Борджиа: Двоепапство

Подозрительность ко всем! Страх мучительной смерти. Неверие в то, что хоть кто-то может обеспечить защиту. Вот что за три отравленных стилета вонзились не в плоть, а в души большей части инквизиторов, тем самым подтачивая, разлагая изнутри одну из самых важных опор Авиньона.

— Мы найдём их. Обязательно и без промедления, — прохрипел вцепившийся в крупные зёрна жемчужных четок кардинал. — Но нужно что-то делать, иначе страх сожрёт даже самых верных!

— Иерусалим! — выждав несколько мгновений, понтифик продолжил. — Часть из нас должна будет отплыть вместе с армией. Этим мы обезопасим себя... частично.

— А что же оставшиеся в Авиньоне и не только?

— Обещания, много и разные. Золото, новые приходы, саны епископов и архиепископов. Напоминание о том, что с ними случится, если мы проиграем. Что с ними сделают Борджиа, которые никогда, ничего и никому не прощают. Алчность, страх и исполнение самых потаённых желаний — только этим мы удержим свою власть над Церковью.

— Хочешь победить Борджиа — стань ими сам...

Джулиано делла Ровере лишь кивнул, соглашаясь со словами другого делла Ровере. Только сказать было проще, чем сделать. Борджиа были сильны не только умом и хитростью, но и тем, что не боялись делать шаг за границу круга, очерченного когда-либо и кем-либо. Они такого позволить себе не могли. Открыто позволить, разрушая старые традиции и создавая на их месте новые. Им оставалось лишь цепляться за уходящее прошлое. Привлекая к себе тех, кто не хотел, не желал, а главное не умел... не меняться даже, а совершенствоваться. И понимать это для них, делла Ровере, не обделённого умом древнего рода, было стократ печальнее.