Тьма

Дальше мне становится как-то нехорошо, а тут ещё и полковники с подполковником активно бурят во мне глубокие отверстия. Работают глазами, но очень продуктивно. Дело-то в чём? Оказывается, голос Ватрушки звучал не только в моей несчастной голове, но и на самом деле. Именно такой, какой я и слышал. И если начальство глядит на меня с неким подозрением, то Настя, что неожиданно, с жалостью и каким-то страхом.

— Почему не доложил о голосе? — Папа останавливает картинку и барабанит пальцами по столу. — Не слышал? Если не ошибаюсь — это голос твоей сожительницы, Варвары Вединой?

Лихов почему-то морщится, а жалости во взгляде Насти прибавляется. Ох, не к добру это...

— Думал: галлюцинация, — неохотно поясняю я, а Папа несколько раз стучит кулаком по столу.

— Петух тоже думал, — шипит полковник, — да, как сам знаешь, в суп попал. Лёня, мать твою, объясни: тебе прошлого раза мало было? Когда вы делаете доклад, то обязаны указать всё, что с вами происходило, вплоть до бурчания в животе и пускания газов, чёрт бы вас побрал! "Думал!" Уже, блин, додумался. Продолжаем.

— Всё нормально, — шепчет Надя и сжимает мне колено. — Всё будет хорошо.

Мы смотрим бой с зубоголовыми и кто-то из пиджаков отмечает странное поведение нападающих мутантов. Другой обращает внимание на то, что двигаюсь я чересчур быстро. Сурок такого эффекта не даёт. Ну, это я и сам бы им мог сказать.

Дальше начинается форменная чертовщина. Нет, пол трясётся, падают куски перекрытия, но вот паутины, по которой спускались твари, нет вообще. Вместо неё — волна багрового пламени, от пола до потолка. Если там и была какая-то сеть, то камера на зафиксировала её ни в едином из режимов. И ещё, все выходы на лестницу перекрыты пульсирующей тьмой. То есть, или меня реально глючило, или я видел больше, чем камера в шлеме.

Просмотр закончен и начинается выдача плюшек. Больше всего достаётся тем, кто никаких подарков вообще не ожидал. Пиджаки начинают бодрое обсуждение новой разновидности мутантов, однако Надеждин многозначительно хмыкает, глядя на учёных и те тотчас затихают. Сейчас все пиджаки напоминают сборище мышей, внезапно застигнутых голодной кошкой. И это при том, что полковник ростом ниже среднего и на вид, весьма хилого телосложения. Видимость, правда, обманчива. Я видел Надеждина в спортзале и знаю, на что он способен на татами.

— Промзона, — тихо говорит Надеждин, постукивая пальцами по планшету, который лежит у него на коленях, — теперь вот этот торговый центр. Да, все эти здания не находятся в центральной части, но всё же — в черте города. А это значит, что враг имеет доступ к территории, которая считается безопасной. Я всё правильно понимаю?

Папа отхлёбывает кофе и морщится. Нам, кстати, до сих пор так и не налили. Ладно, не до того, хоть Егора уже натурально ломает. Фёдор, как и прежде, угрюм и молчалив.

— И если враг способен проводить на контролируемой нами территории столь масштабные операции, — продолжает Надеждин и обменивается быстрым взглядом с Лиховым, то откуда нам знать; может быть он в следующий раз устроит подкоп в Центральный парк? Или к зданию мэрии? Можете дать гарантии, что это не произойдёт?

Самый крупный (по размерам) из пиджаков нервно вытирает красную потную плешь и мычит что-то о попытках исследования подземных коммуникаций, которые наталкиваются на нехватку средств и необходимых специалистов. Папа замечает в пустоту, что первый раз слышит о таких исследованиях. Пиджак хватает воздух ртом, точно рыба, выброшенная на берег.

— Но даже если такие исследования не проводились, — продолжает Папа, как ни в чём не бывало, — думаю, имеет смысл их начать. Немедленно. Взять одну или несколько наших групп и попытаться отыскать проход к норам этих гадов.

— Начнём с группы Дьявол, — Лихов усмехается, и его улыбка мне совсем не нравится. Ну да, а что я ожидал от руководства жаб?

— Не имею возражений, — Папа вновь отхлёбывает из кружки и недовольно плямкает. — Сегодня же согласую с руководством.

— Но это далеко не все неприятные вопросы, — вступает подполковник Лихов. — Мы тут немного посовещались с коллегой. Просто было необходимо, после одной интересной информации. Короче, весь этот инцидент весьма походил на специальную операцию, по извлечению вашего оперативника. Громова. Ну, с поправкой на специфическую логику противника.

Папа долго кашляет, а Зина едва не давится папиросой. Рука Нади на моём колене сжимается так, что становится больно. Егор сидит с открытым ртом, а Фёдор хмурится. Кажется, не удивлена только Настя. У пиджаков натуральный шок.

— Обоснуйте, — Папа понемногу приходит в себя.

— Ну, собственно видеозапись лишь подтверждает наши предположения, — Лихов выбирается из кресла и заложив руки за спину, шагает по кабинету. Подполковник смугл и абсолютно лыс. На левой щеке — треугольный шрам. Кроме того, покончил жизнь самоубийством Фёдор Ильич Птахов, а именно он курировал все действия по Громову. Кстати, конкретно он дал разрешение на включение капитана в разработку и именно Птахов предложил торговый центр в качестве испытательного полигона для Громова.

— Самоубийство? — Зина закуривает очередную папиросу.

— Да, произошло, — Лихов непроницаем, — сразу же после того, как стало понятно: Громов остался на свободе.

— А по видео? — интересуется Папа. — Что вы там такого узрели?

— Модус операнди противника, — вступает Надеждин. — Они не пытались загрызть Громова или вцепиться и разорвать на части, хоть строение их тела определённо к этому предназначено. Нет, они явно собирались схватить капитана.

Пиджаки кивают, все, как один и я невольно вместе с ними. Ну что же, тут вообще не поспоришь. Да и те два Альфы на лестнице. Если бы они вели себя подобно твари в промке, думаю, до крыши я бы не добрался.

— Возможно, в таком случае стоит на время отстранить Громова от оперативной работы? — неуверенно спрашивает Настя.

— Почему? — Надеждин и Лихов глядят на неё. — Напротив, нужно более активно использовать капитана. Мы должны понять, что конкретно необходимо врагу от Громова.

— Голос Вединой, — Папа стучит пальцами по столу. Зина тушит окурок и подходит к кофемашине у окна. — Что это было вообще? А главное -зачем?

У пиджаков завязывается очень милая дискуссия о ментальном контакте заражённой особи с координирующей силой противника. Большинство сходится на том, что враг пытался вызвать у особи стрессовую ситуацию, посредством давления на уязвимые точки разума. Ну, на те, которые способны причинять особи боль.

— Вообще-то его зовут Леонид Громов, — злобно цедит Надя и добавляет непечатное. Кротова бледна, точно смерть и скрипит зубами. Пиджаки глядят на неё с откровенным ужасом и умолкают.

Некоторое время в кабинете царит молчание, прерываемое лишь пыхтением кофемашины. Прямая спина Зины и её высоко поднятая голова источают флюиды недовольства. Папа хмурит брови и катает по столу ручку. Фёдор, кажется, уснул. Лихов и Надеждин играют в гляделки.

— Если противник имеет какие-то виды на Громова, то хотелось бы знать, какие они, хотя бы приблизительно, — Папа смотрит на Михальчук. Взгляд полковника имеет температуру абсолютного нуля. — Вы же устанавливали связь с врагом, значит должны иметь определённые предположения.

— Почти всеми вопросами занимался Пётр Егорович, — Настя буквально выдавливает из себя по одному слову. Видно, что ей неприятна эта тема. Или же человек, которого она вынуждена упоминать. — Некоторое время мы думали, что враг намеревается вывести посредника, способного общаться, как с людьми, так и с мутантами. После того, как противник нарушил перемирие, это предположение отбросили, как несостоятельное.

— Жук в муравейнике? — подаёт голос, вроде бы спящий Фёдор. Все с удивлением глядят на него. — Книга такая была, про кукушат от другой цивилизации. Может и тут, задумали что-то, вроде часовой мины?

— Смысл тогда в сегодняшней попытке похищения? — Папа складывает ладони домиком. Зина ставит перед Алексеем Константиновичем чашку кофе и закуривает. — Прошу, дыми хотя бы в форточку.

— Насчёт похищения — всего лишь предположение, — Надеждин явно думает нечто иное, но с интересом слушает Лихова. — Возможно — обычная дымовая завеса, пыль в глаза, а на деле Громов им нужен именно здесь. Поэтому и говорю: стоит использовать его и дальше. Если попытки выкрасть продолжатся, значит капитан им нужен именно там. Нет — принимаем версию про засланного казачка и отстраняем.

— В каком смысле, отстраняем? — Папа щурится, а рука Нади вновь до боли сжимает моё колено.

— Возвращаем в исследовательский блок, — Надеждин поднимается и направляется к двери. — Сейчас об этом думать рано — думайте о подготовке к операции по исследованию подземелья. Не стоит паниковать и бояться возможных последствий.

Пиджаки суетливо собирают все свои планшеты, телефоны и компьютеры. Кажется, учёные чувствуют себя весьма некомфортно. Ну да, под таким-то взглядом Нади. В дверях образуется небольшая толчея. Егор хмыкает и бормочет что-то о лабораторных крысах, потом замирает с открытым ртом и косится на меня. Надя лупит болтуна по затылку. С силой лупит.

Лихов задерживается. Стоит вполоборота к нам и перекосив рот рассматривает Настю.

— Есть какие-нибудь предположения, где может скрываться Егоров? — спрашивает начальник жаб. — Именно у вас?

Михальчук исподлобья глядит на подполковника. На щеках Насти — красные пятна. Потом она медленно качает головой. Лихов не огорчён и не удивлён.

— А вы подумайте, — спокойно говорит он. — Хорошенько вспомните всё, что касается Петра Антоновича. Поймите, нам крайне необходим Егоров, чтобы выйти на его контакт с врагом. И если судьба Громова вам действительно небезразлична, советую, как следует пошевелить извилинами.

Лихов кивает и выходит за дверь. Папа вздыхает и откидывается на спинку кресла. К кофе полковник так и не притронулся.

— Почему он акцентировал это: "именно у вас"? — Зина выпускает струю дыма. — Что ты ещё скрываешь, мышка-норушка? Как я посмотрю, секретов у тебя побольше, чем у бродячего кота блох.

— Мы были любовниками, — Настя кажется спокойной, но голос её дрожит. — У Егорова есть такое правило: когда он намечает человека в разработку, почти всегда для получения информации сближается с ним. Учитывая внешность Петра Антоновича и его харизму — это не составляет особого труда.

— Сближается? — интересуется Папа. В его голосе звенит металл. Зина почему-то смотрит на меня.

— Да, в сексуальном плане. Пётр Антонович считает, что это максимально плотный контакт.

— Тот ещё извращенец, — бормочет Зина. — А с мужиками он как, тоже, того?

— Обычно у мужчин, пущенных в разработку есть женщина, — кажется, Михальчук вот-вот сорвётся и закричит. Или это крик только в моей голове? Становится отчего-то жутко и пусто. — Егоров действует через них.

— Закроем тему? — Зина косится на Папу и бледнеет.

— Погоди, — собственный голос кажется чужим и незнакомым. — В этот раз...

— В этот раз всё было по-другому, — Фёдор неожиданно вскакивает и нависает над Настей. — По-другому, ясно?

Михальчук молчит и смотрит в пол. А я падаю, проваливаюсь через перекрытия этажей, лечу вниз, в бездонную тьму. Какие-то голоса пытаются пробиться ко мне, кто-то хлещет меня по щекам, но я ничего не вижу, кроме абсолютного мрака.

Внезапно темнота обретает форму лица. Знакомое лицо. Незнакомка из моих кошмаров. Она улыбается.

— Ну и за кого ты здесь собираешься сражаться? — спрашивает она и распадается на сгустки мрака.

Понимаю, что лежу на полу. Силы стремительно покидают тело, словно я — проколотая надувная игрушка. Кто-то кричит, вроде бы женщина.

Всё. Тьма.

Спортзал. Бессмысленные разговоры

Жилы на шее Хоменко выступают так, словно это он, а не я поднимает тяжеленую штангу. Впрочем, судя по полубезумному взгляду Егора, сейчас он находится в шаге от того, чтобы отобрать у меня железяку и самостоятельно толкать её к голубому потолку. Ну, чтобы проверить, способен ли он на это вообще.

Лично я в этом сомневаюсь.

Впрочем, сейчас я сомневаюсь во всём. В башке до сих пор стоит холодная стена какого-то необычайно плотного тумана, а в груди поселилась и жжёт тяжёлая боль. Даже не знаю, как это объяснить сточки зрения здравого смысла. Ведь было же понятно, что Вареник меня бросила, покинула в самую трудную, для меня, минуту. Как это назвать, если не предательством?

И вдруг выяснилось, что любимая предала меня много раньше. Натурально изменяла и при этом спокойно жила рядом, радовалась, шутила и целовала.

В любви признавалась...

Я скрежещу зубами и толкаю штангу вверх. В этот момент мне кажется, что снаряд не весит ровным счётом ничего. Егорову очень повезло, что его до сих пор никто не может найти. Боюсь, если бы я узнал, что ублюдок находится где-то, в пределах досягаемости, то не удержался бы и рванул к нему. И плевать на охрану, ошейник и прочие преграды.

Сейчас этот гад для меня — олицетворение всего зла в мире, хуже мутантов и прочих гадов, обитающих за городом.

Он отнял мою любимую и заставил Настю превратить меня в чудовище.

Ещё один толчок и штанга едва не улетает к потолку

— Давай накинем ещё! — бормочет Егор. Глаза у него пылают. — Десяточку накинем, а?

— Валяй, — кажется, зубы вот-вот начнут рассыпаться в порошок. — Тебе-то чего за прикол?

— А может я того, — Хоменко накидывает с каждой стороны по "блинчику", — тоже попрошу, чтобы мне укольчик забабахали.

— Тебе штангой приложить? — боже, а ведь вроде как взрослый человек! Да и мутантов же на дух не переносит. — Егор, ты что думаешь, оно того стоит?

— Не знаю, не знаю, — кажется, товарищ не слышит, что я ему говорю. Ну да, с таким-то ветром в голове. Давай, жми! Эх, видел бы это наш тренер...

В том-то и дело, что показывать меня разрешено только тем, к то в теме. А это, если не считать пиджаков, очень ограниченный контингент. И практически весь он, сейчас собрался в этом зале. Один вон пожирает меня сейчас бешеным взором и потирает рук. Федя сидит за столиком в углу и сравнивает какие-то картинки на паре планшетов. Со своего места я вижу, как Молчанов морщится и трёт затылок, точно у него болит голова.

И ещё парочка допущенных к телу уже некоторое время перестала имитировать активную тренировку и вполголоса беседуют. Насколько я понимаю, их разговор достаточно личный, поэтому женщины удалились в противоположный от Феди угол. Там, как им кажется, их никто не сможет подслушать.

Но мои новые распроклятые способности позволяют, в том числе и слышать на больших расстояниях. Если бы ещё не натужное дыхание Хоменко. Нет, ну реально непонятно, кто из нас поднимает штангу.

Я токаю снаряд и прислушиваюсь. Мне действительно интересно. По ходу, Настенька — истинный кладезь всевозможных тайн и секретов. Подумать только, всё время знать, что твоего бывшего парня превращают в монстра, а его жену охмуряет другой мужчина и ни разу даже вида не показать! Как сказал Папа, тяжело взглянув на Михальчук: "Я бы против тебя в покер играть не стал." Зина ничего не сказала, но её взгляд был весьма красноречив.