Радиоволна или соло втроем.

— Вы даже не предложили мне подержать ее, — Маргарита с укором посмотрела на оставшегося с ней врача.

— Вы устали, миссис. Зачем Вам ее держать? — удивился тот. — Особенно в свете того, что кормить Вы ее не собираетесь, Вам первые дни, пока молоко не перегорит, вообще нужно минимизировать общение с дочерью.

— Вы так считаете?

— Конечно. Вы главное не волнуйтесь. Ваша дочь в надежных руках, и уход за ней будет тщательным и высокопрофессиональным. Так что все будет хорошо.

— Вы уверены?

— Без сомнения, — улыбнулся врач, и Маргарита облегченно вздохнула.

С одной стороны ее и саму не очень тянуло к рожденному ею комочку жизни, доставившему ей только что столько боли, но мысль о том, что это ее обязанность как матери заставляла предпринимать попытки что-то сделать в этом направлении. Поэтому слова врача она радостно восприняла как индульгенцию, позволяющую ей не особо озадачиваться всем этим.

— Вы уже решили, как назовете дочь? — поинтересовался перед уходом он.

— Екатерина.

— Хорошо, тогда я завтра оформлю на нее свидетельство.

— Спасибо, Вы очень любезны, — поблагодарила Маргарита и как только за врачом закрылась дверь, в изнеможении откинулась на подушки и закрыла глаза.

Несколько дней она провела в своих комнатах, мучаясь от слабости и от приливов молока так, что даже почти не вставала с постели. Пару раз она просила принести дочь, но Марк, вторя врачу, отговорил ее, убеждая в том, что все с ее ребенком хорошо, и ей сейчас надо в первую очередь восстановиться самой.

К концу недели она не выдержала и, мучимая совестью, что даже не навещает дочь, отправилась в сопровождении Марка в детскую.

При их появлении кормилица, полная улыбчивая женщина лет тридцати, которую звали Анна, кормившая в этот момент малышку, поспешно отняла ее от груди и неловко пытаясь прикрыть грудь расстегнутой кофточкой, повернулась к ней:

— Вы хотите взять ребенка?

Ответить Маргарита не успела. Обиженный крик дочери, не понявшей, почему ее неожиданно лишили источника пищи, заполнил детскую.

— Нет, нет, я попозже зайду. Кормите, — тут же ретировалась Маргарита.

В течение дня она сделала еще несколько попыток зайти, но дочь то спала, то снова ела, и кроме того, как понаблюдать за ней издали Маргарита не решилась ни на что. Она попыталась узнать у нянечки распорядок дня дочери, но выяснилось, что в соответствии с распоряжениями врача, никакого распорядка нет, его устанавливает сама малышка.

На некоторое время она оставила попытки пообщаться с дочерью, а когда возобновила неожиданно для себя выяснила, что не знает что делать с младенцем и, держа на руках, с первой минуты начинает ждать момента, когда передаст мирносопящий или же хуже того кричащий сверток обратно кормилице. Как она и предполагала когда-то, любовь к малышке не просыпалась в ней, напротив, дочь ее раздражала с каждым днем все больше и больше.

Хотя она и пыталась не показывать это, Марк как хороший психолог быстро раскусил ее, и в один из дней не преминул завести откровенный разговор:

— Мне кажется, миссис Маргарита, Вам не нужно, переламывая себя, проводить столько времени в детской. Вам достаточно зайти, узнать, что все в порядке, и тут же удалится.

— С чего Вы взяли, что я переламываю себя, Марк?

— Это видно. Вы только не переживайте, многие женщины не любят младенцев, не зная что делать с ними и как себя вести. Это абсолютно нормально. Это не значит, что Вы плохая мать. Это значит, что просто не пришло время для Вашего общения с дочерью. Не насилуйте себя, просто подождите, и через определенный срок наступит пора, когда Вам самой захочется нянчиться с ней, рассказывать сказки, наряжать с ней кукол. У Вас самой, кстати, какие отношения с матерью были?

— Никаких. Она умерла моими родами.

— Ну вот видите, Вы просто на интуитивном уровне не знаете каково это: общение матери с младенцем. Поэтому Вас это и напрягает.

— Хотите, чтобы и у моей дочери в будущем были такие же проблемы?

— Не будут. Анна души не чает в Вашей малышке и с лихвой одаривает любовью. Она ей заменила погибшего сразу после родов ее малыша. Так что по этому поводу не волнуйтесь и перестаньте насиловать себя. Ни к чему хорошему это не приведет. Дети очень восприимчивы к внутреннему эмоциональному настрою.

Услышав уже второй раз за столь короткий разговор термин "насиловать", Маргарита невесело усмехнулась. Похоже, вся ее жизнь превратилось в сплошное насилие, может действительно хоть самой прекратить заниматься этим...

Поощряемая врачом она сократила визиты к дочери до минимума, а порой и вовсе довольствовалась лишь сообщениями, что с малышкой все хорошо.

Видя, что даже рождение ее ребенка не заставило Аркадия появиться на вилле, она перестала спрашивать о нем, поняв, что это бесполезно, и окончательно смирилась со своим положением птички в золотой клетке. Чтобы заполнить дни, она стала чаще вызывать косметолога и массажиста, стала больше плавать в море и бассейне, увеличила время утренних пробежек, и увлеченно занялась фитнесом в тренажерном зале.

Марк вначале с одобрением отнесся к этим новшествам, правда вскоре сообщил, что считает, что такие интенсивные занятия она должна проводить исключительно под руководством профессионала, поэтому намерен пригласить для нее тренера по фитнесу. Маргарита возражать не стала, и вскоре Марк познакомил ее с ним.

Звали его Антонио. Молодой, симпатичный и в меру накаченный парень произвел на нее крайне благоприятное впечатление. Он с энтузиазмом стал сопровождать ее на всех пробежках и тренировках, показывая новые комплексы упражнений и как правильно дышать во время их, и первое время Маргарита была просто в восторге от такого партнера во всех ее спортивных начинаниях. Однако вскоре она почувствовала, что руки Антонио во время тренировок сжимают ее более пылко, чем необходимо для выполнения упражнений, да и в глазах у парня, как только он приближается к ней, начало появляться какое-то похотливо-манящее выражение. И хотя он ни разу не перешел допустимых границ, а лишь демонстрировал готовность в любой момент их перейти, Маргарита решила жестко осадить парня и, выбрав подходящий момент, сурово отчитала, пригрозив пожаловаться мужу или подать в суд на сексуальные домогательства с его стороны. Во время всей ее гневной тирады уши у парня горели, что маков цвет, а когда она велела ему отправиться в его комнаты, принять холодный душ и подумать до следующей тренировки способен ли он вести себя как профессиональный тренер, а не сексуальный маньяк, заалели и щеки. Пробормотав:

— Извините, миссис, я не посмею больше, если на то не будет Вашего желания, — он пулей выскочил из зала, где они занимались.

Раздраженная подобным ответом Маргарита пошла жаловаться Марку.

— Нет, Вы только подумайте, что он мне сказал, Марк! Он что, надеется, что я передумаю? Где Вы его вообще нашли? Он из общества сексуально-озабоченных дегенератов, бросающихся без разбора на всех особ женского пола, попадающихся им на глаза?

— Успокойтесь, миссис Маргарита, я поговорю с ним и все выясню. Похоже, мальчик элементарно влюбился в Вас, а Вы так про него...

— Влюбился? Влюбленные так себя не ведут! Да даже если и влюбился, мне-то до этого какое дело? Мне тренер нужен, а не любовник! Не прекратит так себя вести, ищите мне другого тренера. Ясно Вам?

— Хорошо, хорошо. Я поговорю с ним. Если и после этого он не прекратит, то я, конечно же, найду другого. Самое главное не нервничайте так. Все будет хорошо, я обещаю.

Марк, видимо, действительно провел с ним хорошую воспитательную беседу и пригрозил увольнением, потому что на следующей утренней тренировке Антонио было не узнать. Предупредительно-вежливый, корректный и нацеленный лишь на результат и оптимальное выполнение ею всех комплексов упражнений. И никаких намеков на что-то иное, ни взглядов, ни темпераментных или нежных касаний.

— Ну вот видите, умеете держать себя достойно и в рамках приличий, если захотите, — усмехнулась при прощании Маргарита, пытаясь спровоцировать парня на какое-то ответное проявление эмоций.

— Я понял недозволительность моего поведения. Все будет так, как Вы того захотите, миссис, — в ответ потупил он взор.

— Я хочу, чтобы Вы четко исполняли свои обязанности и вели себя соответственно своей должности и никак иначе, — ее голос заледенел.

— Значит, все так и будет, — не поднимая головы, тихо проронил он, замерев на пороге.

— Это радует, — чуть смягчила тон Маргарита, а потом с усмешкой добавила: — Ну что Вы застыли на пороге, Антонио? Идите, Вы свободны до следующего занятия.

— Благодарю, — выдохнул тот и, так и не подняв на нее взгляда, поспешно вышел.

Довольная, что сумела заставить тренера раскаяться в своем столь неосмотрительном поведении и изменить его, Маргарита заглянула на кухню и, увидев там беседующих Грету и няню дочери, попросила свою горничную сервировать для нее завтрак на открытой террасе.

— На улице достаточно прохладно, миссис... Вы уверены, что хотите завтракать именно на террасе?

— Да, Грета. Мне хочется посидеть на воздухе.

— Тогда минут через десять подходите туда, я все сделаю и еще плед туда принесу на случай если Вам все же холодно будет.

— Хорошо. Спасибо, — улыбнулась ей Маргарита и вышла.

Чтобы скоротать время до завтрака она решила заглянуть в детскую, но когда вошла туда, увидела лишь Анну, перебирающую одежду дочери.

— А где моя дочь? — окидывая удивленным взглядом пустые комнаты, поинтересовалась она.

— Гуляет, миссис, — улыбнулась повернувшаяся к ней Анна.

— С кем? — Маргарита раздраженно нахмурилась.

— Как с кем? — Анна в замешательстве нервно переступила с ноги на ногу. — Ну с няней конечно...

— Анна, я только что видела няню, и она не гуляла с моей дочерью. Поэтому еще раз спрашиваю: где моя дочь? — голос Маргариты обрел напор.

— Вы только не волнуйтесь, я сейчас все выясню и во всем разберусь, — нервно сглотнув, кормилица отложила в сторону распашонку, которую держала в руках, и, выскочив за дверь, быстро убежала по коридору.

В раздражении Маргарита прошлась из угла в угол, потом замерла у окна, недоумевая по какой причине няня и кормилица где-то оставили ее дочь без присмотра.

Вернулась Анна достаточно быстро с малышкой на руках, рядом шла испуганная няня, еще с порога извиняющимся тоном начавшая причитать:

— Вы только не ругайтесь, миссис, Кати так хорошо спала, и я ее оставила под присмотром Пабло всего на минуточку, она и не проснулась даже, и он от нее не отходил...

— Вы отвечаете за ребенка! Именно Вы, а не Пабло или еще кто-то, и Вы не имеете права перекладывать свои обязанности на них! — зло выдохнула ей в ответ Маргарита, а потом повернулась к кормилице: — С ребенком точно все в порядке?

— Да, — тут же закивала та.

А няня тем временем, клятвенно прижав руки к груди, начала заверять ее, что это было первый и последний раз и больше такого она не допустит никогда и ни при каких обстоятельствах.

— Очень хочется в это верить, — хмуро процедила ей в ответ Маргарита и вышла из детской.

Уже сидя на террасе за чашечкой кофе и зябко кутаясь в плед, Маргарита подумала, что странно, что няня столь спокойно прореагировала на ее появление на кухне и ничуть не смутилась, тем что ее застали во время, когда она оставила малышку. Неужели надеялась, что это не выяснится? Да и дочь на руках Анны, когда она ее принесла, была одета явно не для прогулки по такой прохладной погоде. Лишь легкие ползунки и тонкое одеялко на ее руке, даже чепчика не было. Анна, конечно же, могла его снять при входе в дом и оставить в коляске, но зачем, если торопилась показать ей ребенка. Запутавшись в явных неувязках, Маргарита после завтрака нашла Пабло и поинтересовалась, что он делал с утра.

— Гулял с Вашей дочерью, — моментально ответил он, будто ждал ее вопроса, и Маргарита не удержалась от уточнения:

— Все утро?

— Ну нет, конечно. Я лишь минут десять с малышкой постоял, не больше.

— А еще что делал?

— Ну съездил за памперсами для Вашей дочери, Анна просила, потом машину помыл, затем помог разгрузить грузовик с продуктами. Вроде все.

— Немало. А почему, когда я спросила, то именно про прогулку мне сказали, а не все остальное? — Маргарита не сводила с него пристального взгляда.

— Да я понял, по какой причине Вы спрашиваете, вот сразу и сказал. Я впервые с ней остался, и Вы впервые спрашивать меня стали, что я делал.

— Понятно, — кивнула Маргарита и уже повернулась, чтобы уйти в дом, когда Пабло окликнул ее.

— Вы рассердились на меня за это, миссис? Но я честно, очень внимательно смотрел за ней, и если бы что, моментально позвал Шелли.

— Я не сержусь на Вас, Пабло, но считаю, что Шелли не имела права перекладывать свои обязанности на Вас. Так что впредь прошу Вас не соглашаться на подобные просьбы.

— Хорошо, я учту, миссис, — кивнул Пабло, и она, удовлетворенная его ответом направилась к себе в комнаты.

В коридоре ее нагнал Марк.

— Вы чем-то встревожены, миссис Маргарита?

— Да уже не особо, хотя неприятный осадок все равно остался. А что это очень заметно, что я встревожена? — с усмешкой поинтересовалась она.

— Я из окна видел, что Вы разговаривали с Пабло, и по Вашему виду мне показалось, что Вы сильно взволнованы, вот я и поспешил узнать, что случилось. Может моя или Георга помощь требуется, а Вы стесняетесь сказать.

— Я давно не стесняюсь здесь ничего, но мне приятно, что Вы беспокоитесь обо мне, Марк, — улыбнулась она. — Все дело в том, что я совершенно случайно оказалась свидетельницей того, что Шелли переложила свои обязанности няни на Пабло. Мне это не понравилось, и я сделала замечание обоим. Надеюсь, больше такое не повторится.

— Вы все сделали абсолютно правильно, лишь не волнуйтесь. Пабло очень ответственный человек, он вырос в многодетной семье и умеет обращаться с детьми. Так что опасности не было никакой, хотя, конечно, это не дело, что Шелли позволила себе оставить малышку без собственного присмотра. Я обязательно тоже поговорю с ней на эту тему. Она больше не посмеет.

— Было бы неплохо. Спасибо, Марк.

Больше свидетельницей чего-либо подобного она не становилась, но постепенно ей стало казаться, что и кормилица, и няня, и даже Марк как-то очень напряженно себя ведут лишь только разговор заходит о ее дочери. Это не выражалось ни в чем конкретном, но ощущение, что ее визитов к дочери все почему-то начали опасаться, не покидало ее.

Озадаченная, она стала заходить в детскую чаще, но это не прояснило ситуацию, лишь еще больше нагнетало напряженность. Тогда, подозревая, что от нее что-то скрывают, она настояла на вызове врача и его осмотре дочери при ней. Однако врач никаких проблем у ребенка не обнаружил и посоветовал ей самой пить успокоительные капли и больше гулять на свежем воздухе, чтобы снизить мнительность и тревожность.

Одновременно обрадованная тем, что с дочерью все хорошо и раздосадованная комментарием врача о ее нервозности, она пошла в тренажерный зал, намереваясь с помощью физической нагрузки сбросить стресс, однако, начав переодеваться, вспомнила, что забыла в детской свою заколку для волос и решила вернуться.