— Как мило, — констатировала сиренька. — Твоя подружка? Вы хорошо смотритесь вместе.
— Ревность слышу я в словах твоих, — усмехаюсь, принимая сидячее положение и даже не пытаясь оторвать от себя мелко вздрагивающую птицекошку.
— Ты себе льстишь, — отмахнулась Сиреневая. — Желтая, хватит сырость разводить. Лучше присоединяйся к поискам выхода.
И мы продолжили работу, вскоре выяснив, что непроверенных комнат в зоне досягаемости не осталось. А затем, нас нашел еще один беспамятный гибрид порочной любви попугая и кота, на этот раз белого цвета.
— Когда я заметил перья, стал активнее бегать по залам, так как думал, что вы тоже ищите живых, — делился с нами своей историей Белый. — Я даже думал оставлять свои перья, но после пары проверок, когда сам терял их на белом фоне, забросил это занятие.
— С расцветкой тебе не повезло, — сочувственно покачала головой Зеленая.
— Ну что, вернемся к прерванному занятию, или?.. — решила вернуть нас на деловой лад Сиреневая.
— Есть у меня одна мысль, — опытным путем уже доказано, что комнаты повторяются, а потому я выдал свой второй план: — кто-то один открывает проход здесь, второй открывает портал в противоположной стене и они оба держат створки от закрытия. Третий и все остальные проходят в соседние комнаты, куда уже открыты дверцы, чтобы открыть створки в противоположных сторонах помещения. Таким образом, должна получиться прямая линия из семи комнат. Главное — ни в коем случае не дать дверям закрыться, пока мы находимся в разных комнатах, иначе снова придется друг друга искать.
— Как я понимаю, ты думаешь, что мы находимся в фигуре вроде куба? — уточнил Белый. — Но ведь это может быть и прямоугольник.
— В любом случае, мы ничего не теряем, — развожу в стороны передними лапами. — Не получится прямая в одну сторону, попробуем проложить ее в другую. Если же и это не выйдет, вернемся к старому варианту с одновременным открыванием всех окон.
Никто больше спорить и высказывать сомнения не стал и мы приступили к выполнению: я первым удерживал проход между условными первой и второй комнатами, следующую дверь держала Желтая, за ней встал Розовый, потом Зеленая и Сиреневая, а когда свой портал открыл Белый, мы все услышали крик:
— Тут какая-то серая дымка!
Один за другим, наша команда подтянулась в комнату, где альбинос держал дверь, за которой была не копия уже набивших оскомину залов, а монотонное марево, похожее на туман. Столпившись рядом, все неуверенно смотрели туда, не решаясь первыми нарушить тишину.
— Мы можем попробовать еще раз, — замечаю я. — Но если больше не получится...
— Кто рискнет? — спросила сиренька.
— Пожалуй... я — расправив крылья, подлетаю к молчаливому Белому. — Раз уж план мой, то мне и рисковать.
— Я с тобой, — решительно заявила Желтая, сверкая голубыми глазами. — И вообще: уж лучше неизвестность, но вместе, чем одиночество здесь.
С этим высказыванием оказались согласны все. Пока белый держал проход, мы взлетели над полом на порядком потрепанных крыльях, схватились цепочкой за хвосты и я нырнул головой в туман, тут же ощутив, как меня потянуло вперед, закрутило и...
...
...выбросило на кровать в общежитии Часовой Башни.
— Хвост, — прошипел Жоан Луи, сваливаясь с кровати. — Что за дурной сон.
— Это ты мне говоришь? — фыркнул со своего места Морген Штерн. — Давно мне кошмары не снились, а такие тупые — вообще никогда.
Приняв сидячее положение, сжимаю пальцы правой передней лапы на медальоне, ощущая как бешенно стучит в груди сердце. Удивительно даже, какое облегчение можно ощутить из-за того, что просто помнишь, кем являешься и кто твои друзья. Знать, что где-то там у тебя есть семья, которая тебя любит и ждет...
— Не знаю как вы, парни, но я на сегодня уже выспался, — слезаю с кровати и направляюсь к выходу, ощущая как подгибаются задние лапы и подрагивают пальцы передних. — Сон это был или нет, но пока я не поговорю с наставником, глаз больше не сомкну.
Примечание к части
Жду отзывов.
Поздравляю с днем рождения Владимира Александровича и Андрея Борисовича.
За славных парней поднимем бокалы:)
Важные решения
Лежа на кровати в спальне на седьмом этаже Часовой Башни, заложив за голову левую переднюю лапу, вытянув вперед правую переднюю лапу вращаю в воздухе медальон с фотографией семьи: зажатая между указательным и средним пальцами цепочка, укорачиваясь с каждым оборотом, описывает спиральные круги в воздухе, чтобы в самом конце металлический диск лег точно в раскрытую ладонь. После завершения вращения, мне приходится освобождать цепочку и процесс накручивания повторяется...
С момента того сна, в котором мы оказались в кубе без памяти о себе и окружающем мире, уже прошло несколько месяцев. И вроде бы все идет по-прежнему: изнурительные тренировки, уроки по овладению новым искусством чародейства, вечерние посиделки за игровой доской... Только вот я буквально кожей ощущаю, что все мы притворяемся, соблюдая негласное соглашение не упоминать то приключение.
Чего стоит хотя бы тот случай, когда мы впервые поднимали нежить...
...
В кабинете с двумя дюжинами металлических столов, на которых лежали тела мертвых грифонов, царила напряженная тишина и стоял тяжелый запах бальзамирующих средств (поддерживать подопытный материал в сносном состоянии при помощи магии, было не только трудозатратно, но и вредно для неопытных волшебников, которые могли не справиться с чарами старших магов). Наставник Нейро — бледно-голубой грифон средних лет, скользя между подопечными наблюдал, как мы сплетаем плотные магические нити, соединяем их с мышцами и суставами, переплетаем в тугие узлы и создаем алгоритмы управления...
Если не учитывать того, что "нити" и "моторчики" мы создавали из своей магии, то процесс поднятия простейшей нежити можно было сравнить с сотворением марионеток: долго, муторно, но не так уж и сложно. Самое главное — правильно "программировать" ментальные узлы, которые приводят в движение мышцы, к которым крепятся магические нити (старшие чародеи вовсе держат в уме несколько готовых шаблонов, чтобы накладывая их на тело жертвы, просто наполнять нужными энергиями, за секунды проворачивая то, на что в иных обстоятельствах уходят часы).
"Вроде бы... все готово", — осмотрев свою работу магическим зрением от макушки и до кончика хвоста, киваю своим мыслям и подаю команду на активацию магических узлов.
Пальцы передних лап мертвеца конвульсивно дернулись, глаза распахнулись и невидящий мутный взгляд уперся в потолок учебного помещения. Подчиняясь заложенному алгоритму, грудная клетка зомби поднялась и опала, изображая дыхание, клюв слегка приоткрылся и из горла раздался глухой хрип.
— Он живой... Живой! — торжествующе вскидываю передние лапы (всегда мечтал это сделать).
— Аррр, — протянул мертвец и с усилием принял сидячее положение, протягивая передние лапы в мою сторону и изображая попытку удушения.
— Нет... — расширенными глазами смотрю на свое детище. — Что же я наделал? Я создал чудовище!..
— Гхм-гхм, — остановившийся рядом с моим столом Нейро, хмурым взглядом заставив меня замолчать, несколько секунд изучал неподвижного мертвеца и затем изрек: — Зачет по созданию некротических конструктов первого уровня сдан удовлетворительно... а вот артистичность следует подтянуть.
Со стороны компании Вика послышались смешки, Герда подмигнула с легкой улыбкой на губах, Морген так и не отвлекся от своей работы, а Жоан раздраженно нахмурился и отвернулся.
...
С одной стороны, в поведении друзей не было ничего предосудительного, но учитывая их же реакцию на мои прежние выходки, все становилось достаточно печально. К стыду своему должен признать, что не сразу понял корень проблемы, а потом захотелось побиться головой о стену, удержало от чего лишь нежелание портить имущество школы. Все же, после того как показал себя лидером, достаточно решительным и сообразительным, продолжать отыгрывать старую роль было... недальновидно и возможно даже оскорбительно в отношении остальных.
"Больше того, чем показывать собственные скрытые слабости, разумные не любят видеть скрываемые сильные стороны тех, кого изначально считали ниже себя. Кажется так?", — в очередной раз прокрутив цепочку с медальоном на пальцах, сжимаю плоскую металлическую коробочку в кулаке и прижимаю его к груди.
Как бы мне ни хотелось оставить все как было, все же те отношения с окружающими были для меня комфортными, но нужно что-то решать. Если не делать ничего, то... наша компания расколется, пусть пока что я и не могу сказать, кто с кем останется. И может быть я просто себя накручиваю, но есть такое ощущение, что детская дружба подходит к концу и нужно нечто новое...
Услужливая память, за годы обучения в Часовой Башне, ставшая почти идеальной, подкинула отрывок песни из прежней жизни, неплохо описывающий мою нынешнюю ситуацию:
Так случается постоянно — что посеешь, то и пожнешь,
Для героя второго плана, может слишком ты был хорош.
Только шел не своей дорогой и мечтал, что греха таить,
Взгляд поднять и еще немного расстояние сократить.
"Пусть с иллюзиями никогда расставаться не хочется, юность вечной не может быть, ей придется закончиться", — хмыкнув, нажатием кнопки открываю медальон и смотрю на фотографию, старательно запоминая каждую мельчайшую ее деталь.
Жаль это признавать, но я заигрался в ребенка, в какой-то момент даже поверив в свою роль. Еще печальнее от того, что если бы не этот сон, послуживший причиной разрушения привычной обстановки, то мне бы не хватило решимости что-то изменить. Даже сейчас, думая о своих дальнейших планах, мне... страшно.
"Ирония: был ребенком с душой взрослого, а с годами стал превращаться во взрослого с душой ребенка. Куда-то не туда меня понесло. Философия — зло", — решительно захлопнув крышку медальона, сажусь на кровати и вешаю цепочку на шею.
Прислушавшись к ощущениям жизни, определяю место нахождения моих соседей по комнате: все же за прошедшие годы, запомнить их ауры было несложно. Жоан и Морген обнаружились в игровой, вместе с Кали и Фреей. Герда, как и я, находилась в спальне в гордом одиночестве.
"Ну что? Тварь я дрожащая, или права имею?".
Поднявшись на задние лапы, потягиваюсь всем телом до хруста в позвоночнике и расправляю крылья во всю ширь. Уверенным шагом выйдя из комнаты, прохожу по коридору, никого не встретив на пути и захожу в игровую.
— Босс... — начинаю говорить привычным тоном, но осекаюсь и делаю голос более серьезным, после чего начинаю с начала: — Жоан, есть разговор.
...
Розовый грифоныш, сидя за игровым столом вместе с альбиносом и двумя пташками, задумчиво смотрел на своего голубошкурого соседа по комнате. Не так давно он увидел Жака с иной стороны, что ему не слишком понравилось: неприятно узнавать, что пусть чудаковатый, но понятный и зависимый друг, оказывается не так-то прост. И пусть тот "сон" можно было списать на стрессовую ситуацию и необычные условия, но под новым углом зрения, многие поступки выглядели совершенно по-иному.
"Его, конечно, можно понять, но менее обидно от этого не становится", — думал про себя Луи, прекрасно осознавая, что доверять Жаку как прежде уже не сможет.
— Говори, — наконец нарушил молчание Жоан.
Голубой грифоныш закатил глаза к потолку, изображая печаль из-за недогадливости собеседника, грозящую перерасти в тоску от несправедливости мира. Кали на это только насмешливо фыркнула и отвесив розовому другу подзатыльник заявила:
— Идите уже, голубки, воркуйте о своих секретах.
— Тц, — раздраженно потерев затылок, Луи одарил сиреневую грифоночку недовольным взглядом.
— Хм, — поторопил друга Штерн, многозначительно кивнув на выход.
— Ладно, — проворчал розовый птенец. — Иду я.
Жак благодарно кивнул альбиносу и пташкам, после чего вышел в коридор и не останавливаясь, направился к отдельным мастерским. Жоану не оставалось ничего, кроме как последовать за "подчиненным", который несколько лет над ним тихо посмеивался, изображая недалекого сына кузнеца.
"Дать бы тебе в клюв, так ведь по грубой силе я явно слабее", — Луи понимал, что в нем говорит ущемленная гордость, но бороться с этим не собирался (по крайней мере до тех пор, пока "друг" не объяснится).
Тем временем они зашли в мастерскую, где на стоящих вдоль стен столах лежал всякий мусор вроде обрезков труб, каких-то деревяшек, ведер с песком и пустых банок. Закрыв дверь, голубой грифоныш уже хотел что-то произнести, но Жоан его опередил:
— Надеюсь, ты привел меня в это... романтичное место не для того, чтобы признаться в любви?
— Кха... — поперхнувшись, Жак воззрился на "босса" с возмущением и заявил: — Не хочу тебя разочаровывать, но мне нравятся самочки.
— Да ты что? — язвительно отозвался Луи. — А я и не заметил: Герда за тобой хвостиком уже не первый год бегает. Или ее ты за самочку не воспринимаешь?
— Жоан, я серьезно... — начал говорить голубой грифоныш, но снова был перебит.
— Я тоже, Жак, — хмыкнул розовый птенец, складывая передние лапы на груди и облокачиваясь на край одного из столов. — Ладно уж, можешь считать, что я поверил. Тем более, если моя первая догадка верна, с понятием романтичности у тебя все плохо.
Собеседник прищурился, подумал пару секунд, затем хмыкнул и заявил:
— Извиняться не буду. Ты сам должен понимать, почему я начал себя так вести.
— Хвост с тобой, — махнул правой передней лапой Жоан и изобразив величественный жест добавил: — Извинения приняты. Это все, или ты действительно о чем-то хотел поговорить?
Луи провоцировал собеседника, даже не пытаясь этого скрывать. Однако Жак и бровью на это не повел, показывая хорошую выдержку (впрочем, вспоминая прошедшие годы, стоило признать хотя бы то, что терпения голубому грифонышу действительно не занимать).
— Раньше я не знал, как начать этот разговор... — заговорил Жак и замолчал, по видимому подбирая слова.
— Не тормози, Жак, время — деньги, — поторопил собеседника Жоан, вызвав у него кривоватую улыбку.
"Бесит. Ну да ладно: ему от меня что-то нужно, а значит...", — ощущая себя в положении того, у кого просят, розовый грифоныш даже сумел успокоиться.
— У меня есть пара идей, на которых можно заработать... — протянул собеседник, спиной облокачиваясь на стену и складывая передние лапы на груди. — Интересует?
— Излагай, — кивнул Луи, постаравшись изобразить деловой вид.
— Скажи, ты ведь слышал об огнестрельном оружии? — снова спросил Жак.
Жоан уже хотел съязвить, что он-то слышал, а вот сыну кузнеца о таком знать не положено, но вовремя прикусил язык. Все же уже в Башне им рассказывали о многом, так что пусть сразу нужную лекцию вспомнить и не удается, нельзя гарантировать, что ее вовсе не было. К тому же, "подчиненный" уже доказал, что его нельзя недооценивать.
— Допустим, — Луи прищурился. — И что с того? Пищали — это крайне неудобное и ненадежное оружие, которое ненамного превосходит арбалеты в убойности, но уступает в точности. Учитывая сложности, связанные с производством пороха, их полезность крайне сомнительна.
