Ваше Величество?! 2. Ютон

Как только за князем закрылась дверь, в гостиную вышла Лияна.

— И вот ради этого он ждал здесь почти три часа? Что за предложение такое?

— Семейные дела, — я едва заметно усмехнулась. Странно слышать такое из собственных уст.

Саралы предложил провести ритуал сразу после занятий. Я зашла за ним вечером и вместе направились к преподавательским коттеджам. Кто будет участвовать в ритуале, я не говорила, думаю, про меня он догадался. И, чем ближе подходили к домикам, тем всё более заинтересованней парень поглядывал в мою сторону.

Де Граф нас ждал едва заметно волнуясь. Личность шамана вызывала некоторые сомнения в силу молодости, но ближайший другой жил уже в Степи. И его ещё надо уговорить провести ритуал у иноземцев. Ехать в Степь никто не желал, слишком неприятные с ней воспоминания, к тому же дорога займёт минимум полгода.

Саралы закончил краткие приготовления — убрал с пола ковёр и начертил мелом восьмёрку, одна петля которой почти в два раза больше второй.

— Оголите руки. Вам левую, — он обратился к де Графу, — тебе — правую. Можно просто закатать рукав до локтя. И встаньте в большой круг.

— Можно посмотреть? — он указал на браслет-татуировку де Графа. — И правда, неполный. Только мужская часть, даже без связки, — прокомментировал он через минуту, изучив рисунок.

— Спрашиваю один раз. Вы твёрдо решили связать себя друг с другом перед стихиями?

— Да.

— Точно.

Ответы прозвучали одновременно. Саралы плотно обмотал наши руки белой лентой от запястья до локтя так, чтобы не получилось их случайно разъединить. Сам он встал в малый круг восьмёрки, левой рукой придерживая связанные руки в горизонтальном положении, а правой стал делать движения, будто вытаскивал что-то из меня. Очень скоро появилось тянущее чувство, словно движения шамана всё же что-то зацепили внутри. Захотелось воспротивиться этому вытягиванию. Саралы нахмурился, покачал головой, мол, не стоит. Я вспомнила его объяснение ритуала и роль шамана. Мне надо поделиться с де Графом силой, но, так как я этого не умею, посредником выступает шаман. И он как раз и пытается установить канал-связь. Расслабившись, позволила парню продолжить.

Он сосредоточенно водил руками и что-то бубнил под нос сначала без заметного результата. Но вскоре над связующей лентой появилась едва заметная разноцветная дымка. Она клубилась и уплотнялась, скрывая под собой руки. Когда сквозь неё ничего не стало видно, она в одно мгновение впиталась в кожу прямо сквозь ленту. Руку разом обожгло и заморозило. Нестерпимо захотелось почесать предплечье там, где должен появиться рисунок браслета. Желание пропало так же быстро, как появилось, а лента осыпалась с рук мелким пеплом.

— Всё. Можно расходиться, — устало сообщил Саралы, отпуская нас и отходя в сторону.

Я взглянула на правую руку. На ней, чуть выше запястья, появился рисунок-татуировка. Точно такой же красовался и на левой руке де Графа, закончив ранее существовавший.

Сделала только один шаг и сразу же закружилась голова и повело в сторону. Мена незамедлительно подхватили и усадили на диван. Голова продолжали кружиться и, вдобавок, навалилась огромная усталость. Пришлось прикрыть глаза и откинуться на спинку.

— Что с ней? — встревоженный голос де Графа звучал совсем рядом.

— Много силы разом отдала, — судя по голосу, Саралы тоже стоял совсем близко. — Для связи сейчас только от неё бралось, а потом она начала уравновешиваться с вами.

Я приоткрыла глаза, заинтересовавшись объяснением. Саралы держал одну руку повыше, другую пониже.

— Это — он покачал нижней, — ваша сила. Это — теперь покачал верхней — её. После ритуала силы соединились и поделились на двоих, — он чуть приподнял нижнюю руку и опустил на её уровень верхнюю. — Ей сейчас надо только отдохнуть. Обычно мы оставляем пару в юрте на сутки, физический контакт способствует более быстрому восстановлению. Но вы... — Саралы смутился и принялся чесать нос. Я снова закрыла глаза. Отосплюсь и всё. Только бы до своей комнаты в общаге как-нибудь добраться. Сейчас я не ощущаю в себе сил даже встать, не то, что куда-то идти.

Мужчины быстро посовещались и, совершенно не учитывая моё желание уснуть где сижу, Саралы отвёл меня в общежитие. Виснув на парне и кое-как переставляя непослушные подкашивающиеся ноги, я походила на весьма пьяного студента, которые нередко появлялись на территории Академии, несмотря на запрет крепких напитков, так что особого внимания не привлекли.

...

От ритуала прошла неполная половина недели, а де Граф уже почувствовал изменения. Силы намного быстрее возвращались к нему. Любой другой сказал бы, что восстановление всё равно идёт медленно, но для него оно неслось стремительным галопом. Теперь не требовалось выхватывать краткие минуты встреч с Императором только для поддержания состояния, но желание видеть её только усилилось.

Де Граф потёр левую руку в том месте, где теперь находился полный браслет. Ещё лет десять или пятнадцать, и Император избавится от навязанной связи. А ему остаётся только верно служить, как служила сотня поколений предков. И не только из-за клятвы рода и долга чести, но и за дважды, нет, даже трижды подаренную жизнь.

Задняя парта пустовала. Влада почти всегда приходила незаметно и в самый последний момент, но не опаздывала. "Точность — вежливость королей. Всемирная история, банк Империал", — как-то пояснила она подобное поведение. Причём тут история или банк, де Граф не понял, но начало фразы хорошо запомнил.

Прошло уже четверть лекции, но девушка так и не появилась, хотя не пропускала занятия даже во время своей "смертельной обиды". Многолетний опыт позволил закончить лекцию не выдав волнения. Их связь пока не позволяла чувствовать состояние супруга, что является обычным делом для пар, долгое время связанных браком перед стихиями.

Студенты торопливо расходились. Следующий час между занятиями обычно посвящали обеду и мало кто хотел провести его в очереди в столовой. Де Граф взглядом остановил соседку Влады по комнате.

— Что с Владо?

Пояснять, что именно хочет узнать, не требовалось. Вся Академия уже знала, что между ним и немного странным студентом есть связь, но о её природе только гадали, сойдясь на том, что они родственники. Половина считала их отцом и сыном, вторая — братьями. А Лияна, к тому же, не раз становилась свидетелем его заботы к Владо.

— Приболел что-то. Три дня уже у себя сидит, — пожаловалась девушка.

Почему-то эти двое не запирали входную дверь, когда в квартирке оставался хотя бы один из них. Де Граф беспрепятственно прошёл внутрь. Влада мирно и крепко спала, лёжа поверх одеяла. Не в пижаме, как опасался де Граф, заходя к ней в комнату, а в своей обычной домашней одежде. Значит, не совсем разболелась.

Князь присел рядом на кровать и положил руку девушке на лоб. Жара нет, хорошо. В причине подобного состояния он был уверен. Саралы после ритуала предупреждал о такой возможной реакции. Ведь не только надо выровнять баланс сил, но и восстановить их, а из-за долгого нахождения в разлуке и болезни, собственных сил у новоиспечённого мужа крайне мало. Вот и приходится Владе отдуваться за двоих.

— Что-то случилось? — девушка всё же проснулась, если вообще спала.

— Вы занятия пропускаете, — пояснил де Граф, убирая руку. — Как вы себя чувствуете?

— Как младенец. Целый день только сплю да ем. Скорей бы это закончилось, а то через неделю сессия. Вы после неё уедете?

— Да, теперь я могу это позволить. Кстати, об этом. Накопилось достаточно документов на рассмотрение и подпись. Вы не будете против?

Вечером, примерно через час после окончания занятий, в гости заглянул куратор группы. Де Граф и Влада сидели рядом в гостиной на диванчике и обсуждали какую-то бумагу.

— У меня для вас не очень радостная новость, — объявил Рихард, ничуть не удивившись, что его друг по-хозяйски расположился в комнате студентов. — Медведь, то есть ректор, хочет не просто устроить бал, но и организовать что-то вроде приёма. И ответственными назначена наша группа, как лучшая по успеваемости.

Некоторое время все молчали, обдумывая услышанное.

— Вот, пердун старый, — выругалась Влада, прикинув, какую свинью им подложил ректор.

— Тено! — возмущённо отозвался де Граф. — Он, между прочим, младше меня на двадцать лет.

Девушка критично посмотрела на князя. Тот выглядел лет на тридцать пять, а ректору меньше семидесяти на вид не дать. Она опять забыла про увеличенный срок жизни каор.

— Ну, ладно, насчёт пердуна возражений нет?

— Тено, использовать подобные выражения как минимум неприлично и неподобающе, — де Граф не успел договорить. Входная дверь снова отворилась и вошли Часси с Саралы.

— Владо, представь, что этот пень старый придумал на бал? — сразу от порога спросил Часси.

Только договорив, он обратил внимание, что в гостиной девушка не одна.

— Ой, добрый вечер, господа.

— Проходи, садись, — Влада улыбнулась и гостеприимно указала на кресло. — Ты как раз вовремя к началу лекции по допустимым выражениям в приличном обществе.

Часси перевёл взгляд на недовольного де Графа и чему-то улыбающегося куратора группы.

— А, тебе уже сообщили, — догадался парень.

— Да уж, обрадовали. А ты чего такой, вроде только мою группу осчастливили.

— Мне, как единственному, — Часси выделил последнее слово, — представителю высшей знати среди студентов, поручено быть хозяином бала. Я этого добра дома наелся. Может, сходишь к ректору? Скажешь, идея хорошая, но никак не в эту сессию, и всё такое?

— Ну уж нет! — Влада не притворно возмутилась. — Я к этому... — она покосилась на де Графа, — почтенному старцу с просьбами и близко подходить не хочу. Мне прошлой сессии за глаза хватило!

— Кстати, о сессии. Может, расскажешь, что тогда случилось, и стоит ли нам с Саралы тренироваться в конвоировании на всякий случай?

Влада оглядела заинтересованно замерших парней и мужчин.

— А, всё равно все свои! — решилась она. Король островов тоже уже в курсе про необходимость ряда лекарств, целитель на корабле тогда выяснил и сообщил начальству. — Все же знаете, что посередине прошлого семестра явился нынешний ректор, и вознамерился немедленно поднять уровень образования на ранее невиданную высоту? В моей группе одарённые товарищи решили выехать за счёт отличников и затребовали не индивидуальный учёт успеваемости, а групповой. Ректор, не будь дурак, идею поддержал. А что, вместо отчисления трёх-четырёх балбесов, можно сразу от двадцати избавиться. А кто не совсем дурак, того великой милостью пощадить.

Убедить изменить решение не получилось, зато удалось построить своих оболдуев. Очень, кстати, полезная тренировка, рекомендую. За два месяца кого шантажом, кого уговорами или угрозами удалось вытянуть на заявленный уровень. А в саму сессию ректор ещё одну радость выкатил. Типа сдавайте честно, без допинга. Ну, мне обидно два месяца впустую корячиться. Сдаю, значит, лекарства на хранение и вперёд, делиться знаниями.

Последней математика, в смысле, счисление стояло. Мне уже, по большому счёту, всё равно, что. Я же наркоман со стажем, в голове одна мысль — сдать и принять, наконец, дозу. А там дедок ещё древнее ректора. И маразм у него годами закалённый. Трояк, говорит, поставлю, не выше. А трояк это всё, катастрофа. Группу на отчисление, меня на растерзание. Ладно, думаю, всё равно убивать будут, так хоть помру так, как хочу.

Иду домой, думаю, отравиться было бы неплохо. Вроде и не больно, и пока поймут, от чего спасать, уже помру. Прихожу домой, травиться-то и нечем! И лекарств никаких нет. Вернее, нашлись два. От расстройства желудка и наоборот. Если принять одновременно, можно ставки делать, какое сильнее действует. Вот только помереть от них сложно и обидно.

Тогда решаю повеситься. Делаю петлю из простыни, привязываю к карнизу, а тот на соплях держится, сразу оторвался, лишив и этого способа ухода. Но я же много их знаю! Открываю окно. Пятый этаж, точно насмерть разобьюсь, а там, как назло, прачки бельё сушиться повесили. И так стыдно стало. Они старались, работали, а я им сейчас весь труд мозгами забрызгаю.

Топиться в ванне неудобно. Остаётся только вены резать. Открываю горячую воду, чтобы сосуды раньше времени не закрылись и на кухню за ножом. А он, зараза, тупой, как валенок! На нём легко можно верхом весь город объехать. Делать нечего, сажусь точить. А это дело такое увлекательное... где-то на третьем или четвёртом ноже Рихард-дей меня и нашёл. Он-то не знал, что экзамен уже запорот, потащил сдавать. А у меня мысли только вокруг одного вертятся, как бы помереть с честью, и что тащит он меня не на пересдачу, а линчевать. Вот тогда с вами и встретились.

...

С самого утра общежитие возмущённо и любопытствующе гудело. Несколько отрядов в форме Ютонской стражи вывели всех студентов, не считаясь с именами и титулами, в коридор и методично проводили в комнатах обыск. Всех, у кого находили непонятные таблетки, порошки и прочие вещества, увозили в город для дальнейшего разбирательства. До пятого этажа очередь дошла совсем не скоро, и происходящее успело обрасти множеством предположений. Стражи общению не препятствовали, но и сами мало что могли сказать. Для них этот обыск тоже стал полной неожиданностью, на него выдернули всех — и тех, кто был на смене, и кто только сменился, и кто ещё отсыпался перед новым рабочим днём.

Так как студенты, вырвавшиеся из-под родительского присмотра, зачастую пускаются во все тяжкие, а в ютонской Академии они ещё и не стеснены финансово, то через всего три дня после сдачи годовой сессии в город уводили едва ли не каждого третьего. Не у всех это были вещества, запрещённые к хранению и употреблению. У кого-то остался памятник, у многих разные виды успокоительных. Точно знаю, что несколько девушек с третьего этажа забрали за порошок для косметической маски.

Меня, вполне ожидаемо, тоже усадили в большую арестантскую колымагу, в коей с шутками и весельем прибыли в городскую тюрьму. Никто не воспринял эти аресты всерьёз — слишком топорно всё проведено, стражи хватали всех без разбора, сами не понимая, зачем. Тюрьма, естественно, оказалась не готова к такому наплыву посетителей. За день привезли больше сотни человек, и все не из низших слоёв общества. Повезло, что студенты не особо возмущались, посчитав арест забавным приключением, о чём можно будет рассказать оставшимся в Академии товарищам.

Нас всех согнали в не очень просторное помещение, и по одному уводили на допрос. То ли работало несколько групп дознавателей, то ли торопились избавиться от ненадёжного контингента, но помещение быстро пустело. Несмотря на это до меня очередь дошла уже глубокой ночью.

Два усталых стражника отвели в небольшой кабинет с не менее уставшим дознавателем и писцом.

— Владо де Самон? — дознаватель поднял на меня покрасневшие глаза и, получив положительный ответ, поставил на стол пузырёк. — Ваше?

— Моё, — этот пузырёк я уже четвёртый год ежедневно открываю. Как и говорили целители, со временем частицы порошка из сорсов покидали организм и боль в спине стала вполне терпимой. Но обезболивающее всё равно принимала, зато отказалась от успокаивающего. И хранила лекарство как раз в этом пузырьке.