— Каждый день происходят обстрелы. Видимо у немцев группа аналогичная вашей, но не ушла, а продолжает работать. Отстреливают всех подряд, когда не удается убрать кого-то из командиров. В основном конечно офицерский состав. Ума не приложу, как им удается передвигаться незамеченными по городу. А главное, в Рокоссовского стреляли и во второй раз, уже в госпитале, через окно. Убили одного из докторов, он случайно встал на пути пули.

— Из чего работают, известно? — Задал я вопрос, на мой взгляд, важный.

— Вот! Вопрос по существу. Судя по пулям, у троих оставались в теле, обычный немецкий калибр. Да, ты правильно понял, — Истомин, угадывая мои мысли, кивнул головой, — нет у них крупного ничего. Ну, или, по крайней мере, там работают из обычных карабинов.

— А пули не похожи? — Это уже Мурат.

— И тут угадали. Две из трех, выпущены из одного ствола, это точно. В

— Значит, пара работает? — Вставил свои пять копеек Зимин, весь разговор молчавший.

— Эксперты утверждают именно так, они там еще по картине попаданий как-то это вычислили. У них там снайпер классный есть, старшина Самсонов, тот им во многом помог. Сам этот боец, два дня пытается выследить этих субчиков. Почему остановились на одной группе? Видимо потому, что нападения идут всегда из одного места.

— Чего, в одном доме все время сидят? — Офигев и, не веря, спросил я.

— Да нет, просто одновременно в разных местах ни разу ничего не было.

— Ааа! А я уж подумал, что у нас контрики там вообще мышей не ловят.

— Работа там идет огромная. Немцы эти, видимо смертники, или асы, или я ничего не понимаю. Может у них цель именно Рокоссовский?

— Его хорошо охраняют? — Подал голос Зимин.

— Тут вот какое дело, — слегка замялся Истомин, — Константин Константинович ранен, но остался в городе. Заявил, что если его увезут, то немцы получат именно то, чего и добивались. Устранения командующего.

— Ясно, правильно конечно с его стороны. Насколько серьезно ранен? — поинтересовался я.

— Слепое, в левое плечо, сложность в том, что он только недавно из госпиталя. Полностью сил еще не набрался. Но, несмотря на это, врачи говорят поправиться. Операцию сделали, чувствует себя хорошо. Даже сознания не терял. Иосиф Виссарионович послал к нему врачей из Москвы, уход у него будет, что надо! — Продекламировал Петрович.

— Слава богу, нельзя нам терять таких людей. Блин, может, вообще зря мы придумали эту игру с отстрелом?

— Во-первых, что сделано, то сделано. Во-вторых, мы получили то, что нам было необходимо, а в-третьих...

— А в-третьих, то же, что и, во-первых! — Перебил я Истомина.

— Совершенно верно! — Не обращая внимания на нарушение субординации, сказал Истомин.

Вылетели мы только через четыре часа. Попросив парней погулять немного, да, вот так не красиво я поступил, стал прощаться со Светланкой. Получилось два раза. Потом были слезы, просьбы не лезть под пули, мои заверения в том, что буду осторожен.

Самолет летел долго. Сначала нас атаковала пара залетных "мессеров" и мы здорово отклонились от курса. ЯКи сопровождения, довольно быстро их сковырнули, но наш пилот увел машину глубоко на восток. Потом была посадка в Москве, прямо на аэродроме, нам привезли кучу барахла. В смысле снаряжение для нас, новые стволы, патроны, даже броники. В придачу погрузили трех докторов, двух мужиков, лет по пятьдесят, и одну хорошенькую женщину, возраст я определить затрудняюсь.

Пока самолет дозаправили, мы с ребятами переоделись и стали разбирать тюки с оружием. Оптические прицелы были упакованы в прочные жесткие кофры. Броники получились, зашибись, одев один, я даже попрыгал свободно. Ничего не тянет, не трет, красота, хотя на фига они нам?

Петрович одернул.

— Это для комсостава фронта, губу-то не раскатывайте!

— Да нам они и на фиг не уперлись! — Дерзко ответил я. И, правда, как мы будем в них по городу ползать.

Задачка была еще та! Как, в огромном, по здешним меркам городе, отыскать двух, ну может трех человек, которые очень не хотят, чтобы их нашли. Мурат кое-что придумал, когда сядем, попробуем обсудить с Истоминым.

— А ну жопу прижми! Если не хочешь, чтобы тебе в нее пулю закатали! — Сказала куча мусора, рядом с которой я лежал. Я чуть не сделал наоборот. Т.е. я так вздрогнул от неожиданности, что чуть не подпрыгнул.

— Лежи тихо, я его уже три дня пасу. Не хватало еще, чтобы он, меня убрал. — Я опять вздрогнул, пристально вглядываясь. Никак не мог рассмотреть, откуда исходит голос.

— Видишь чего? — Решил спросить я. После выстрела прошло несколько минут, а мы так и не поняли, откуда стреляла эта сволочь.

— Пока нет, но думаю, он на два часа, — приглядевшись, не смог ничего разглядеть. Деревьев было не много, но разглядеть замаскированного врага не удавалось.

— Не суетись, там он! — Сказал тот, кто скрывался в куче мусора.

— Почему ты думаешь, что он не ушел? — С сомнением в голосе спросил я.

— Если бы сделал дело, тут уже шумиху бы подняли. Хотя если тебя заметил, то может, и свалил уже. — До меня долетел смешок.

Вот так я познакомился с отличным снайпером, старшиной Степаном Самсоновым. В город Сталина мы прибыли поздно вечером. Пол ночи провели за планами и картой города. В итоге родился план по проведению провокации, с целью выманить стрелка. Дольше всего обсуждали, кто будет играть роль командующего фронтом. Истомин меня убил своим решением заменить Константина Константиновича. План был очень опасен, т.к. снайпер у фрицев, был далеко не лох.

Все должно было произойти в Питомнике, на аэродроме, во время посадки раненого командующего в самолет. Слабость затеи, заключалась в том, что если фрицы нанесут удар во время поездки, крыть нам будет нечем. Однако обошлось, весь путь до взлетной полосы, прошел тихо. Мы с Муратом, были одной из групп снайперов, занявших позицию возле аэродрома. Еще ранним утром, едва поспав несколько часов, мы убыли выбирать место и маскироваться. Казах подобрал такой ракурс, что мы были с фланга по отношению к самолету. Позиция была неудобна тем, что можно было просто не заметить вспышки от выстрела. То, что он будет, мы не сомневались. Санитары, которые понесут носилки, должны замешкаться у самолета и дать возможность стрелку обнаружить себя. Риск был, просто огромным. Мы могли с легкостью потерять Петровича, причем навсегда. Когда я ему об этом сказал, он ответил в своем репертуаре.

— Вот ты и сделай так, чтобы я остался жив. — Ну, я и сделал.

Лежащего на носилках Петровича, укрыли сразу тремя брониками. Судя по предыдущим стрельбам немецких снайперов, оружие у них стандартное, т.е. винтовка "Маузера" с оптикой. Пуля из такой винтовки, прошьет броник легко, вся надежда была на то, что их несколько. Четыре бойца, должны будут закрывать собой голову и ноги старшего майора ГБ, у немца будет возможность стрелять только в тело. Надеюсь, он промахнется!

— Товарищ Самсонов? — Тихо осведомился я.

— Ну, я Самсонов! А ты что за хрен с горы? — Грубо, но так же тихо ответили мне из кучи хлама.

— Лейтенант ГБ Новиков, не ожидал, что кто-то еще выберет это место.

— Виноват, товарищ лейтенант, так это самое неудобное место. Фриц сюда и смотреть не будет, у него другая цель.

— А мы его сможем вовремя засечь? — Спросил я с надеждой.

— По крайней мере, услышим, уж это точно! — Серьезно ответил старшина.

Мы наблюдали картину по эвакуации раненого, одним глазом. Второй все время пытался разглядеть хоть что-нибудь необычное. В плечо что-то уткнулось.

— Мурат, ты? — Не отрываясь от оптики, спросил я.

— Командир, смотри туда, куда тебе снайпер сказал, кажется, что-то есть, но далеко, больше километра. — Мурат был с мощным биноклем, лежал рядом и рассматривал окрестности. Я последовал совету, и чуть довернул ствол винтовки в ту сторону. Надо отметить, что в этот раз нам выдали уже знакомый мне "Баррет". Уже модифицированный, полностью автоматический с магазином на пять патронов. Этого вполне будет достаточно, тут, как и всегда впрочем, будет всего пара выстрелов. Я так надеюсь.

— Тысяча сто примерно. — Мурат давал поправки.

— Ты имеешь в виду то здание, с плоской крышей? — Я вглядывался, ища цель.

— Точно! Смотри, угол крыши чуть неровный, он лежит там, накрылся только чем-то.

— Маскировочка у них что надо! — Услышал я вновь голос Степана. — Если там стрелок, мне не достать.

— Так и мы не с пустыми руками. — Со значением заявил я.

Куча хлама, которую я благополучно проморгал, придя на позицию, медленно приподнялась сантиметров на пять от земли.

— Ааа. Дальнобойщики! — Протянул Василий, и я заметил сверкнувший в темноте маскхалата взгляд.

— Так точно. — Коротко бросил я.

— Ну, смотрите, помочь? — Самсонов все так же тихо шептал.

— Ветер сильный, вон флажок на полосе как развивается. — Флажок и в правду трепыхался на сильном ветру.

— Да, метров семь-восемь. Плюс перепад высот. У тебя прицел как выставлен?

— На максимуме, но с ветром не поспоришь. — Блин, все таблицы из головы куда-то убежали.

— Бери выше и немного в сторону. — Предложил Самсонов.

— Я взял его, но чего-то сомневаюсь. Глаз уже стал замыливаться. Плавно отодвинув прицел от лица, закрыл глаза. Надо успокоиться.

— Если не уверен, стрелять не надо. Я бы, кстати, не стал. — Степан прошептал последнюю фразу, чуть тише, но я расслышал.

— Только спугну. Практики нет почти, только стендовая, на такой дистанции.

— Вот и я про то же. По крайней мере, он пока не будет знать, что против него спецгруппа работает. Дайте самолету взлететь, не обозначайте себя.

— Тем более, насколько я знаю, там у нас людей нет. Пока добегут, он уйдет, ищи его потом. Может ведь и совсем уйти. — Добавил Мурат.

— Если у него госпиталь под наблюдением, как укрыть командующего? — Спросил я.

— Вы ведь сейчас его куда-то вывели? — задал в свою очередь вопрос Самсонов.

— Да, его на первый этаж перевели, на время операции.

— Ну, так пусть там и остается! Главное, конечно, чтобы у фрицев информатора не было.

— Если бы был, то наверняка слили бы и нашу подставу. Ладно, снимаемся, старшина?

— Я полежу еще. Надо посмотреть немного. Только ползите осторожнее.

— Как скажешь, Мурат, возвращаемся.

Мы медленно покинули позицию, в то время как самолет взлетал. Истомина теперь ссадят где-нибудь поблизости, оттуда вернется на машине. Если фрицы нас не раскусили, то на госпиталь не будут делать налет. Стоп, налет! Если только врагу станет известно, что командующий остался, они могут навести авиацию. Как только убедятся, что Рокоссовского им самим не достать, могут пойти и на такой радикальный шаг. Эскадрилья "лаптежников" запросто раздолбает весь госпиталь под орех. Ради такого, руководство Вермахта может рискнуть своими пилотами. Тем более, насколько я разглядел, с ПВО у нас не густо здесь. А может, они так укрыты, что я просто не видел их всех.

Вернулись к машине, стали ждать Зайцева, но по истечении пятнадцати минут, нас вызвали по рации.

— Новиков? — услышал я в наушнике.

— Так точно! — я не распознал, с кем говорю.

— Вам приказано явиться в штаб фронта. Через сколько сможете?

— Да минут через двадцать будем.

— Выполняйте, конец связи! — Я так и не понял, кто это был. Но если в штаб, то, наверное, по поручению Еременко вызвали. Он там теперь за старшего. Сразу после ранения генерал-лейтенанта Рокоссовского фронт передали ему.

Еще вчера вечером я высказывал свое мнение Истомину на счет эвакуации Константина Константиновича, дескать, все равно командующий теперь не он. Петрович же объяснял так:

— Рокоссовского уже знают, гитлеровцы его боятся, потому и затеяли все это. А вот Еременко — другое дело. Пока немцы думают, что командующий — Рокоссовский, они трижды подумают, прежде чем переть на Сталинград.

— А может и к лучшему, если б они полезли сломя голову?

— Так то оно так, но в генштабе свои мысли на этот счет. — Истомин был задумчив. — Как ты говорил про колечко в вашем времени, на флангах румын смяли, поэтому и было легче?

— Именно так, вдруг теперь по-другому сделают?

— И сделают, будь уверен! Не могут разные люди, мыслить одинаково. Одно дело Паулюс, и совсем другое Манштейн. Последний, хоть и хороший полководец, но ему уже перепадало в этой войне. Его тактика уже известна, а вот теоретик Паулюс — тут все немного по-другому.

— Так и Манштейна мы знаем только по другим участкам фронта. Про Паулюса же мы знали наперед, именно то, как он будет вести действия в Сталинграде и вокруг.

— Серег, это не наше дело, как прикажут, так и будем воевать! — отрезал Истомин.

— Ясно, а какова вообще обстановка сейчас? — ушел я немного в сторону.

— Пока никак. Манштейн проводит переформирование, на севере пока так и стоят румыны и венгры. С юга и юго-запада идут танки, но пока еще далековато для беспокойства. Место Гота занял какой-то Кесслер, не слышал о таком?

— А хрен их знает, думаете в Германии у всех людей фамилии разные? Как их всех упомнишь? Мало ли у фюрера генералов.

— Может и немало. Так спросил, вдруг, что помнишь?

— Конкретно про этого ничего. Значит, четвертая танковая так и идет отдельно от шестой?

— Ага, сейчас в сорока километрах от Котельникова.

— Ну, они вроде оттуда и заходили, может повторятся?

— Серег, ну ты не считай генштаб дураками-то! Думаешь, они сидят и ждут предсказанного тобой развития?

— Даже не думал так, это было бы глупостью.

— Вот именно. Ставка делает упор на оборону Сталинграда, это верно. Силы стягивают огромные, но не в ущерб другим фронтам. Как ты сказал, было бы глупостью просто поснимать войска с других участков. Ты ведь тоже не знаешь всего, что и как было, я прав?

— Конечно, правы, я даже расклада по силам противников не знаю. Просто вспомнил некоторые цифры, что мелькали иногда. Помню, привели подсчет убитых, что-то около миллиона человек, за все время Сталинградской Битвы! А в начале, т.е. в августе, у немцев было превосходство и в технике и в людях. Это я и докладывал, — все это я рассказал Петровичу накануне. Не то, чтобы я раньше этого не излагал, а просто вчера мы с ним немного подискутировали.

Прибыв в штаб, доложился дежурному офицеру. Минут через пятнадцать, меня принял Командующий фронтом генерал армии Еременко. Был он несколько взволнован, но в целом мне понравился этот человек. При взгляде на него, проскакивало сходство с Жуковым, но только в плане решительности. Вызвал он меня к себе для постановки задачи, я уже хотел было заикнуться о том, что командиры у меня другие, но он меня опередил.

— Товарищ лейтенант, я знаю ваше положение, знаю, что половина вашей группы сейчас в госпитале. Дело, которое я хочу вам поручить, вовсе не означает то, что вас сейчас отправят за линию фронта. Совсем наоборот. Вы, товарищ лейтенант, должны помочь нам в сложившейся ситуации. Я хотел бы, чтобы вы занялись организацией устранения этих долбаных снайперов, что мешают нам в городе. Сегодня вечером состоится совещание комсостава двух фронтов. Мы не хотим, чтобы еще кто-нибудь пострадал, времени совсем мало, немец уже близко. Менять и перестраивать все планы некогда. Вот прочитайте, это приказ из Москвы, адресованный лично вам. Вообще-то его должен был передать старший майор Истомин, но как вы знаете, он пока отсутствует. Александр Петрович поручил мне это дело, в смысле передачу приказа, так что ознакомьтесь и приступайте! — Еременко протянул мне пакет.