Силь (обновлённый вариант)

— Если победят? — уточнил Дон.

— Он сказал не "если", а "когда", — ответил здоровяк. — Он был уверен в победе — как уверена эта троица, — здоровяк кивнул в сторону приблизившейся на расстояние удара троицы орков.

После этого стало не до разговоров, потому что орки бросились в атаку. Напали они чётко и слаженно, но почему-то опять только на здоровяка. Дон решил этим воспользоваться и прикрыл глаза, сделав вид, что руки не может поднять от слабости. Обманутый этим орк зашёл сбоку и получил удар мечом в бок, не успев защититься. Лезвие эльфийского клинка пробило доспех и окрасилось красным — и орк с серьёзной раной выбыл из боя. У здоровяка дела обстояли не так хорошо — он получил ещё одну рану, и с огромнейшим трудом сдерживал натиск двух соперников. Дон ухватил его за плечо и совершил вместе с ним поворот в сторону. Орк, пытавшийся было нанести удар по здоровяку, промахнулся из-за этого неожиданного маневра, и после взмаха меча лишился кисти руки с зажатым в ней ятаганом. Вскрикнув, орк предпочёл ретироваться. Тотчас же третий орк издал предсмертный стон — здоровяк швырнул в него свой тесак, попав в левую часть груди.

— Они были уверены в победе... И где теперь их уверенность? — попытался усмехнуться Дон.

— Надеюсь, планы этого покойничка тоже не сбудутся, — проговорил здоровяк. — Очень уж неприятно выглядит то, что он описывал. Он говорил, что после установления свободы...

— Надо полагать, он имел в виду установление оркской оккупации.

— Похоже на то... После установления свободы, сказал покойничек, у нас будет какая-то свободная экономика. А от обычной она будет отличаться тем, что при ней можно будет свободно заниматься воровством, грабежами, вымогательством и так далее — вплоть до убийств.

— А как же стража? — непонимающе спросил Дон.

— Я его тоже об этом спросил. А он ответил, что страже, во-первых, перестанут платить, а во-вторых, их на каждом углу будут называть "врагами свободы" или ещё как похуже — из-за чего большинство порядочных сотрудников оттуда уйдёт, не в силах жить в нищете и обстановке травли. А остальных, не столь порядочных, легко можно будет купить. Покойничек обещал, что люди с деньгами — а деньги будут только у нас, у преступников, смогут вообще покупать всех — вплоть до верхушки городской власти. А потом — и формировать эту верхушку из своих людей.

— Мрачная перспективка, — сжал зубы Дон.

— Но я пошёл за ними не поэтому. Просто он обещал, что такие, как я, станут самыми богатыми и уважаемыми членами общества. А мне надоело, что на меня показывают пальцем, надоело всеобщее презрение и жизнь в атмосфере страха, надоело постоянно прятаться от стражи, украдкой навещать родственников — и то изредка! — страстно бросал слова здоровяк.

— Но ты же сам выбрал этот путь — или как?

— Или как. Судьба выбрала... — здоровяк тяжело облокотился на спину Дона. — Я тогда был моложе тебя... на несколько лет. В то время я был молод, силён, верил в понятия чести и благородства... И поэтому когда на честь соседской девчонки покусилось трое подонков, я без колебаний поспешил ей на помощь. Отходил этих троих как следует, и выбросил в канаву. А вечером за мною пришли...

— Поблагодарить? Родители девушки?

— Стража, — невесело ответил здоровяк. — Один из этих троих оказался сынулькой тогдашнего старосты... Потом этот сынулька и сам стал старостой, кстати — и был им до сегодняшнего дня, пока ты ему так метко не всадил болт прямо в глаз.

— Вообще-то я целился в сердце, — сокрушённо признался Дон, и только тут он осознал сказанное. — Так я убил его?

— Наповал! — категорически подтвердил здоровяк. — Точнёхонько в глаз, так что летел он вниз, как мешок с... впрочем, неважно, с чем. А в сердце ты бы ему всё равно не попал.

— Почему это? — обиделся Дон. — Да я...

— Потому что у него нет сердца. У него вместо него — кошелёк. Как и у его родителя, кстати. Засадил меня в тюрьму, мерзавец! — в голосе здоровяка слышался гнев. — А когда я вышел — то запретил кому-либо брать меня на работу. Я пытался... прокормиться сам. Но Стража теперь обвиняла меня во всех преступлениях, происходивших в городе. Они не утруждали себя поисками виновных — я был виноват! Приходилось прятаться, тут уж не до прокорма. И что было делать — умирать с голоду? Ладно, я бы помер, но вот семья, братишка... Им очень плохо доводилось — вот и пришлось заняться этим... ремеслом.

Я не могу тебя осуждать, — подумал Дон. — Язык не поворачивается осуждать. Ибо я и сам мог оказаться на твоём месте. Да что там я — каждый из нас мог.

— А потом этот чёрный пришёл и предложил стать на их сторону — и я согласился. Сначала было смешно слушать все эти глупости, вещаемые ими с трибуны. Смешно было наблюдать за олухами, искренне верящими, что орки озабочены чьей-то там свободой, а не собственным карманом. А потом, как хлебнул этого ихнего пойла — тут-то меня и прихватило, — здоровяк покачал головой, — какое-то странное состояние наступило... Не то что опьянение, но похоже. Вроде стоишь на ногах, как обычно, твёрдо — но мысли в голове как-то... не только твои. Вот услышишь, что скажут с трибуны — и тут же этим проникаешься, вроде как кто-то это выжигает в мозгу железом — так что оно остаётся надолго. А дальше — больше. Не знаешь, чего и ждать. Весь как не в себе. Будто боишься чего-то. Или что-то тебя заставляет. Нет, не то... не могу назвать. Нашептывает. Не свои мысли... а вроде как свои. Когда вы начали с этим трупом, — здоровяк кивнул в направлении трибуны, под которой валялся староста, — начали спорить, то оно приходило волнами, то отпустит, то вновь захватит. А под конец речи этого покойничка я почему-то так эльфов возненавидел, что просто мочи не было, так убить хотелось, даже не убить — убивать...

— А за что же возненавидел?

— Не знаю. Ни за что. Просто так, за один факт их существования.

— Не сказал бы, что это у тебя своя мысль, — хмыкнул Дон.

— Оно и страшно. Почти как своя. Захватило, понесло... еле опомнился. Это безумие. Словно мир стал на дыбы.

— Стал на дыбы... Именно что на дыбы. Похоже, так оно и есть, — задумчиво произнёс Дон, пытаясь чётко оформить какую-то идею, которая всё время кружила в голове, кружила... — Кстати, а твой брат — он тоже был...

— Нет, что ты! — испуганно выдохнул здоровяк. — Он бы ни за что не поддался оркам, он слишком прямой и благородный. Он дежурил на вышке у города, и именно он предупредил Город о приближении армии орков, — гордо проговорил здоровяк.

Дон, закрыв глаза, вспомнил то, что ему поведала Миралисса о своём пути к городу.

Хлипкий бортик, в который орк пытался упереться ногой, разлетелся вдребезги, и они — человек с орком — вдвоём упали с вышки.

Дон открыл было рот — и тут же резко захлопнул его, опасаясь не удержать опасные слова о последних мгновениях жизни его брата.

Этот парень явно уверен, что брат жив, — напряжённо размышлял Дон. — Естественно, степь большая, и если ты в ней прожил достаточно давно, то никакая армия тебя там не поймает. Если не брать во внимание... то, что во имя исполнения долга можно пойти на смерть. Пусть думает о брате, как о живом. Пусть не терзается, особенно сейчас, на пороге смерти, что не смог его уберечь... Как, наверное, посмеивался покойный ныне староста — старший брат призывает к интеграции — с убийцами горячо любимого младшего!

— Эх, если бы этот предатель ожил — с каким бы удовольствием я прибил его вторично! — Дон и не заметил, что начал произносить слова вслух. — И как же его только земля носила?

— Да, была у меня мечта — посмотреть на труп этого... в общем, этого. — добавил здоровяк. — Жаль, что не я его убил, но и у тебя это неплохо получилось.

— Ничего, после боя сможешь подойти и попинать его ногами в своё удовольствие, — предложил Дон.

— Вот ещё, ноги об него марать! — фыркнул здоровяк. — Теперь хорошо как-то стало... легко. Может, я и нехорошо жил, но умираю-то я хорошо... в смысле — правильно. За правое дело. За это — не жалко умереть, — закончил он, глядя на возникшее движение среди неподвижных до этого момента орков.

— Держись, брат! — почти выкрикнул Дон. — Ты не умрёшь!

— Мы не умрём, — поправил здоровяк.

— Вы так считаете? — осведомился чей-то неприятный голос. Дон обернулся в его сторону. Перед ними, рядом с внушительным отрядом орков, стояли двое. Старший Шаман и главнокомандующий.

Орков в отряде было много. Больше, чем Дону по силам, даже если бы он был здоров. В каждом их шаге сказывалось мастерство, недюжинный профессионализм и многолетняя выучка. А противостояло этой армаде — всего-навсего двое людей. Да, воинов — но измученных, ослабевших, израненных... двое.

Похоже, мы показались оркскому командованию серьёзной силой, — подумал Дон. — Да они нас просто-напросто боятся! То-то они выпустили на нас такую толпу. Впору заважничать от осознания собственной значимости...

Дон засмеялся от этих мыслей, что вызвало волну испуга, пробежавшую по оркскому отряду. И, несмотря на слабость, гордо поднял голову.

Главнокомандующий орков еле слышно ахнул от изумления.

Ну, что поделать, — констатировал Дон. — Орки не воины, и их главнокомандующий — не исключение. И, наверное, воинами они уже никогда и не будут. Они — как палачи, привыкли воевать со слабыми, убивать беззащитных, чувствуя свою безнаказанность. А вот когда жертва может сопротивляться — проще послать вперёд подчинённых. Пусть лучше они рискуют, пускай они гибнут.

А вот здоровяк — тот меня понял. Он повторил мой короткий смешок — только более оскорбительно — и тоже поднял голову. Я и не оглядываясь, спиной чуял, что поднял. Правильно. Сейчас мы будем дорого продавать наши жизни, а делать это надо красиво и умело. Так же красиво и умело, как и все остальное. Смотри и учись. Человек всегда должен быть готов к новому знанию. Даже если жизни ему осталось вдоха эдак на три. Впрочем, ты и сам наверняка умеешь стоять до последнего... разве нет? Я тоже. Значит, будем стоять до последнего — вместе. Вдвоем у нас наверняка получится.

— Вы думаете, что мы пойдём на вас врукопашную? — с интересом спросил Старший Шаман. — Лучше сдавайтесь!

Дон громко и оскорбительно выплюнул сгусток крови под ноги Старшему Шаману. Судя по звуку, мгновением спустя его примеру последовал здоровяк. Причём, судя по возмущённому воплю со стороны орков, он оказался куда как более метким.

— И это — представители великой эльфийской культуры? — злорадно ухмыляясь, изумился Старший Шаман. — Цивилизованные существа никогда бы так не поступили! Какие же вы, эльфы и их сторонники, дикари, как страшно далеки вы в своих чащобах от столбовой дороги цивилизации...

— Конечно, цивилизованные... вернее, те, кого вы так совершенно незаслуженно именуете — несомненно, так бы не поступили, — ответил Дон. — В смысле — не отказались бы сдаться. Да они бы тут в ногах валялись, чтобы сохранить их жалкие жизни, готовы были бы на всё, совсем на всё! Один такой нам это уже показал, — Дон кивнул в направлении трибуны.

Старший Шаман нахмурился:

— Жизнь — наивысшая ценность!

— Смотря чья. Для орка наивысшая ценность — это его собственная жизнь, а для нас, нецивилизованных, — Дон с издёвкой протянул это слово, — для эльфов, гномов и людей большей ценностью является жизнь сородича, и если нужно пожертвовать своей жизнью ради спасения чужой, мы это делаем!

— Мне некогда с тобою спорить! — раздражённо прорычал Старший Шаман. — Уберите вон того!

Дон ожидал, что сейчас к ним ринутся ещё орки с ятаганами, но вышло иначе. Резко щёлкнула тетива арбалета — и здоровяк вдруг завалился лицом вниз на землю, не успев издать ни звука. Дон, чья спина лишилась поддержки, едва не упал, но сумел опереться на меч и остался стоять.

Я даже не успел у него спросить, как его зовут, — с раскаянием подумал Дон.

И с ненавистью посмотрел на Старшего Шамана. Тот, в свою очередь, довольно глянул на человека:

— Что, испугался? Думал, мы тебя будем убивать? Нет, на твой счёт у меня совсем иные планы, и твоя смерть в них не входит... Вот почему ты до сих пор жив.

Так вот почему орки не нападали на меня! Старший Шаман им запретил, точно! Я ему зачем-то нужен... Знать бы только, зачем?

— Тебя, наверное, интересует, зачем ты мне нужен, — Старший Шаман, прохаживаясь вдоль ощетинившегося ятаганами строя орков, искоса поглядывал на него, как кошка на загнанную в угол мышь. — Дело в том, что вторая фаза операции завершилась безрезультатно, и твои друзья — недомерок с какой-то девицей — захватили камни. Твоя задача — отнять у них Сильмариллы и отдать их мне. Понял?

Дон издевательски расхохотался ему прямо в лицо. Ему действительно стало очень смешно — он ожидал чего-то ужасного, а ему-то всего лишь предлагают предать!

— Конечно, понял! Что же тут непонятного? — сквозь смех выдавил из себя Дон. — Понял, что ты окончательно сошёл с ума, если думаешь, что я на это соглашусь! Или — что тебе удастся меня заставить!

— Мне — удастся, — холодно бросил Старший Шаман, и Дон осёкся на полуслове. — В тебя попали Чёрной Стрелой... А лютни у тебя нет, и тебе никто её здесь не одолжит, — продолжил он под громкий смех орков. — Так что Песню Силы ты использовать не сможешь, как в прошлый раз. Другой бы уже на твоём месте был наш... Но у тебя слишком сильная воля. Однако у меня есть нечто, против чего не устоит никакая воля, — Старший Шаман довольно улыбнулся. — Скоро твои друзья придут сюда, придут тебя спасать. Тогда и начнём, и ты станешь наш... Ты запомнил инструкции? Ты их выполнишь, с радостью выполнишь, когда станешь нашим... Кстати, а вот, похоже, и твои друзья пожаловали.