У императора Лоэрика было двое детей — сын Ялмар и дочь Беренгария. Когда Йол стал стражем императора, ему было двадцать три, принцессе Беренгарии — семнадцать. Случилось то, что ни при каких условиях не должно было случиться. Принцесса и скроллинг полюбили друг друга. Йол ди Крифф нарушил обет, который давал при посвящении. Лоэрик был в бешенстве. Не будь Йол скроллингом, его бы публично четвертовали за оскорбление чести императора. Мне удалось отстоять твоего отца, и Йола сослали в вечную ссылку в Таорию. Принцесса же была отправлена под охраной в Карнон, императорскую резиденцию на юге Лаэды. Через семь месяцев на свет появилась ты. Твоя мать прожила после твоего рождения всего пятнадцать часов, ее организм не выдержал напряжения родов. Перед смертью она дала тебе имя — Руменика.
— Акун сказал, что ему неведомо, где мои отец и мать сейчас.
— Акун хотел сказать, что она тоже умерла. Милды иногда выражаются очень иносказательно.
— Я понимаю...
— Император узнал о смерти дочери от меня, и я же сообщил ему о рождении внучки. Лоэрик велел поручить тебя заботам скроллингов. Если быть честным до конца, твой дед не признал тебя. Так ты стала Вирией, девочкой из Портового квартала Гесперополиса. Хорла, твоя пестунья, была нашей послушницей. Она была хорошей женщиной, только пила много. Император Лоэрик согласился сохранить тебе жизнь на одном условии — ты никогда не узнаешь кто ты и кто твои родители. Хорла получала из императорской казны небольшую пенсию. Когда Лоэрик умер, деньги на твое содержание перестали выплачивать. Стали помогали мы.
После смерти твоего деда императором стал Ялмар, твой дядя. Он был хорошим мудрым правителем, но обратить вспять то, что уже началось, ему было не дано. Освобожденный демон находился в нашем мире и медленно восстанавливал свою силу.
— Простите меня, местьер. То, что вы говорите, так страшно! Я боюсь демонов. И вы говорите, этот демон убил моего отца.
— Йол ли Крифф первым обратил внимание на странные вещи, которых мы прежде не замечали. На севере Лаэды началась болезнь, признаки которой мы нашли в старой книге по колдовству. Еще более странным было то, что нашелся человек, который исцелял эту болезнь. Мы хотели заняться этим человеком, подозревая, что он мог оказаться черным магом, но этот целитель уже находился под покровительством очень влиятельных людей. Далее, мы сумели вычислить нашего врага. Давным-давно, тысячу лет назад, когда еще существовало Равновесие Сил, Арания Стирба, или Аина ап-Аннон, как зовут ее сиды, была божеством ночных кошмаров и колдовства, покровительницей запретной Магии Луны и Крови. Ей поклонялись те из сидов, кто верил в легенды о приходе на землю Заммека — чудовищного демона, Пожирателя Душ. Черная магия позволила Аине ап-Аннон, Деве-из-Бездны преодолеть границу между миром живых и миром мертвых, и она очень быстро научилась вселяться в живые существа. Но главное — она проложила путь для тех сущностей, которые прежде находились только в мире духов. Пищей этих существ является vitlingae — жизненная энергия человека и животных. Когда Аина пристрастилась к этой пище, ее голод стал неутолим. Лишь совместными усилиями скроллингов и магов сидов тогда удалось заключить Деву-из-Бездны в Пустоту. Но черная магия опять ее освободила. И теперь чудовище здесь, среди нас.
Мы не знали, как бороться с Голодом Вирхейна. Каролитовая магия была против нее бесполезна. Исчезновение драконов разрушило Равновесие Сил. И теперь мощь черной магии огромна. И все-таки у нас была одна надежда — надежда на девятого императора девятой династии. О девятом императоре говорили пророчества Вейгара, святого пророка времен Хейлера Праведника. Вейгар говорил, что именно он, девятый император девятой династии Лаэды, восстановит утраченное Равновесие Сил. Шендрегон не может считаться императором из пророчества — он не принадлежит к правящей династии и стал императором не по закону. Настоящий девятый император еще не проявил себя.
Мы знали о пророчествах. Но и наши враги о них знали. Сначала погиб император Ялмар — его растерзал дикий зверь, одержимый демоном. Императрица Эйверия и сын Ялмара Дана находились в то время в Таории. Сторонники Шендрегона, — а при дворе их было очень много, — немедленно объявили его императором Лаэды. Возникла угроза междоусобной войны. Мы немедленно взяли семью Ялмара под охрану и даже попытались скрыть на время в укромном месте, но судьба настигла нас — в Нидариене началась бубонная чума. Императрица и мальчик заболели. Спасти Эйверию не удалось, а вот мальчик был исцелен благодаря древнему запретному ритуалу. Я сделал то, чего требовали от меня пророчества. Мальчик остался жив, но он изменился. Он больше не был прежним Даной.
— Вы даже не попытались отнять трон у самозванца?
— Нет. И тому были две причины. О первой я тебе сказал. Есть и вторая; чтобы выполнить свое предназначение, Дана должен был пройти... через ряд изменений. Это очень сложно объяснить, но это так. Поэтому мы приняли решение спрятать его, отправить за Круг. Здесь он был бы в безопасности.
— Почему именно сюда? Неужели не было места потеплее?
— При Переходе никогда не знаешь наверняка, куда тебя приведет Сила. Точно так же нельзя предугадать последствия Перехода. Увы, принц и его спутница Гелла Гэнджи сильно пострадали при Переходе. Думаю, что Гелла погибла, что же случилось с принцем, пока неизвестно. Могу сказать одно — он жив и находится в мире, где сейчас находишься ты. Вы одной крови с потерянным принцем, тебе будет легко найти его. И еще, тебе поможет каролит. У кристаллов каролита есть одно свойство — они притягиваются друг к другу с невероятной силой. Магия кристалла в перстне Гармена ди Браста поможет тебе в поисках.
— А Гармен? Почему он не...
— Гармен мертв. Он был убит разъяренной толпой в день, когда Шендрегон объявил себя Богом.
— Это было в день, когда я бежала из Гесперополиса, — сказала Руменика.
— Ты права. Шендрегон — узурпатор, но его правление оказалось нам на руку. Оно дает нам передышку. Все должно произойти в свое время. Надеюсь, тебе удастся найти Дану и вместе с ним вернуться в наш мир.
— Это так важно? А что будет, если я его не найду?
— Пророчество о девятом императоре не сбудется, и наш мир погибнет. Вот что говорит Вейгар: "Придет время Тьмы, время Чернокнижия, Поклонения Идолу и Власти Мертвых, когда на землю падет тень Заммека, Пожирателя Душ. Но четверо, соединившись вместе, приведут на трон Лаэды девятого императора девятой династии, который разгонит тени и восстановит Равновесие Сил". Ты одна из этих четырех, Руменика.
— Кто же остальные трое?
— Те, кто сменит скроллингов в нашей войне.
— Вы, местьер — один из них?
— Моя война окончена. Я всего лишь призрак, иллюзия.
— А мой провожатый, Акун?
— О, он настоящий! — засмеялся ди Ривард, — Скажу больше, он превосходный воин. Его помощь будет для тебя неоценимой. Доверься ему.
— Он тоже скроллинг?
— Самым неожиданным образом. Акун с юности был моим слугой. Но однажды он закрыл меня от вражеской стрелы и был ранен в позвоночник. Чтобы вернуть Акуну способность ходить и вылечить поврежденный позвонок, я вживил кусочек каролита в его спину. Теперь магия — часть самого Акуна. А еще, он был другом твоего отца.
Второй избранный — это воин-язычник, о котором я много раз слышал. Он уже в этом мире и должен встретиться с тобой. Каролит поможет тебе узнать его. Третий избранный мне неведом. Он должен быть рожден в этом мире, только так он станет Воином-из-за-Круга, неуязвимым для злых чар Аины ап-Аннон. Твой брат Дана — четвертый избранный. Его дар особенный, он пока не проявился, но скоро Дана станет тем, кем должен стать. Именно ему суждено восстановить Равновесие Сил. Надо ли говорить тебе, дитя, как твой двоюродный брат ценен для нас всех?
— Вы мне все подробно объяснили, местьер, но я все равно ничего не поняла, — призналась Руменика.
— Тебя ждут испытания. Ты пережила многое за последние годы, но только тот, кто много страдал, может оценить то хорошее, что нам дает жизнь. Придет время, и все кусочки мозаики, все элементы единой картины сойдутся вместе, и ты поймешь, что и почему совершила. Я не могу сказать больше — нельзя раскрывать смертным их будущее. Это может нарушить ход вещей в мире, и тогда благо станет злом, и все принесенные жертвы окажутся бесполезны.
— Вы очень мудрый человек, местьер.
— Я всего лишь прожил очень долгую жизнь. Иди по своему пути, девочка. Все, что с тобой случится в этой стране, ведет тебя так или иначе к цели. Найди своего брата, ты нужна ему. Надеюсь, что мой долгий рассказ помог тебе понять свою роль в этой великой битве.
— У меня все равно нет выбора. Я буду искать Дану.
— Наше время подходит к концу. Энергия шара почти иссякла. Я прощаюсь с тобой, Руменика ди Крифф. Помни — твой путь предначертан, и все, что ты делаешь, ты делаешь для блага всех, кого ты любила и любишь. Прощай, и пусть Единый поможет тебе на твоем пути!
Все исчезло. Руменика не ожидала, что все произойдет так быстро; только что Риман ди Ривард беседовал с ней — и вот уже вокруг нее заснеженные ели, чужое серое небо над головой, и холодный воздух обжигает лицо. Акун продолжал сидеть в седле. Стеклянный шар медленно вращался над его протянутой рукой.
— Фу ты! — Руменика тряхнула головой. — Мне это все приснилось?
— Это магия шара, — Акун продолжал держать руку так, что шар сохранял вращение, — Осталось еще одно. Посмотри-ка в кристалл!
Руменика шагнула к Акуну, вгляделась в поверхность волшебного шара. Внутри темного стекла, под самой поверхностью, очень близко друг от друга светились две алые точки. Руменика вопросительно посмотрела на старого милда.
— Мы почти у цели, — пояснил Акун. — Одна из этих точек ярче, значит каролитовая магия очень сильна. Вторая точка — это мы. Видишь, огоньки рядом. Значит, твой брат недалеко от нас.
— Спасибо за объяснение. Только вот ноги у меня совсем замерзли, и меня знобит.
— Город недалеко отсюда, два часа пути, — Акун выбросил погасший шар в сугроб. — Нам он больше не понадобится.
— Я в самом деле разговаривала с Великим Видящим?
— Едем! — Акун помог девушке сесть на лошадь. — У нас мало времени. В этих лесах много диких зверей. До сумерек мы должны быть в городе.
— Там мой брат?
— Возможно. Если мы найдем его сразу, нам повезет. Если нет — будем искать столько, сколько понадобится. Хотя времени у нас мало.
— Почему?
— Война, — бросил Акун и направил коня к просвету между деревьями, к дороге.
— Акун, отстань! Я хочу спать!
Ее продолжали трясти, и делали это довольно грубо. Потом она услышала голоса. Разговаривали двое. Она не могла понять ни единого слова.
Руменика в испуге повернулась на спину, открыла глаза — и с ужасом поняла, что это совсем не та комната на постоялом дворе, в которой она вчера уснула. Это был какой-то подвал. Было темно; свет едва просачивался в крохотное окошко под самым потолком. Она закричала, но ответом на ее крик был смех двух мужчин, стоявших рядом с ее постелью.
— Проснулась, красавица? — Говоривший закашлялся, закрывая рот рукой, потянулся за платком. — Подай свету, Яков.
Руменика в паническом ужасе осознала, что она не понимает того, что говорят эти люди. Из одежды на ней осталась только рубашка. И каролитовый перстень с руки исчез. Ее или обокрали, или же намеренно сняли с нее все, чтобы выяснить, кто она такая. И она снова закричала, отползая от стоявших у кровати мужчин в темноту, в дальний угол каморки.
— Ишь, разоралась, ведьма монгольская! — сказал тот, кого звали Яковом. Он запалил трут и разжег факел. Руменика увидела его лицо — широкое, рябое, обрамленное длинной седой бородой. Второй мужчина был моложе, с темными в скобку стрижеными волосами и орлиным носом.
— Она не монголка, — сказал молодой. — Эй, девушка, кто ты?
Руменика замотала головой, давая понять, что не понимает ни слова. Ее ужас так ясно читался в ее глазах, что ей поверили.
— Чертовщина какая-то! — заметил Яков. — Халзан сказывал, она с ним по-русски говорила, да так чисто, будто всю жизнь туточки прожила.
— Красивая, — сказала молодой, разглядывая Руменику. — Таких красивых я и не видывал. Чисто лань. Глазищи-то какие!
— Гляди, Радим, приворожит тебя ведьма иноземная. Высохнешь потом по ней, в тень превратишься.
— Ей-Богу, хороша! Халзану, видать, с пьяных-то глаз привиделось, что она с ним разговаривает. Ты приведи старика, он вроде тоже по-нашему в корчме говорил. Будет за толмача.
Старый вышел, оставив Руменику наедине со своим товарищем. Руменика сжалась в ком, не сводя с лица молодого напряженного взгляда. Если он полезет к ней, она перекусит ему горло. Ничьей наложницей она больше не будет, а уж тем более наложницей этого бородатого варвара.
— Да ты не бойся, — сказал Радим, улыбаясь. — Не собираюсь я над тобой насилие чинить. У меня жена есть, любушка моя, пава ненаглядная. Не понимаешь?
— Где Акун? — спросила Руменика. — Позови Акуна!
— Что ты там говоришь? Ни слова не понятно. Ты какого народа будешь? Булгарка? Половчанка? Из каких половцев — шаруканевых, ельтуковех, сурожских? Тьфу ты, немочь безъязыкая!
— Она не понимает тебя, воин, — раздался знакомый голос.
— Акун! — радостно закричала Руменика, вскочив с кровати и бросаясь к старику. — Акун, я боюсь!
— Не бойся, дочка. Ничего они нам не сделают, — ответил старый милд. — Это воевода ихний Радим, хочет с нами перетолковать.
— Хватит разговаривать, — повысил голос Радим, — я тебя позвал, чтобы ты, старик, толмачом был. Твоя девка по-нашему ни слова не разумеет, вот и будешь за нее говорить.
— Пусть вернут мне перстень, и я все пойму...
— Тсс! — Акун сильно сжал ее руку. — С ума сошла? Они нас враз в чародействе обвинят, а это серьезное обвинение. Нет уж, придется тебе помолчать. Я за нас двоих буду говорить... Что хочешь знать, воевода Радим?
— Все.
— Хорошее начало разговара, — Акун усмехнулся в усы. — Ну, тогда я первый тебя спрошу. В вине, что корчмарь нам подал, сонное зелье было?
— Того не ведаю.
— Не криви душой, воевода. Там люди твои были, ссоры с нами искали.
— Мои люди? Верно, были. Халзан, Ярема-лучник, да Прокоп Псковитянин, тот, что седобородый. Хорошие воины и люди не беспутные. Очень их насторожило, как ты ножи кидал.
— Понятно. В честном бою одолеть не смогли бы, так они дурман подмешали. Храбрецы, клянусь душой Ниммура!
— Война нынче идет, — гневно ответил Радим. — А вы в городе моем подозрительные чужаки. Имею власть над вами, поскольку я воевода, князем сюда посаженный; захочу — пытать буду. Или сами все расскажете, по доброй своей воле?
— Нам и рассказывать-то нечего, — пожал плечами Акун. — Это ты, воевода, лучше расскажи, как свободных людей зельем опоил и из корчмы сонных в темницу бросил. Хорошая будет история о чести и о доблести!
— Сказано тебе, не знаю ничего про сонное зелье. И не тебя меня учить, чужестранец! — рыкнул Радим. — Ты о голове своей думай. И о девке своей. Не захочешь правду говорить, я ее воинам своим отдам на забаву. А тебя на дыбе пытать велю.
