Тем временем Колумба, находившегося в эти дни в центре внимания, дон Мартин де Воронья и целый кортеж придворных проводили на корабль, король подарил Колумбу и его лоцману по мулу, а последнему вдобавок двадцать эспадин или, иначе, золотых дукатов. По пути на корабль Колумб остановился в монастыре св. Антония в Вилла-Франке и посетил королеву, которая изъявила горячее желание повидать такого удивительного и предприимчивого человека, ведь все португальцы только и говорили, что о его великих достижениях. Колумб застал королеву в обществе ее любимых фрейлин, и ему был оказан чрезвычайно лестный прием. Ее величество попросила Адмирала вкратце рассказать ей о плавании и о землях, которые он открыл; причем королева и фрейлины с живым любопытством воспринимали его повествование. Ту ночь Колумб провел в Ландре, а утром, когда собрался в дорогу, прибыл посланец короля и предложил проводить Адмирала до границы, если он хочет вернуться в Испанию по суше. Посланец также выразил готовность дать ему лошадей, распорядиться о ночлеге и обо всем, что могло понадобиться Колумбу в пути, причем все это за счет короля. Однако буря улеглась, и Адмирал предпочел вернуться на каравеллу. Тринадцатого марта он вышел в открытое море и на заре пятнадцатого благополучно достиг отмели в Салтесе, а в полдень уже входил в гавань Палое, которую покинул третьего августа предыдущего года. А стало быть, важнейшая из всех морских экспедиций заняла меньше семи с половиной месяцев.
Глава 5
Прием, оказанный Колумбу в Палосе
(1493)
Триумфальное возвращение Колумба стало огромным событием в истории маленького порта Палое, где каждый был в той или иной степени заинтересован в удачном исходе экспедиции. Ведь в ней участвовали самые известные и состоятельные капитаны дальнего плавания, и почти у всех среди моряков были родственники или друзья. Уход кораблей в плавание, которое казалось вначале отчаянным и безнадежным предприятием, повергло местных жителей в уныние и тоску; а штормы, бушевавшие целую зиму, это уныние удваивали. Многие уже оплакивали друзей, воображая их таинственные, ужасные злоключения, думая, что они скитаются по суровым, пустынным и безбрежным морям, а может, уже погибли среди скал, в зыбучих песках и водоворотах ила стали жертвой чудовищ, наверняка населяющих далекие моря, куда редко заходят корабли. Такая таинственная судьба казалась жителям Палоса гораздо страшнее обычной смерти, ибо это было что-то совсем неведомое и неопределенное* (* На картах тех времен и даже гораздо более поздних можно увидеть множество грозных, отвратительных чудовищ, помещенных в отдаленные районы океана. С ними связывали все ужасы и опасности, которые только способен вообразить себе человек. То же можно сказать и об отдаленных, неведомых землях: в глухих районах Азии или Африки тоже якобы водились чудовища, причем их описание трудно соотнести с какими-либо реальными животными, известными науке (прим. авт.).).
Поэтому когда местные жители заметили один из кораблей, вошедший в реку, они пришли в неописуемое волнение; а уж когда узнали, что каравелла вернулась с победой из своего странствия по миру, всех обуяла несказанная радость. Люди принялись звонить в колокола, закрывались магазины, откладывались дела; какое-то время в городе царила полная сумятица и кавардак. Одни рвались поскорее узнать о судьбе родственников, другие интересовались друзьями, и все без исключения мечтали услышать подробности столь удивительного путешествия. Когда Колумб высадился на берег, толпа ринулась приветствовать его, и немедленно образовалась громадная процессия, которая отправилась в главный собор города: жители мгновенно позабыли о тысяче препон, которые они воздвигали на пути Колумба, и жаждали вознести хвалу Господу за то, что он позволил их землякам сделать столь необыкновенное открытие. Везде, где проходил Колумб, его встречали восторженными криками в возгласами. Как это было непохоже на его отплытие всего несколько месяцев назад, когда вслед ему раздавался свистящий шепот и проклятия, и уж тем более, насколько отличался этот торжественный въезд в город от первого появления Колумба в Палосе, когда он, бедняк, пришедший пешком, клянчил воды в хлеба для своего ребенка у ворот монастыря!
Узнав, что королевский двор пребывает в Барселоне, Колумб хотел отплыть туда немедленно, однако, поразмыслив об опасностях и несчастьях, с которыми ему уже пришлось столкнуться на море, он решил следовать дальше сушею. Колумб послал королевской чете письмо, в котором сообщал о своем прибытии, и вскоре отправился в Севилью ожидать их приказаний, прихватив с собой шестерых индейцев, привезенных из Нового Света. Еще один туземец умер во время путешествия по морю, а еще троих Колумб оставил в Палосе.
Поистине удивительным совпадением (но, тем не менее, это как будто достоверный факт) является то, что вечером, когда Колумб прибыл в Палое и все колокольни огласили город ликующим звоном, "Пинта" под управлением Мартина Алонсо Пинсона вошла в то же самое устье. Отстав от адмиральского корабля во время шторма, она неслась, подгоняемая ветром, и приплыла в Бискайский залив, в порт Байонна. Сомневаясь, что Колумбу удалось выдержать такую бурю, Пинсон немедленно послал депешу королю, в которой приписал себе открытие новых земель и просил разрешения явиться ко двору, дабы лично поведать все как можно подробнее. Едва стихла непогода, он вновь пустился в путь, предвкушая торжественный прием, который ему окажут в родном порту Палос. Но когда, войдя в гавань, он заметил адмиральский корабль, стоящий на якоре, и увидел, с каким энтузиазмом встречают Колумба местные жители, у Пинсона оборвалось сердце. Говорят, он побоялся предстать перед Колумбом в сей торжественный час, поскольку Адмирал мог посадить его под арест за дезертирство у берегов Кубы; но с другой стороны, Пинсон отличался слишком большой решительностью, чтобы предаваться страху. Вероятнее, что он осознал свою вину и не захотел появляться на людях в тот момент, когда чествовали Колумба; а может, Пинсон болезненно переживал торжество человека, чье превосходство ему так не хотелось признавать. Поэтому он вернулся обратно на свой корабль, причалил в тихом месте и скрывался, пока не услышал об отъезде Адмирала. Потом Пинсон вернулся домой, здоровье его было подорвано, а дух сломлен, ибо, сравнивая почести и славословия, выпавшие на долю Колумба, и упреки, доставшиеся ему, Пинсон неизменно впадал в меланхолию. Вскоре пришел ответ их величеств на его письмо, довершив унижение Пинсона; от тоски и досады он заболел и через несколько дней скончался.
Однако не следует строго судить покойного Пинсона! Его заслуги и труды достойны самой высокой похвалы, а к ошибкам надо отнестись снисходительно. Пинсон был одним из немногих людей в Испании, которые оказались способны оценить план Колумба, и поддерживал его морально и материально, когда тот, безвестный бедняк, жил в Палосе. Именно благодаря Пинсону Колумб смог раздобыть и оснастить корабли в ситуации, когда даже распоряжения правящей четы не выполнялись; и наконец, он вместе с братьями и друзьями принял участие в самой экспедиции, поставив на карту свою жизнь, состояние — в общем, буквально все. Благодаря этому он мог бы навеки разделить славу бессмертных открытий, но, к несчастью, на какой-то миг Пинсон забыл о величии происходящего и о безоговорочном подчинении командиру, пошел на поводу у своего эгоизма и нарушил субординацию, чем запятнал свое имя. В его оправдание можно, однако, сказать, что Пинсон был хорошим капитаном, и это частично извиняет его вспыльчивый нрав; он сделал очень много полезного для экспедиции и для оснастки кораблей. Высокие профессиональные качества Пинсона признают все его современники, а о его благородстве и честных устремлениях свидетельствует то, как мучительно он переживал свой проступок и последовавшие за ним несчастья. Подлый человек не стал бы так себя казнить, будучи уличен в дурном деянии. Эта история служит доказательством того, как одно-единственное нарушение долга способно перевесить массу добрых и достойных дел, как минутная слабость портит впечатление от целой добродетельно прожитой жизни и, наконец, насколько человеку важно при любых обстоятельствах сохранять верность не только другим, но и самому себе* (* Через много лет потомки Пинсона принялись усиленно добиваться от короля признания заслуг своей семьи, стараясь, помимо всего прочего, доказать, что без поддержки и ободрения Мартина Алонсо и его братьев Колумбу никогда бы не удалось совершить свое открытие. Император Карл V принял во внимание услуги, которые братья действительно оказали короне во время первого путешествия, а также дальнейшие экспедиции и открытия, совершенные талантливым и бесстрашным мореплавателем Висенте Яньесом Пинсоном, и пожаловал их семейству звание и привилегии идальго (прим. авт.).).
Глава 6
Прием, оказанный Колумбу испанским двором в Барселоне
Письмо Колумба испанским монархам произвело сенсацию среди придворных. Событие, о котором он сообщал, было сочтено самым выдающимся за все время благодатного правления Фердинанда и Изабеллы, а то, что оно последовало сразу за победой в Гранаде, свидетельствовало, по мнению двора, о благоволении свыше за то, что испанцы одержали победу благодаря своей твердой вере. Королевская чета какое-то время была и сама в некотором недоумении от столь неожиданного и безболезненного приобретения новой империи, причем совершенно необъятных размеров и, очевидно, неслыханно богатой. Прежде всего они задумались над тем, как бы закрепить ее за собой. Вскоре после приезда в Севилью Колумб получил от них письмо, в котором король и королева выражали свой восторг и немедленно требовали его ко двору, чтобы обсудить планы второй, более обширной экспедиции. Поскольку приближалось лето, благоприятная пора для морских плаваний, они просили его договориться в Севилье или еще где-нибудь о том, чтобы ускорить отплытие и послать им с тем же курьером депешу с указанием, какая помощь требуется с их стороны. Письмо адресовалось "дону Христофору Колумбу, нашему Адмиралу моря-океана, вице-королю и губернатору островов, обнаруженных в Индии", и содержало обещание дополнительно наградить Колумба. Он, не теряя времени, ринулся выполнять указания правителей. Адмирал послал Изабелле и Фердинанду список необходимых кораблей, людей и снаряжения, по мере возможности договорился обо всем в Севилье и выехал в Барселону, прихватив с собой шестерых индейцев и разные диковинки, привезенные из Нового Света.
Весть об открытии разнеслась в народе, а поскольку маршрут Колумба лежал через самые богатые и густонаселенные провинции Испании, его поездка напоминала путешествие короля по стране. Куда бы он ни направлялся, стекались толпы местных жителей, которые выстраивались вдоль дороги и заполняли все населенные пункты. На городских улицах, в окнах и на балконах домов было полно благодарных зрителей, которые оглашали округу одобрительными приветственными возгласами. Колумбу приходилось то и дело останавливаться, потому что толпа загораживала путь, норовя поглазеть на него и на индейцев, которых испанцы воспринимали с таким же изумлением, как, наверное, восприняли бы существ с другой планеты. Колумб был не в силах удовлетворить страстное любопытство людей, постоянно пристававших к нему с бесчисленными вопросами; как всегда, слухи были сильно преувеличены, и новооткрытые земли якобы кишели всяческими чудесами.
Примерно в середине апреля Колумб прибыл в Барселону, где все уже было готово к торжественному, великолепному приему. Особое очарование памятной церемонии придавала прекрасная, безмятежная погода, характерная для лета, этого самого приятного времени года, и для благодатного климата тех мест. Когда Колумб подъезжал к городу, ему навстречу вышло много придворных, идальго и толпы простого люда, все жаждали его увидеть и поприветствовать. Его въезд в сей славный город был сравним лишь с триумфальными шествиями римлян, которые обычно устраивались в честь победителей. Сперва шли индейцы в боевой дикарской раскраске и золотом убранстве. Затем несли несколько видов живых попугаев, чучела незнакомых птиц и животных и редкие растения, которые, по предположению испанцев, обладали целебными свойствами; потом на всеобщее обозрение выставили индейские короны, браслеты и прочие золотые украшения, позволявшие составить представление о богатстве новых земель. Затем следовал верхом Колумб, окруженный цветом испанского рыцарства. Проехать по запруженным улицам оказалось почти невозможно, в окнах и на балконах толпился народ, на крышах яблоку негде было упасть. Люди, похоже, не могли наглядеться на трофеи неведомого мира и на замечательного человека, отыскавшего эти диковинки. В происходящем было такое величие, что народ испытывал благоговейный трепет, смешанный с простой человеческой радостью. Приезд Колумба воспринимался как особая, неслыханная милость Провидения, посланная монархам в награду за их благочестие, а внушавший уважение, с достоинством державшийся первооткрыватель ничуть не напоминал жизнерадостных юнцов, с коими обычно связываются представления о дальних странствиях, и его облик полностью гармонировал с грандиозностью и значительностью его подвига.
Желая встретить Колумба с подобающей пышностью и почетом, правители Испании приказали поставить свой трон под раззолоченным парчовым балдахином в большой, роскошно убранной зале. Сидя там, король и королева с волнением ждали появления Колумба, за их спинами стоял принц Хуан, а придворные сановники и знатнейшие дворяне Кастилии, Валенсии, Каталонии и Арагона толпились вокруг, нетерпеливо предвкушая встречу с человеком, который оказал их стране столь неслыханное благодеяние. Вскоре Колумб вошел в зал в сопровождении блестящей свиты, из которой, по утверждению Лас Касаса, он выделялся своим величественным, внушительным выражением лица; в сочетании с почтенными сединами это придавало ему вид римского сенатора; скромная улыбка играла на его губах, показывая, что ему по вкусу пышный и славный прием, и разумеется, ничто не могло так растрогать ум, воспламененный благородными устремлениями и сознающий свои заслуги, как подобные проявления восхищения и благодарности целого народа и даже целого мира. Когда Колумб приблизился к трону, их величества встали, словно приветствуя особу самого высокого звания. Преклонив колена, Колумб хотел поцеловать королевской чете руки, но правители Испании пришли в замешательства, не зная, стоит ли ему позволить таким образом выразить почтение. Любезным жестом предложив Колумбу встать, они разрешили ему сидеть в своем присутствии, а надо сказать, что гордые и щепетильные испанские монархи оказывали сию честь далеко не многим.
По их просьбе Колумб рассказал о самых ярких событиях путешествия и описал открытые острова. Он продемонстрировал чучела неизвестных доселе птиц и животных, редкие лекарственные и ароматические растения, показал индейское золото: песок, слитки и варварские украшения, а главное, ввел в зал индейцев, на которых присутствующие взирали с пристальным и неистощимым любопытством. Однако Колумб заявил, что все это мелочи, главные открытия еще впереди, и они позволят присоединить к владениям их величеств богатейшие государства и обратить целые народы в истинную веру.
