Черная Луна | Dark Moon

Завязав мешочек, дарот сунул его в карман кожаного жилета и снова уставился на Карис.

— Зачем вы здесь? — спросил он холодным, замогильным голосом.

— Мы хотим поговорить с вашим предводителем, — ответила Карис.

— Он вас слышит. Все дароты вас слышат.

— У нас в обычае говорить лицом к лицу.

— У вас есть еще соль?

— Да, и много. Целые караваны — свежая, только что добытая соль.

— Следуйте за мной, — бросил всадник, сунув меч в ножны.

Тарантио никогда не видел подобного города. Все здания были круглые, черные, безо всяких архитектурных излишеств — глазу не за что зацепиться. Располагались они, на первый взгляд, совершенно хаотично, однако все были соединены друг с другом крытыми галереями. И при этом громоздились в несколько этажей, один на другом.

— Точь-в-точь виноградная гроздь, — заметил Форин. — И как только они здесь живут?

Тарантио ничего не ответил. Отряд ехал дальше, и из каждого дома на пути появлялись все новые и новые дароты. Они стояли молча, провожая взглядом всадников. Мощеные улицы были гладкими, как стекло, и в тишине копыта коней цокали по мостовой особенно гулко.

— Ну и уроды! — заметил Дейс.

— Быть может, мы с их точки зрения тоже уродливы, — отозвался Тарантио.

Впереди высились два высоких шпиля. Из их вершин лениво тянулся в небо густой черный дым и завесой клубился над городом. Тарантио принюхался. Здесь царил странный, неприятный запах — приторный до тошноты.

Улица впереди стала шире, и отряд проехал между двумя черными колоннами, направляясь к огромному серому куполу. Именно за ним стояли дымящиеся шпили. Дароты, сопровождавшие посольство, отъехали прочь, остался лишь командир, который спешился перед круглым, без дверей входом в дом.

— Останешься с лошадьми, — приказала Карис Горану, когда отряд спешился.

— Но я хочу найти отца! — возразил мальчик.

— Если только он здесь, я найду его, — пообещала она. Дарот вошел в купол, Карис и ее спутники последовали за ним. Советник Пурис ни на шаг не отступал от женщины-воина, он был бледен, руки его дрожали. Тарантио и Форин шли за ними, а замыкали шествие Вент и Брун.

Гигантское здание изнутри было освещено круглыми лампами, вделанными в потолок, и Карис с изумлением обнаружила, что громадный купол изнутри не поддерживают колонны. Здесь не было ни статуй, ни иных архитектурных украшений. В дальнем конце круглого зала вокруг огромного стола серповидной формы расселись около полусотни даротов — вернее сказать, они стояли на коленях в резных креслах причудливой формы, наподобие того, что Тарантио видел в даротской усыпальнице.

— Эх, если б мой отец мог это видеть! — пробормотал Форин. В голосе его Тарантио явственно ощутил страх, но рыжебородый великан неплохо ухитрялся его скрывать.

Карис шагнула вперед.

— Кто здесь предводитель? — спросила она, и звук ее голоса подхватило странное, гулкое эхо. Дароты гортанно защелкали, затем поднялся воин, сидевший в центре стола.

— Я — тот, кого бы вы, люди, назвали герцогом даротов, — объявил он.

— Я — Карис.

— Зачем вы явились сюда?

— Посольство, подобное нашему, отправляется обычно в знак мирных намерений. Позволь мне представить советника Пуриса — он передаст тебе слова нашего герцога.

Карис обернулась и жестом предложила Пурису выйти вперед. Маленький советник на негнущихся ногах шагнул к столу и низко поклонился.

— Мой герцог извещает вас, что приветствует возвращение даротов и надеется, что эта новая эпоха в истории мира принесет процветание нашим народам. Он хотел бы узнать, что желаете вы получить от нас в обоюдовыгодной торговле.

— Мы желаем только одного, — сказал дарот, — вашей гибели. Мы не потерпим присутствия рядом с нами иной расы. Теперь этот мир принадлежит даротам, и только дароты будут в нем жить. А теперь расскажи о соли, которую вы нам предлагаете.

Пурис заметно сник, и Карис, наблюдавшая за ним, от души посочувствовала маленькому советнику. Речь даротского герцога никак нельзя было назвать благосклонной, и вряд ли она могла послужить основой для дальнейших переговоров.

— Государь, — сказал Пурис, — дозволено ли мне будет попросить вас обдумать свое решение. Войны без потерь не бывает, зато мир приносит богатство и процветание.

— Я сказал то, что сказал, — отрезал дарот. — А теперь я желаю услышать о соли, которую вы нам пришлете.

Пурис шагнул вперед. Руки его уже не тряслись.

— Мы предлагали вам соль в знак наших мирных намерений. С какой стати нам посылать ее врагу?

— Сделка, — коротко ответил дарот. — Мы знаем, что когда вы, люди, не можете получить чего-то силой, вы заключаете сделку. Мы обменяем соль.

— На что, государь? — спросил Пурис.

— У нас есть больше сотни старых людей. Нам они ни к чему, мы обменяем их на соль. По весу.

— А есть у вас человек по имени... — Пурис вопросительно оглянулся на Карис.

— Бэрин, — сказала она.

— Да, он у нас, — подтвердил даротский герцог. — Он вам нужен?

— С нами приехал его сын. От него мы и узнали, что Бэрин у вас в плену. Мы хотели бы вернуть ему отца.

— Бэрин принадлежит одному из моих капитанов. На обмен он не согласен, но дозволяет вам сразиться за этого человека.

Дароты, сидевшие за столом, снова разразились гортанными щелчками. Карис подозревала, что они попросту смеются. Всю свою сознательную жизнь она училась искусству видеть людей насквозь. Дароты не были людьми, и тем не менее Карис отчетливо видела, как они презирают человеческих послов. В этот миг она осознала, что им вряд ли удастся уйти отсюда живыми. В обычных условиях Карис была осторожным, трезвомыслящим командиром, но порой, она знала по опыту, достичь победы помогало только безрассудство. Хладнокровно шагнув вперед, она крепко взяла советника за плечо и оттащила назад.

— Мы явились сюда не за тем, чтобы убивать даротов, — холодно проговорила она, — но если это так необходимо — что ж, мы готовы. Как надлежит бросить вызов твоему капитану?

— Ты это уже сделала, — ответил даротский герцог. — Он говорит, что будет драться с самым большим из вас — вон с тем, рыжебородым.

— Этот выбор за мной, — отрезала Карис, — а я не стану попусту тревожить моего сильнейшего воина. Для него было бы унизительно сражаться с одним-единственным даротом. Однако, государь, прежде чем поединок начнется, скажи — каковы его правила? Когда мой воин убьет твоего капитана, мы получим назад человека по имени Бэрин?

— Если вы убьете моего капитана, вы получите все его имущество, ибо он не имеет кокона и не сможет вернуться к жизни.

— И нам позволят свободно покинуть город?

— С какой стати нам удерживать вас? Мы уже знаем о вашей жалкой расе все, что нам нужно знать. У вашего молодняка мясо нежное и сладкое, ваши старики жилисты. Кого ты выберешь сражаться в поединке?

— Где твой капитан? — вопросом на вопрос ответила Карис.

Дарот, сидевший рядом с герцогом, поднялся, и Карис пристально оглядела его. Это был рослый, широкоплечий и явно сильный воин. Карис мельком глянула на Тарантио, и тот согласно кивнул.

— Твой капитан слишком старый и толстый, — пренебрежительно объявила она. — Я выставлю против него самого слабого воина.

— Когда он умрет, — сказал капитан, — ты, женщина, будешь моей. Я поужинаю твоей плотью и проглочу твои глаза.

Карис сделала вид, что не слышит его, и отошла к Тарантио.

— Ты сможешь его убить? — шепотом спросила она.

— Я смогу убить всякого, кто смертен, — ответил ей Дейс. И, обнажив мечи, шагнул к капитану. Дарот был вооружен длинным зазубренным мечом. Дейс встал в боевую стойку — и тут его сознание пронизала жгучая боль — словно струя пламени рассекла череп. Дейс пошатнулся.

'Они телепаты, — прошептал Тарантио. — Терпи и бейся. Я постараюсь блокировать боль'.

Гнев охватил Дейса. Как ни был дарот силен и громаден, он все же решил прибегнуть к магии. Может, ты и великий воин, презрительно подумал Дейс, но ты самый обыкновенный трус! Жгучая боль полыхнула с новой силой.

— Он здесь, с нами, — прошептал Тарантио. — Он слышит нас.

— Сейчас я его убью, — отозвался Дейс. Он метнулся вперед, поднырнул под вражеский клинок — зазубренное лезвие свистнуло над самой его головой — и нанес удар в живот. Острие меча лишь на полдюйма воткнулось в плоть дарота. Дейс отскочил, увернувшись от косого удара, который раскроил бы его от плеча до бедра.

— Целься в подмышку! — подсказал Тарантио. — Помнишь тот скелет в усыпальнице? Подмышки у них незащищены.

Дарот мгновенно попятился, прижав локти к бокам.

— Да я-то помню, братец! — огрызнулся Дейс. — Спасибо, что ты напомнил об этом и ему.

Дарот, ухватив свой меч обеими руками, ринулся вперед и нанес коварный удар по дуге. Дейс парировал, но сила удара была такова, что он покатился по полу. Поднявшись на колени, Дейс заметил, что дарот бросился на него, высоко занеся меч, и перехватил правый клинок, сжав его, как кинжал. Он выждал, пока дарот окажется совсем близко, и тогда вскочил, отпрыгнул вбок, увернувшись от зазубренного меча, — и ударил. Клинок Дейса вонзился в подмышку дарота, рассекая мышцы. Капитан страшно, хрипло завопил и, зашатавшись, упал на колени. Дейс вонзил второй меч рядом с первым и резко дернул его вверх, затем вниз. Из глубокой раны хлынула белесая влага. Дейс выдернул мечи и, набросившись на умирающего дарота, принялся методично молотить по гигантской шее, прикрытой позвоночным гребнем. Белая кожа лопнула, обнажив кость, оглушительно треснул один позвонок, за ним другой. Голова дарота бессильно свесилась набок. Дейс нанес еще один, сокрушительной силы удар — и шея капитана сломалась с таким громким треском, что эхо пошло по всему залу. Капитан рухнул ниц, ударившись лицом о каменный пол. Жгучая боль в сознании Дейса стихла, но он с прежним ожесточением, словно обезумев, молотил мечами по треснувшей шее врага. Наконец голова капитана покатилась по полу, словно чудовищный мяч.

— Довольно! — услышал Дейс окрик Карис. И вздрогнул, приходя в себя. Ему до смерти хотелось вырвать у дарота глаза — и проглотить. Тарантио поспешно оттолкнул его и вернул себе власть над телом.

Карис подошла к серповидному столу и с минуту стояла молча, в упор глядя на даротов.

— Что ж, как я и думала, — наконец сказала она, — он был слишком стар и толст. Я хочу, чтобы сюда сейчас же привели человека по имени Бэрин. Прочее имущество твоего капитана я хочу обменять на всех ваших пленников. В добавление к этому я, как только вернусь в Кордуин, отправлю к вашим границам фургон с солью.

— Я согласен на эту сделку, женщина, — сказал даротский герцог. — Вы сегодня неплохо нас позабавили. Приходите весной, — когда армия даротов подступит к вашему городу — и вы позабавите нас снова.

— Думаю, государь, мы еще сумеем удивить вас.

— Это невозможно. Человек, который сегодня сражался за тебя, — уникален. Таких, как он, у вас слишком мало, чтобы мы могли вас опасаться.

Карис улыбнулась.

— Что ж, увидим. С нетерпением жду нашей следующей встречи.

Пленных оказалось сто семь человек, все старше средних лет, а несколько и вовсе убеленные сединой старцы. Их пригнали на площадь перед куполом. Последним появился отец Горана, кряжистый бородач с курчавыми черными волосами. Горан бросился к нему и крепко обнял. Бэрин погладил сына по голове и поднял глаза на Карис.

— Нам надо спешить, — негромко сказал он. — Эти чудища не знают, что такое честь. И на слово их полагаться нельзя.

Карис кивнула и повела спасенных пленников в обратный путь по главной улице даротского города. У всех домов стояли дароты, провожая взглядами уходящих людей. Карис заметила, что особенно пристально смотрели они на невысокого гибкого Тарантио. Он убил в поединке одного из них, и все дароты ощутили на себе удары его мечей.

Благополучно выйдя из города, изрядно выросший отряд направился на юг.

— Опасайся жара и боли в голове, — предостерег Бэрин. — Это будет значить, что дароты читают твои мысли.

Карис передала это предостережение остальным.

— Как думаешь, что они предпримут? — спросила она у Бэрина.

— Кровные родичи дарота, которого убил твой мечник, погонятся за тобой. Они постараются взять тебя живой и будут держать взаперти до погребения. Тогда тебя скормят жене убитого дарота — только сердце положат в гроб ее мужа.

— Что означали слова герцога 'не имеет кокона'? — спросила Карис.

— Дароты в сущности бессмертны. Они живут в одном теле не больше десяти лет. Потом созревает кокон, из него появляется новое тело, а старое иссыхает. Твой мечник убил даротского капитана. При обычных условиях этот капитан возродился бы, но его кокон оказался то ли испорчен, то ли заражен какой-то хворью. Как бы там ни было, в том зале его бессмертию пришел конец. И теперь его родичи жаждут отомстить за его смерть.

— Но почему именно мне? Ведь его же убил Тарантио.

— Ты — командир отряда. Это ты настояла на поединке.

— И что же ты предлагаешь?

— Пробираться выше в горы — туда, где воздух разреженный и холодный. Дароты страдают от этого куда сильнее нас — они ведь гораздо больше, и к тому же плохо переносят холод.

— Ты знаешь, куда нам идти?

— Есть тут один перевал — милях в двенадцати к востоку отсюда. Он высоко в горах.

Когда город даротов исчез из виду, Карис повела отряд в глубокий овраг, а затем повернула на восток. Ее нагнал Вент.

— Куда мы направляемся? — спросил он. Карис рассказала ему о предостережении Бэрина.

— Если дароты и впрямь погонятся за нами, — сказал Вент, — не представляю, как мы от них отобьемся.

— Что-нибудь да придумаем, — отрезала Карис. — У моего отца был ручной питон; отец кормил его живыми мышами. Питон был футов шесть длиной. Отец заставлял меня смотреть, как он кормится. Это было... отвратительно.

— А при чем тут дароты? — спросил Вент.

— В один прекрасный день мышь убила питона.

— Быть того не может!

— То же самое сказал и мой отец; он обвинил меня в том, что я отравила питона. Но это была правда. Я выпустила мышь на волю. Надеюсь, она прожила долгую жизнь и породила среди своих собратьев немало легенд.

Пришпорив Варейна, Карис галопом обогнула колонну беженцев и поскакала в арьергард, где ехали Тарантио и Брун.

— Ты славно дрался, друг мой, — с улыбкой сказала она Тарантио. — О тебе сложат легенду. Даротоубийца — вот как станут тебя называть.

— Их герцог был прав, — отозвался Тарантио. — Весной нам против них не устоять. Клянусь ядрами Шемака, Карис, убить дарота нелегко! Не знаю, как люди смогут их победить. Кожа у них точно дубленая, кости тверже, чем древесина тика.

— Но ты ведь убил дарота. Тарантио усмехнулся.

— Таких, как я, немного, — сказал он. — И я всегда — до недавнего времени — благодарил за это богов.

Когда Карис рассказала ему о предостережении Бэрина, Тарантио велел Бруну въехать на вершину ближайшего холма и поглядеть, не видно ли погони.

К концу дня беженцы выбились из сил, и колонна растянулась на несколько сотен ярдов. Брун вернулся с добрыми вестями: дароты, поскакавшие в погоню, направляются на север. Значит, они покуда не разгадали уловку Карис. И все же до заветного перевала оставалось еще несколько миль, а Карис отчаянно не хотелось объявлять привал. Форин и Вент отдали своих коней двум немощным старикам, и колонна двигалась дальше, хотя и все медленней.