Линии на руке

— Копья и мечи на землю, кинжал тоже отстегни и руки, говорю, подняли, — густым басом сказал здоровяк, — рукава еще закатайте. Дернитесь — пристрелю. Рябов, проверь знаки.

Угроза звучала вполне серьезно, так что спорить с человеком явно не стоило. Отпустив копье, я медленно вынул кинжал из ножен, положил его на землю, после чего закатал рукава рубахи до локтя и поднял обе руки, подав пример остальным.

Щуплый мужчина, который при приближении оказался вполне нормального роста, не убирая руки с автомата, подошел почти вплотную, внимательно осмотрел знаки и линии на наших предплечьях, после чего заставил нас отойти назад, поднял с пола оставленную поклажу и вернулся к напарнику.

— Ударник, броня и выжигатель, — отрапортовал он. — Уровни от четвертого до пятого. У мужика и бабы с короткой стрижкой по две полоски, у той, что слева — одна.

В моей голове вихрем проносились мысли, как поступить. Напасть на двоих людей с оружием? В теории это, конечно, может привести к успеху, но только в теории. "Каменная кожа", скорее всего, выдержит автоматную очередь, но останавливающее действие пули куда девать? Не добегу я до цели. Даже второе умение не поможет. Оно спасет от случайной смерти, или удара ножом, но быстрее пули я не стану. К тому же девушки, стоящие рядом, никакой защиты вообще не имеют. Нет. Пока любых поспешных действий нужно избегать и попытаться выудить максимум доступной информации.

— Может объясните нам, что здесь происходит? — не опуская рук, спросил я.

— Может и объясним, — ответил бугай. — Зовут как?

— Я — Макс, это Маша и Настя.

— Сколько вас всего было в деревне?

— Девять.

— Сколько за стеной осталось?

— Никого, нас только трое выжило.

— Ну, сколько выжило, это еще надо посмотреть, — заметил второй мужчина с фамилией Рябов, а затем радостно продолжил, — Егор, закончилась наша вахта, сваливать отсюда можно, хоть пожрем нормально, неделю уже нормальной еды не видели!

— Разберемся, — ответил здоровяк, — ладно, опускайте руки. Кеша, объясни людям правила.

— Симонов, ну драть тебя через колено, называй меня по фамилии или полным именем, просил же!

Здоровяк не отреагировал на возмущение товарища и, задержав взгляд на Насте, спокойно отправился в сторону лагеря, разбитого неподалеку, предоставив отдуваться Иннокентию. Поразительная беспечность, хотя, не исключено, что Симонов был абсолютно уверен в своих силах. Да и куда нам деваться?

— Так, ладно, слушайте внимательно, — сказал Рябов. — Если мы решим, что вы собираетесь напасть или сделать какую-нибудь другую глупость, то просто отправим вас на перерождение, я при желании один вас тут и положу всех, но не надейтесь, что после этого вернетесь обратно в знакомую деревню. Все, обучение вы, считайте, прошли. Теперь перед вами открылся дивный новый мир. Это если что отсылка была.

Иннокентий усмехнулся удачной, как ему показалось, шутке и продолжил:

— Короче, возродитесь вы уже у нас — в Лесном. New-Lesnoy, если хотите.

— Это кто такое дебильное название придумал? — не удержалась от вопроса Ершова.

— Понятия не имею, — вполне адекватно отреагировал Рябов, — вроде первый поселенец родом из города с таким названием был, ну и прижилось как-то. Короче, теперь после смерти вы будете возрождаться там. Само собой, если у вас на руке хотя бы одна линия сохраняется. Если ты чистый, то сдохнешь как обычно — тело не исчезнет.

— За стеной все было немного не так.

— Не возрождались люди с одной полосой, да? — хитро прищурился Рябов, — это потому что они уже в Лесном. Не все правда.

— Объясни, если не сложно, — попросил я. У меня появилась надежда, что Мельников каким-то образом еще жив.

Иннокентий немного подумал, но все-таки снизошел до ответа:

— Короче, объяснять, что тут и как я заколебусь, поэтому скажу коротко, там, откуда вы пришли — что-то вроде стартовой зоны для новых обитателей этого мира. Раз в месяц в деревне появляется от восьми до десяти человек. Кто принимает правила жизни, получает способности, улучшает их, тот потом попадает в ближайшее от прохода в стене поселение.

— То есть такая стена не одна? — спросила Маша.

— Обернитесь что ли, — ухмыльнулся мужчина, — нет больше стены.

Взглянув назад я опешил — вместо плоской вертикальной поверхности, которую мы все ожидали увидеть, за спиной возвышался вполне обычный скальный комплекс. Каменные глыбы были навалены друг на друга, а в одной — самой большой располагался туннель, послуживший нам переходом сюда.

— Внезапно, да? — увидев выражение наших лиц, спросил мужчина. — Все, обратно ходу нет, считайте, что через односторонний портал прошли. Таких много по миру разбросано, но каждый привязан к конкретной деревне. Так, на чем я остановился? А, точно. Если человек достигает хотя бы четвертого уровня, то гарантированно после потери последней полосы возрождается возле ближайшей точки воскрешения, а если нет — то все. Где он и куда девается никто не знает.

— На испытание походит, — заметила Ершова.

— В целом да. Короче, прокачался — имеешь право жить, а нет — до свидания. Мы все через это прошли, есть, правда, и те, кто здесь уже родились, но их немного.

Надежда на то, что Мельников возродился, растаяла. Старик хоть и не сидел сложа руки, но из-за своего характера позволял остальным качаться быстрее, добивая подранков. Наверное, этому миру не нужны такие люди, он отвергает не только слабых и трусливых, но и чрезмерно добрых. Альтруизм здесь не в чести. Плохая новость заключалась еще и в том, что Федос вместе с Лизой, вероятнее всего, живы и сейчас уже обживаются на новом месте.

— Короче, — Иннокентий отвлек меня от размышления своим любимым словом, — говорить можно до вечера, а нам еще в Лесной ехать. Все, шагайте к Симонову, оружие тут оставьте, и без резких движений. Я человек нервный, могу и на курок случайно нажать.

Рябов мотнул стволом автомата, показывая направление движения. Во время разговора мы так и стояли неподалеку от тоннеля, и все мое внимание было поглощено беседой, так что на окружающие пейзажи я особо не смотрел, но теперь, взглянув по сторонам, понял, что привычный уже лес навсегда остался позади. Вместо него открылся самый обычный пейзаж, который можно встретить в средней полосе России — поля, рощи, холмы, разве что скала позади несколько выбивалась из окружения. Куда-то делась субтропическая влажность и жара, сменившись вполне комфортными условиями обитания. Наверное, именно этот факт окончательно убедил меня, что мы действительно шагнули через портал из одного мира в другой.

Немного в стороне от скального массива люди, встретившие нас, разбили лагерь. В тени высокого лиственного дерева расположилась вполне современная палатка, складные стулья, примус и как вишенка на торте — ржавый и очень уставший УАЗ. Причем не обычный, а явно переделанный из милицейского. Сколько же раз я в таком ездил, не за рулем, само собой. Беспризорных пацанов иногда отлавливали и отвозили в отдел для профилактики, так сказать, или возвращения в родные пенаты. Поэтому, заднюю часть, предназначенную для перевозки арестантов, которую мы, да и не только мы называли собачником, я помнил прекрасно.

Машина подверглась весомой модернизации. На стеклах появились сетки из крупной проволоки, передний бампер сняли и прикрутили туда самодельный кенгурятник, сваренный из толстых труб круглого сечения. Поработали неизвестные механики и с колесами, приварив к аркам шарниры, на которых были закреплены стальные пластины, опускающиеся практически до ступицы. В такое состояние автомобиль наверняка привели не шутки ради — люди явно от кого-то защищались, но от кого именно, пока понятно не было. Может от монстров, а может и от недружественных соседей.

Странно это все. Не ожидал я, выходя из мира мечей и копий, наткнуться здесь на людей, пользующихся благами цивилизации и разъезжающих на автомобиле будто пришедшим прямиком из Безумного Макса.

— Короче, — сказал Иннокентий, — садитесь в машину и не шуршите, палатку сейчас соберем и в Лесной поедем.

Под бдительным надзором Рябова мы поместились в заднюю часть уазика. Дверь, щелкнув замком, закрылась на ключ, оставив нам для наблюдения лишь небольшое зарешеченное окно.

— Ну и чего делать будем? — спросила Ершова, едва наш конвоир отошел. — Может завалим их? Я эту дверь, если надо, вышибу одним ударом.

— Как ты себе это представляешь? Ты ломаешь дверь, в нас начинают сразу стрелять. Я выдерживаю несколько пуль, но получаю переломы ребер, соответственно все — не боец. Настя, допустим, убьет одного, а как вы со вторым разобраться собираетесь?

— И что делать тогда? — нахмурилась Маша, — просто сидеть и ждать будем?

— Ершова, я тебя не узнаю. Ты в деревне куда осторожнее была, а сейчас готова на автомат бросится.

— Там звери были, а здесь люди — это куда хуже.

— А может они хорошие, — робко предположила Настя.

— Я бы на это не надеялась. Хорошие люди в женщин автоматами не тыкают.

— Не ты ли их завалить предлагала, — усмехнулся я.

— Тут другое.

— Ну-да, ну-да. Короче... Тьфу блин, прилипло уже. Попытаемся, пока нас везут, выяснить дальнейшую судьбу, мужики на контакт вроде идут. Если поймем, что все печально, попытаемся убежать. Попросим остановить машину, скажем, что Настя сейчас все тут уделает.

— А почему я?

— Потому, — резко ответила Ершова. — Не видела, что ли, как на тебя тот здоровяк смотрел? Ты ему понравилась, зуб даю.

Куликова нервно поежилась.

— Как остановимся, — я продолжил, — Настя валит здоровяка, я активирую защиту и пытаюсь прикончить второго, ты, Маша, страхуешь.

— Пойдет.

Пока мы тихим шепотом переговаривались, мужчины принялись заполнять салон Уаза вещами. На заднее сиденье сперва упала палатка, а затем и прочее снаряжение, предназначенное для комфортного пребывания на природе, наш скарб, притащенный из деревни, никому не понадобился и остался бесхозно лежать снаружи.

Под конец сборов, когда на полу и переднем пассажирском сиденье автомобиля скопилась весомая куча барахла, здоровяк приволок еще и ножны с мечом, совершенно чуждым в подобной обстановке. Зачем он тут нужен, я, честно говоря, не понимал. У вас автоматы на плечах висят, на кой таскать с собой длинную железяку? Непонятно.

Наконец, собрав последние пожитки, в салон приземлился Симонов, от чего автомобиль заметно просел. Сколько же веса в этом человеке? Что интересно, Егор разместился так, чтобы видеть Настю, испуганно жмущуюся к Маше. Мужчина с интересом поглядывал на девушку, через толстое стекло, снабженное круглыми отверстиями снизу.

Спустя какое-то время Иннокентий сел за руль, затарахтел двигатель и автомобиль скрипя всем, чем только можно, тронулся с места.

— Что с нами будет? — спросил я, надеясь, что за шумом подвески мы сможем разобрать ответ. Зря переживал — голос Симонова с легкостью перекрывал любые посторонние звуки.

— Это уже не нам решать, — пробасил Егор, — Как Крест скажет, так и будет, но я бы особо не парился. Тех, кто из-за стены своим ходом выбрался по пальцам пересчитать можно. Год уже никто так не приходил, да еще и втроем. Пристроит к каким-нибудь работам, а там видно будет.

— А есть разница, кто как появился?

— Есть, конечно. Те, кто проход нашел, качаются в два, а то и в три раза быстрее остальных. Почти все рейдеры выше двадцатого уровня подняться не могут, а ты, если доживешь, можешь и сороковой взять за несколько лет.

— То есть нас в рейдеры определят? — спросила Ершова.

Громкий смех разнесся по салону автомобиля. Иннокентий, внимательно следящий за дорогой, даже обернулся на такое бурное проявление эмоций.

— Рябов, прикинь, — продолжал ржать Симонов, — только родились, а уже в рейдеры метят. Нет, ребятки, сперва обычными крестьянами поживете, потом, Макса может до солдата поднимут, а уж затем и о рейдерстве можно будет думать. Но, вообще, многое от профессии зависит. Ты, вот кем был на Земле?

— Компьютеры и прочую электронику чинил, — ответил я.

— Не повезло тебе — сгорает она. Как обновление случается, так и сгорает.

— Что за обновление? — спросила Ершова.

— Эх, зеленые вы совсем, все объяснять приходится. Давайте так, вы ведь про зоны знаете уже? Зеленая, синяя...

— Ну да, — ответил я.

— Отлично. Так вот, здесь примерно все то же самое, только хуже гораздо, у вас по ним, считай, мелочь одна шастала, а теперь все серьезно. Существует пять зон: белые, зеленые, синие, фиолетовые и черные. Чем темнее зона, тем опаснее твари там водятся, в зеленой мелочь одна, в синей уже серьезнее, а в фиолетовой, такие образины шляются, что мама не горюй, рядом с ней даже стрелять нельзя — это, считай, сразу смертельный приговор.

— В черной значит еще хуже?

— В черные не суется никто: оттуда очень сложно выбраться и то только своими ногами. Если тебя в любом другом месте убьют, возродишься в ближайшем поселении и делу край, а в черной такое не прокатит. Там что десятка, что чистый будут в равном положении — если умер, то все. Ходят, конечно, слухи будто бы убитые переносятся в какую-то закрытую локацию, но таким слухам цена — копейка в базарный день.

— Понятно, а что значит десятка?

— Это тот — у кого десять линий на руке. Больше набрать не получится. Так вот, насчет обновления. Все зоны раз в месяц обнуляются, перезагружаются, откатываются, называй как хочешь, но суть одна — все изменения, что там произошли отменяются. Убил всех тварей возле поселения, а они через тридцать дней бац и снова здесь. Во время этих перезагрузок электроника и палится.

— Лесной тоже откатывается? — спросил я.

— Нет. Он в белой зоне стоит, на них это правило не распространяется. Таких немного, но возле портала, — Егор ткнул пальцем в сторону скалы, из которой мы вышли, — обязательно находится алтарь, а вокруг него белый километр.

— Понятно, — сказал я, — получается, во время перезагрузки в зонах нельзя находиться?

— Ну почему же, можно, но не удивляйся, что вся живность, что там появилась решит тобой перекусить. В зеленой еще ничего, а вот синяя — это уже верное перерождение.

— Так ведь у вас техника.

— Не спасет она. БТР и танков у нас нет, а уазик тебе не поможет, только хуже сделаешь — твари шум очень любят, и на звук двигателя может прибежать весьма серьезная живность. Причем из соседней зоны. По зеленке еще нормально, а уже в синюю на машине можно соваться только колонной с пулеметами, да и то не факт, что выживешь. Так что, в основном приходится ножками топать.

— А зачем вообще в эти зоны ходить? — спросила Настя.

— Потому что все мы хотим кушать. Земля здесь не самая плодородная, да и выращивать все приходится только в белом километре, иначе все твои посевы через месяц исчезнут. Поэтому, чтобы снабдить Лесной едой и прочими полезными вещами, нужны те, кто сходит в ближайший город и принесет все это.

— То есть рейдеры — это хорошо, да? — улыбнулась Настя.

Симонов буквально расцвел, девушка ему действительно нравилась. Да уж, Куликова притягивала к себе мужчин, куда той же Лизе.