Пока нам удавалось удачно крутить нос немцам. Те, будучи занятыми поисками бежавших из пересыльного лагеря (дулага Љ 130) военнопленных на нас особого внимания не обращали.

Два раза в сутки мы отправляли командующему авиацией 4 Полевой армии суточные донесения о состоянии дел и выполненных мероприятиях. В обратную сторону нам шли распоряжения о выделении самолетов по заявкам войск. Пленный обер — лейтенант вел себя достойно. Нашу договоренность соблюдал от и до.

Мы старательно выполняли все заявки, высылая в указанные районы "Шторьхи" для наблюдения и наведения поисковых групп. Все свободные борта постоянно висели в воздухе, ведя наблюдение за дорогами и лесом. Этим мы заодно решали свои корыстные задачи — готовили летчиков на трофейную авиатехнику. Но долго это продолжаться не может.

Штаб люфтваффе и так дергает за телефонный провод по поводу пропажи двух транспортников с ранеными офицерами влетевших от нас и не севших в Берлине и Варшаве. Спасаемся только тем, что говорим о появлении районе Беловежской пущи истребителей противника. Возможно, борта были сбиты авиацией противника. Уже вторые сутки терроризирующие все вокруг. Поиск площадок, откуда взлетают русские, пока ни к чему не привел. На их совести уже несколько обстрелянных автомобильных колонн и железнодорожных эшелонов, стоявших на второстепенных станциях, а так же несколько возвращавшихся после бомбардировки "Хенкелей". Пока мне верят, но всему приходит конец.

Пора заканчивать игру т желательно с хорошей миной. Тем более что карты уже розданы и все готово. Ее вчера вечером развед. группа на "Шторьхе" была доставлена поближе к Варшавскому мосту. А сегодня прислала квитанцию о готовности к действию. Неплохим будет наш заключительный концерт с аэродрома Куплин. Надеюсь, наша театральная группа хоть этим сорвет аплодисменты в Генштабе. А то предыдущее наше выступление с захватом Куплина похоже не оценили.....

Бой за аэродром начался задолго до появления нашей колонны. Направленные сюда снайпера и разведчики с наступлением темноты потихоньку уменьшали гарнизон. Около тридцати солдат противника, в соответствии с уже устоявшимся здесь распорядком дня, направилось в близлежащую деревню за доступными развлечениями — выпивкой и женщинами. Было там несколько мест, где местные жительницы оказывали им услуги интимного характера. Обычно посиделки заканчивались под утро. Кода ловеласам требовалось возвращаться на службу. Местное начальство к этому относилось вполне добродушно. В деревню ходили солдаты свободных смен роты охраны, ремонтников и зенитчиков. Вот этих ценителей маленьких радостей жизни возвращавшихся из деревни поодиночке и парами и вылавливали мои парни из отсечных групп.

По сравнению с последним моим посещением аэродрома его гарнизон значительно сократился. 6 июля один из штурмовиков вылетел и не вернулся назад. На следующий день аэродром покинули шесть истребителей, зенитная батарея среднего калибра, несколько тяжелых грузовых автомобилей, часть авиамехаников. Во главе колонны ехали "кюбель" и радиола.

Зато на аэродроме прибавилось пленных. К обеду, еще до отъезда колонны противника, сюда под конвоем пригнали две сотни наших бойцов и командиров в основном с голубыми петлицами на гимнастерках.

После удара по дулагу, двигаясь вдоль узкоколейки, не заезжая в город мы вышли на дорогу к Куплину. Тут нас уже заждалась колонна Акимова. В ней, как и у нас прибавилось техники. Если я специализировался по броне, то Серега решил ударить по германскому автопрому. Шесть больших грузовиков и "кюбель" дополняли его и так не маленькую колонну. Оказалось что у поворота дороги на д. Чахец. им на глаза попалась небольшая колонна снабжения, вставшая на обед. Эти гурманы даже охранения не выставили. Грех было не воспользоваться таким случаем. Серегины парни быстро навели порядок в этом бардаке. Заодно прихватили и одинокий кюбель с тремя представителями люфтваффе. Один из них был офицером. На свою беду они решили присоединиться к веселью, узнать у полевой полиции что происходит и порасспросить дорогу на Пружаны. Офицер оказался — новым комендантом аэродрома "Пружаны" Поэтому жизнь ему временно сохранили.

Мост через Мухавец парни взяли так же быстро и аккуратно взорвали его. Живых свидетелей данного безобразия не осталось. Группу из охранного батальона Пружан прибывших посмотреть на любителей шумных вечеринок встретили чуть поближе к городу. Те сами напросились на неприятности. Старший команды решил уточнить у коллег, что происходит на мосту. Ну, его остановившаяся колонна и нарвалась на плотную лавину пулеметного огня почти двух десятков пулеметов. Собрав трофеи, колонна Серегиных нарушителей порядка двинулась дальше. Уже без происшествий, тихо и мирно прошла через город и остановившись в оговоренном месте ждала нас. До нашего прибытия эти молодчики ухитрились и минную засаду подготовить на дороге. И если бы они не узнали наших разведчиков, еще неизвестно как они бы встретили нашу колонну, громыхающую броней трофейных танков.

Никакого усиления охраны в связи с нападениями на штаб армии, железнодорожные станции и дулаг на аэродроме не было. Словно они жили в другом измерении. Отдельном от остального гарнизона Пружан.

Наша атака на аэродром началась в три утра. Штурмовые группы ударили со всех сторон. Цели всем были известны, кто что берет, было неоднократно изучено и отработано. Даже экскурсию старшим группам на аэродром устроили. Все на месте показали, чтобы не перепутали. А как брать личный состав научился. К четырем часам аэродром нами полностью контролировался. А что вы хотите . Шестьдесят неплохо натасканных штурмовиков, снайперов и егерей, хорошо вооруженных бесшумным оружием, знающих на что идут, за несколько недель войны прошедших огонь и смерть, верящих в свои силы и победу это вам не это. Тем более что против них было всего — то чуть более трех сотен солдат и офицеров врага. Все объекты были взяты тихо и без лишнего шума.

Насвинячить пришлось только в казарме роты охраны, строителей, водителей, взвода охраны лагеря военнопленных, палатках зенитчиков и дежурной смены авиамехаников и пилотов истребителей. Толстые стены старых казарм и рассредоточенность на нескольких квадратных километрах подразделений немцев сыграла нам на руку. Часовых, дежурные расчеты зенитчиков и караул взяли без шума и гама. Тыловая служба, что вы хотите. Она развращает даже заядлых уставников. Очень неплохо себя показали глушители, сделанные в реммастерской для трофейных винтовок и автоматов.

Связистов, авиамехаников и офицеров взяли сонными в нагретых кроватях. Почти без шума и драки. Так было несколько любителей кулачного боя и ножевой драки. Да они быстро успокоились. Не любят бойцы таких глупых граждан. Пуля все же быстрее кулака. Среди пленных офицеров оказались комендант аэродрома, командир смешанной транспортной эскадрильи, комендант лагеря военнопленных в чине майора и группа его офицеров, эксперты люфтваффе, инженер, местные абверовец и представитель СД.

К четырем часам утра аэродром и лагерь были полностью под нашим контролем. Ни одного живого немца, кроме наших пленных тут не осталось. И сюда втянулась наша механизированная колонна, занимая позиции для круговой обороны.

Первая часть нашего плана полностью воплотилась в жизнь. Чтобы не затягивать с остальным, нужно было срочно ломать оставшихся в живых немцев. Сделали мы это просто. Заставив военную "интеллигенцию" в одних трусах таскать трупы своих павших сослуживцев. Крови в казармах и палатках было очень много, а нам требовалось все содержать в более или менее пристойном виде. Чтобы со стороны все казалось привычным и обычным для окружающих. Вот и бегали летчики, связисты, метеорологи с авиамеханиками и ремонтниками под надзором "полевой полиции" туда и обратно от казарм к ямам на месте взорванного склада авиабомб, нося трупы и окровавленные постельные принадлежности. Видок у них был, конечно, своеобразный. Без блевотины дело не обошлось, кто — то с копыт скинулся, кто — то без сознания упал, у некоторых крыша поехала. Врачей психиатров у нас под рукой не было, лекарства были быстродействующие, гуманизмом мы не страдали. Пара человек пыталась слегка побунтовать, требуя отношения к ним в соответствии с международным правом, но быстро успокоились на дне той же могилы. Остальных это подстегнуло и трудовой энтузиазм из них бил через край.

Майор, бывший комендант лагеря, для ускорения работ предложил использовать единственную лошадь и повозку, имевшуюся на аэродроме. Разумная и своевременная инициатива, тем более что своей цели я в основном добился. Большая часть пленных уже сломана и годной для общения и сотрудничества. Но использовать повозку я запретил. Не рассказывать же майору о том, что мы знаем, что на ней каждое утро в деревне собирается молоко для аэродромной команды. Поступили эффективнее и проще.

Подогнав грузовик, мы разрешили грузить трупы в кузов и возить их на нем. Дело пошло куда быстрее и через полчаса Ерофеев доложил, что все прибрано.

Все были заняты делом.

Те из бойцов кто хоть немного знает и может говорить по-немецки, были направлены на посты у ворот бдить и не пущать.

Серега, забрав свою команду особистов и погранцов , как только мы еще раз прошлись с зачисткой по аэродрому, занялся пленными. Благо канцелярия и картотека лагеря нам досталась целой. Майор и его офицеры делал все, чтобы им угодить, объясняя отметки на карточках и сопроводительных. И вскоре там закипела работа по отделению зерен от плевен.

Летуны занялись изучением захваченных бортов.

Дорохов с парой наших связистов засел на радиоузле и коммутаторе, вместо пленных связистов пока те приводили себя в порядок.

Козлов с командой мехводов изучал доставшийся нам автопарк и танки. Вот ведь маньяки брони и стали. Кого только за них сажать собирались, и так все подготовленные бойцы были закреплены за трофеями.

Горохов занялся учетом наших трофеев и переодеванием части бойцов в трофейную форму, собранную по платкам и казармам. А то не очень убедительно будут смотреться жандармы в охране аэродрома. Летунов переодели в форму офицеров люфтваффе. Пришлось и мне переодеться летчиком. Как — никак я тут главный. И заняться работой с пленными немцами.

Договориться со связистами удалось быстро. Мое предложение было простым и незамысловатым: они сидят и под контролем моих бойцов отвечают на звонки, соединяют всех звонящих на меня. За это остаются живыми и по мере возможности эвакуируются к нам в тыл. Я не скрывал, что в противном случаи их тела наполнят могилы. Меня услышали . И расписки о добровольном согласии и сотрудничестве с органами НКГБ пополнили мои бумаги. Выполняя свои обязательства, связисты сообщили об ожидаемом прилете из Берлина и Варшавы на нескольких транспортных самолетах комиссии ОКВ и ОКХ по расследованию нападения на штаб 4-ой Полевой армии. Обратно они борта должны были забрать раненых и тела погибших офицеров.

Аналогично прошло общение и с остальными специалистами. Собеседование с летчиками тоже особых проблем не вызвало. Одно дело в небе парить и мирное население с высоты бомбить, другое дело на себе одномоментное испытание всех прелестей войны. Троих упертых мои бойцы отвели к могиле. После этого остальные согласились нам во всем помочь, в том числе управлении самолетами и общением с немецким командованием. Очередные бумаги легли ко мне в папку. Отправив новоиспеченных помощников, в сопровождении охраны, к Паршину обучать моих летунов занялся остальными.

"Темная сила" люфтваффе тоже недолго думала над моим предложением о сотрудничестве. Соглашение между нами было достигнуто. Кто не захотел изменить своим убеждениям, прогулялся к яме. Война. У меня же снова прибавилось бумаг и новых помощников.

Пехотные офицеры мне были неинтересны, и с ними не церемонились. Лейтенант — связист был уперт, как и товарищ из СД. За что были снова упакованы и сданы под охрану. Местный абверовец оказался умнее. Согласился сотрудничать и отвечать на поставленные вопросы. Агентуру в лагере сдал, и показал, где находятся на них компромат. С ним мы поговорили за жизнь. Благо все ключи и документы в их кабинетах сохранились. Интересно было почитать ориентировки на нашу дружную команду и то, как мы видимся противнику. Много было сказано о нашей решительности и готовности идти до конца. Сказано там было и о возможной утрате (захвате) шифромашинки. Вообще читая о наших похождениях, я проникся впечатлением, что нас считают, чуть ли некровожадными монстрами и закоренелыми убийцами бедных немецких великовозрастных детей в фельдграу. То — то лейтенант так быстро поплыл. Видно начитался сказок на ночь. Убеждать его в обратном я не стал.

В шесть утра из ворот аэродрома как обычно в деревню отправилась повозка с несколькими бидонами под молоко. Зачем нарушать заведенный порядок. Что почем и как разведчикам рассказала детвора.

Вскоре у въездных ворот на аэродром собралось несколько молодых и симпатичных женщин пришедших на работу в столовую и для уборки помещений. Разведчики заранее предупредили об этом. Так что я был готов к встрече с ними. Общение было плодотворным. Я предупредил, что в течение нескольких дней мы не будем пользоваться их услугами, и они могут идти домой. В дальнейшем немецкое командование рассмотрит данный вопрос и при необходимости позовет обратно. Дамы сильно расстроились. Особо выделялись несколько полных и крупных женщин, ранее работавших на кухне. Часть развернулась и пошла в сторону деревни. Подошедший ко мне Горохов предложил все же взять в командирскую столовую нескольких женщин в качестве подавальщиц. А то со стороны странно будет выглядеть. Подумав, я согласился. Действительно с момента появления на аэродроме немцев тут работали женщины. Вдруг появляется новая часть и женщин разгоняют. Все это вызовет пересуды в деревне и может дойти до коменданта, а этого хотелось бы избежать. Несколько наиболее симпатичных женщин были допущены на кухню. Горохов, говоривший по-польски, остался там за старшего. Надо было видеть глаза Елены, когда она увидела Петровича в том цветнике. Ревность что тут еще сказать. О том, что они крутят любовь мне сообщил Акимов, не оставлявший личный состав отряда без своего чуткого внимания. Не то, что я грешный. Вторая дама отряда еще не определилась и металась между двумя "егерями".

Появление посторонних на аэродроме внесло сумятицу в наш дружный коллектив. Хоть личный состав и был предупрежден о необходимости ограничить свое общение с местными дамами, но избежать этого не удалось. Пришлось бойцам припоминать наши инструктажи и молчать в их присутствии.

Кроме приготовления завтрака старшина ухитрился с самого утра организовать помывку личного состава отряда в аэродромной бане. В лесу, конечно, жить хорошо. И дышать свежим воздухом тоже прекрасно, но купаться лучше в бане, чем в реке. С каким удовольствием личный состав отмывался и парился, а затем менял белье на свежее из трофейных запасов. Приводили себя в порядок не только мы, но и часть прошедших проверку бывших военнопленных.