Шиманская лишь глухо застонала, когда мы покатились по грязной земле, но послушно поднялась на ноги. Минивэн, порыкивая мотором, уже стремительно удалялся в ночи. Я же, увлекая Анжелу за собой, побежал в тесный проулок среди собранных из жести и палок пристроек во дворе когда-то однотипных пятиэтажек, превратившихся сейчас в грязное гетто человейника.
Плечи явно потянуло чувством опасности. Но не откровенно направленным — и через несколько секунд я увидел отсвет ярких прожекторов сразу двух конвертопланов, прошедших в нескольких сотнях метров от нас над крышами домов. Машины устремились за удаляющимся минивэном. Значит обманка сработала, а Элимелех молодец, премию ему выписать надо, на радостях подумал я.
Но тут же одернул себя, возвращаясь к насущному: сколько он сможет уходить о погони — столько у нас есть времени на то, чтобы затеряться в переулках, максимально удалившись отсюда. Потому что как только микроавтобус будет отсканирован — хоть остановленный, хоть уничтоженный, станет понятно что нас внутри нет. И тогда по маршруту его следования пройдут конвертопланы, обшаривая местность датчиками и тепловизорами, ориентируясь на наши с Шиманской антропометрические данные.
Одно утешает — это не просматриваемый камерами Западный район, это свободная территория Южных. И здесь я почти как дома. Пусть основные воспоминания у меня об этом месте от Олега, но прошлый визит добавил уверенности. К тому же я в юности по Веселому поселку и Колпино ночью гулял, вот еще мне боятся каких-то...
Услышав тихий сдавленный стон, я обернулся к Шиманской и выругался. Анжеле было плохо. Она сидела на грязной вонючей земле, прислонившись спиной к каменной стене дома. Голова ее едва удерживалась на весу, норовя безвольно свалиться на грудь. Когда-то белая, а сейчас мутно-желтая от воды реки повязка на голове пропиталась багровым на уровне глаз, на щеках видны потеки крови. Одежда заляпана грязью, на рукаве прилипшая еще с берега реки мятая обертка. И вызывающе ярко, блестя в темноте словно свежий февральский снег, выделяется в распахнутой куртке белоснежное пятно: ткань водолазки из парадной формы такова, что к ней просто не липнет никакая грязь.
Анжеле сейчас очень плохо, погано даже. Но идти она сможет, Шиманская сильная женщина. Вот только очень плохо, погано даже, что она в полицейской форме. В Южных действует закон фонаря — и он работает для всех гостей района, в том числе и полицейских. Вот только нам выйти на освещенные и подчиняющиеся правилам улицы, это приговор, сразу же найдут. Все лидеры банд и группировок уже наверняка получили, или в ближайшее время получат на нас ориентировку от полиции. Пробираться же по погруженным в анархию темным трущобам Южных с полубесчувственной спутницей в полицейской форме...
"Это приговор" — подсказал мне внутренний голос.
"Хватит ныть, пора за дело" — подбодрил я себя, отгоняя прочь пораженческие настроения.
— Энжи, поднимайся, — мягко потянул я Шиманскую, заставляя встать.
Анжела в который уже раз послушно поднялась, но в ее коротком стоне послышалось столько безнадеги, что отчетливо понял — до момента, когда она просто ляжет и скажет "дай мне умереть, я больше никуда не пойду", или просто обессилев потеряет сознание, осталось совсем недолго.
Глава 9
Анжела передвигалась с заметной натугой, опустив голову и с трудом переставляя ноги. Каждый шаг как победа над собой. Но она двигалась и не теряла сознание, а сейчас это самое главное. Вот только бежать Шиманская уже не сможет, а значит нам сейчас надо найти машину. И решить вопрос с ее формой, потому что полицейский мундир на Анжеле — это сейчас хуже, чем красная тряпка для быка.
Конечно, можно попробовать Анжелу раздеть, но обнаженная женщина модельной внешности в трущобах Южных приманка для чужих интересов никак не лучше, чем мундир. Даже хуже — ко мне потянутся и те, кто полицейской формы опасается. Сейчас, к примеру, за нами наблюдало не менее пяти пар глаз, но никто не решался показаться на виду. Любопытство в Южных весьма опасно для здоровья, а если у тебя нет оружия или авторитета, с долгой жизнью оно не сочетается.
Есть, конечно, еще вариант — раздеть Шиманскую, обрядив ее в лохмотья. Но тогда возникает два вопроса — где взять подходящие лохмотья, и как найти на это время: минивэн долго от конвертопланов уходить не сможет. И вряд ли у Элимилеха снова получится приземлить машины в землю, потому что они уже наверняка работают по аварийному протоколу. Или вовсе на автономном управлении, если город серьезные системы защиты не проплатил. А это все значит, что у меня есть три-четыре минуты пока микроавтобус не будет расстрелян и просканирован. Плюс еще время, которое потребуется пройти по маршруту машинам сверху — и, если я не успею убраться отсюда подальше, будет плохо.
Осмысливая происходящее, я двигался в сторону дома, где в нескольких окнах заметил ровный электрический свет и даже робкое сияние неона. Завернув за угол, я потянул Анжелу по темному проулку среди слепленных из пластикового мусора и жести стен.
Вонь, тоска и безнадега вокруг. Как же все это непохоже на недавние яркие краски бала в республиканском дворце. Блеск и нищета совсем рядом друг с другом, только руку протяни — вспомнил я чарующие ритмы вальса и реверанс смуглой красавицы Саманты с ее показательно-восхищенным "Oh, my lord!".
Под ногами что-то чавкало и хрустело, а совсем только что, судя по вони, я наступил в чьи-то экскременты. Выругался было, и повторил еще раз, на бис: позади раздались несколько агрессивных воплей, призывающих остановится и поговорить с обществом. За спиной в узком проходе появилось несколько человек, и про испачканные ботинки забыл моментально — несмотря на то, что на чемпионате мира по брезгливости я бы в тройку призеров точно попал.
Обернувшись, на фоне тусклого, мигающего вдали фонаря увидел догоняющую нас группу. Пять человек, сливающихся с окружающейся темнотой — черная одежда, черная кожа, только белки глаз поблескивают в ночи.
Бандиты. В том, что передо мной гангста-мэны, я не сомневался. Только не боящийся подвергать себя смертельной опасности и готовый убивать человек будет разгуливать по Южным ночью по чужому району. Еще и со спутницей в полицейской форме. И подойти к такому человеку рискнуть могут только местные бандиты. Молодежь — оценивающе оглядел я разношерстную группу темнокожих парней, подскочивших уже почти вплотную и скалившихся словно почуявшие кровь волки, загнавшие жертву. Ну да, худой белый мальчишка и бесчувственная телка рядом с ним, какая добыча может быть еще лучше в свободном ночном поиске?
Времени даже на попытку мирных переговоров с догнавшими меня молодыми и дерзкими гангстерами не было. Захлопал пистолет, и три обезглавленных тела рухнули на землю. Ужас, а не патроны — я привык, что такой эффект из дробовика достигается, или из крупнокалиберной винтовки, а тут пистолет обычный, тем более бесшумный. Причем даже отдачи почти не чувствую.
"Здорово, бандиты!" — едва не поприветствовал я оставшуюся в живых обескураженную пару гангстеров. Но вовремя осекся и заговорил на английском.
— Hello, bro, — прицелился в лицо ближайшему. — I need drugs. Now.
Парень произнес что-то на африкаанс, причем явно не по теме вопроса. Одновременно с этим он пытался достать из-за ремня никелированный пистолет. Единственное оружие на всю стайку юных шестерок, судя по всему, а вот этот кадр у них был лидером. Зря я его в живых оставил, ошибка. Хлопнул выстрел, и пуля прилетела бесстрашному парню прямо в открытый рот.
— Wrong, — покачал я головой и прицелился в последнего оставшегося в живых. — Hello, bro. I need drugs, right now.
Самый молодой парнишка, ошеломленный бескомпромиссностью беседы, мелко закивал и полез за пазуху, явно пытаясь угостить меня веществами.
— No. I want to see your dealer.
Расширившиеся глаза и пронзительный взгляд в ответ на едва заметное движение пистолета. Если парень сейчас по указке приведет меня к местному дилеру, ему больше не жить. Он это прекрасно понимал, вот только под ногами у него лежали четыре трупа тех, с кем он еще совсем недавно разговаривал, курил и веселился. И осознание этого серьезно подтормаживало его реакции. Привлекая внимание, я звучно цокнул языком, и гангстер ожил — словно тумблер щелкнул.
— Goed, bro, goed, — на африкаанс ответил юный гангстер, принимая решение о сотрудничестве и переходя на сторону Света. Это без шуток — потому что он только что нарушил неписаный свод правил поведения улиц, решив мне помочь. Узнает кто, жизни ему здесь не будет — но это будет потом. Сейчас для него самое главное, что этот отмороженный незнакомый мальчишка, так легко убивший всю его стаю, не будет стрелять.
Растерянному парню, кстати, которого я про себя характеризовал как молодого, было лет восемнадцать. В привычной для четырнадцатилетнего подростка системе координат он был если не стар, то суперстар. Вот только я не обычный подросток, а одаренный. Это даже если забыть о том, что в душе мне тридцать пять.
— Where is the dealer?
— Byna, bro, byna, — закивал испуганный гангстер так, что мне показалась сейчас шею себе сломает. Опять на африкаанс отвечает — что такое "byna" я не знал, но судя по его жестам это значит "рядом".
В этот момент я почувствовал, как Анжела начала мягко оседать. Сначала пропал ее эмоциональный фон, а сразу после она едва слышно вздохнула и собралась опасть, как осенний лист. Даже не глянув на Шиманскую, я шагнул вбок, подхватывая ее левой рукой и стараясь удержать в вертикальном положении. Безвольный человек вообще в тяжести прибавляет, а Анжела кроме всего прочего и выше, и шире меня в плечах. Так что я и сам с трудом сумел удержаться ногах, и ее удержать. Да, Анжела не пушинка — кость не широкая, но есть за что подержаться в нужных местах.
— Take her! — моментально пришло мне в голову решение. Когда молодой гангста замялся, пришлось на него недвусмысленно рявкнуть. Испуганно вздрогнув, парнишка аж подскочил на месте, а потом подбежал и косясь на дуло пистолета в опасной близости от себя, подхватил Анжелу на руки.
— What`s your name?
— Ndabaninga, — сиплым от натуги голосом послушно отрапортовал гангстер.
— I`ll call you "Vasya". Understand?
Ндабанинга не очень понял, почему я буду звать его "Вася", но послушно закивал.
— Ран, Вася, ран! — сделал я недвусмысленное движение стволом, показывая гангстеру, что пора бежать. — To dealer, Vasya, hurry up! Run or die, — добавил я уже на ходу, для убедительности вскользь ткнув ему в бок стволом, чтобы гангстер не расслаблялся и не думал ни о чем кроме как "беги или умрешь".
В любом квартале трущоб есть наркодилеры. Торговля наркотиками прибыльный бизнес даже там, где нет денег. За оружие и даже еду не каждый будет продавать свое тело, хоть в пользование, хоть по частям — а вот за наркотики легко. Но большие деньги вызывают большой интерес, поэтому рейды по наркопритонам Южного совершались часто, что в ходе стычек между держателями районов, что при показательной активизации полиции.
Именно поэтому я заставил Васю Ндабанингу вести меня к дилеру — знал, что на точке в трущобах не будет по-настоящему авторитетных личностей из криминального мира, но наверняка в наличии блага цивилизации. Или доступ к ним, потому что на своих двоих в бесчувственной Анжелой на плечах я не убегу. Это все к чему — машина, а вероятно и не одна, у дилера наверняка есть.
Пробежав с Васей застроенный трущобами когда-то просторный двор, мы оказались у угла пятиэтажки. "Здесь" — взглядом показал мне молодой гангстер. "Вперед, вперед!" — взглядом и жестом ответил уже я, махнув рукой в сторону входа и открывая дверь, пропуская его вперед.
На заплеванной лестнице даже лампочка светила. Поднявшись через два пролета с разрисованными стенами, мы оказались у раскрашенной желтым двери с намалеванным на ней зеленым черепом и нечитаемым для меня названием банды.
Рядом с дверью терлось с десяток человеческих организмов. Несколько валялось в нирване, один из которых уже все — посмотрел я на исхудавшее тело неопределенной половой принадлежности, по подбородку которого стекала нитка белесой слюны. Пара человек обратила на нас внимание, но стоило мне только махнуть оружием, в панике порхнули прочь вверх по лестнице. В трущобах Южных любое огнестрельное оружие — признак статуса, есть не у каждого. Внушает.
Запыхавшийся Ндабанинга, пошатывающийся под весом Анжелы, показал взглядом, что дилер за дверью с черепом. И снова без слов я дал ему понять, чтобы он двигался первым. Когда юный гангста зашел внутрь, так и неся Шиманскую, послышались сразу несколько экспрессивных возгласов. Да, не каждый день в этой дыре появляется уличная шестерка со столь привлекательной сотрудницей полиции на руках. Ведь ни грязная форма, ни замотанная мокрым грязным бинтом голова Анжелы ее эффектной внешности особо не скрывали.
В тот момент, когда кто-то начал на африкаанс удивляться проныре Ндабанингу, умудрившемуся принести сюда столь прекрасную представительницу патрульной полиции, пусть и потрепанную, в квартиру зашел я, быстро осмотревшись.
За главного здесь точно развалившийся на диване большой лысый чернокожий парень, по пояс голый. На бедре ножны с широким мачете, на поясе кобура с пистолетом; сам в песочного цвета армейских штанах, высоких ботинках и широкой портупее, перехлестнувшей блестящую от пота грудь. В комнате вообще достаточно жарко, воздух спертый и напрочь прокуренный, пропитанный застарелым запахом человеческих тел.
На продавленном кожаном кресле в углу сидел обколотый татуировками парень. Белый, что удивительно, хотя это не сразу заметно: только в нескольких местах, где он не забит росписью, виднеется желтушного цвета кожа. Обеспечивая огневую поддержку, татуированный потянул приставленный к стене старый, обмотанный изолентой АК-43, словно нехотя направляя ствол примерно в мою сторону. Но даже с предохранителя не снял, поэтому много внимания я ему пока не уделял. Больше опасения вызывал широкоплечий чернокожий в кожаной куртке, явно рукопашник, не спускающий с меня цепкого взгляда. Я был один против группы, поэтому боятся ему по статусу не полагалось, и оружие он не доставал. Хотя я явственно видел, как боец напрягся, и его рука скользнула в карман.
Было здесь еще двое. Один из них невысокий, невзрачный крепыш в стандартной куртке банд. Взгляд вполне ясный, вероятно курьер. Он стоял, подпирая дальнюю стену у качественной тканевой ширмы. Несмотря на плотность ткани, по полу в небольшой щели все же отсвечивал яркий свет софитов, а из соседнего помещения раздавались характерные возгласы съемок взрослого кино.
Пятый присутствующий сидел на полу в углу и держал в руках приспособление, отдаленно напоминающее портативный кальян. Судя по взору и бессмысленному выражению лица, только что отъехал в прекрасную даль: я заметил белесый дым и синюю жидкость в кальяне. Элизиум, наркотик минут на пять-семь отправляющий в рай, причем замедляющий время — эти пять-семь минут растягиваются для восприятия, действительно даря путевку в рай.
