мой бордель в другом мире

Рабы бедности — это те, кто буквально разорился или потерял все, и у них нет другого способа выжить. Они попадают в рабство в основном по собственному решению и регистрируются в компании. Они могут договориться с ним о некоторых условиях относительно своего будущего владельца, и они должны быть представлены и уважаемы, если кто-то хочет их купить. Они могут быть выпущены владельцем с надлежащей оплатой компании. Обычно она довольно высока.

Кроме того, есть преступные рабы. Они, естественно, заканчивают таким образом из-за нарушения закона, здесь не так уж много нужно объяснять. Чем серьезнее их преступление, тем больше ограничений может быть наложено на них. Если кому-то не отрубят голову, худшим в рабстве для него будет тяжелый труд в шахте или что-то в этом роде. На всю жизнь, естественно. Они часто носят самые сильные знаки рабства, полностью закрывая большинство их способностей. Естественно, их владельцы и рабовладельческие компании обращаются с ними гораздо хуже.

И самое печальное здесь то, что все это в основном связано с человеческими рабами. Полулюди обычно являются рабами в своей собственной категории, имея гораздо меньше прав, которые защищали бы их благополучие, и компании гораздо меньше заботятся о том, кто их покупает и что происходит после. Редко можно встретить долг или нищету полулюдей-рабов. Они почти всегда заканчивают тем, что становятся "общими" рабами, не имея никаких средств вырваться из этого состояния. В каком-то смысле им приходится даже хуже, чем преступникам. Кто знает, сколько из них было просто случайно захвачено, не сделав ничего плохого.

Лукас представляет мне четыре группы людей примерно за 2 часа, записывая удостоверения тех, о ком я трачу больше времени, задавая вопросы. После последнего он ведет их обратно и присоединяется ко мне в комнате.

— А вы как думаете, сэр Картер? Кто-нибудь из них привлек ваше внимание? — спрашивает он.

— Я не могу пойти на долгового раба, хотя некоторые из них были вполне приличными. Из бедных только пять казались адекватными, и даже они могли быть проблематичными, работая вместе с нелюдями. Раз уж я уже здесь, может, мне проверить их полулюдей-рабов?

Прежде чем ответить, я делаю глоток воды. — Да, было несколько, которых я рассматриваю. Хотя, позвольте спросить, разве вы не имеете дела с другими расами, кроме людей? Вы не представили мне никого другого, — я немного любопытствую, чтобы получить информацию.

Его улыбка слегка дрогнула. — Ах, прошу прощения! Мы не склонны выгонять их из общежитий и не выставляем их рядом с обычными рабами, но да, мы, естественно, обладаем широким спектром других рас.

— Нормальные рабы, ха…

— Понятно. Не возражаете, если я тоже взгляну на несколько? Я может быть какая-то польза для одного, — я стараюсь говорить так, будто это моя повседневная работа.

— Уважаемый сэр не должен утруждать себя тем, чтобы смотреть на эти вещи, — он старается сохранить профессиональный вид, но интонация его слов дает понять, что он имеет на них обычное мнение. — Если я знаю цель, то могу быстро схватить подходящий.

— Значит ли это, что я не могу проверить их лично? Я думаю, что было бы лучше, если бы я так и сделал, вместо того чтобы беспокоить вас, приводя еще одного каждый раз, когда я буду недоволен, не так ли? — я немного давлю на него.

— Я прошу прощения за то показаться грубой, сэр. Если это то, чего желает сэр, я обязан привести вас к ним.

Он отвешивает низкий поклон. Я мельком замечаю гримасу на его лице, но она быстро исчезает, когда он снова поднимается. Мы выходим из комнаты, и он ведет меня по другому коридору к другой лестнице. На этот раз мы спускаемся примерно на 2 или 3 уровня. Мы входим в небольшую комнату с единственной стойкой и служащим внутри. Там есть дверь, ведущая во все стороны. Они кивают друг другу, другой человек встает и начинает открывать одну из дверей своей связкой ключей. Я захожу вслед за Лукасом, и дверь за нами закрывается.

— Общежития? Да ладно тебе, черт возьми…

Мой взгляд падает на каменный коридор высотой 4 метра, стены которого достигают лишь половины его высоты, так что это может быть просто уединенная часть большого зала. Все из серого каменного кирпича. Пол, потолок и стены. Единственные вещи, которые не сделаны из камня, — это металлические решетки и ворота с обеих сторон. Слева и справа от меня буквально тюремные камеры, сделанные из них, выходящие из упомянутых стен, соответствующие их высоте. Или, может быть, клетки были бы более подходящим термином здесь.

В этих общих комнатах живут люди разных рас. Да, они чисты и определенно управляются должным образом, но все, что находится внутри них, — это всего лишь одна широкая деревянная скамья, прикованная цепью к задней стене и покрытая длинной подушкой, наполненной соломинками. Наверное, это и есть кровать. Я замечаю слегка светящийся символ на одном из кирпичей. Из того, что я помню, это похоже на какой-то коммуникационный глиф, возможно, чтобы сигнализировать кому-то, чтобы он пришел. Рабы здесь носят рваную одежду, в основном коричневатые футболки и шорты или брюки. Удивительно, но здесь не холодно.

Внезапно громкий звук металла, бьющегося о металл, заставляет меня вздрогнуть. Я быстро поворачиваюсь к источнику и вижу, как Лукас держит металлический шест и колотит им по одной из решеток камеры.

— Просыпайся, дрянь! У нас есть клиент! Постройтесь перед воротами! — кричит он.

Его профессиональная, добрая улыбка исчезла и сменилась холодным и презрительным выражением. Все вокруг начинают вставать и идти вперед. Лукас поворачивается ко мне с новой улыбкой.

— Пожалуйста, взгляните, сэр. Если у вас есть какие-либо вопросы об определенном рабе, просто спросите. Вы также можете взять у них интервью, как пожелаете, — он поясняет с поклоном, затем идет за мной.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и начинаю идти, оглядываясь по сторонам. Этот коридор имеет около двенадцати клеток с каждой стороны и разделяется где-то в конце. Я прохожу мимо множества эльфов, зверолюдей, чистокровных и полукровок, гнома, двух тифлингов и, кажется, сатира. Все они выглядят очень несчастными, а у некоторых уже есть пустые глаза, лишенные жизни. Мне действительно больно просто смотреть, и я медленно начинаю жалеть, что спустился сюда, хотя сделал всего несколько шагов.

"Ну же, ты должен продолжать играть…"

Я останавливаюсь возле эльфийской женщины, которая, кажется, смотрит на меня с интересом. Высокая, стройная фигура, длинные светлые волосы и зеленые глаза. Она сердито смотрит на нас, но старается выглядеть равнодушной. Лукас быстро догоняет меня и выходит вперед, чтобы заговорить.

— Она прекрасный представитель своей расы — Лесных Эльфов. Проворная и быстрая на ногах. Также много знает о лесах. Будет служить отличной приманкой для монстров во время охоты. Не так уж сильна, поэтому я бы не советовал этого делать, когда дело касается рабочей силы.

Он представляет ее как какой-то инструмент. Ничего другого я и не ожидал.

— Как она оказалась рабыней? — спрашиваю я.

— Она ворвалась в чью-то собственность в полной боевой готовности, держа в руке лук с зазубренной стрелой.

Ее лицо наполняется гневом, и она кричит: — Я гналась за своей добычей, когда вы, люди, похитили меня!

— Молчать! — Лукас бьет ее посохом по руке. — Говори только тогда, когда тебя спрашивают! И делай это на общем, мерзавка!

Это заставляет меня понять, что она говорила по-эльфийски. Похоже, он ничего не понял. Но все же… Не думаю, что они ждали от нее объяснений. Я начинаю задаваться вопросом, сколько еще таких, как она, с предполагаемым преступлением, были порабощены.

Я качаю головой, и мы идем к перекрестку. Я вижу десятки рядов коридоров, похожих на тот, из которого мы пришли. Пытаясь вести себя так, будто ищу что-то конкретное, я хожу с места на место с Лукасом на буксире. Он перечисляет некоторые детали о рабе, которого я останавливаю, всегда предлагая какой-то абсурдный способ использовать их сильные стороны. Иногда это довольно сильный класс. Я не уверен, что сказать ему, что я хотел бы видеть кого-то, кто знает, как готовить и не выступать в качестве приманки, будет хорошо в этой ситуации.

Мы идем еще немного, пока я не слышу лязг цепей слева от меня. Я останавливаюсь и заглядываю в камеру, где все это слышал. В дальнем углу клетки сидит девочка довольно невысокого роста, обхватив руками колени и спрятав в них лицо. У нее маленькие, но слегка заостренные уши и длинные каштановые волосы, заплетенные в две косы на затылке. Она носит такую же рваную одежду, как и другие. Обе ее ноги скованы вместе наручниками и прикованы металлической цепью к стене. Глядя на нее, кажется, что она достаточно длинная, чтобы почти дотянуться до передних прутьев.

На видимых участках ее тела видны бесчисленные синяки и порезы. У нее есть несколько повязок тут и там, и я думаю, что одна закрывает ее глаз или ту часть лица. Не могу сказать точно, так как он скрыт.

— Что с ней такое? — с любопытством спрашиваю я Лукаса. Она первая рабыня, которую мы встречаем запертой таким образом.

— А… — он с презрением смотрит на человека, о котором идет речь. — Эта штука — преступный раб. Женщина-карлик. Уважаемый сэр не должен беспокоиться о таких вещах…

— Преступный раб, да? Что же она сделала? — перебиваю я его.

— Эхм… Покушение на убийство. Или, скорее, убийство. Она работала тестировщиком еды у какого-то аристократа. Два месяца назад, назло, она сварила сильный яд, который не действует на гномов, и подсыпала его в блюдо, — он крепче сжимает посох и сплевывает в сторону. — Беднягу спасли, но он впал в кому. Целители до сих пор не могут его поднять.

— И ее не казнили на месте? — спрашиваю я, изображая шок.

— Она клялась, что это не она, но через месяц все-таки призналась. Они решили, что быстрой смерти будет недостаточно, и продали ее здесь. Если никто не заберет ее в ближайшие 3 месяца, она будет обезглавлена.

"Эти шрамы, должно быть, от всех пыток во время допроса… Почему она воняет, как выгребная яма".

Кто-то начинает кричать вдалеке, и звук чего-то бьющегося о решетку эхом разносится по залу. Мы оба смотрим в его сторону, но он слишком далеко, чтобы что-то заметить. Лукас нерешительно поворачивается ко мне.

— Прекрасно!

Я притворно вздыхаю. — Иди. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Я подожду тебя здесь.

— Благодарю вас, сэр! Я действительно ценю это! — он быстро кланяется и убегает.

Когда он исчезает из поля моего зрения, я подхожу ближе к решетке и присаживаюсь. Сначала я стараюсь говорить на общем. Было бы немного подозрительно для человека говорить на гномьем небрежно.

— Эй. Ты там, в углу. Ты меня понимаешь?

Ее ухо слегка дергается, и она подтягивает ноги еще ближе к лицу.

— Я могу вытащить тебя, если ты захочешь пойти со мной.

Она поднимает голову. Как я и подозревал, ее левый глаз прикрыт повязкой, в то время как другой, кажется, в порядке. Она светло-коричневого цвета. У нее очень милое лицо, испачканное несколькими синяками и порезами. Это красиво, но я бы не назвал это детским, как у халфлингов. Она определенно прожила несколько десятков лет. Если бы она встала, я думаю, что она была бы около 130-140 см. Гномы в среднем находятся примерно в этом диапазоне, причем 150 из них высокие, а 120 начинают быть короткими.

Во всяком случае, она смотрит на меня своим явно отсутствующим взглядом. Я размышляю о том, что я могу сказать, чтобы хоть немного завоевать ее доверие.

— Я ищу кого-нибудь, кто готовил бы для моих нечеловеческих слуг. Не хотите ли вы мне помочь?

Я пытаюсь спросить с теплой улыбкой, но она не отвечает.

— Лучше жить, чем просто ждать смерти, верно?

Я начинаю слышать бегущие шаги. Лукас, должно быть, уже возвращается.

— Я могу дать тебе место для ночлега. Подумайте об этом. Я вернусь завтра.

Вскоре он подходит ко мне, тяжело дыша. Я встаю.

— Благодарю вас за терпение, сэр. Мы можем продолжать.

— Я немного подумал, когда ты ушел. У меня есть несколько из них на уме, но я хотел бы сначала посоветоваться с кое-кем. Я закончу здесь на сегодня и приду завтра, чтобы забрать товар. Вы уважаете бронь?

— Один день — это прекрасно. Кого из них сэр хочет заказать?

— Эльфийка с самого начала, вон тот тифлинг с красной кожей и вот этот гном, — я перечисляю три из них, чтобы звучать менее подозрительно.

— Я… понимаю. Считайте, что дело сделано, сэр! — он записывает их всех.

Я покидаю компанию и возвращаюсь домой. Еще не так поздно, но я хотел бы все обдумать у себя дома. Я вхожу в особняк, ожидая, что на меня набросятся, как вчера, но этого не происходит. Закрыв дверь, я оборачиваюсь.

— О… Боже.

Я опешил. Сафи и Эми идут ко мне и останавливаются за несколько метров до меня, по обе стороны ковра, затем поворачиваются ко мне боком и кланяются друг другу. Что в этом такого особенного? Возможно, тот факт, что они обе носят эти вычурные, скудные наряды горничной. Короткая черная юбка и топ с короткими рукавами и белыми деталями, также демонстрирующими большое декольте. Симпатичная повязка на голове. И что самое лучшее, черные носки выше колен, прикрывающие их ноги.

Почему лучше всего? Из-за того, как дрожат и сжимаются Эми и Сафи, а также благодаря тому, что они немного пухлые здесь и там, эти колени изображают идеальное определение слова THICC. Их бедра соблазнительно раздавливаются ими, создавая красивые маленькие холмики тела, которые едва выливаются наружу.

— Где, черт возьми, вы их взяли? — спрашиваю я, совершенно ошеломленный.

[Мы нашли их, когда искали вход.] объясняет Сафи.

[Их было ровно два! Корнелия сказала, что мы будем отлично смотреться в них!] — радостно объявляет Эми.

— И она была права. Вы обе выглядите великолепно и сногсшибательно.

— Должно быть, они предназначались для личных горничных вип-персоны.

Эми ломает позу и прыгает, чтобы обнять меня, поэтому я начинаю гладить ее по голове. Сафи тоже подходит ближе, но она более сдержанна, просто стоит с улыбкой. Естественно, я тоже притягиваю ее к себе, чтобы погладить.

Они ведут меня в заднюю часть и показывают вход в секретную зону, которая находится в том коридоре рядом с помещениями для прислуги, под западной лестницей. Я вхожу в подземную часть особняка, где расположено множество комнат из полированного камня. В одной из них есть потайная дверь в стене. И да, он, очевидно, открывается, наклоняя фонарь… Любители… В туннеле проложены две колеи. На одной из них стоит тележка с ручным управлением. Я думаю, есть еще одна на стороне замка.

Мы немного поговорили, и они сказали мне, что ничего не имеют против того, чтобы принимать больше людей, если они мне нравятся. В течение следующих 30 минут я пытаюсь объяснить им, что я не планирую собирать девушек только для того, чтобы лично спать с ними, и что здесь будут те, кто просто работает здесь, как слуги, или просто ищет убежище, но я не думаю, что смогу пройти через них.