Часть 3. Поспорить с судьбой

— Кстати, насчет Эльвиры, — подал голос Жак. — Вы с ней помирились просто, чтобы она вам невест не распугивала, или у вас есть иные планы на этот счет?

— С чего ты взял?

— Она приходила ко мне, по старой памяти, и просила тактично у вас выяснить, не собираетесь ли вы делать ей предложение, а то она боится обидеть вас прямым отказом.

— Утешь бедняжку. С чего это она так решила? Видимо, я перестарался с извинениями... — король неожиданно замолчал, словно озаренный внезапной мыслью, и задумался.

— Ваше величество! — окликнул его Жак — О чем это вы вдруг задумались?

— Да так... — неопределенно ответил король. — Мелькнула мысль... О чем это мы говорили? Ах, да, о подарках императора Лао. Еще он мне подарил хинского мистика. Видно кто-то ему сказал, что я своих всех уволил... Или просто на Совете его вторая жена заметила, что я нездоров, и сказала ему, а он решил, что такой подарок мне будет кстати... В общем, не знаю. Я попросил Флавиуса аккуратно проверить эти подарки на предмет возможного шпионажа, и на том успокоился. Пусть этот мистик пока поболтается по дворцу, познакомится с магами, а как мэтр вернется, как-то определимся. Может, он толковый и еще пригодится.

— А он что, тоже невольник? — поразился Элмар.

— Нет, он свободный. Я тоже недоумевал, как в таком случае его подарили. Разумеется, я его об этом спросил, и он объяснил, что служит императору за жалованье, как все придворные. А подарок заключается в том, что служить он теперь будет мне, а жалованье ему по-прежнему будет платить император. Занятно, хотя и не лишено логики. Вот, собственно, и все о хинских подарках. А у вас какие новости?

— Ольгу замучили женихи, — объявил Элмар. — Поскольку официально не объявлялось о том, что сокровище дракона не поделили между победителями, а передали в казну, по городу пошли слухи о несметном богатстве, которым Ольга якобы овладела. И она тут же стала желанной невестой. За последнюю неделю к ней посватались либо пришли поухаживать все холостые соседи, несколько брачных аферистов, человек шесть твоих придворных и девять моих однополчан, в том числе Лаврис.

Последнее сообщение было встречено дружным хохотом, даже король развеселился так, что чуть не уронил трубку.

— Ольга, ты поистине достопримечательность, — сообщил он, отсмеявшись. — Впервые на моей памяти Лаврис проявил столь завидное постоянство. И что, ты всем отказала? Лаврису тоже?

— А чем Лаврис лучше остальных? Зато теперь, ваше величество, я вас понимаю лучше, чем когда-либо. Вас, наверное, тоже замучили невесты?

— О, не то слово. С того самого момента, как я встал на ноги, передо мной постоянно мелькают дамы всех мастей, статей и возрастов, хоть из кабинета не выходи. Они лезут во дворец — или же их тащат родители — под любыми предлогами, чтобы хоть показаться, хоть мелькнуть... Надоели они мне. Через неделю праздник весеннего равноденствия, устрою по этому поводу грандиозное гулянье. Во-первых, сам праздник, во-вторых, чествование героев, и, в-третьих, бал, на котором я и посмотрю на всех невест сразу.

— Это будут официальные смотрины? — уточнил Элмар.

— Ты что, рехнулся? Если они будут официальные, мне и выбирать там же придется, а я хотел бы подумать получше...

— И подольше, — проворчал Элмар.

— Не придирайся к словам. Смотрины будут негласными, все равно все будут знать. Кстати, ты не знаешь, как пригласить Этель? Раньше я всегда посылал за ней мэтра, а теперь...

— Знаю, не беспокойся. Приглашу. Верно, ее ведь тоже должны чествовать...

— А после бала я с ней расплачусь. Скажи ей, чтобы не убегала раньше времени и не вешалась на других мужиков.

— Шеллар, боги с тобой! — ужаснулся Элмар. — Пусть вешается! Тебе меньше достанется!

— Да пусть, конечно, лишь бы на ночь не улизнула. Ольга, а ты на бал останешься?

— Не люблю я балов... — проныла Ольга. — Разве что, если Диего приедет, он танцы любит... Вы же его тоже пригласите? А то если я одна явлюсь на этот бал, подумают, что я тоже на смотрины.

— Приглашу, разумеется. А ты, Тереза?

— Я останусь, — улыбнулась Тереза. — Обо мне уж никто не подумает, что я на смотрины. Все до сих пор считают, что я вас боюсь.

— А ты уже не боишься? Серьезно? Ты бы знала, как меня это радует! А кто-нибудь знает, Кира останется на бал?

— Не думаю, — покачала головой Ольга. — Она так комплексует из-за своего лица, что на балу мелькать вряд ли захочет.

— Зря, — спокойно сообщил король. — Я бы очень хотел ее там видеть. Девочки, уговорите ее как-нибудь, очень вас прошу.

— Да это не так сложно, — пожала плечами Ольга. — Если ей сказать, что таково ваше желание, она останется. Вот сами попросите, и она вам не откажет. Только зачем лишний раз ее расстраивать? Она будет очень неловко себя чувствовать, и этот бал не доставит ей никакого удовольствия. А вам, наверное, просто хочется потанцевать с ней, чтобы позлить ваших потенциальных невест?

— Я не танцую, — сухо ответил король.

— Вы не умеете танцевать? — поразилась Ольга. — Ну, я не умею — это понятно, но вы-то почему? А как же королевское воспитание?

— Умею, конечно. Но никогда этого не делаю, чтобы не позориться перед подданными. Вон, Элмар уже хихикает, он знает, как я танцую. Мы же с ним вместе учились.

— Я до сих пор удивляюсь, — согласился Элмар. — Вроде все делает правильно, но получается до того смешно...

— Да, вот еще что, — вспомнил король. — У меня где-то до сих пор стоит бутылка с драконьей кровью, что вы оставили для нас с Кирой. Думаю, будет логично выпить ее вместе. Так что, пожалуй, приглашу Киру в гости на ужин. Вот на балу и приглашу.

— Совершенно правильно, — улыбнулась Азиль. — Обязательно пригласи. А то ты уже и забыл, когда последний раз ужинал с дамой.

— Забыл, — согласился король. — Вот и вспомню. Пригодится. Так что пусть Кира обязательно приходит на бал. И пусть не стесняется. Не подобает воину стыдиться шрамов, полученных в битве.

— Так ведь не в том дело, — вздохнула Тереза, — где она их получила. Вы бы видели, как она выглядит...

— А как я выгляжу? — пожал плечами король. — Причем с рождения. Так что, всю жизнь от людей прятаться?

— Между прочим, именно это ты все время и делал, — заметил Элмар. — И продолжал бы, если бы не стал королем. Ты хоть знаешь, что когда ты всходил на престол, половина твоих подданных в провинциях понятия не имели, кто такой принц Шеллар и откуда он взялся? А многие вообще путали тебя с твоим отцом и удивлялись — "Принц Шеллар? Так ведь он давно умер!".

— Что поделаешь, если у батюшки не хватило фантазии на какое-то другое имя, кроме собственного... — проворчал король. — А в обществе я мало мелькал не потому, что мне было стыдно показываться, а потому, что у меня была работа определенного характера. И все равно, в столице меня прекрасно знали. Не хуже, чем сейчас Флавиуса. И кстати, в те прекрасные времена меня уважали намного больше, чем сейчас, и никто обо мне не сочинял анекдотов. Так что, ты совершенно не прав. Скажи-ка, Тереза, а вам с Кирой женихи не докучают?

— Мне — нет, — серьезно ответила Тереза. — Меня спасает репутация. А Кире... не знаю. Когда она без повязки, то выглядит так, что с непривычки можно испугаться. Даже если очень захочется денег.

— Кире проще, — подал голос Элмар. — Она дворянка, к ней всякие там аферисты и прочие болваны вроде Ольгиных соседей не сунутся. Да и наши ребята обычно не рассматривают подруг-воительниц в качестве возможных невест. А вот среди твоих придворных нашлось несколько отчаянных парней. Кавалер Альдар, например, который проиграл все свое состояние и залез в такие долги, что женился бы и на старой ведьме, лишь бы поправить финансовое положение. Я лично имел честь наблюдать, как он летел по лестнице, побуждаемый увесистым пинком. А еще, говорят, старый граф Монкар решил тряхнуть стариной, поскольку дамы на него давно перестали обращать внимание, и он понадеялся, что хоть увечная воительница на него позарится.

— Папаша Алисы? — захихикала Ольга.

— Не папаша. Дедушка. Папаша еще мужик хоть куда, а дедушке шестьдесят три года.

— Тоже летал? — поинтересовался король.

— Нет, успел удрать сам. Куда и ревматизм делся.

— Ольга, — вдруг спросил его величество. — А твои женихи с лестницы не летали?

— Как птички, — вздохнула Ольга. — Я же вам говорила, что в тот день, когда пришел Диего, нам все время мешали. Вот они и мешали. Тот день был особо урожайным. Три афериста, один сосед и два паладина. Еще в тот день приходил Лаврис, но с ним Диего драться не стал, а познакомился и даже пригласил выпить. И пообщались они вполне дружелюбно.

— Разумеется, — усмехнулся король. — Лаврис бы его самого, как птичку, запустил. Элмар, узнай, пожалуйста, кто эти доблестные паладины, которых спускает с лестницы первый попавшийся наглый мистралиец, и пусть им номер передвинут.

— Не надо, — нахмурился Элмар. — Парни не так уж и виноваты, ты к ним несправедлив, Шеллар... Или скорее, ты просто недооцениваешь этого мистралийца. Он, может, и наглый, но отнюдь не первый попавшийся. Мы тут с ним на прошлой неделе, перед тем, как к Ольге на борщ идти, немного поразмялись у меня во дворе, так я тебе скажу... тех пяти тысяч, что дают за его голову, он стоит. Мы с ним очень мило повозились, причем на равных. При всей нашей разнице в весе. Он мне показал одну интересную школу рукопашного боя... Да впрочем, тебе это все равно не интересно, скажу только, что летал бы и Лаврис, если бы пришлось. Уж не знаю, почему он с ним связываться не стал.

— Я знаю, — охотно откликнулась Ольга. — Он мне сказал. Лаврис ему понравился.

— Встретил еще одну такую же наглую морду, как и сам? — усмехнулся король.

— Нет. Он... он в тот день снял амулет, чтобы... ну, в общем, снял. И у него все время срабатывало на прием. Так вот, он прослушал всех приходящих, и был очень возмущен их корыстным подходом к семье и браку. А Лаврис, по его словам, вовсе не охотился ха приданым, а хотел просто потрахаться в свое удовольствие с интересной дамой, не похожей на других. Вот за бескорыстие и любовь к экзотике он ему и понравился.

Король печально усмехнулся.

— Элмар, ты все равно передвинь их на номер ниже. Формально, за то, что им набил морды человек вдвое мельче их по комплекции, а на самом деле — за жлобство. Не подобает паладину так себя вести, ты не согласен?

— Согласен, — вздохнул Элмар. — Только как я их теперь найду? Они же не признаются.

— Лавриса спроси. Они же наверняка делились друг с другом впечатлениями.

— Он бы мне уже сказал. Он со мной... делился впечатлениями. Жаловался, как ему с Ольгой не везет. То ты между ними влезешь, то какой-то мистралиец...

— Поразительно! Не предполагал, что Лаврис так настойчиво будет ее добиваться.

— А он вообще падок на экзотику, как верно заметил Диего. Ты за своей хинской невольницей присматривай, а то он и до нее доберется.

— Мне что, больше делать нечего? — возмутился король. — Ты его командир, вот сам ему и скажи, чтоб не смел, а то оторву-таки яйца. На эту невольницу без слез не взглянешь, если бы мне не сказали, что ей тринадцать, я бы ей больше десяти не дал.

— Ваше величество, — подал голос Жак. — А как Эльвира с ней общаться будет? Разве она по-хински понимает?

— Объясняться как-нибудь. Вон, Селлию позовут, она у нас специалист...

Присутствующие захихикали, вспомнив живописный рассказ о пьяной Селлии, говорящей по-хински.

— Да уж, специалист... — засмеялся Жак. — По отлову мистралийских шпионов в спальнях подруг. Выгнали бы вы ее, ваше величество, пока она окончательно умом не тронулась.

— Да может, еще отойдет. Не хочу я ничего менять, если честно, я к ним уже привык. А то, когда я выгнал Алису и Дориану, вместо них каких-то соплюшек пристроили, Мафею впору. Кстати, они им живо интересуются. Вероника с ним откровенно заигрывает, а он как-то неадекватно реагирует, то ли не понимает, то ли стесняется, то ли не нравится она ему. А насчет Акриллы не знаю точно, она меня боится до заикания, и я стараюсь к ней вообще не приближаться, чтобы не травмировать.

— Могу вас просветить, — засмеялся Жак. — Вероника Мафею не нравится. Он ненароком подслушал, как она называла его сопляком и высказывала желание с ним перепихнуться, чтобы узнать, какие у эльфов... сами понимаете.

— Понятно... При дворе подрастает новая Камилла. А может ты также просветишь меня, почему меня так боится ее подружка?

— А вот этого я не знаю.

В библиотеке послышались шаги, и из-за двери выглянул Мафей.

— Шеллар, — виновато сказал он. — Тебя во дворце ищут. К нам гости приехали.

— Если это опять Луи, — немедленно отозвался король. — То ты меня не нашел.

— Нет, это Александр с семейством.

— Что ж, — вздохнул король, — тогда пойдем... Только собрался отдохнуть... Как всегда. Рад был вас повидать.

Он коротким кивком попрощался с присутствующими и скрылся в библиотеке. Все, как по команде посмотрели на дверь, и столь же дружно вздохнули.

— Загрузил ты его, Элмар, своей женитьбой, — укоризненно сказала Ольга. — Совсем бедный король заморочился, не знает, куды бечь, за что хвататься.

— Я его силком не заставлял, — возразил Элмар — Он сам поклялся.

— Ничего-ничего, — улыбнулся Жак. — Пусть женится. А то он так и состарится в гордом одиночестве.

— Нельзя же так жениться, — печально сказала Азиль. — Жениться надо по любви. Даже королям.

-Ну, а что с ним такое сделать, чтобы он хоть раз влюбился? — проворчал Элмар. — Ты же видишь, он как поморский снег. И с тобой ни в какую не желает.

— Я не смогу ему помочь, — еще печальнее покачала головой нимфа. — Если ты заметил, я еще с осени перестала на этом настаивать. Один раз мне удалось заглянуть за матовую сферу, и я увидела там смерть, а там, где смерть бросила свою тень, моя Сила бесполезна.

— Не морочьте голову, — рассердился Жак. — Причем тут смерть к любви? И кто сказал, что король не способен любить? Ты, Азиль? Почему ты так решила? Очень даже способен, могу вас уверить. Я сам видел.

— А, Этель рассказывала, — вспомнила Ольга. — Может, в этом все дело? Тут и повязаны любовь и смерть? Он просто не может ее забыть?

— Нет, дело не в этом, — возразила Азиль. — Это я бы просто увидела и сразу поняла. Дело в чем-то другом, но я так и не могу понять, в чем.

— А кто может? — огорченно вздохнул Элмар, махнул рукой и с горя одним глотком допил свой бокал.

Пламя костра изогнулось под порывом ветра, как танцовщица-хитанка изгибает стан, касаясь земли волосами, плеснулось волной и, выровнявшись, снова заплясало, выхватывая из темноты сгорбившуюся фигуру человека, сидевшего на камне. На слишком высоком и неудобном камне, на который никому не пришло бы в голову садиться, кроме именно этого человека.

— Проклятье! — с тихим отчаянием в голосе произнес он, сжимая виски ладонями. — Ну почему, почему все так получается? Почему я не умею лечить? Почему меня учили всякой бесполезной дребедени, вроде тех идиотских шариков, от которых все так балдеют, а чему-то полезному так и не научили! Почему эти проклятые деревушки так похожи одна на другую, что я даже ориентиры взять не могу, они все такие одинаковые, и их так много... Или это я такой тупой, что не могу различить? Кантор, ну почему я такой тупой?