The Biggest Little City in the World

— Спасибо большое, я Вам очень признателен. — ответил я и пошел к купели.

Воды набрать можно и позже, а, вот, искупаться желательно сейчас.

Минут двадцать у меня ушло на то, чтобы раздеться, и только после этого я смог окунуться в холодную воду этого самого озерца, которое здешние жители называют купелью.

— Осторожнее, там слив есть, ногой не попадите! — сказал ребенок, подойдя к краю озера.

— Спасибо, мальчик. — ответил ему я и окунулся с головой.

Холодная, практически ледяная, только что из-под земли вода, после недели, проведенной в жаркой песчаной пустоши, казалась чем-то совсем неземным. Понежившись в воде еще минут пять, я вылез из воды и принялся одеваться.

Ничего не предвещало никаких проблем, тело было расслаблено, по коже бежали мурашки.

— Бегите! — прозвучал крик издалека! — Бегите, работорговцы!

Когда женщины и дети побежали прочь, я натягивал брюки. Надев их, я успел схватить рюкзак, шокер и "Орла" и побежал прочь со всеми.

— Работорговцы! Работорговцы! — кричали кругом все, убегая прочь от рабства или смерти.

— Мама, мама! — кричал мальчик, почему-то остановившись.

У меня была пара секунд для того чтобы решиться, и я не смог пройти мимо. Засунув пистолет в карман, я побежал к мальчику.

— Давай, давай, давай. — сказал я ему, подбрасывая его на руки.

— Хочу к маме! — закричал он и заколотил меня по лицу маленькими кулачками, маленький дьяволенок.

— Ну, не бей ты меня, сейчас отнесу я тебя к маме, отнесу! — проорал я ему, убегая прочь от работорговцев, за всеми остальными.

Работорговцы бежали за нами, раздавались выстрелы, но пули не свистели — видимо, стреляли в воздух, для того чтобы напугать.

— А ну, стой, сука! — заорал мужик из-за моей спины. Он был вооружен таким же Пустынным орлом, как и у меня, за поясом у него была полицейская резиновая дубинка.

Я не мог ничего с этим поделать. Просто опустив ребенка на землю, я подтолкнул его:

— Беги, мальчик. — сказал я и полез в карман за пистолетом. Но пистолета не было.

— На, сука! — заорал работорговец и впечатал мне дубинкой по спине. — Оружие давай! Давай оружие, мать твою!

— Нет ничего! — заорал я в ответ! — Ничего нет! Пистолет выпал!

— В руке что? — спросил он, указывая на шокер и нанося еще один удар дубинкой.

— Зонтик! Просто зонтик от солнца!

После третьего удара я потерял сознание...

— Открывай глаза, сука, открывай! — орал кто-то, ощутимо тормоша меня. Ощущение безопасности, испытываемое мной в бессознательном состоянии пропало, и мне все же пришлось очнуться.

— Встал, сука, быстро встал! — перед расплывчатым пятном, которое для меня составлял весь пустынный пейзаж, возник парень, все с той же резиновой дубинкой со свинцовым сердечником. Мне не нравится, когда меня бьют дубинкой.

Я, пошатываясь, поднялся с земли. Все в поле зрения мало-помалу приобретало четкость. Женщины, прижимающие к себе детей, и дети жмущиеся к матерям. Все они были вокруг меня.

— Молчать всем! — разорялся один из работорговцев, судя по всему из шайки Бляйштифта. — Молчать, суки!

Голоса становились все громче, женщины кричали в разнобой, дети плакали. Все это было прервано одним единственным выстрелом.

Главарь вытащил пистолет и выстрелил одной из женщин в голову. Тело упало, потеряв большую часть головы, и визг прекратился.

Но мне показалось, что главарь, так или иначе, сделал это для самоуспокоения.

— Что это? — спросил один за работорговцев, подойдя ко мне и пнув ногой шокер.

— Зонтик. — в который раз ответил я. — От солнца.

— Покажи. — работорговец довольно усмехнулся.

Я, демонстрируя полное тотальное подчинение, подобрал с земли шокер, выжал кнопку и ткнул в шею работорговца, одновременно подхватывая обмякшее тело так, чтобы им прикрыться от выстрелов.

И вовремя — шквальный огонь остальным работорговцев чуть не опрокинул меня на спину, но слава моему теперь уже мертвому щиту, ни одна пуля меня не задела.

Бросив шокер на землю и нашарив на своем "щите" его пистолет-пулемет, и тут же короткой очередью снес голову одному из работорговцев.

Остальные продолжали стрелять, и если бы не металлическая броня на трупе, которым я прикрывался, и в которой вязли пули, то я бы давно уже был бы мертв.

Я постепенно начал отступать, волоча за собой труп работорговца и продолжая им прикрываться. Пока не понял, что в меня больше не стреляют, а в звук выстрелов включилось еще несколько стволов — причем два явно крупнокалиберных. Скорее всего, снайперские винтовки.

Женщины и дети снова попытались бежать и падали от выстрелов, умирали, или кричали ранеными. Я не мог помочь им. Я не мог помочь никому, я не мог помочь даже себе.

Вытащил у трупа пистолет пулемет и два магазина с кармана разгрузки, бросил труп и побежал. Вокруг свистели пули. Это не могло продолжаться долго. И закончилось.

Пуля пробила мне икроножную мышцу.

— Сука! — завопил я, когда нога подогнулась и, я завалился на землю.

Преследователи были уже близко. Но это были не работорговцы, а здоровые люди, затянутые в кожаные куртки. Люди Бишопа. Три человека.

У меня было несколько секунд, пока до меня не добрались, я не успел бы вытащить из рюкзака ни стимулятор, ни какие-либо другие лекарства. Я просто вскинул оружие и разрядил длинную очередь в пространство перед собой, чем заставил преследователей залечь.

Перекат за ближайший бархан — все кроме моего рюкзака пропало из поля зрения людей Бишопа. Скинув рюкзак со спины на песок, я полностью, скрылся от них, но с минуты на минуту они подойдут сюда. К тому же у них есть минимум двое снайперов, которым убить меня от оазиса — раз плюнуть.

Вытащил руку и полил их еще одной неприцельной очередью. Раздался выстрел из снайперской винтовки, и бархан просто распахало следом от попадания.

Высунувшись из за бархана, я увидел, что один из преследователей пошел ко мне. Еще одна короткая очередь — человек упал, но пистолет-пулемет сухо щелкнул. Один из трех магазинов на нуле. Сменив магазин, я полез в рюкзак.

Положение безвыходное, на холме пристрелявшийся снайпер, два человека Бишопа рядом. Прикрыться от пуль нечем, сюда больше никто не пойдет, а выбраться из-за бархана мне никак.

Я открыл рюкзак. Кроме документов и двух стимуляторов там все равно больше ничего не было. Засунув руку глубже в рюкзак, я вытащил оттуда футляр, который мне Райты дали, когда я отправлялся в посольство.

Красный тубус, бумага. Это фальшфейер, я видел несколько таких на рынке НКР. Сейчас они были практически бесполезными, к тому же давно было начато производство электрических фонариков. Но сейчас...

Это было совершенно безумной идеей, но сейчас лучше ничего все равно не было.

Свернув головку тут же противно зашипевшего и засветившегося фальшфейера, я бросил его за холм.

Тут я вообще не знаю, что мне помогло. Может, то, что эти люди, пусть и жившие в городе, который, если уж быть честным, был просто развалиной, тенью ушедшей цивилизации, были дикарями. Дикарями, пусть и работающими на Бишопа.

— Бомба! — раздался сзади крик. Я перехватил пистолет-пулемет и, постаравшись забыть о снайперах высунулся из за бархана.

Две очереди из автомата. Еще минус две человеческие жизни. Может быть, не очень хорошие и не очень праведные, но, все же две жизни.

Вспышка выстрела, плечо пробито. Снайпер меня все-таки достал, черт. Больно-то как. Я снова спрятался за холм. Еще два выстрела по тому месту, где я только что был.

Жизнь вытекала из меня вместе с кровью, покидала меня, мое тело.

Хруст песка под чьими-то ногами. Бежит, торопится. Меня убивать торопится.

Ствол ружья перед моим лицом. Поднимать оружие нет толку.

— Где документы? — понятный вопрос. Какая разница? Я умираю.

— В рюкзаке. — я поднял его и протянул снайперу. Тот нажал на курок. Сухой щелк.

Как бы ты не торопился, как бы ни был уверен в себе, всегда перезаряжай оружие, сразу, как только заканчивается предыдущий магазин. Иначе тебя возьмут за яйца, что я и сделал.

Нет, я, конечно, за яйца его не брал. Пистолет-пулемет. Выстрел. Падение трупа.

Я устал...

Глава 2.

Плечо наверняка было разорвано в кашу — еще бы, крупнокалиберная пуля. Как еще руку не оторвало, непонятно.

Дырка в голени не почти не беспокоила, кровь вытекала медленными толчками, как будто ее осталось совсем-совсем мало. Но лужи крови на песке я все равно не чувствовал. То, что кровь так быстро впитывается в песок, было совсем маловероятно, значит, что кровь свертывается.

Я открыл глаза и тут же встретился взглядом с только что убитым снайпером. Мальчишка, совсем, кто ему винтовку то дал... Винтовка такая должна была стоить для их боссов намного дороже, чем жизнь этого самого мальчишки. Что он там говорил? "Мистер Бишоп передает вам привет?" Сосунок.

Чтобы не видеть ошеломленного взгляда мальчишки, который вовсе не ожидал, что смертельно раненый противник проявит такую прыть, я посмотрел на ногу. С трудом подтянув к себе раненую, не желающую двигаться ногу, я осмотрел рану. Ничего хорошего.

Песок, вездесущий песок. И в рану мне забрался. А к тому же еще и нитки от штанины, ожог от самой пули, да и контузия ткани. Если уж по хорошему, то резать надо бы.

Но я ж не хирург. Я детектив.

Подтянув к себе рюкзак, я вытащил из него аптечку, и несколько шприцов — морфин и стимуляторы.

Первым делом вытащил из аптечки пузырек с антисептиком и щедро полил им рану. Хорошенько поматерившись, снова осмотрел дымящуюся рану, из которой снова полила кровь, однако ни песка, ни грязи в ней уже не было. Забинтовал. Бинты медленно пропитывались кровью, но я наматывал их слой за слоем, пока полностью не замотал всю голень.

Только сейчас я посмотрел на плечо. Вот это да. У страха глаза велики, однако. Не рана даже, всего лишь царапина. Рваная конечно, и если не шить, то огромный шрам будет. Хотя, мне ли думать о шрамах?

Залил антисептиком и кое-как стянул края раны пластырем. Два укола стимулятора и один морфина, и я смог встать и пойти, почти не испытывая боли при этом.

Взяв с трупа снайпера винтовку, я отсоединил магазин и удостоверился в том, что он действительно был пустым. Мальчишка слишком торопился и забыл сменить его. Вот уж не повезло ему.

Зато повезло мне. Обыскав труп мальчишки, я вытащил оттуда два снаряженных магазина к винтовке, россыпь патронов и кое-какую снедь. Снедь я тут же умял, потому что организм мой сейчас регенерировал с бешеной скоростью, и любая пища сейчас мне могла пойти только в пользу. Польза была однозначной — чем быстрее срастутся мышцы, тем лучше я смогу снова защищать себя.

С сожалением посмотрев на винтовку, я бросил ее на землю рядом со снайпером — она мне помочь никак не могла, стрелять из нее я не умел, и учиться было некогда. А вот автоматик, из которого я только что стрелял, МР-9, мне весьма понравился, удобный, скорострельный. Я решил взять его как основное оружие в дальнейшем походе.

Работорговцы лежали полукругом, здесь же был труп второго снайпера. Мертвые женщины, мертвые дети. На минуту я подумал, что я просто проклят — пришел в этот райский уголок, и был причиной того, что жизни всех его обитателей были прерваны. Я не проклят. Я просто перешел дорогу слишком большому количеству людей.

Здесь было очень и очень много трупов. Посчитав обыскивать мертвых детей и женщин ниже своего достоинства, я обшарил только тела работорговцев и мафиозо.

Добыча была просто огромной, но у меня не было и малейшей мысли о том, чтобы пытаться отнести это куда-нибудь и продать. Пусть остается стервятникам, хотя им оно вовсе не к чему.

Собирал я только патроны к своему новому автоматику, еду, деньги, да еще снял кожаную броню вместе с остальной одеждой с одного из работорговцев, убитых точным выстрелом в голову, не побрезговал даже бельем.

У одного из людей Бишопа я обнаружил боевой дробовик, забавы ради сравнил номер на ствольной коробке с номером дробовика, который я оставил на квартире. Усмехнулся — вот и свиделись.

Скоро трупы начнут гнить и завоняют. А потом сбегутся звери и устроят тут драку за тухлятину. И снова на песок Пустоши польется кровь. А через некоторое время победившие звери растащат кости по всему оазису. Пройдет несколько лет, и на сельхозработах, когда жители Республики будут распахивать каждый оазис, будет произведена находка, которая покажет мой след в истории, мать его. Истории, которая в последнее время была ограничена летописями и легендами.

А мне это место лучше покинуть, и вообще, лучше завалиться куда-нибудь и переждать действие стимуляторов, пока раны хоть немного не заживут раны. Я двинул прочь от места побоища.

Небольшая пещера в практически отвесной скале показалась мне идеальным местом для ночевки. Я соорудил небольшую стену из камней, при помощи которой надеялся огородиться от диких животных.

Плечо и нога бешено чесались, там сейчас все быстрее и быстрее делились клетки, затягивая мои раны. Чтобы ускорить еще сильнее процесс регенерации я перетянул руку жгутом из аптечки и ввел содержимое еще одного стимулятора прямо в вену.

Закончив медицинские процедуры, я попытался уснуть. Но не тут-то было. Снедь, которую я съел, стоя над трупом мальчишки-снайпера, как будто была съедена несколько дней назад. В животе жутко урчало, и я стал уже беспокоиться о своей безопасности, уж не привлечет ли это урчание каких-нибудь диких зверей.

Открыв рюкзак, я набросился на еду. Сушеные яблоки, вяленое мясо, вода из трех походных фляг, початки кукурузы, лепешки, все с ужасающей скоростью исчезало у меня в утробе. Кое-как утолив голод, я тут же вырубился.

Внезапная острая боль пробила ногу. Резко проснувшись, я посмотрел на источник боли. Штанина была пробита, совсем небольшая ранка на ноге под повязкой выглядела нестрашной.

От входа в грот раздалось клацанье клешней. Я вскочил, чтобы выйти и посмотреть, кто на меня напал, но не смог разогнуть ногу, рана на которой, казалось, воспалялась на глазах, опухоль распространялась с ужасающей скоростью. В голове помутилось, я понял, что это был скорпионий яд, только откуда тут скорпионы, я же перегородил выход. И почему яд действует так быстро, меня же жалили скорпионы, все же было не так...

Я шел по своему городу, которого за все это время ни разу не видел во сне. Шейди Сэндс. На улицах пригорода не было ни души. Черные тряпки висели на столбах возле пепелищ. Приглядевшись, я понял, что это не черные тряпки, а серые. Чума?

Эпидемии в городе, где, за исключением Города Убежища, лучшая медицина в Пустоши? Маловероятно.

Пожженные палатки на месте рынка, дым, дым, пепелище на месте бара, и закрытые ворота. Закрытые ворота? Тут никогда не было ворот. На ночь включали силовое поле, потому что ночью в большинстве домов свет выключался и мощности хватало.

А тут... Ворота? Нет людей? Что тут вообще произошло?

Я подошел к воротам, которые возвышались надо мной на добрые мои полроста и постучал костяшками пальцев о створку. Толку никакого. Я постучал кулаком. Ничего. Разозлившись, я разбежался и ударил ворота ногой.