Вообще-то у Анастасии Духониной имеется прекрасно оборудованная мастерская на Невском проспекте, занимающая свежепостроенное здание, но иногда она забегает сюда, показать новые коллекции, почерпнуть новых идей.

* * *

Ирина Георгиевна подошла ко мне, заглянула в глаза:

— Что-то случилось?

— У меня только что были Боткин и Крассовский. Они тебе сообщили важнейшую в мире новость?

— Ну конечно. Пойдём в другую комнату, это очень личный разговор.

Плохо всё-таки быть царём: даже собственную жену я не могу прилюдно обнять и расцеловать. Хотя нет, я зря жалуюсь: таковы нравы во всех слоях общества. Конец девятнадцатого века. И сама моя считает существующий порядок вещей правильным и очевидным, только я чем-то недоволен.

Отсечённая створками дверей от посторонних, Инес-Сарита бросилась мне на шею:

— Петя-Петенька-Петруша! У нас всё получается! Наши молитвы услышаны, и у нас будет маленький!!!

Бережно обнимаю свою половинку:

— Девочка моя! Отныне ты должна беречь себя как хрустальную ёлочную игрушку.

— Буду! Буду беречь! Я уже чувствую как во мне растёт новая жизнь, правда!

В той жизни у меня уже была жена, были дети: две девочки. С женой мы прожили чуть более полувека, и нелепый вирус оборвал её жизнь. Да что там жаловаться, хорошо мы пожили, долго. И дочери мои вышли в люди, нашли себе достойных мужиков, подарили мне внуков: всё прекрасно было в той жизни, грех жаловаться.

В этой жизни семейные отношения тоже складываются счастливо. Жена — красавица и умница без малейшей капельки стервозности, так отвратительной мне в той жизни. Шесть лет нашей совместной жизни пролетели как один упоительный миг, и лишь одно отравляло нам существование: никак не появлялись детки. Втайне я мечтал о мальчике, но меня устроила бы и девочка, и даже закон о престолонаследии был изменён ради будущего первенца: отныне российский престол наследует старший ребёнок, вне зависимости от пола. А чего напрягаться полом ребёнка? — у нас конституционная монархия.

— Родная моя, я и так был самым счастливым человеком в мире, а теперь ты меня поместила прямо в рай!

А дальше я рассказывать на стану — слишком личное.

* * *

Где-то, ещё в той жизни, я слышал, что если нет собственных детей, нужно непременно принять в семью сироток, дать им своё имя и воспитывать в любви и душевном тепле. Тогда непременно появятся у тебя и собственные детки. Способ проверенный, говорят, что есть даже научное объяснение такому феномену, вот я и решил проверить.

Сначала мы удочерили девочку, взятую мной из мёртвой избы, хозяева которой умерли от оспы. В тот год оспа вспыхнула в пяти уездах Ярославской губернии, и я лично выехал проконтролировать карантинные и медико-санитарные мероприятия, составив компанию начальнику Медико-Санитарного Управления Вооруженных сил России, генерал-лейтенанту Ивану Петровичу Павлову. Все работы проводились правильно: поражённая зона оцеплена, на всех дорогах и тропинках стояли кроме застав ещё и секреты, вылавливающие болванов, пытающихся выйти из карантина и мародёров идущих в карантин. А что вы думаете? В любой стране имеются подонки, желающие погреть руки на чужом горе. Так что людей, пытающихся удрать из карантина помещали под замок, а мародёров — на виселицу.

При мне состоялся такой суд, с немедленным приведением приговора в исполнение.

Мы с генералом Павловым как раз подъехали к карантинной заставе и только-только направили часового за начальником караула, как из-за поворота, скрытого молодыми деревьями, показалась процессия: трое драгун верхами, сопровождающие три крестьянские телеги, на которых лежали связанные мужики. Старший из драгун направился к нам. Меня он не узнал, поэтому обратился к генералу:

— Ваше высокопревосходительство! — по старому уставу обратился драгун к генералу -Докладывает старший сержант Мелентьев. Патрулем сто сорок шестого Пензенского драгунского полка взяты с поличным мародёры, грабившие мёртвые деревни. При задержании была попытка сопротивления: у одного оказалось ружьё.

Генерал покосился на меня, а я махнул рукой: мол, разбирайтесь сами, и он повернулся сержанту:

— Попал?

— Никак нет, промахнулся.

— Это хорошо, товарищ старший сержант. Я вижу сюда поспешает начкар, он и примет законное решение. Докладывайте ему, а мы посмотрим.

Лейтенант полиции действительно примчался через несколько секунд, быстро и чётко ввёл нас в курс дел, и принялся разбираться с мародёрами. Их не развязывая вынули из телег, и пинками выстроили в короткую шеренгу перед лейтенантом. Мужики стояли потупившись, бросая злобно-испуганные взгляды на драгун и лейтенанта. На нас они не обращали внимания: мало ли любопытствующих бар может случайно оказаться там, где им совсем не надо.

— Сейчас вы по очереди, начиная вот с этого человека представитесь и скажете из какой вы деревни. — скомандовал лейтенант — потом я начну задавать вопросы. Все меня слышат?

Гул голосов вразнобой известил, что все всё услышали.

— Ну давайте, называйтесь.Мужики что-то говорили, а один из караульных, отдав свою винтовку напарнику, записывал показания. Лейтенант скучающе оглядывал короткий строй.

— Опа! — вдруг сказал он обращаясь к невзрачно одетому мужику посредине строя — Тит Карпыч Гнидин, если не ошибаюсь?

— Узнал, проклятый. — злобно проворчал мужичок.

Мне стало интересно, и выйдя из коляски я приблизился к лейтенанту:

— Знакомца встретили, товарищ лейтенант?

— Знакомца, Ваше императорское величество. Этот мужичок главнейший в здешней местности кулак. Село и три деревни держит в страхе и весь уезд поит самогоном.

— Кулак? — удивился я — Что-то он бедно одет.

— Приоделся победнее, чтобы не бросаться в глаза, вот и все дела. Вы, Ваше императорское величество, на его руки посмотрите, по ним всё видно.

— Покажи-ка мне руки, человек. — обратился я к мужику.

Тот протянул в мою сторону руки сжатые в кулаки

— Разожми и протяни ладонями вверх. — грозно скомандовал лейтенант.

Я посмотрел. Да, всё верно, ладони мужика мягкие, розовые, отродясь он этими руками не работал.

— Остальные его подкулачники. — сообщил лейтенант — Я знаю их. Вот уже несколько лет не можем получить доказательства их противозаконной деятельности. Раньше я бы просто взял пару урядников да полувзвод казаков, да и пустил бы их дома красным петухом к небесам, а сейчас шалишь! Всё надобно делать по закону. А с другой стороны, раньше эта мразь первейшими людьми почиталась.

— Зачем в карантинную зону полезли? — спросил я кулака.

— Да как же можно туда не лезть? — удивился тот — Тама выморочные избы стоят, и всё добро в них бесхозное лежит. Заходи и бери чего надо.

— Продавать что ли собирался?

— Ото-ж. Как не продать, коли и цена хорошая и покупатель найдётся.

— А ты не думал, что люди через те вещи могут заразиться и умереть? Или что сам можешь заразиться.

— Дак, бог даст, кто и не подохнет. Это ж осударь-емператор, как повезёт, какая планида у ково. Мужик он такой, живучий паскуда. Ну и значит, как бог рассудит, так людишкам планида и выпадет. Да я и не собирался своими руками к тому добру касаться, на то у меня нарочитые людишки есть, вот оне, рядышком стоят.

— Всё ясно. Совесть в этом подобии человека и не ночевала. Товарищ лейтенант, какое наказание положено для мародёров?

— Согласно пункту три параграфа пять 'Положения о карантинных мероприятиях в зоне эпидемий', пойманному на месте преступления полагается смертная казнь через повешение. Помилование и смягчение наказания виновным не предусмотрено.

Я повернулся к генералу:

— Ваше мнение, Иван Петрович?

— Товарищ лейтенант абсолютно прав, за такое преступление наказанием может быть только виселица.

— Ну что же, командуйте, лейтенант.

Всё свершилось очень быстро: мужикам сноровисто заткнули рты, и подкалывая штыками чтобы быстрее двигались, отогнали к месту казни, метров за четыреста от караулки. Там между мощными ветвями двух дубов было пристроено толстое и длинное бревно, через которое уже было перекинуто с десяток верёвок с петлями. Под петлями, на высоте чуть более двух метров, устроено длинное подобие скамейки. Драгуны привычно, по одному, затащили мужиков на скамейку, накинули каждому петлю на шею и спрыгнули вниз. Толчок, и скамейка опрокинулась, а тела задёргались на весу.

— Подлиннее надо было сделать верёвки — сказал лейтенант одному из драгун, руководившему непосредственной казнью — тогда и позвонки бы полопались, отошли бы легче.

— Сделал как надо. Ненавижу мироедов, моего батюшку такой же упырь разорил и споил. Кабы меня в солдатской школе не приютили, помер бы под забором. Грех, он конечно велик, но после службы я в монастыре отмолю, а вам пачкаться не надо.

— Дело твоё, Иосиф, а мне омерзительно касаться верёвок.

— Кажному своё, Захар Захарыч. Зато ты душегубов вылавливаешь как та собака-ищейка, никогда ни у кого я не видал такого таланта.

Я, стоя рядом с Иваном Петровичем, слышал их тихий разговор, и решил никак не реагировать. Драгун, взявший на себя обязанности палача, не похож на садиста. Грязная работа ему не приносит удовольствия, и занимается он ею, явно для того, чтобы не пачкались другие.

Впрочем, дело в первую очередь.

— Лейтенант, дайте нам сопровождающих, мы должны осмотреть работы внутри карантинной зоны.

Двинулись по дороге от деревни к деревне, и везде видели одно и то же: армейский медбрат с тремя-пятью помощниками оказывали необходимую помощь жителям, сидящим по своим домам. Надо сказать, что дома выглядели значительно чище и пригляднее, чем до заразы: солдаты заставляли хозяев чисто прибирать и дом и подворье.

— Чем сегодня заняты? — спросил я у медбрата в одной из деревень

— Так что, Ваше императорское величество, собираемся хоронить семью Курдюмкина.

— Все умерли?

— Надо полагать что все. От прививок оне, когда всё только начиналось и я сюда приехавши, начисто отказались, уколов себе ставить не давали, а когда у всех их разом вспыхнули язвы, полезли было требовать лечения, да уже и поздно. Загнали мы их в дом, да и двери подпёрли, а то людишки заполошные, могут и за карантинную черту броситься. Болезнь, она многих сумасшедшими делает, прости хосспидя меня, грешного.

— Ну пойдём, посмотрим вместе.

В доме, на трёх лавках лежали мертвецы-взрослые, обезображенные оспенными язвами. На печных полатях лежали ещё пять детских трупов, а вот за печкой, в плетёной кроватке копошился и попискивал ребёнок. Хорошо хоть мать перед смертью позаботилась о малыше, сунула ему большую краюху хлеба и бутылку воды. Ребёночек грыз чёрствый плесневелый хлеб, сосал через тряпочку подтухшую воду, тем и спасался. Вылезти из кроватки ребёнок не мог, поэтому нужду справлял тут же, но только в одном уголку кроватки.

— Это ж как ён выжил-то, страдалец? — ахнул один из солдат — Несмышлёный же совсем!

— Это верно. Возьму-ка я его к себе. — решил я и вынул ребенка из кроватки — Ну-ка братец, найди нам поскорее молока.

Солдат бросился исполнять приказание, а я взял ребёнка и вышел из отвратительно воняющего дома. Солдаты тем временем начали на носилках выносить трупы из дома, и складывать их в телегу. В подворье, где мы остановились, нас уже ждал солдат с кувшином молока, а хозяйка оставила греть чугун воды. Женщина ахнула, и попыталась забрать у меня ребёнка, но я не дал. Снял с него рубашку, и выяснилось, что мне досталась девочка. Довольно тощая, вшивая и удивительно грязная, но вполне живая и крепкая.

Хозяйка поливала тёплой водой, а я стал обмывать нечистоты с тельца девочки: нельзя её такую сажать в воду — всё испачкает, и воду надо будет менять, а попробуй-ка нагрей её в печке!

— Нарекаю тебя Надеждой, и объявляю своей дочерью. — сказал я девочке усаживая в корыто с тёплой водой — Ты согласна?

Удивительно, но девочка вполне утвердительно угукнула и погладила меня по руке. Хозяйка за моей спиной ахнула. Вот слухи-то пойдут, а потом и в легенды превратятся. Ну да ладно, хорошие легенды ещё никому не мешали, может и обо мне сочинят что-то не слишком отвратительное.

Так я с Наденькой приехал в Петербург. В дороге ухаживать за приёмной дочкой я поручил ещё одной сиротке, девочке лет пятнадцати, которую по приезду пристроил в фабрично-заводское училище при Петродворцовом часовом заводе, как и обещал, когда с нею договаривался.

С тех пор Надюша стала жить с нами. Умная, живая, непосредственная и очень-очень любознательная девочка. Мне она напоминает мою старшую дочь из той жизни, ставшую химиком, и дослужившуюся до доктора наук. Может и Наденька заинтересуется химией? Впрочем, ещё рано гадать, девочке всего семь лет. Вырастет и станет кем захочет, а я ей в этом безусловно помогу.

Как мне достались Аглая, Анна и сын Сергей, я уже описывал, повторяться нет смысла.

Второй сын, Пётр Петрович, достался мне после поездки по Волге: солдаты конвоя заметили полузатопленную лодку у берега, и не поленились осмотреть её. В лодке оказались трупы двух мужчин, а на берегу неподалёку — мальчик лет пяти, жизнь в котором едва теплилась.

— Что тут произошло? Преступление?

— Непонятно. Вряд ли какой-то криминал: покойники одеты весьма бедно, к тому же следов драки или насилия не видно. — покачал головой один из сержантов.

О произошедшем рассказал сам мальчик. Оказалось, что его отец вместе с соседом решили половить рыбы, да неудачно: когда вытягивали сеть, лодка опрокинулась. При этом отец мальчика запутался в сети и захлебнулся. Во время неразберихи горе-рыбаки потеряли вёсла. Ближним берегом оказался остров, к которому они кое-как добрались, подгребая руками, вытянули и сеть, вместе с покойником. И тут оказалось, что еды у них нет, костёр развести нечем, а по ночам в это время случаются заморозки. Мальчик, как его учил отец, выбрал на острове место повыше, защищённое от ветра плотным кустарником, сгрёб сколько мог листьев, забрался в яму и засыпался ими. Одежду он всё же догадался выжать и развесить для просушки, а под листьями он не замёрз. Утром он обнаружил, что сосед тоже мёртв — замёрз. Почему этот несчастный даже не выжал мокрую одежду — оказалось загадкой.

Через полицейское управление я навёл справки, и оказалось, что у Пети нет ни единого родственника, поэтому я его и усыновил с соблюдением всех формальностей, а Ирина Георгиевна одобрила моё решение.

Что общее в усыновлённых нами детях? Общее есть: выдающаяся сила воли, умение поставить перед собой цель, и приложить все силы для достижения этой цели. А к сильному характеру нужно добавить хорошее образование, правильный душевный склад физическую силу. Так что мои детки постоянно заняты: постигают кто гимназическую, а кто уже и университетскую программу, занимаются спортом, постигают ремёсла. Петя и Сергей постоянно торчат на Адмиралтейских верфях, то в авиастроительном, то в судостроительном цехах, то работая на подхвате, то изучая станки и механизмы. Головы у них светлые, руки растут откуда надо, так что многое у ребят получается. Сергею уже шестнадцать лет, он учится по индивидуальной программе, и на следующий год собирается поступать в Университет, вольнослушателем. Несмотря на разницу в возрасте, вернее, благодаря ей, Сергей постоянно занимается с Петей, многому его учит. В общем, он идеальный старший брат. Мои мальчики уже начали строить модели самолётов, а я им передаю всё что знаю об авиамоделировании. Сергей уже мечтает о создании самолёта собственной конструкции, и я подкинул ему идею дельтаплана. Сделал это очень просто: сложил из бумаги самолётик и предложил Серёже с Петей любым способом, практически или теоретически, или любой комбинацией методов, рассчитать максимальную грузоподъёмность этого аппарата. Пацаны занимались неделю, и в конце концов притащили мне вполне узнаваемый дельтаплан из сосновых планок и шёлковой оболочки. Груз располагался в обтекаемом контейнере чуть ниже центральной планки, и даже кронштейны прикрыты обтекателями. Работа была сделана чрезвычайно аккуратно, за что я похвалил мальчиков, и предложил им развить идею до балансирного планера, способного перенести человека. В качестве теоретического обоснования я выдал им труды Отто Лилиенталя на немецком языке, однако сразу указал на недостаток планеров Лилиенталя — чрезмерную сложность конструкции. Пусть их аппарат будет проще, а значит доступнее для широкого круга любителей.