— А что, никто не пробовал его скоммуниздить?
— И пытаться не стоит, — ассоциативный модуль девушки-NPC легко переварил загадочный синоним слова "украсть". — Когда в последний раз Склун с поддержкой Улича пытался захватить Вельзевул, наша лавка был полностью обчищена, остался лишь этот лук, вернее, стена, на котором он висит — склунцы обвалили все здание, но так и не смогли завладеть артефактом. Такое по силам разве только Кутху, другим великим магам и их самым умелым ученикам.
— Разве нет другого такого же? — Стрельцу понравилась словоохотливость консультантки. Он собирался разговорить ее в надежде получить задание на приобретение подобного супер-оружия. Или Мыкуй согласится променять свою реликвию на какую-нибудь героическую услугу. Эх, если бы Гэгэ и раньше так поступал, давно бы звенели на его поясе склянки с волшебными зельями склунского алхимика, и не пришлось бы мотаться по всему городу в поисках дешевой и "калорийной" еды!
— К сожалению, экземпляр единственный, — сообщила девушка. — Мифические артефакты — наследие древних богов и аналогов не имеют.
— У вас были боги?
— У всякого народа есть свои боги, — неожиданно прогудело за спиной Гэгэ.
Он обернулся — к ним подошел высокий и мощный, без единого волоска на серой голове, в боярском кафтане, с щеками депутата или мясника, мужик.
— Меня зовут Мыкуй, я владелец этого магазина, — представился Темный.
"Сам! Как я удачно заболтал продавщицу!"
— Меня интересует этот лук... — начал было Стрелец, но Мыкуй категорично отрубил концовку его фразы:
— Лук Перуна не меняется и не продается! — Изменив состояние лица из гостеприимно-приветливого до отстраненно-брезгливого, хозяин лавки собирался уже перейти в другой торговый зал, но Стрелец вовремя спохватился и подобрал нужные слова:
— Господин Мыкуй, вы говорили о богах. Я не думал, что на Мэрлоне когда-то жили боги.
— У всякого народа есть свои боги, — повторил фразу Мыкуй.
"Так. А теперь не напортачь"
— Я ничего не знаю про них. Можете рассказать, если это вас не обременит? Знаете, мне очень интересна история вашей культуры.
— Боги были первыми существами на Мэрлоне, — сказал Мыкуй, но все еще хмурился. — На том Мэрлоне, каким мы знаем его теперь. Они были рождены от союза Эфира и Времени, Движения и Покоя. Их сакральные имена — Анастасия и Дядя Сергей. Родители боготворили своих детей и наделили их частичкой себя. От Эфира им досталась способность формировать реальность, от Времени — бессмертие.
— Они прилетали с других планет?
— Нет, они родились на Мэрлоне. Был только один чужой бог — Вельзевул: иннотеррный, пришлый, но и самый величественный. О нем сохранились только смутные свидетельства и самые великолепный доспех, который никогда не повторить мэрлонской руке. Даже древние боги чтили Вельзевула.
На лице Мыкуя созревал немой вопрос. Консультантка оставалась на месте и то ли рассеяно внимала беседе, то ли ждала активации своей программы, замечтавшись о небесных кренделях.
В Стрельце разгоралось любопытство:
— Я слышал другую историю. А кем, по-вашему, был Вельзевул?
— Он был племянником Эфира, — охотно поведал Мыкуй, улыбнувшись. — Но это не настоящее его имя. Истинное имя Вельзевула под запретом.
— Так чем же он знаменит?
— Он украл у богов их Любовь. Я говорю "они", но на самом деле бог один — в сумме всего пантеона. Произошло это, когда Эфир отлучился по делам, а Вельзевул приехал навестить кузенов. В отсутствии главы семейства формированием реальности занимались его дети, но богам было скучно без отца, потому что в мастерстве созидания Эфиру не было равных. Зато их гостя, Вельзевула, переполняла фантазия. Он придумал запутанную игру, где следовало надевать маски и обманывать друг друга, и соблазнил ею богов. Боги сияли от восторга: никогда раньше им не доводилось не знать наперед того что грядет — обман в их общении каждый раз становился неповторим. И однажды, когда боги в уплату за игру решились открыть перед Вельзевулом ларец со своими чувствами, этот подлец выхватил оттуда Любовь — и скрылся. И хотя боги успели стащить с вора его неповторимой красоты Доспех, без Любви ими овладело Уныние. Время услышало тихий плач своих детей и укутывало их нежностью и грезами о Вечной Памяти. Боги переставали замечать, что происходит между ними и вокруг них. Боги теряли связь с внешним миром, уходили в себя и... каменели. Так на Мэрлоне стали возникать монументы — фигуры уснувших богов. Вскоре вся терра погрузилась в дремоту: облака замерли в воздухе, деревья не шептались в лесах, города пустовали, а на морях застыли пенные волны. Даже луна никогда не сходила с небосвода Темной стороны, а солнце — со Светлой. Жило только Время: оно обтекало нашу терру, заключенную в Саркофаг Тишины, и плавно качало на волнах Вселенной...
— А что случилось потом?
Мыкуй с довольным видом умостился на стуле и предложил Стрельцу табурет. Тот сел и превратился в самый внимательный диктофон.
— А потом вернулся Эфир. Увидев, что натворил Вельзевул, он пришел в ярость и тотчас же бросился вдогонку за похитителем. Но настигнуть молодого племянника старому Эфиру не удалось — изобретательность Вельзевула каждый раз прятала его от взгляда Дяди Сергея. И когда после долгих скитаний Эфир вернулся туда, где оставил семью, — дома своего он не обнаружил. Уносимые потоком Времени, боги навсегда оставили Небесного Отца где-то позади. С тех пор мы, потомки богов, бесплотны, потому что дети Эфира и Времени творят каждый для себя свою отдельную реальность, и нет того, кто смог бы, подобно Отцу, окружить нас одной всеобщей Действительностью.
— Значит, вы — потомки богов?
— Именно, — владелец магазина откинулся на спинку стула. — И хотя мы родились без Любви, мы чтим Память, которую завещало нам Время, и ценим Дружбу, которую открыл для нас Вельзевул.
— Предатель?
— Да, он предатель. Но, похитив одно, он оставил другое. Мы помним о Вельзевуле, чтобы помнить о Дружбе. Ведь именно Дружба спасла Мэрлон от Уныния.
"Похитил любовь, оставил дружбу... какие-то девчачьи сказки, — подумал Гэгэ, утомившись нудной болтовней. — Ты бы лучше мне рассказал, где найти себе крутую ружбайку со встроенной кнопочкой Нагнуть Всех".
— И как эта ваша Дружба спасла Мэрлон? — спросил он.
Мыкуй скрестил руки на груди и, подумав несколько секунд, ответил:
— Олицетворением Дружбы стал мифический Розовый Слоник, который возник у ног несравненного бога Хроноса. Такого предмета Хронос никогда еще не видел на Мэрлоне, любопытство взыграло в нем. Хронос пробудился и, ломая на себе Оковы Неподвижности, нагнулся поднять диковинный артефакт. Это была пустотелая игрушка из гладкого пластичного материала, а снизу у нее имелось маленькое круглое отверстие, заполненное белой пробкой. Хронос сжал Слоника в руке — и вдруг из него вырвался самый отвратительный и душераздирающий писк — первый звук замолчавшей на миллион лет терры. Едкий писк колыхнул воздух и толкнул протяжную ноту замершей доселе музыки мира. Музыка переменилась — в ней заиграли другие ноты, и боги уловили это изменение. Проснувшись, боги внимали музыке и услаждали ею свой окаменевший слух. Новое явление в предсказуемой вечности очаровало богов. А Хронос бродил по дорогам, давил на Розового Слоника, отпускал и снова давил... артефакт вопил и будоражил Мэрлон. Боги соскабливали с себя каменную корку, нисходили с постаментов, разбредались по землям, осматривали города, летали по воздуху, погружались в пучины морей, забирались глубоко в горы. И боги заметили, что мир пуст, и огорчились. Они хотели, чтобы кто-нибудь разделил их радости жизни. И тогда они придумали древние свитки, в которых записывали свои фантазии о чудесах, о зверях, о природных процессах, о городах и событиях прошлого. Тот из богов, кто найдет древний свиток и прочтет его, высвободит скрытую в нем фантазию бога и заполнит ею Мэрлонскую пустоту. Эта игра так увлекла богов, что они научились забывать, кто они такие, чтобы получать удовольствие от неожиданности. Боги умирали, забыв, что бессмертны, и женились, забыв, что бесплодны. От сочетания их любви родились полубоги, а потом уже мы, в ком боги в конце концов растворились. Нынче не осталось живых богов, нигде.
— Они исчезли?
— Я же сказал — растворились. Мы — дети богов. Каждый мэрлонец — частица бога.
— Откуда вам это известно?
— Я родом из Склуна, нам эти легенды известны с пеленок. Но я не ограничиваюсь только древними легендами и стараюсь находить живое подтверждение мифов своего народа — реальные артефакты богов. Я историк-коллекционер, как видишь.
— А я слышал, что в библиотеке Вельзевула одни только комиксы, — сорвалось с языка Гэгэ.
Расположение Мыкуя вмиг изменилось — оружейник снова нахмурил безволосые брови.
— Большая Халифатская Библиотека в Склуне — богатейшее хранилище знаний, но и в Вельзевуле можно отыскать наиредчайшие рукописи!
"Бли-и-ин... Что-то я ляпнул не то".
— Скажите, а если бы кому-то удалось бы собрать целый сет из таких артефактов, какими бонусами стал бы обладать его носитель?
— Я не стану обсуждать это с первым встречным, — Мыкуй посмотрел на клиента очень подозрительно.
— Господин Мыкуй, вы, как видно, очень образованный Темный, подскажите молодому юноше, где он может добыть себе какое-нибудь мифическое снаряжение, вроде вашего Лука Бога Перуна? Может быть, существуют какие-нибудь храмы или подземелья, где они могут встретиться?
А теперь он совсем некстати намекнул на конкуренцию.
— Я не стану обсуждать это с первым встречным, — повторил NPC-оружейник.
Девушка больше не пританцовывала и строго пялилась на Стрельца.
"Вот урод!" — обиделся тот, когда исчерпал весь список подходящих к случаю реплик, и покинул магазин. На улице он раскрыл дневник, чтобы проверить изменения в квестах после разговора с оружейником, и обнаружил новую заметку:
"Мишка, плюшевый мишка...
Кристофер Глупый ищет плюшевого медвежонка, которого потерял где-то на улицах Вельзевула. Он говорит, что эта вещь дорога ему как память об отце и родном Уличе, и если я найду пропажу, Кристофер договорится с оружейником Мыкуем дать мне скидку на его товары.
Побывал у Мыкуя, ассортимент в магазине просто шикарный! Но дорого пипец.
Мыкуй — не только бизнесмен и оружейный мастер, но и просвещенный коллекционер и не все отдает на продажу. И, скорее всего, этот дядька знает места, где можно раздобыть какой-нибудь мощный артефакт. Но раскрывать первому встречному злачные места, конечно, не станет — для чего ему терять клиентов? Нужно выходить на его более сговорчивых друзей, чтобы втереться в компанию и обзавестись хорошей репутацией. Кристофер Глупый — идеальный вариант, фамилия говорящая".
Вельзевул он покидал самыми окольными путями в надежде столкнуться где-нибудь в подворотне с плюшевой игрушкой Кристофера Глупого, но безрезультатно.
"Хорошо. Враг качается, пока мы жрем и спим. Сначала займусь основным квестом, а потом буду выполнять второстепенные".
Лошадка его мчалась по тракту вон от знойных песков, среди которых прятался за стеной неприступных скал город Хозяина. Ускоряющая трасса вела сквозь саванну с мобами второго уровня: крылатыми слонами и тигро-зебрами. Где-то в вышине за облаками раздавались леденящие сердце орлиные крики. В фиолетовом небе и на фоне серебристой луны мелькали стайки перепончатокрылых, а однажды далеко-далеко в мистической дымке он заметил медленно идущее чудовище на длиннющих ногах и, кажется, с хоботом, издававшее пароходные звуки, от которых все до единого звери в ужасе приникали к земле. Это фантастическое создание имело росту не меньше ста пятидесяти метров и, остановившись, в полутьме напоминало треногу пришельцев из "Войны миров" Уэллса. Стрелец сообразил, что впервые, хоть издалека, видит настоящего босса-гиганта.
Лес Лживых Камней показался с вершины холма. Стрельцу открылась панорама презеленой долины, огражденной с севера и востока сумеречной грядой Дедовых гор, а на западе перерастающей в безбрежное и шероховатое лесное море. Едва различимая светло-серая полоса тракта виляла по долине, пока не сталкивалась у основания гор с темным скоплением башен и крепостных стен, вкупе силуэты которых напоминали очертания Вестминстерского дворца. Улич можно было зрительно отлепить от общей массы мрачных каменных гигантов только едва уловимым с расстояния фиолетовым заревом ночного освещения и широкими лучами Проектора, транслирующего окружающий мир из башни, похожей на Биг Бэн.
Он спускался в долину, удивляясь контрастом между сухим отношением к жизни красной полупустыни Вельзевула и сочностью природы Улича. А еще тому, как резко обезвоженная почва саванны сменилась альпийскими лугами, даже граница четко видна. Будто один сосед щедро поливает свой газон, а второй — откровенно забил. Это наблюдение натолкнуло на мысль, что здесь кончается диапазон Проектора Вельзевула и начинается область покрытия Проектора Улича.
Ближе к Уличу стали видны фиолетовые "светлячки" местных обитателей. Чуть выше травы порхали сказочные бабочки или миниатюрные дриады, горящие светло-сиреневыми люминесцентными огоньками. Осветительной пользы такие бабочки не приносили, зато поля от них выглядели красивее. Часто на фоне ночного неба появлялись далекие ветряные мельницы. В ушах играла эльфийская, легкая мелодия.
Гэгэ свернул на тропу, ведущую в лес, по обе стороны которой паслись странные куры, одетые в пушистых мех. Ради пробы он выстрелил в такого моба — и сельскохозяйственный динозаврик уронилось лапками кверху. Затем подстрелил еще с десяток — не ради скудной наживы, а забавляясь прикольной анимацией смерти.
"Низкоуровневые. Как грызлюки у Вельзевула", — подумал он.
Лес впустил его охотно и даже словно проглотил: только Стрелец въехал под сень деревьев, как весь целиком и полностью оказался в новой локации без плавной смены кадров или декораций. Чат пригорода Улича, жужжание насекомых в траве, кудахтанье — моментально стихли. Взамен пришли новые звуки — таинственные, несущие угрозу, спрятанные в темноте между ветвей, невидимые за колоннадой широких стволов, приглушенные, эхообразные — где-то в далекой-далекой чаще. Были четкие: он слышал уханье совы неподалеку, шелест листьев над головой, скрип и хруст беспокойных деревьев; где-то совсем рядом запел соловей. И далекие — распознать такие было невозможно, а вкупе создавали они глубокий как лесные дебри, мистический и устрашающий фон.
Осторожный топот коня, копыта которого то и дело проваливались в трухлявое нутро валежников или спотыкались о мшистые камни, смешивалась с этим фоном и принуждал оглядываться, ловить едва заметные передвижения полувидимых и мнимых тварей лесных. Ночь и темные деревья как будто что-то замышляли недоброе против Стрельца, изображая за чертой фиолетового света странные образы — то ли вселяющие ужас, то ли интерес.
"А интересно, кто мне достанется в питомцы? Я бы хотел дракона. У главного героя обязательно должен быть личный дракон".
Вдруг... хотя какое может быть "вдруг" или "нежданно-негаданно" для нас с тобой, дорогой Читатель, когда мы знаем доподлинно, что все события в нашем рассказе подстроены от и до?..
