— Вот это что за херня, можешь сказать? — достал я из Инвентаря кусок непойми-чего, округлый, тяжёлый, с шарик для пинг-понга размером, и бросил ему. Старк легко поймал брошенный предмет. — Вроде бы тяжёлый, но на свинец не похоже. — этот «камешек» я извлёк из желудка крысы. Причём почти такие же встречались в желудках почти всех убитых мной монстриков, различаясь только по размеру, форме, а иногда и количеству. В самой большой из них, к примеру, было целых четыре. «Наблюдение» определяло их только как «Самородок металла». Никаких характеристик не давало, а сам я в геологии как-то не силён. Вот и прихватил их все, надеясь в будущем разобраться, а и чем Бог не шутит, к какому делу пристроить. Да хоть бы и картечь из них для дробовика отливать, если температура плавления не слишком высока будет.
— Естественно не похоже, — хмыкнул Старк, рассматривая мою находку. — Ведь это платина.
— Чего?! — вылупил глаза я и даже отставил в сторону свой бокал.
— Точнее, какое-то соединение металлов платиновой группы, скорее всего с палладием, родием… может даже рутений присутствует… Примесей почти нет, странно.
— Палладий? Так эта фиговина радиоактивна? — вновь вскинулся я, хотя вроде бы начал уже успокаиваться.
— С чего ты взял, что палладий радиоактивен? — как на дебила посмотрел на меня Старк.
— Ну как же? Тебе ведь новый элемент пришлось изобретать для своего реактора… — чуть было не сказал: «Палладий у сердца — смерть полная боли». И так-то палево, а то бы вовсе уже не отмылся бы, ведь эта фраза, если верить фильму, наедине произносилась, а не публично. И слышать я её никак бы не мог.
— Удивлен твоей информированностью… как и безграмотностью, — вздохнул Старк. — Из палладия, между прочим, ювелирные украшения делают. Могло бы быть такое, если бы он был радиоактивен?
— Но как же тогда?..
— У палладия радиоактивны только некоторые изотопы, в природе, кстати, не встречающиеся. Из них всех более-менее долговечными являются только Палладий 107 и Палладий 103. Причём у сто третьего период полураспада не превышает семнадцати суток.
— А сто седьмой?
— У сто седьмого шесть с половиной миллионов лет, — хмыкнул он.
— И какой же из них был в твоём реакторе?
— Сто седьмой.
— И надолго его хватает? Как часто менять приходилось?
— С практической целью интересуешься? — ухмыльнулся Старк, я пожал плечами, признавая его правоту и проницательность. — Зависит от нагрузки на реактор.
— Бойлер четырёхэтажного жилого дома. Желательно ещё и на освещение чтобы что-то осталось.
— На одном элементе он весь район лет пять обеспечивать может, — я присвистнул.
— Это насколько же тогда «прожорливый» твой костюм?!
— На оружии и безопасности вообще не экономят, — пожал он плечами. — Так где ты этот камешек-то нашел? В природе платиновые самородки — редкость жуткая, хоть, признаю, иногда и встречаются на некоторых месторождениях.
— В крысином желудке, — хмыкнул я.
— В той крысе, из которой «Крысбургер»? — скептически ухмыльнулся он.
— Вроде того, — не стал разубеждать или пытаться доказывать свою правоту я. — Ценная, говоришь, штука?
— Не сказать, что бы очень, — задумался он, разглядывая самородок. — Металл же не чистый, да и его точное содержание ещё определять надо. Тут грамм сто пятьдесят — двести… Ну где-то от тысячи до трёх, в зависимости от чистоты и пропорций содержащихся в нем металлов.
— По пятьсот возьмёшь? — решил «ковать железо, не отходя от кассы» я.
— В смысле «по пятьсот»? — нахмурился Старк. — У тебя ещё есть?!
— Есть, — кивнул я и извлёк ещё пару штук, подкинув их на ладони. — В подвале крыс много.
— И все самородки такие же?
— Не знаю, — беспечно пожал плечами я. — На вид такие же. Но я ж не специалист. Вообще думал из них картечи нарубить для патронов.
— Из платины? Картечь? — как на дебила посмотрел на меня Старк.
— Я Дурак, мне можно, — ответил я и снова поднял свой бокал.
— Ладно, проехали. Так сколько их у тебя? — я глянул в инвентарь и ответил.
— Восемьдесят семь штук, — первый раз вижу, как у этого самодовольного плейбоя «глаза на лоб лезут». Возможно, что я вовсе единственный, кто это видел.
— Шестнадцать килограмм платинового сплава в самородках?! Да ты стебешься! — успокоился Старк, мгновенно решив, что это просто розыгрыш, как и с осколками.
— Не знаю, из платины или нет, но тяжёлые, — сказал я, вставая и уходя на кухню. Там порылся в шкафах, нашёл мешок из-под сахара. Он был когда-то десятикилограммовым, но сейчас в нём осталось от силы стакана два песка, так что я смело пересыпал его в двойной полиэтиленовый пакет, а сам мешок наполнил камнями из Инвентаря. Проделав это всё, вернулся в гостиную и вручил Старку.
— Шестнадцать килограмм платины в мешке из-под сахара, — с нарочитым спокойствием прокомментировал он, принимая и взвешивая в руке мешок. — Не, ну а что? После шаурмы с кокаином я как-то даже не удивлён.
— Че было под рукой, в то и насыпал.
— Так я же и не спорю, — произнёс он тоном, ясно дающим понять, что дальше должно было быть: «С психами не спорят». — Только, Том, бизнес есть бизнес — деньги только после проверки и химического анализа. Доверие доверием, но ведь тут, может половина — обычные булыжники.
— Деньги — тлен, главное уважение и доверие, — пожал я плечами, а Старк приспустил очки и посмотрел мне в глаза. Даже интересно, что он хотел там найти. — Без доверия и уважения не спасут никакие деньги.
/* Внимание! Взгляд Потрошителя — успех */
Старк вздрогнул и поспешил отвести глаза, затем поправил ставший внезапно слишком тесным воротник, откашлялся и вернул очки на место. Потом глотком допил оставшееся в бокале вино и поднялся с кресла.
— Ладно, Том, у тебя классно, но дела, к сожалению, не ждут. Шаурма у тебя супер, — пожал он мне руку и заторопился на выход.
— Стой, — сказал я, задерживая рукопожатие. Тони замер. — Погоди минутку.
— Стою. Гожу, — ответил он. «И даже гажу,» — добавил тихо, со вздохом, когда я отпустил и скрылся в дверях кухни. По идее услышать я его не должен был, поскольку говорил Старк тихо, себе под нос, но «Улучшенный Слух»… Буквально через минуту я вернулся с пакетом в руке. В пакете лежало пять порций «Шаурмы привокзальной классической» и два «Крысбургера».
— Ты забыл.
— Спасибо, — расщедрился он на слово благодарности. — И это… я приходил вообще… Сказать спасибо, за то, что присмотрел за Пеппер на Экспо, — говоря это, он выпрямился, посерьёзнел и смотрел мне в лицо прямо. И никаких оповещений Системы не выскакивало.
Отнекиваться в этой ситуации было бы неправильно. Поэтому я просто кивнул. Так же серьёзно, как он сказал. Потом пожал ему руку, крепко, по-мужски и снова кивнул. После чего миллиардер с пакетом шаурмы в одной руке, мешком из-под сахара в другой и с отпечатками жирных пальцев на белом пиджаке в районе груди покинул мою квартиру.
Я же… посидел ещё полчасика, попивая винишко и залипая на девушек в бикини, которые что-то лихо отплясывали под музыку, успевая что-то ещё и петь, на экране моего ноутбука, потом встал, распечатал листы с мишенями, переоделся и, прихватив с кухни Ремингтон, попёрся в подвал ко входу в Данж.
Видок, конечно, был тот ещё: толстяк в берцах, камуфляжных штанах, в плаще ОЗК, подпоясанном портупеей, с карабином, закинутым на плечо и в шахтёрской каске с налобным фонарём неторопливо спускается по лестнице по направлению к подвалу, попивая время от времени вино из бутылки, зажатой в свободной руке… Даже не удивительно, что Питер, как раз открывавший дверь в свою квартиру, так шуганулся, завидев меня. По-моему ключ в замочной скважине погнулся. Хм… непорядок. Вычту с него за порчу. Даже поставил галочку в Журнале с напоминанием.
В самом Данже ничего за это время не поменялось: привычно темно, как у негра в жопе. Включил налобный фонарик, нашёл на нужном месте аккумулятор, подключил к нему крокодилами провода от фары — сразу стало светлее.
Хлам, разложенный мной по ящикам, был в полном порядке — лежал нетронутый. Стены, что правая, что левая, стояли на своих местах и следов агрессии местной фауны на себе не носили. Это радовало.
Левую стену я убрал и отнёс на сто метров от выхода. Затем закрепил на ней пристрелочную мишень, извлёк из крепления вторую фару и установил её на треногу в десяти метрах от этой стены, направив луч света на мишень.
Проделав всё это, я вернулся к выходу, лег, на специально для этого взятый с собой туристический коврик, принял положение общевойсковой изготовки для стрельбы лёжа, установил левую руку с карабином на упор, в качестве которого использовал приглянувшийся камень и, тщательно целясь под нижний обрез пристрелочной мишени, сделал четыре выстрела.
Встал и пошёл к стене — считать пробоины и высчитывать СТП…
Приведение оружия к нормальному бою, или в просторечии «пристрелка», — занятие увлекательное. В том смысле, что трудно остановиться. Всё время хочется «подкрутить ещё чуток, чтоб уж точно в десятку», в то время, как глаз уже замыливается и кучность с каждым подходом всё хуже и хуже… А мне ведь ещё и «эмку» пристреливать.
Зачем мне это? Я ведь уже стрелял из неё. И вроде как успешно. Затем, что выбор дистанции в пятьдесят метров от установленной стены до поворота, из-за которого должны были появляться крысы, не случаен. С пятидесяти метров видны всплески попаданий и можно в принципе стрелять, даже вовсе не пользуясь прицельными приспособлениями винтовки, чисто по направлению, корректируя огонь по этим самым всплескам. Что уж говорить о дробовике практически в упор…
А вот уже на ста метрах такой номер уже не пройдёт. Тут ты даже в поле, при дневном свете, не видишь попаданий. Тут остаётся надеяться на прицел. А уж на больших дальностях тем более необходима уверенность в своём оружии, так-как стрельба там становится больше похожа на решение математических задачек, где известны постоянные для каждой дальности и конкретного вида оружия, но при условии выверенного прицела. Если же это условие не соблюдено, то попадание из такого оружия на дальности выше двухсот метров становится исключительно делом везения, когда стрелок уже ни на что не может повлиять, так как реально не представляет себе, куда будут лететь его пули, и соответственно, куда именно целиться.
Возможен только случай, когда стрелку повезёт, и пули будут уходить в землю: тогда всплески возможно заметить даже на четырёхста метрах и можно как-то скорректироваться, да и то — для этого нужно иметь очень значительный опыт и хороший глазомер.
Так вот: на пятидесяти метрах стрелять можно особо не целясь — и так видно. Ближе — появляется опасность рикошетов, всё же не в чистом поле находимся, а в каменном тоннеле.
Но для любого другого дела, в своём оружии надо быть уверенным.
Почему же не пристрелял «эмку» до «охоты на крыс»? А где это сделать? В городе? За городом? Оружие-то «криминальное» — один свидетель, и мне каюк. Вот и пришлось извращаться. Зато теперь у меня есть свой личный полигон, где хоть «эмку», хоть ПТУР, хоть танк, хоть черта лысого пристреливать можно (ну про ПТУР я загнул — не до конца ещё ополоумел в пещере ракеты запускать, то же и с танком)…
Забавно. Система на мои действия откликнулась повышением Стрельбы сразу на четыре пункта. А ещё дала активный скил с загадочным названием «Псевдоколлиматор». Тут же я этот скил и испытал. И у меня только одно слово — ВОСТОРГ!
При активации этого скила и наличии огнестрельного оружия в руках, перед глазами появляется красная точка с зелёным крестиком прицела. И эта точка показывает, куда РЕАЛЬНО полетит пуля. Прям, как в компьютерных шутерах! Вот только там эта точка привязана к центру экрана, а здесь она «привязана» к направлению ствола оружия. То есть, если я винтовку направлю вперёд, а сам посмотрю назад, то точку я не увижу. А в случае, когда я смотрю вперёд, а оружие направляю под ноги, то и точка будет на самом краю моего поля зрения прыгать по камням пола, там, куда направлен ствол. И расстояние не имеет значения… Мечта снайпера, тить его мать!
Я был настолько в восторге, настолько рад и увлечён, что выстреливал пачку за пачкой из своего нового карабина, совершенно забыв о времени и об осторожности. Так что, когда я очередной раз пошёл менять мишень, а возвращаясь встретился глазами с гигантской змеёй, находящейся между мной и выходом из Данжа, то в первый момент даже не испугался, а удивился. И от удивления на пару секунд впал в ступор. Правда, потом действовал очень быстро: сменил карабин на «эмку» и принялся долбить короткими очередями точно в голову гадины, спокойно и прицельно.
Вот только пули шкуру этой твари, отливавшую в свете фар тёмным металлом, не брали. Они просто отскакивали. Удовольствия змеюке, правда они не доставляли, точно так же, как и не игнорировались ей. Змея дёргалась, было видно, что ей больно, что она злится…
«Это конец», — успел я подумать как-то отстранённо и нелогично спокойно, в тот момент, когда змея прыгнула прямо в меня, распахивая пасть. Выстрелить в пасть я уже не успевал — как раз закончился магазин. Но, странно, страха не было, вообще эмоций не было. И мозг работал, как компьютер. Или не работал вовсе. Потому как трудно назвать в такой ситуации разумным кусок сырого крысиного мяса, выдернутый из Инвентаря и брошенный в эту пасть.
Больше ничего я сделать не успел, до того, как эта змея в меня врезалась и принялась обвивать кольцами.
«Су
* * *
а! Сердце бы тебе вырвать, да не дотянешься...», — мелькнула мысль в голове под треск, начавших ломаться рёбер. На панические сообщения Системы с указанием числовых значений получаемого мной урона, я уже не смотрел. Но мысль показалась здравой, и я отдал команду: «Поместить сердце змеи в Инвентарь». И оно там появилось! Змея дёрнулась особенно больно, раз, другой, третий, потом слабее, ещё слабее… и затихла совсем.
А я получил сообщение с указанием какого-то вовсе немыслимого количества полученного мной опыта, после чего был «Лэвел Ап». И ещё один «Левел Ап».
