Приземлились тоже одновременно и почти рядом. То ли случайно, то ли Кощеевы обереги поспособствовали — князь попросил Сергея передать один из тех двух шариков Найдёнышу, сказав, что и одного хватит. Спрашивать, почему сначала нужны были два, Гусев не стал, чтобы не расстраиваться.
Князь появился минут через пять. Вынырнул непонятно откуда и своим скрипучим голосом поинтересовался, все ли целы. Переждал случившуюся у Серёги вспышку красноречия, посоветовал смотреть вокруг не просто глазами, но и Силой, и объявил выступление. Гусев — первый, следом — Пучков, сам князь — замыкающим. Двигаться "вон в ту сторону". К дороге. Подождал, пока капитан на всякий случай сверится с компасом, поворчал по этому поводу ("Будешь всё время пользоваться подпорками, никогда сам ходить не научишься!"), и дал команду выступать.
Шли почти прямо — два раза Кощей дал команду взять немного левее и один раз — правее. Насколько Сергей понял, обходили что-то большое. Может, селение, а может, ещё что. А примерно через час князь сначала приказал остановиться, а потом — идти вперёд медленно, ехидно добавив, чтобы внимательно смотрели под ноги. Мысленно хмыкнув, Гусев осторожно сдвинулся с места и через десять шагов оказался на краю довольно широкого и, насколько позволяло разглядеть ночное зрение, глубокого оврага, по дну которого журчал то ли ручеёк, то ли даже маленькая речушка.
Позади проскрипело:
— Пучков, тебе кто разрешал место в строю покидать?
Сергей, оторвавшись от изучения, насколько он понял, будущего места ночлега, обнаружил слева от себя Найдёныша, виновато опустившего голову, и мысленно хмыкнул. Так уж получилось, что хороший парень Алексей Пучков просквозил мимо обычного для новобранцев курса молодого бойца. И если Уставами и оружием с ним занимались, то вот всем остальным — увы. Руки не доходили. Так что сейчас напарник просто восполнял пробел в знаниях младшего товарища. Так, как умел:
— Ты что думаешь, коли стал в темноте что-то видеть, так и всё? Ну так я умение это у тебя заберу, и будешь сидеть на базе, Командирову горницу караулить...
"Проняло", — подумал Сергей, почувствовав, как от Найдёныша, до этого воспринимавшего князево ворчание чем-то вроде скрипа где-то там, за стенкой, потянуло ужасом. Можно уже было прекращать воспитание. На сегодня. И как будто услышав его мысли, Кощей сменил тему:
— Ну что, Гусев, придумал, как спускаться будете?
Капитан покачал головой: днём — может быть, а сейчас... Тут разве что прыгать, понадеявшись на шарики, но почему-то не хочется.
Подходящее место отыскалось в нескольких шагах правее, и сначала Гусев, а за ним и Пучков спустились на дно оврага. Как Сергей и думал, князь уже поджидал их внизу, то ли пройдя по этой своей Кромке, то ли просто спрыгнув. Он сидел на камне рядом с ручьём, опустив руку в воду и как будто к чему-то прислушиваясь. На всякий случай придержав Пучкова, чтобы не полез с вопросами, Серёга остановился в двух шагах от Кощея и приготовился ждать — пусть эти "разговоры" напарника с землёй, водой, деревьями и хрен знает с чем ещё плохо сочетались с материалистической теорией, однако пока что они приносили пользу.
Ждать пришлось недолго. Меньше чем через минуту князь поднял голову, посмотрел на Гусева, нахмурился, будто пытаясь что-то вспомнить, и наконец указал рукой. Второй — та, что была в воде, в ней и осталась:
— Вон там. Постелите что-нибудь и ложитесь спать.
— А если не стелить? — влез Пучков.
— Утром весь в песке будешь, — безразлично проговорил Кощей и отвернулся.
Утром Гусева и Пучкова ожидал сюрприз: в двух шагах от места, где они спали, прямо на земле лежало и хлопало глазами тело в мотоциклетном плаще и каске. Сам мотоцикл, почему-то без коляски, стоял ещё десятком шагов далее. А вот князя поблизости не наблюдалось. Впрочем...
Сергей сел по-турецки, опустил веки и попробовал посмотреть на окружающий мир Силой. Потом ещё раз попробовал. Потом ещё. Потом...
— Чего разорался-то? — проскрипело над головой, и Гусев, открыв глаза, обнаружил напротив довольно скалящегося напарника.
Пока Сергей с Найдёнышем завтракали, Кощей рассказал, что было ночью. Оказывается, вышли они почти к самой дороге, меньше полусотни метров. И если бы овраг, в котором они заночевали, не изгибался, эту дорогу и тех, кто по ней ездит, можно было бы увидеть и с места ночёвки.
Так вот князь, договорившись со здешними духами (как он сказал), решил пойти посмотреть, где завтра придётся работать. И тут как по заказу появляется "тарахтелка" с одиноким гансом! Которого его боги понесли среди ночи незнамо куда. И это уже было наглостью, а значит, требовало наказания. И потому, хотя ни тарахтелка, ни ганс не подходили под требования боевой задачи, Кощей, подождав, когда они подъедут поближе, просто сдёрнул мотоцикл вместе с седоком с дороги и забросил в овраг. А уж духи постарались, чтобы ни тот, ни другой не поломались. Ну, то есть мотоцикл не поломался, а ганс не убился. Вот и...
Пучков, вопреки опасениям Сергея, на упоминание духов отреагировал совершенно спокойно. Правда, фыркнул, когда князь, заканчивая рассказ, развёл руками, и тут же был за это отчитан. Гусевым.
Когда с завтраком было покончено, Кощей снова отправился "беседовать с духами" (хотя кто его знает. Может, и правда?), а Сергей с Найдёнышем занялись "языком". Сняли с него каску, вытряхнули из плаща, и Гусев с трудом сдержался, чтобы не выругаться: Кощеев "трофей" оказался гауптманом Люфтваффе, успевшим неплохо, несмотря на молодость, повоевать, заработав Железный крест первой степени и кучу нашивок. При вдумчивом подходе из него можно было бы вытащить много интересного, но — время! И потому пришлось ограничиться лишь самым насущным. То есть расположением штаба 11-й армии, составлявшей ядро гитлеровской группировки в Крыму. Ну и перед тем как отдать "языка" князю, Гусев не удержался и спросил, а с чего вдруг опытного лётчика понесло в нетрезвом виде, ночью, одного непонятно куда. Оказалось, что спор с сослуживцами. Переведённый из спокойной Франции гауптман просто не смог поверить, что здесь, в России, воюют не только на фронте. И когда открыли третью бутылку привезённого гауптманом настоящего французского коньяка, заявил, что спокойно доедет на мотоцикле до соседнего городка. Один. Ночью...
Когда Сергей пересказал всё это князю, тот на секунду задумался, а потом вдруг предложил отпустить ганса. А то ведь станут искать, не найдут, начнут беспокоиться... А так — память ему Кощей подправит, и всё будет тихо-мирно. А потом, глядишь, ещё какой смельчак сыщется... В более подходящее время...
Гусев думал дольше. С одной стороны, предложенное напарником имело смысл, а с другой... С другой — этот ганс приехал на Восточный фронт не в отпуск к приятелю, а воевать. И значит, когда протрезвеет, поднимется в небо на своём истребителе и начнёт сбивать наших ребят...
Когда Сергей пересказал эти соображения князю, тот внимательно на него посмотрел, а потом спросил:
— Ты правда думаешь, что он сможет управлять этими летающими ковриками?
Транспорт они раздобыли, не отходя далеко от места ночёвки. Просто спрятались рядом с дорогой, и когда показалась подходящая цель, Кощей повторил тот фокус, который Гусев уже видел в белорусском лесу — спокойно едущие мотоциклисты вдруг один за другим резко повернули в сторону. С той разницей, что здесь не было кустов, зато до оврага — рукой подать. Убедившись, что на дороге пусто и свидетелей такого манёвра нет, Сергей с Найдёнышем шустро рванули следом и к приходу Кощея уже выкладывали мотоциклистов аккуратным рядком, добавляя при этом каждому по голове. Для верности.
Князь обозрел получившуюся картину, удовлетворённо хмыкнул, подхватил двоих и отправился дальше по оврагу. Проводив его нечитаемым взглядом, Пучков секунду о чём-то думал, после чего принялся потрошить багажники одного из мотоциклов, аккуратно выкладывая трофеи на постеленный плащ. Наблюдавший за ним краем глаза Гусев осторожно перевёл дыхание — слишком уж остро Найдёныш поначалу реагировал на такие вот моменты. Сергей с Командиром даже обсуждали вопрос о переводе Пучкова в обычную разведку. Однако Кощей, когда к нему подошли с этим вопросом, посоветовал подождать. Мол, само образуется. И, похоже, образовалось.
Разбор добычи — такое дело, что заставляет забыть на время всякие мелкие неприятности. А иногда — и не очень мелкие. А если неприятностей нет, то совсем хорошо — можно отдаться этому ответственному делу вдумчиво и со вкусом. Вот и Гусев с Пучковым неторопливо (примерный расчёт времени позволял) опустошали коробки, которыми были обвешаны тевтонские мотоциклы. Опустошали, раскладывали извлечённое по порядку — патроны к патронам, продукты к продуктам, медикаменты (один из мотоциклистов возил с собой нечто вроде аптечки санинструктора!)... Медикаменты отдельно. Конечно, немецкие эрзац-бинты то ещё... кхм, однако не на себе же носить, правильно? А привередничать только после выхода к своим можно. Не раньше.
В конце концов взяли один пулемёт, все патроны, продукты, инструменты (оба комплекта перебрали и составили из двух один), медикаменты и горючку. Остальное прикопали под чутким руководством закончившего свои дела князя. Погрузив всё в выбранный мотоцикл, посидели с минуту у ручейка кто на камне, а кто и просто на земле, и совместными усилиями вытолкали трёхколёсного "коня" наверх — начинался второй этап операции...
— Твердью Земной...
Гусев медленно шёл по узкой извилистой тропинке между домами. Один, потому что Лёшку Пучкова сейчас выворачивало желчью, а Кощей...
— ...и Твердью Небесной...
... А Кощей, князь ночной, в чёрной кольчуге, чёрных штанах и сапогах, в отороченной чёрным мехом шапке на совершенно лишённой волос голове, в наброшенном на плечи чёрном же плаще, с упёртым остриём в землю огромным двуручным мечом...
— ...и Пламенем Ясным...
...стоя у колодца в середине деревни, медленно, очень медленно...
— ...и Водою Студёною...
...превращался обратно в человека. А Сергей...
— ...и Ветром Полуночным...
...бродил по ещё час назад наполненному жизнью селению...
— ...проклинаю кровь вашу до седьмого колена...
...и слушал. Тихий шелест ветвей под лёгким ветерком...
— ...и не будет ей места среди живых...
...карканье вороны, то ли жалующейся на отсутствие угощения...
— ...и не будет ей места среди мёртвых...
...то ли по-своему, по-вороньи приветствующей неприкаянные души, которым суждено теперь бродить...
— ...отныне и до скончания Времён! Да будет так!
А ведь сначала всё шло по плану. Точнее, по одному из вариантов, которых было всего два: если местные жители поддерживают наших — представиться, расспросить об обстановке и так далее (или шустро уносить ноги!). А вот если они помогают оккупантам...
Оказалось, помогают и ещё как! Мало того, что появление мотоцикла на окраине селения (аул, да?) было встречено радостными криками, так ещё и встречающая делегация вышла: четыре старика, сопровождающие низкорослого кривоногого толстяка с узкими щёлками вместо нормальных глаз, блестящей физиономией и слащавой щербатой улыбкой. Толстяк этот гордо держал перед собой круглый медный поднос, на котором кучкой лежали красноармейские книжки и командирские удостоверения.
Рука Гусева потянулась к кобуре, но вместо этого вдруг сама по себе поднялась, брезгливо поворошила пальцем документы, и Сергей услышал, как он говорит этому... мурзе:
— Гут.
Теперь осталось изобразить заблудившихся, потыкав пальцем в карту, и уехать не попрощавшись. А Кощею... А что Кощею? Как ни крути, а он просто решил не рисковать и когда почувствовал, что напарник может сорваться, взял управление на себя. Если по-честному, надо бы ему потом спасибо сказать. Если по-честному...
Планы планами, а жизнь жизнью. Найдёныш, стоявший слева и на шаг позади Гусева, вдруг сказал:
— Господин капитан. А у них тут свиньи есть.
Серёга чуть было не послал его куда подальше с такими "важными" известиями, но вовремя вспомнил, что местным жителям есть свинину запрещает вера. А раз так...
— Ти... ест кушай... хрюшка? — и побольше брезгливого презрения во взгляд.
Старики, составлявшие свиту толстяка, дружно посмотрели на него так, будто увидели впервые, а сам мурза, отшатнувшись, мелко затряс головой и зачастил:
— Н-нет!.. Найн... Нихт... Нихт кушай! Хрюшка для доблестный немецкий армий!
Гусев смотрел на него как солдат на вошь, не зная, что сказать, но тут прорезался князь:
— Господин капитан! Разрешите сходить посмотреть!
Секунду подумав, Сергей кивнул, и Кощей с деловым видом направился к сараю, стоящему несколько в стороне от других строений. Теперь и капитан услышал долетающие оттуда похрюкивание и повизгивание. Что там собирался найти князь, непонятно, но пусть разомнётся. Пока же можно и дальше действовать по плану. Открыв планшет, Гусев достал из него карту в прозрачном защитном чехле и посмотрел на мурзу:
— Как... наме... на-сы-файт этот... — он повёл рукой вокруг, указывая на дома.
— А-а... аул! — радостно сообщил местный вождь.
— А-ул, — старательно повторил Сергей, посмотрел на карту, как будто пытался найти там селение с таким названием. Само собой, не нашёл, нахмурился и опять посмотрел на толстяка: — Как на-сы-файт этот а-ул!
— А-а... — абориген закивал, показывая, что понял, но в этот момент опять вмешался Пучков:
— Господин капитан!
Сначала Гусев подумал, что у него видения, вызванные той самой Силой, про которую всё время твердит Кощей. Затем — что этого не может быть, потому что не может быть никогда. И только потом, наконец, признался самому себе, что видит в руках у князя человеческую голову. Кем-то обгрызенную человеческую голову. Которую Кощей вынес из свинарника.
Гусев медленно повернулся к мурзе, посмотрел на его побледневшее, покрытое каплями пота лицо и так же медленно потянулся к кобуре.
— Не так, — тихо проговорил рядом Кощей. На русском. И капитан осназа Сергей Гусев понял, что всякие игры и притворство закончились. И ещё он понял, что напарника теперь не остановить. Кощей, князь ночной, принял решение и выполнит его.
Как бы в подтверждение этих мыслей Сергея князь двинулся вперёд, к середине аула, всё так же держа в руках человеческую голову, и собравшиеся жители сначала расступались перед ним, а потом поворачивались и шли следом. И из домов тоже выходили и присоединялись к толпе. И — Гусев почему-то был в этом абсолютно уверен — с того конца селения тоже шли.
И им с Пучковым тоже пора было идти. Следом. В середину деревни. К колодцу. Потому что то, что должно было произойти, должно было произойти при них.
Ворона наконец смолкла, и Гусеву вдруг показалось, что он слышит чей-то тихий плач. Капитан, как раз в этот момент собравшийся сделать очередной шаг, застыл с поднятой ногой. Плач вроде бы повторился, и Сергей, так и не сделав шаг, опустил ногу на землю. Как-то не хотелось верить, что во всём селении не осталось ни одного живого. Человека, в смысле. Всякие разные звери-птицы наверняка уцелели — ворона тому доказательство. А вот люди... Вдруг где-то остался маленький ребёнок? Он же погибнет!
