Алисанда

Я отрицательно покачала головой.

— Тогда пошли вместе. В том доме точно есть, чем поживиться! — обрадовался Джук.

— Собираешься воровать? — осведомилась я.

— Попросить не получилось, — вздохнул Джук. И, немного подумав, спросил: — А как тебя всё же зовут? Не госпожой лисой же величать, в конце концов.

— Алисанда, — вздохнула я. — Пошли уже.

И мы молча направились в сторону деревни. Время явно перевалило за полночь, селяне наверняка все спят. А мне спать не хотелось. Отсутствию сна способствовал голод и несколько поставленных задач: а) пробраться в тот дом; б) умыкнуть еды или поесть прямо там; в) не попасться; г) не потерять Джука.

3

Была в деревне тишина, светила полная луна... И далее в том же духе. Так размышляла я, пробираясь по противно чавкающей субстанции, непонятно с какого перепою названной дорогой. Сложность состояла в том, чтобы каждый шаг не звучал на всю округу, оповещая всех и вся, что вот мы, крадёмся ночью в деревню, кушать хотим. Поэтому я выбралась на обочину, где грязь была утоптанней, и осторожно пошла по узкой тропинке, стараясь не потерять равновесия при движении. Джук, судя по звукам, перебрался на другую сторону дороги.

Так мы крались, неслышно и почти незаметно. Луна, так некстати выглянувшая из-за очередного пушистого облака, освещала не только наш путь, но и нас самих, что было весьма некстати. Благо время перевалило за полночь, и все селяне мирно спали. Спали и их собаки, привязанные к своим конурам крепкими цепями.

Мы миновали уже несколько дворов, когда со стороны Джука послышался плеск и сдержанные ругательства. На секунду я остановилась и скосила глаза влево. Парень, шипя и чертыхаясь, наклонился, чтобы поднять арбалет. Говорила я ему — оставь в лесу! Нет, взял. Теперь эта тяжеленная штуковина мокла в заполненной водой дорожной колее, и только конец приветливо торчал из мутной жижи.

Джук, дабы не упасть, обхватил столб чьего-то забора одной рукой, а другой попытался дотянуться до арбалета. Столб, видимо неглубоко врытый в землю, начал медленно наклоняться, не выдерживая тяжести. Джук, смекнув это, мгновенно забыл про свой арбалет и отпустил столб. Это он зря. Деревянная палка, конечно, крениться перестала. Однако равновесие Джук потерял и, размахивая руками, словно птица крыльями, с громким плеском рухнул вслед за своим драгоценным оружием.

Неподалёку послышался гневный лай, зазвенела цепь. Тело непроизвольно напряглось и попыталось отскочить в сторону вопреки моему желанию. Диким усилием воли я сдержалась, ибо скачок в сторону — и ещё один сочный плюх будет обеспечен. Лай стал громче. Шерсть на загривке поднялась, губы дёрнулись, на секунду обнажив острые кончики клыков.

"Беги отсюда, деревня!" — фыркнул Вермерх.

Не побегу. Принципиально. Не хватало мне ещё с позором удалиться, кстати так и оставшись голодной.

— Шарик, бес бы тебя забрал! Ты чего лаешь? — гневно вопросил хриплый мужской голос.

Шарик завизжал, звякнула цепь. Я легла на землю, стараясь не обращать особого внимания на то, что шерсть на брюхе слиплась и превратилась в грязные сосульки. Слева снова послышался плеск, Джук попытался подняться.

— Ну-ка, ну-ка, шо там творится? — скрипнула дверь и на крыльце дома, возле которого я притаилась, появился крепкий мужик с фонарём в одной руке и топором — в другой. За окошком фонаря тоскливо горела маленькая свечка, отблески пламени которой, проходя сквозь выпуклое стекло, давали довольно приличное освещение. Приличное, разумеется, по меркам этого королевства, которое, видимо, недалеко ушло от Средневековья.

— Лежи, дурак, лежи в луже! — зашипела я на Джука. Не знаю, услышал он меня или сам понял, что к чему, но плеск прекратился. Парень свернулся клубком и замер, старательно изображая выкинутый мешок. И у него это, должна сказать, неплохо получалось.

На мужика такой спектакль не произвёл впечатления. Узрев накренившийся соседский столб и кучу тряпок в луже, он буркнул себе под нос нечто невразумительное и вернулся в дом, с глухим стуком захлопнув за собой дверь. Шарик вновь вылез из будки. Я, пользуясь отсутствием его хозяина, поднялась, отряхнулась, встала на задние лапы и нагло оперлась передними о забор, являя собой зрелище если не внушительное, то хотя бы впечатляющее. Шарик, будучи сам из рода волкодавов (судя по габаритам), боязливо поджал хвост.

— Значит так, — я поковырялась когтем в зубах и, не найдя там ничего интересного, опустила лапу на перекладину. — Ещё хоть один "гав" и я тобой пообедаю, — эффектная демонстрация клыков и когтей, поблёскивавших в лунном свете, заставила Шарика попятиться. — Я понятно объясняю?

Шарик усиленно закивал.

— А теперь забирай свою цепь и иди в будку, — повелительным тоном изрекла я и указала направление, чтобы отправляемый не заблудился.

Пёс послушно вернулся под крышу. Из отверстия конуры послышалось усиленное сопение и натужный храп.

— Не верю!

Храп стал спокойнее, цепь перестала дёргаться. Это, бесспорно, радовало.

Снова послышался плеск, но уже не такой отчаянный, как раньше. Шарик взвизгнул, но из будки вылезти не решился. Как же, злая тётка-лиса стоит, зубки демонстрирует, коготки о забор точит... А вдруг и вправду съест?

"Деревенские животные такие наивные и пугливые", — умилился Вермерх.

"Сам-то кто?" — подпустил шпильку Юка.

В сознании повисло напряжённое молчание.

Все мы хороши.

Напряжение спало, звери успокоились. Ко мне подошёл мокрый до нитки Джук. Недовольный, вытирающий сопли рукавом рубахи, но с арбалетом за плечом. Все собрались, можно начинать.

— Молодой человек, вы бы как-нибудь покрепче своё бесценное оружие держали, а то у него мания создавать вам проблемы, — не оборачиваясь, тихо произнесла я.

Джук надулся и крепче перехватил верёвку, которая была привязана к арбалету.

— Пошли уже! — после недолгого молчания буркнул он.

Я пожала плечами и опустилась на четыре лапы. Пошли так пошли, в чём проблема?

И мы возобновили путь по обочине дороги, теперь стараясь не только не потерять равновесие, но и не разбудить деревенских собак. Успокоить всех их так, как Шарика, мне не по силам. К тому же, у каждой собаки своя реакция на запах чужака и дикого зверя, но все они схожи в одном: лают. Кто-то громче, кто-то тише, кто-то просто из будки бурчит нечто невнятное, кто-то визжит на всю округу, кто-то бросается. И всё это одинаково неприятно.

Тот самый дом, хозяйке и хозяину которого Джук хотел отомстить, нашли быстро. Это оказалось приличных размеров дощатое строение, крытое соломой, как и другие дома, однако отличавшееся от них более высокой печной трубой и коньком в виде головы какого-то странного животного на крыше. Большое крыльцо, резные ставни, отчего-то не закрытые, ткань с внутренней стороны некоторых окон, выполняющая роль штор — всё подсказало, что это дом самого главного человека в деревне. Вокруг строения расположился ухоженный газон, неподалёку стоял огромный по меркам селения амбар. Хорошо живёт староста, по сравнению с другими-то.

Нам повезло, участок дороги возле дома был выложен булыжником. Поэтому перебраться на другую сторону дороги без потерь не составило особого труда. Другое дело, что возле самого дома стояла конура, а из неё торчали внушительные серые лапы, изредка подёргивающиеся, когда где-то слышались хлопки крыльев какой-нибудь птицы-полуночницы.

— Может ты отвлечёшь собаку, а я проберусь в дом и возьму еды? — предположил Джук.

Я отрицательно покачала головой. Я, значит, буду своей жизнью рисковать, а ты пойдёшь, спокойно наешься и выйдешь довольный, как паровоз? Нет уж, увольте. Меня такое положение вещей не устраивает. Тем более, что есть своя идея. Вермерх, Юка, поможете?

"Конечно, кого надо убить? — Вермерх усмехнулся. — Поможем, разумеется. Кто у нас тут? Собака? Юка, тебя здесь нет".

В этот раз тело не стало предпринимать попыток к бегству.

"Меня здесь нет", — согласился Юка и исчез где-то в глубине сознания.

"Теперь бойтесь Лису Лисицыну!" — Вермерх издал воинственный клич, от которого у меня зазвенело в голове.

— Эй, дворняга! — крикнула я и тут же зажала рот лапой.

"Не трусь, так надо", — успокоил меня Вермерх.

Из недр конуры послышалось грозное рычание.

— Вылезай-ка сюда, тварь дворовая! — от своих слов буквально тошнило. Но сделать я ничего не могла, как ни пыталась.

Джук зашипел на меня и дал по ушам. Я не ответила, хотя желание такое возникло. Сейчас моей целью была собака.

Зазвенела цепь, послышался хруст суставов, и на свет лунный явилось нечто, что у нас назвали бы мастифоподобным. Этакий гибрид собаки Баскервилей и монстра с картинок старой бабушкиной книги про нечисть. Мощное тело, лапы, напоминающие колонны, длинный, почти лысый хвост, удивительно похожий на кнут, маленькие свинячьи глазки и полная пасть острых, как бритва, зубов. Мамочки, на какой помойке они этого мутанта подобрали? Шерсть встала дыбом, хвост нервно вздёрнулся.

— Меня звала? — пробасило нечто, со скрипом потягиваясь.

— Да! — с вызовом глядя на него, ответила я.

Вермерх, что ты делаешь?

"Подожди, подожди", — успокаивал меня конь.

Я нагло перелезла через забор. Из глотки пса донеслось клокотание, на землю закапала слюна.

— Померимся силами! — вальяжно рассевшись на траве перед злобно скорчившейся мордой, предложила я. От этих слов стало не по себе.

— С радостью! — глазки пса воинственно сверкнули и он с рыком кинулся на меня. Тело ловко спружинило от огромной собачьей туши и скакнуло в сторону, едва я успела хоть что-то сообразить.

Пёс огляделся.

— Ты меня боишься! — обрадовался он и вновь ринулся в мою сторону.

Наблюдавший эту сцену Джук зажмурился, дабы не видеть бесславной кончины тётки-лисы. Нет уж, не дождёшься. Я, задорно взвизгнув, подскочила на пару метров вверх и приземлилась аккурат на широкую спину пса, выпустив при этом когти. Животина взвыла и принялась крутиться, стараясь сбросить меня. Не тут-то было: когти глубоко вошли в плоть. А с каждым поворотом пёс всё больше закручивал вокруг своих лап цепь... Только теперь я поняла мысль Вермерха.

"Это хорошо. Значит дальше действуй сама", — и жеребец исчез.

Когти мгновенно втянулись, я с визгом отлетела в сторону. Пёс рванул было за мной, но цепь, обмотавшая его, затянулась, собрав все четыре лапы. Зверь с кряхтением рухнул наземь. За забором послышались тихие аплодисменты. Я молодец, знаю. Разве непонятно, что Скромность — второе моё имя?

— Будешь молчать — развяжу, — пообещала я глухо рычащему псу. Тот презрительно фыркнул, но затих.

— И на будущее, — уходя, бросила я. — Никогда не надейся, что сможешь победить того, кто меньше тебя и кажется слабее.

Пёс тяжело вздохнул и замер. Джук перелез через ограду, опасливо прокрался мимо поверженного сторожа и кинулся к ближайшему окну. Я, недолго думая, последовала за ним. Так что у окна образовалась некая толкучка, которая, к счастью, быстро рассеялась. Джук покорно уступил мне место, ибо в темноте я видела значительно лучше, чем он, да и кухню могла отличить от, скажем, сеней. В отличие, опять же, от мальчишки-отшельника.

Джук не прогадал с выбором окна — это была кухня. Просторная, прибранная, стены выбелены В дальнем углу стояла печь, по внешнему виду очень похожая на русскую. Заслонка оказалась закрыта. В другом углу расположилась в гнезде крупная курица. Из-под крыла её выглядывал маленькая любопытная головка с жёлтым пушком.

"Цыплята", — облизнулось тело.

Посреди помещения стоял шикарный дубовый стол и не менее впечатляющая лавка.

"Деревяшечки", — задрожал от возбуждения Вермерх.

Лавка поскромнее тянулась вдоль стены, в которой и было окно. На ней в ряд выстроились глиняные кувшины и невысокие горшки с крышками. Что в них — предстояло узнать.

Я выпустила один коготь и постаралась поддеть половинку рамы. Средние века средними веками, а окна здесь двустворчатые и открывающиеся, что само по себе радовало и удивляло одновременно. Рама поддалась легко, я зацепила её остальными тремя когтями и открыла половинку окна. Рядом ахнули.

— Что? — поинтересовалась я, стараясь без скрипа открыть и вторую половину. Получилось не сразу, а попытки эдак с десятой.

— Как легко ты их открываешь! — прошептал Джук. — Ты прямо мастер!

— Спасибо.

Что там уметь-то? Ловкость рук, пардон, лап и знание дела. Хотя боюсь, у Джука ни того, ни другого не имеется. Жаль.

Я подтянулась и осторожно поставила задние лапы на подоконник. Под окном тоже стройными рядами стояли невысокие горшки, разбивать которые мне очень не хотелось. Поэтому я оттолкнулась от подоконника всеми четырьмя лапами и приземлилась аккурат немного не долетая стола. Ещё полметра я проехала на хвосте.

С Джуком дело обстояло куда плачевнее. Парень горшков не заметил и поставил ногу на крышку одного из них.

— Осторожнее, балда, смотри куда ноги ставишь! — зашипела я.

Джук просунул голову в окно, чертыхнулся и вытащил ногу.

— Я сюда не пролезу! — развёл руками он, внимательно изучив оконную раму.

Я тяжело вздохнула. И почему ему не десять лет? Тогда он хотя бы с лёгкостью пролез через небольшое окно, в которое, кстати, поместилась лиса-переросток.

Квочка в углу недовольно закудахтала.

"Цыплята", — вновь облизнулась лиса внутри меня.

"Деревяшечки!" — требовательным тоном повторил Вермерх.

Но лисий нос учуял нечто получше.

"Сметана!" — возопили мы с Юком в один голос. Мысленно, разумеется.

В чём мы с котом всегда были за одно — так это в любви к сметане. Особенно к свежей и особенно к домашней. И, учуяв где-либо знакомый запах, мчались на него, бросив все дела. Это было нечто вроде мании. Вот и теперь запах, доносившийся из полуприкрытого горшка в углу, подсказывал мне, где вожделённое лакомство.

Общим советом было решено, что цыплятки и деревяшки могут подождать, а сметана — ни в коем случае. После такого категоричного заявления лиса внутри меня замолчала надолго, а Вермерх — на ближайшие полчаса.

— Эй, там есть что-нибудь? — спросил стоявший за окном Джук. А про него-то я и забыла.

Оглядевшись, я запрыгнула на стол и, поднявшись на задние лапы, сорвала зубами висевшую под потолком колбасу. Мясное изделие полетело в окно, где, судя по звукам, было мгновенно поймано ловким в отношении еды Джуком.

— Это всё? — послышалось через пару минут задумчивого молчания.

— Имей совесть, я тоже голодна! — недовольно фыркнула я.

После такого заявления Джук притих.

Я неслышно подкралась к горшку, вздрагивая от нетерпения. Аккуратно поддела лапами крышку и поставила её рядом с лавкой. В нос ударил знакомый и сладостный аромат, желудок раскатисто заурчал, я непроизвольно облизнулась. Сметанка... Хозяйка этого дома очень хорошо готовит и, по-видимому, любит это делать, ибо вкус у сметаны был не просто отличный, а потрясающий. Лучше всяких там сливок. Ни я, ни Юка такого в жизни не пробовали. Вермерх на мои размышления лишь недовольно фыркал. Может вкус, конечно, зависел от молока, из которого делают данный продукт, но тогда здесь либо особенные коровы, либо за ними хорошо ухаживают. В любом случае, оторваться от горшка я смогла только когда он опустел.