Восьмой Зверь

Невыкупленных продадут на рудники или еще куда, где заинтересованы в бесправной рабочей силе. Фактически само владение кабалит в рабство своих же граждан, но на деле все оборачивается в гладкие формулировки и приносит неслабый доход, способный заткнуть глотки особо ретивым борцам за правду.

Второй неприятной новостью было направление атаки. У Джейн и ее деда теперь не было поместья и нескольких деревенек, не было слуг и животных. Не было вообще ничего, кроме огромного пустыря с черными пятнами от пожарищ и титула, что дает владение землей.

Невеста устало закрыла лицо ладонями, рядом тихо рыдала Тина.

Под сопровождением понимающих, пренебрежительных и злорадных взглядов мы тихо встали со своих мест и вернулись в свой номер. В мире происходило нечто куда более важное, чем вводный курс по литературе, так что следующие лекции с молчаливого согласия были пропущены. Вместо них мы расположились в гостиной, окружив полукругом сидений столик с нераскрытой газетой и раз за разом перечитывали титульную страницу. Прямоугольник газетных листов выглядел некой колодой гадальных карт, первая из которых сразу же посулила дурное. Открывать следующую страницу было страшно. Всем, кроме меня, разумеется, — потому моя рука, преодолевая невысказанный протест, но вполне ощутимые эмоции, легко перелистнула титул.

Репортаж с места событий, снабженный фотографиями и вставками интервью видных деятелей — противоречивыми, напуганными, патриотичными. Нападение выбивалось из общей картины и выглядело актом устрашения, а не бандитской выходкой. Никто из лихих людей не стал бы убивать людей и скотину и сжигать дома вместе с ценностями, а все непонятное всегда стократ жутче смотрится. Разоренные земли захлестнула вторая волна горя — оставленные тела порождали болезни, войсковые отряды ругались на отравленные трупным ядом колодцы и мародеров, что моментально прослышали о бесхозном добре.

— Зачем же убивать? — беззвучно, одними губами произнесла Джейн, но я услышал.

— Чтобы не выкупили, не вернули на землю. Поместье еще долго не будет приносить денег. Исключительно расходы на отлов преступников, очистку колодцев и родников. Новых работников и слуг заманить на гиблое место будет очень сложно. Старым же ничего другого не оставалось бы. — Для меня ситуация выглядела вполне ясной, как и для каждого, кто подставит в уравнение куш в виде серебряного браслета.

— Папа, — тихо простонала Тина, тихонько покачиваясь на стуле. — Простите. — Девушка неловко встала из-за стола и неровной походкой ушла в свою комнату.

Вот у кого сегодня настоящая трагедия. Джейн потеряла привычный дом, знакомых и доход. Я — возможное приданое, а Тина — вообще все, что считала своей жизнью. Скоро прибудет ей замена, а служанке просто некуда идти.

Вслед за подругой поднялась Джейн — утешать. Я же остался на месте и перевернул разворот. Вот и решилась проблема с устройством Тины — из-за военного положения всякое сообщение с другими владениями было блокировано. Охранник не сможет прибыть — не ходят поезда, стоят в портах корабли, а идти с караваном через Пустошь — уж слишком большой подвиг для наемного работника. Все как-то мигом стало плохо, даже удивительно. Если отмотать время на пару часов назад и посмотреть беспристрастно — жизнь была великолепна, полна перспектив, новых открытий. Сейчас же — тоска и предчувствие недоброго.

Было бы куда проще знать своего врага, знать его имя и место жительства. Но когда твой противник — не человек, а целый дом, одна седьмая всей влиятельной аристократии владения, — то становится как-то не по себе. Сколько всего семей в одном доме, пять или шесть сотен? И сколько из них еще не имеют в роду мага, но очень желают получить? Тут надо вспоминать, искать списки в библиотеках и считать.

Перевернутый лист газеты прервал вычисления. Действительно, зачем высчитывать вполне очевидный факт — в наших врагах абсолютно все. Многоуважаемый Повелитель дома Волка одним своим указом сделал наш шанс на победу практически нулевым. Каждая семья, вдумайтесь, каждая из могущественных, богатейших и влиятельных родов владения, получила право на еще одного мага. И сразу за указом — нападение. Совпадение? Вряд ли. Нас просто пытаются лишить ресурсов и тылов.

Впору самим отказаться и отдать браслет добровольно, лишь бы уцелеть. Поединок с волчьей стаей смотрелся безнадежно.

Я упрямо помотал головой и отбросил плохие мысли. Сюда — не дотянутся.

Да, поместье жалко, но дед Джейн не выглядел наивным дураком, что хранит все богатства в одном месте. Значит, с финансами на восстановление разрушенного у него все в порядке. Естественно, заниматься этим стоит только после получения наследственного права на браслет, сейчас я бы на его месте спрятался поглубже, чтобы не стать очередной жертвой разбойничьего беспредела или не оказаться захваченным в заложники, со вполне понятной ценой выкупа. Старика так просто не взять, да и у охраны его ружья непростые — лихой штурм обречен на провал, но все же тревожно как-то за деда.

Газеты выпускаются по факту события, значит, Теннет уже в курсе и как-то реагирует. Раз от него нет письма, и лезть к нему за новыми инструкциями незачем. Или его уже тоже убили, что также делает бессмысленной глупостью забеги по городу.

Главный вопрос звучал вполне прагматично: а надо ли мне ввязываться в чужие проблемы?

На одной чаше весов — титул, боевой маг в семье и проистекающие из этого обстоятельства доходы.

На другой — собственная гибель в попытках спасти возможное будущее.

Однако тут есть очень ценный нюанс. Мы действительно под защитой академии. И мы не единственные обладатели серебряного билета. Возможно, сейчас многие из своры видят способ получить боевого мага только в нас, но вскоре самые умные поймут, что одного билета все равно на всех не разделить. Своим указом Повелитель дома Волка открыл охоту на всех боевых магов — будущих и состоявшихся, — и, как я чувствую, вскоре всем им будет не до нас.

Со временем привыкаешь к риску для жизни. Вернее, за годы жизни в сгоревшем квартале уже давным-давно привык. Ну а бежать куда-то, обливаясь потом от страха и трясясь за собственную шкуру, отбрасывая мысли о преданных и брошенных людях, — совсем не про меня. Люди редко признают собственную вину и трусость, выдумывая себе оправдания. Я так не умею, подлость для меня выглядит куда хуже смерти. Вывод следует очень простой: я остаюсь вместе с Джейн и постараюсь завершить свою миссию. Если она доживет до вручения браслета — получу огромный бонус. Не доживет — не судьба.

Был еще один момент, что выходил на край прагматичного сознания, но и идти против него было глупо — мне просто нравились обе девушки, нравилось быть нужным, быть защитником, быть любимым и необходимым. Эдакое дремучее чувство главы семьи, родом из эпохи пещер и охоты на мамонтов. Кстати, пещерных эпох в нашем мире было как минимум три, есть такое мнение.

Я забрал с собой газету и двинулся на выход из академии. Решение принято. И в дополнение к нему, как его часть, — теперь я знаю, что следует приобрести в качестве запасного варианта.

Слегка кивнув новому функционалу на выходе, я с удовольствием вдохнул свежий воздух, полный летними ароматами. Капюшон плаща был привычно накинут на голову, мыслями завладела несложная мелодия популярной песни, и мир вновь показался прекрасным и полным перспектив.

Вопросительно посмотрел на водителя свободного паромобиля — тот кивнул в ответ, мол, не занят, довольно бодро для своих почтенных лет соскочил со своего места и с поклоном открыл дверцу, за что удостоился медяшки: я потихоньку копировал жесты окружающих. Школа Роуда дала базовые модели поведения в благородном обществе, но то было уместно для подростка и вовсе не перекрывало взрослого знания жизни. Придется учиться, запоминать и, возможно, нанять учителя благородных манер — раз у Джейн получилось стать настоящей аристо, я чем хуже?

Водитель с некоторой подозрительностью переспросил адрес — припортовый район заслуженно пользовался дурной славой, но именно там проживал нужный мне человек в должности хозяина трактира. Клиентура вполне ожидаемая для такого места — в основном моряки, небогатые купцы и жители округи, но вполне мирная — остальных отваживали вышибалы. Некоторое время я там работал на должности подай-принеси, заодно неожиданно сдружился с угрюмым хозяином заведения. Помог случай, если честно: вышибалы не распознали в подвыпившем чужаке аристократа. Вошел он в заведение уже пьяным, в довольно грязной одежде — не иначе упал по пути — и изрядно намешал темного пива с местным самогоном. Да еще платил серебром, широким жестом отказываясь от сдачи. В общем, суждено ему было проснуться в канаве, в одном исподнем. К чести заведения — живым. Я распознал герб под слоем грязи на одежде, когда работники заведения деловито обшаривали его карманы, и посчитал правильным предупредить хозяина. В итоге — клиента помыли, одежду отмыли и одели обратно, все ценности вернули, а его самого разместили в спальне верхнего этажа. На виселицу не хотел никто. Утром опохмелившийся клиент с презрением отзывался о слухах, распускаемых об окрестностях. Милейшие же люди вокруг.

Паромобиль отъехал сразу же, стоило мне сойти: шофер ждать отказался — вполне разумно, к слову.

Район действительно выглядел непрезентабельно — даже синее небо и яркое солнце в вышине не очень добавляли оптимизма обшарпанным одно-двухэтажным постройкам, изрядно покосившимся, с облупленной краской на фасаде и вполне неспешно шмыгнувшей из дыры подпола в другую дыру крысой. На фоне эдакого уныния добротная двухэтажная постройка передо мной выглядела настоящим дворцом. На крыльце вольготно разлегся толстенный котяра, лениво проводивший соседского грызуна движением зрачков. Почему-то сразу подумалось, что на своей территории он подобного не терпит. Животное перевело на меня взгляд, выгнулось и подошло потереться об ноги, подняв трубой хвост: помнит, бродяга.

Хозяин оказался на месте и, к счастью, не занят. Зал выглядел пустынно — не подошло еще время.

— Зачем пришел? — Мужчина далеко за сорок приподнял на лоб приспособление вроде очков и слегка наклонился над барной стойкой.

— Газету принес. — Я вытащил из внутреннего кармана "Вестник" и положил перед ним.

— Вот за это спасибо, — кивнул он и одним движением забрал со стойки. — Еще что-то?

— Совет нужен. — Я выкатил на стол серебряную монетку, которая почти сразу исчезла в массивном кулаке местного хозяина.

— Тогда присаживайся, — указал он на место перед собой. — Что нужно, малой?

— Корабль с командой. — Я постарался выглядеть максимально серьезно.

— Наняться? — переспросил мужик.

— Нет, я хочу купить корабль, желательно с командой. Деньги есть.

Мой старый друг с задумчивым видом протер шею и как-то по-новому на меня посмотрел, но удержался от глупых расспросов.

— Есть один борт. Капитан и команда — приличные люди. Прижали их на таможне. Неловко вышло — контрабанды полный трюм, а свой человечек на таможне заболел некстати и не предупредил, вечная ему память. Насчитали им штраф и дали сроку — две недели, — солидно ронял он слова. — Штрафа не собрать никак.

— Братство не поможет, раз люди солидные?

— Братство просто так денег не дает, только взаем. А как они вернут, если их корабль теперь у всех таможенников в списке меченых? Единожды попадись — каждый раз досмотр. Да и не пойдет братство наперекор удаче — отвернувшись, вернется ли? Потому у капитана только один путь: продавать корабль.

Так себе объяснение. Скорее, сами и сдали капитана чернильным мордам — доходы не поделили или конкурента решили убрать.

— Так почему не продал еще?

— Местные покупатели сговорились ждать до последнего, чтобы цену сбить, — гневно ругнулся хозяин. — А у остальных деньги или в товаре, или не нужен второй корабль. Да еще судоходство закрыли, одни убытки!

— Так, говоришь, люди приличные... — задумался я. Судоходство рано или поздно откроют, ну а фразой "приличные контрабандисты" меня совсем не удивишь, потому как контрабанда и перевозки — вещи вовсе не отделимые.

— Истинно так, — солидно кивнул мужчина за стойкой.

— Устроишь встречу? — Я катнул еще одну монету.

— Завтра приходи, в это же время.

Я кивнул, закрыл капюшоном лицо и шагнул во двор. Предстояло пройти десяток кварталов до приличной части города, где можно нанять карету и попытаться успеть до закрытия входа в академию. Каждый путь начинается с первого шага — я окинул улицу взглядом и двинулся вперед.

На втором шаге появилось чувство чужого взгляда, что неудивительно для местной публики. Каждый незнакомец является честной добычей для каждого, кто способен с ней совладать.

Быть может, неприятности уже поджидают в подворотне, до которой мне идти каких-то десять шагов, — уж больно удачное место. Справа от меня протянулся полуразрушенный одноэтажный барак, как раз заканчивающийся проулком. Слева — длинный забор обветшалого вида, метра два в высоту, не такое уж сильное препятствие. Можно было и вовсе вернуться назад и обойти подозрительное место. Или все же идти дальше: вряд ли тут только одна такая подворотня, если обходить каждую из них — можно не вернуться и до ночи. Щербины в камне барака позволили легко подняться на несколько метров вверх и взобраться на его крышу — если что, просто обойду бандитов сверху. Медленно и неторопливо, высматривая место для следующего шага, я беззвучно добрался до края крыши, примыкавшего к проулку. Там, невидимая в тени здания для пешехода, но вполне видимая сверху, терпеливо дожидалась компания из двух громил, одетых на удивление добротно и потому совсем нетипично для местных. На их плечах были плащи вроде моего, руки скрывались в глубоких карманах, явно удерживая что-то острое, — складки чуть ниже кармана обозначали клинки весьма отчетливо. Кого-то сегодня оставят без кошелька.

Пройти мимо, размышляя на философские темы, не позволил провал в крыше чуть дальше — я попал в тупик, выбираться из которого можно было только по тому же пути, по которому пришел, или спрыгнув в проулок. Взвесив свои силы и преимущества — меня грабители не видели, стояли очень удобно, чтобы свалиться одному из них на голову, а второго огреть подобранным на крыше булыжником, — я свободной рукой схватил окатыш и запустил в дальний конец проулка. Стоило грабителям повернуться на звук, тут же прыгнул следом, ногами вперед, на голову первого вооруженного господина. Мужчина дернулся на звук, но было уже поздно — кажется, от удара что-то хрустнуло в его шее. Я успел спружинить на полусогнутые ноги и перекатиться в сторону, уворачиваясь от падающего на меня какого-то барахла. Тут же меня настиг неслабый удар по ребрам, а за ним — попытка завершить мою жизнь ударом в голову: второй сориентировался неприятно быстро.

Я смог уклониться и быстро подняться на ноги, опираясь на стенку. Мой противник успел вытащить оружие и, недобро усмехаясь, держал на отлете четырехгранный клин с отточенным острием, одна из граней которого была покрыта красивым узором единения с землей. Дело оборачивалось очень скверно — откуда у рядовых бандитов артефактный клинок?