобильной связи. У
него был громоздкий спутниковый телефон-чемоданчик, которым он
очень гордился. И теперь Жбан звонил своему знакомому прапорщику
из находящейся в полусотне километров воинской части. Прапорщик
Иванец исправно поставлял бандитам "маслята", а иногда и стволы,
причем по вполне терпимым ценам. Когда раздался звонок Жбана,
прапорщик как раз сидел с друзьями за скромным столом. Водка была
разлита, сало нарезано. Услышав панические крики приятеля, о том, что
надо предупредить командования и срочно высылать войска, так как
город захвачен Красной армией и НКВД, прапор сказал ему, что все так
именно и сделает, а потом отключил телефон и сказал собутыльникам,
что Жбан опять нажрался в лоскуты и у него теперь точно "белочка".
А на главной площади города, у здания бывшего исполкома бурлил
митинг. Люди чувствовали себя неуверенно, особенно их тревожили
автоматчики в фуражках с синим верхом, но когда из милиции привели
бывшую верхушку города, то все внимание было обращено только на
них. Старший майор Данилюк перечислял вины арестованных
(почерпнутые из заветной тетради Зимина) и народ возмущенным ревом
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
