Тень Сталина

— А ведь она права, Андрей! Мы, действительно, зациклились на работе МВД, а проблема гораздо глубже!

На следующий день я подключил министра образования Потёмкина, двух Секретарей ВЛКСМ, председателя ДОСААФ и Андрея Андреевича, т.к. это дело местных Советов. Мы обсудили положение вещей и предложение Маргариты. Комсомольцы предложили создание в каждом городе "комсомольских патрулей", агитационную поддержку и комсомольский призыв в ДЮТы. Нашлись резервы и у Потёмкина. Я пообещал переговорить с ПолитУправлением Советской Армии, чтобы они выделили офицеров для проведения вечерами занятий для детей и подростков по радиотехнике, вычислительной технике, автоделу и другим специальностям. Это был решительный поворот в этом важнейшем деле. Мы выиграли эту "войну" с уголовным миром.

Нашлось дело и Василию Сталину. Я вызвал его и предложил ему возглавить олимпийский комитет СССР. Сначала он не понял, попытался обидеться, что он — лётчик, командир полка.

— Василий! Но ведь твой полк занял в прошлом году первое место в Московском округе по футболу!

— Да, мой!

— Спортивный городок в твоём полку — тоже лучший. Ты же умеешь это делать и умеешь увлечь людей. Вот и попробуй это в масштабе страны. Займись массовым спортом, займись подготовкой олимпийской команды. Езжай в Лондон и выясни можно ли ещё подать заявку на участие в Олимпиаде. Это важное и нужное для страны дело. А из армии и авиации тебя никто не выгоняет!

— Товарищ маршал, разрешите немного подумать. И я хочу с отцом посоветоваться.

Он вышел из кабинета, отсутствовал минут тридцать, затем Светлана Аркадьевна сообщила, что майор Сталин просит ещё раз его принять. Василий вошёл и сообщил, что он согласен. Я поблагодарил его, передал ему небольшую папку, собранную секретариатом по моей просьбе. Василий улыбнулся и сказал:

— А я думал, что совсем потерял Ваше доверие, товарищ маршал. Постараюсь оправдать его. — он откозырял и вышел.

Вечером, если Иосиф Виссарионович был в кабинете, был обязательный письменный доклад ему обо всех делах. Сталин быстро читал эти сводки и делал отметки, иногда комментировал или задавал вопросы. На этот раз он он сразу спросил о Василии:

— Думаешь он справится?

— Это ему нравится, есть кое-какой опыт. Он увлекающийся человек, и умеет увлечь других. Думаю, что этот комитет как раз для него.

— Поживём — увидим. Но запрещать этого я не стал. Дадим ему ещё один шанс!

В Ленинграде Жданов и Берг открыли первую в мире телевизионную студию на улице носящей имя профессора Попова, изобретателя радио. А завод Козицкого выпустил в продажу первый телевизор "ВЛ". Он напоминал радиоприёмник, но в правом верхнем углу у него была закреплена довольно большая линза, за ней находился кинескоп с диагональю 7 см. Линза увеличивала изображение в три раза. Несмотря на довольно высокую стоимость в 75 новых рублей, новинка в Ленинграде просто сметалась с прилавка. А в мае 44 неожиданно на приём записался посол Японии в СССР Кэйдзио. Вместе с ним в кабинет вошёл худой молодой человек в круглых очках, которого посол представил, как Масару Ибуки, изобретателя и совладельца "Токио Цусин Когё". Из цветастых слов Кейдзио я понял, что молодой человек прочёл в прошлом году в "Технике молодёжи" статью Берга о работах по созданию телестудии, и об устройстве телевизора. Он привёз в Москву телеприёмник с диагональю 21 см, и мечтает о создании завода по производству телевизоров. Трудности, которые ограничивали размер электронной трубки 7 сантиметрами, были успешно им преодолены. Я заинтересовался предложением. Позвонил Бергу и в МИД, для того, чтобы изменить визу Ибуки. Он уехал в Ленинград, затем мы купили у него патент и оборудование для производства больших электроннолучевых трубок. В Москве на Шаболовке начали монтировать ещё одну телестудию, а японцы приобрели патент на иконоскоп и начали производить его у себя. На появившиеся у Ибуки деньги, он создал фирму "Сони", будущий гигант электроники в Японии, 49% которой принадлежало СССР.

Железная трудовая дисциплина у японцев, мощнейшая пропаганда командного духа на предприятиях и довольно высокий уровень безработицы, позволяли японцам буквально творить чудеса по скорости внедрения новейших достижений в промышленности. Нам бы такую дисциплину на производстве. Но здесь дело в воспитании, в традициях японцев, в том аскетизме, которых характерен для их воспитательного процесса. Несмотря на то, что японцы очень любят своих детей, они с детства закладывают в них послушание и уважительное отношение к руководству. Тот же император для них — божество! С таким настроением юный японец приходит на предприятие, где попадает в такую же семью. И начинает работать на успех этой семьи. Но, в Японии до сих пор ненормированный рабочий день для инженерного и технического персонала.

В июле 44 в Москву прилетел Рузвельт. Он приурочил свой визит с началом монтажа основного оборудования на Иркутской ГЭС. Пресса обеих стран довольно много писала об этом событии. После посещения гигантской стройки, Рузвельт вернулся в Москву и состоялись четырёхдневные переговоры его со Сталиным. Формат встречи был "один на один", и Рузвельт исключил моё участие. Он надеялся, что в личном общении сделает больше, считая меня "ставленником Черчилля". Некоторое ухудшение советско-американского сотрудничества теперь он связывал с происками Великобритании и моим влиянием на Сталина. Он даже не догадывался, что Сталин держит меня полностью в курсе переговоров и водит его за нос. А месяц назад состоялись вторые испытания ядерного оружия, где мы успешно испытали плутониевую имплозивную бомбу. На наших учёных, участвовавших в "атомном проекте" пролился дождь наград, премий, званий и заслуженной славы. Но, ни один человек, кроме участников проекта, об этом не узнал. Все указы вышли под грифом "Особой Важности. Хранить вечно." В Арзамасе-16 были выстроены великолепные коттеджи для наших академиков. Под Москвой для них построили ещё один посёлок в великолепном смешанном лесу. А спасать Рузвельта и его экономику в наши намерения не входит. Окончание переговоров было смято событиями на юге США. Под Хьюстоном, в каком-то посёлке, Ку-Клукс-Клан распял и сжег негра. Но у него оказался брат, морской пехотинец, выживший даже в первой волне десанта под Гуадалканалом, а у него — боевой "Гаранд" с оптическим прицелом. Он приехал из Хьюстона на похороны брата и устроил массовый отстрел всех белых мужчин в возрасте от 16 до 65 лет. Длинные латунные гильзы со звоном выскакивали из армейской М-1. А снайпер-морпех быстро снаряжал магазин новыми. Ему было глубоко наплевать, что он нарушает закон и конституцию США. Его брата никто не пожалел, и никто не озаботился его правами. И он будет карать. Не для того он лежал под японскими пулями, чтобы какие-то гринго, не прошедшие армию США, ему или его братьям что-то указывали! Где они были, когда требовалось умирать за Америку? К белым он не имел никаких претензий. Среди них есть нормальные ребята. Взять того же Боба, его второго номера, у которого два "пурпурных сердца", и которого он тащил две мили ползком, когда "джапы" кинжальным пулемётным огнём выбили всю "первую волну". Эти "самки собаки" отсиделись в тылу, а теперь пытаются качать права. Десять или двенадцать полицейских городка, с их "великими уравнителями", серьёзной опасности не составляли и были им, походя, уничтожены. Положение именно негритянского населения было очень тяжёлым: они в первую очередь теряли места работы и нищенствовали. Бойня в Шугар-Ленд всколыхнула всю страну. Волнения перекинулись в соседнюю Луизиану, где положение было ещё хуже, чем в Техасе. Не завершив переговоры, Рузвельт вынужден был улететь в Вашингтон. Негров, прошедших воинскую службу, и имевших боевой опыт, оказалось довольно много, и они оказывали ожесточённое сопротивление национальным гвардейцам и полицейским. Джунгли Луизианы служили им укрытием. Хотя восстание было обречено, это был просто неподготовленный бунт наиболее обездоленных слоёв общества. Но жестокость действий национальных гвардейцев, применение авиации и танков для подавления восстания, снизили репутацию Америки, её рейтинги кредитования, и она получила отказ в многомиллиардном кредите, который просил Рузвельт.

Первый дальний поход флота показал не только наши возросшие возможности, но и вскрыл огромный ворох проблем. Исаков, руководивший походом, привез в Москву фотографии повреждений, полученных эскадренными миноносцами при возвращении в Камрань. В Арафурском море эскадра попала в район сильной зыби. Слеминг вызвал трещины в обшивке трех "семёрок". Хрупкая сталь, из которой были сделана корпуса, дала трещины и в помещения на баке начала поступать вода. Пришлось сильно сбросить ход. Поход показал, что 10 новых эсминцев не могут эксплуатироваться в открытом океане. На стапелях в Союзе ещё до войны были заложены новые эсминцы нового проекта, но они не были достроены. Сталин, которого мы познакомили с проблемой, приказал собрать, как он выразился, "большой совет".

Присутствовал контр-адмирал Першин, Главком Кузнецов, адмирал Исаков, директора всех судостроительных заводов, Судоплатов и Берия. Слово взял Сам.

— Товарищи! Первый же океанский поход нашего флота выявил непригодность к плаванию в открытом океане большой серии наших кораблей. Я не ставлю сейчас вопрос о том, кто в этом виноват. Это выяснят соответствующие органы. Я хочу поставить вопрос иначе: как, и в какие сроки, мы можем восстановить боеспособность четырех наших флотов? Вопрос этот стратегический, и малейшая задержка или утечка информации может серьёзно повредить репутации Советского Союза. Что может предложить наша наука — Сталин показал рукой на Першина, — и промышленность? — и он обвёл чубуком трубки присутствующих директоров заводов.

Затем Сталин сел и предоставил слово Першину.

— Товарищ Сталин! Я стал директором НИИ-45 уже в 38 году, когда проект "7" и "7у" уже строился на всех верфях СССР. Тем не менее, я принимал участие в его проектировании и прекрасно помню государственное задание: создать проект эскадренного мининосца на основе миноносцев типа "Новик", с большим удельным весом залпа, для внутренних морей СССР. Это и было выполнено. По всем классификаторам флотов наша "7-ка" проходит как небронированный лёгкий крейсер. Переданный нам Германией состав корабельной стали оказался излишне хрупким в местах напряжений. Но, на момент строительства об этой особенности стали никто не знал.

— Я Вас понял, адмирал Першин. Но как Вы объясните появление "кораблей для внутренних морей СССР" на Северном и Тихоокеанском флоте? — спросил Сталин.

— Я затрудняюсь Вам ответить, товарищ Сталин. Головной эсминец испытывали на Балтфлоте. Я читал заключение комиссии: сплошные литавры! "Выше всех, дальше всех, быстрее всех". Видимо, благодаря этому проект разместили на всех судоверфях СССР.

— Понятно. Что делать будем?

— По репарациям из Германии нам передано 47 эсминцев серии "Z" или "Нарвик", если по головному. Предлагаю временно передать 10-15 кораблей этого класса на Тихоокеанский флот. Десять эсминцев серии "7" ТОФа придать ОВРам трех основных баз базирования и ограничить их мореходность 200-300 милями от берега. Кроме того, есть несколько эсминцев смешанной итало-советской постройки, закупленных и построенных в 39 году. Мы их классифицировали как "лидеры" типа "Ташкент". Три из них находятся на стапелях, но недостроены. Необходимо доработать проект с учётом новых артиллерийских РЛС и новой СУО. Вместо устаревших Б-2-ЛМ-И, я предлагаю установить новые Б-2-130АУ, новую двухорудийную башню универсального 130-мм калибра с автоматическими пушками, обеспечивающими темп стрельбы 20 выстрелов в минуту на ствол, гиростабилизированной по трем осям, и ходом стволов -35 — +125 градусов по вертикали. Если передача эсминцев ОВРам не может быть выполнена или будет признана нерентабельной, то продать или подарить эти корабли Китаю, Вьетминю или Филиппинам для использования во внутренних морях ЮВА. И скорейшим образом готовить к постройке новый проект 30. Тем более, что кили к 12 кораблям уже заложены. Проект требуется доработать и через год-полтора вводить в строй.

Сталин внимательно слушал, затем попросил передать ему проекты для ознакомления. После этого он сделал Главкому выговор, что он не использовал все возможности для усиления ТОФ в течение полутора лет. Кузнецов возразил, что эсминцы "Z" стояли без экипажей весь прошлый год и лишь недавно были укомплектованы смешанными русско-немецкими экипажами. Захотят ли немцы продолжить службу на Тихом океане — большой вопрос!

— Товарищ Кузнецов! Вы принимали немецких товарищей в строй, Вы принимали у них присягу. Я не видел в присяге для немцев каких-либо различий с присягой для советских граждан. Считаю это отговоркой. Скажите прямо, что этот вопрос Вами не рассматривался.

— Вы правы, товарищ Сталин! Наиболее опасным считался атлантический и северный ТВД. Главный штаб флота считал достаточным численный и типовой состав ТОФ. Это была наша ошибка.

— Постарайтесь впредь не повторять таких ошибок, товарищ адмирал флота Советского Союза. Это слишком дорого стоит. В какие сроки Вы уложитесь, согласно предложениям Першина?

— В два с половиной — три месяца по передислокации, товарищ Сталин. По лидерам — по мере их поступлении на флота. Предложения Першина нахожу своевременными и наиболее быстрыми в условиях цейтнота.

— Что Вы скажете, товарищ Андреев. Мы сможем профинансировать этот проект?

— Передислокацию — несомненно! Но, я считаю преждевременной попытку форсировать постройку проекта 30. Он уже устарел и нуждается в полной переработке. Особенно после испытаний изделий 001 и 002. Достройка проектов лидеров типа "Ташкент" также преждевременна. Прочность их корпусов под таким же сомнением. В 42-м году лидер "Ташкент" стоял на ремонте из-за разрыва палубы во время шторма при сопровождении транспортов в Болгарию.

— То есть, Вы предлагаете полностью перепроектировать существующие проекты?

— Да, товарищ Сталин.

— Возьмите это на контроль, товарищ Андреев. Адмирал Першин! Все доработки согласовывать с Андреевым. От вашей согласованной работы слишком многое зависит. Особое внимание должно быть уделено качественной ПВО эсминцев. Вы меня поняли?

— Так точно, товарищ Сталин.

"Не было печали, черти накачали!" Больше всех бурчал Сергей: "Я ни разу не специалист по флоту! Что будем делать?" "Сергей, не бурчи! Начнём с главного! Какие двигатели стоят на современных тебе кораблях флота?" "На ядерных — паровые турбины, на неядерных — газовые турбины." "А что, есть ядерные корабли?" "Да. Их довольно много. Используют, в основном, водоводяные реакторы на тепловых нейтронах." "Так, значит напрягаем Александрова!" "Не его, а Доллежаля! Он создал первый реактор для подводных лодок. Кроме того, необходимо привлечь Базилевского, Балтийский завод, и Перегудова из ЦКБ-18, тоже Ленинград." "Понятно. По газовым турбинам?" "В основном используются двухвальные, модульные газовые турбины, переделки из авиационных. К ним вешается генератор, а винт крутит электродвигатель." "Редуктор?" "Планетарный, как у Ту-95!" "Значит, Германия. Они же ГЭДы хорошо делают." "Андрей, для ГТД большой мощности нужно использовать титан-никелевые лопатки." "То, чем сейчас Роллс-Ройс занимается?" "Да." "Нарисовать двухвальную турбину можешь?" "Конечно, это сейчас обычный авиационный двигатель." "Чем судовые двигатели отличаются от авиационных?" "За счёт хороших холодильников, у них гораздо ниже температура на лопатках, примерно 550-600 градусов, много выше моторесурс. Охлаждение же водяное. За счёт этого резко снижается шум двигателя." Я записал все параметры, которые дал Сергей и поехал к Микулину.