Иное средневековье (книга 2)

Это случилось в то самое время, когда похитители из фашистского лагеря могли проезжать мимо. Исходя из слов пострадавшего, странности в монастыре начались со вчерашнего дня. В распоряжении у них была повозка, а значит, они имели возможность доставить туда определённое количество вооружения. Но с какой целью и как они заставили обитателей монастыря помогать им?

Минуточку. Те, кто атаковал деревню, не похожи на монашек. Как будто им мозги промыли. А вдруг это так?! Даже у меня есть технология воздействия на разум, однако она применима исключительно к одной личности и только помогает учиться. Предположим, она у них более развитая, с возможностью воздействия сразу на несколько человек. Тогда это объясняет резко изменившееся поведение людей. Остаётся несколько вопросов: во-первых — для чего им это? Во-вторых — откуда они взялись?

— Послушай, — обратился я к Бертрану. — Возможно ли, что у них есть более развитая технология воздействия на разум и монашки попросту зомбированы?

— Скорее всего, так оно и есть, — он подтвердил мою догадку. — Сейчас не это важно. Видишь вон там конюшню? — он показал пальцем влево.

Рядом с крупным деревянным домом действительно находилась пристройка для лошадей. Однако там разгорелся бой между двумя монашками, хозяином дома и его женой. Последние явно терпели поражение.

— Что будем делать? Если выскочим, нас обнаружат и вряд ли погладят по головке, а сражаться я не умею.

Действительно, мне больше по душе образ начитанного мудреца, а не воина, поэтому я и просиживал штаны в замке, иногда разъезжая по окрестностям. История, конечно, замечательная наука, но в первую очередь я думал о собственной безопасности, ведь если меня убьют, то всем моим трудам настанет конец.

— Придётся прорываться с боем, — с этими словами Бертран вытащил пистолет из рюкзака и передёрнул затвор.

— Погоди. Уж не хочешь ли ты применить против них это? — я с опаской взглянул на огнестрел.

— Ничего другого нам не остаётся, — твёрдым голосом сказал он.

— Ты же не собираешься их убивать? К тому же выстрелы могут услышать остальные и поспешить на подмогу.

— Не трусь! — встряхнул он меня. — Не стану я лишать их жизни, а лишь выстрелю по ногам и лишу боеспособности.

Я так и думал, всё же Бертран хоть и не военный, но техник.

— Но... — я попытался перебить его.

— Так гораздо лучше. Мы сразу захватим лошадей и ускачем прочь. Следуй за мной.

Он пригнулся и мелким шагом стал подкрадываться к сражающимся селянам.

На четвереньках я пополз за ним. Когда до дома оставалось около двадцати метров, монашки, к тому времени успевшие подрезать жену хозяина дома, обратили на нас внимание. Бертран прицелился и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и одна из монашек упала, завопив от боли. Пуля попала в левое бедро и на продырявленных штанах проступила кровь.

Я вынужден был смотреть, поскольку отворачиваться во время боя равносильно самоубийству. Да и успел я насмотреться на различные сожжения и повешения, коих было предостаточно. Всё же уровень развитости цивилизации показывает, прежде всего, количественное и качественное отношение к смертной казни, как самому неэффективному приговору, демонстрирующему лишь то, что отдельная личность для коллектива ничего не значит.

Остальные, явно опешив, остановились. Бертран снова выстрелил в ногу уже другой монашке. Выпрямившись и направив пистолет на главу семьи, он приказал:

— Брось оружие! Живо!

Селянин послушно разжал руки, и огромные вилы грохнулись на землю.

— Молю не убивайте, сохраните жизнь просящему! — в слезах стал просить он.

— Встать! Живо пошёл с нами в конюшню!

Он послушно заткнулся и последовал указаниям.

Внутри пахло сеном, навозом и лошадиным потом. Не самые приятные запахи. В конюшне оказалось три лошади. Выглянув во внутренний двор, я обнаружил стоящую там повозку.

— Там повозка, возьмём её? — стал советоваться я.

— Ничего другого нам не остаётся. У этого бедолаги нет сёдел.

Жестом он приказал селянину запрячь двух лошадей.

На лице степенного крестьянина появилась гримаса неудовольствия. Расставаться с тяжело нажитым имуществом он не желал. Но, испугавшись ранее невиданного оружия, подчинился и принялся запрягать первую лошадку под нашим пристальным наблюдением.

Но этот трус заслужил подобное обращение. Его раненая жена валяется на улице, а он в первую очередь думает только о себе. Ох уж эти отвратительные минусы эпохи средневековья. С одной стороны чрезмерная набожность, а с другой жестокосердие.

Закончив запрягать, он отошёл в сторону. Мы запрыгнули в повозку, и я дёрнул за поводья. Лошади резко сдвинулись с места и поскакали прочь, унося нас собой.

Выехав со двора, я направил их по главной дороге. Ехать стало не очень комфортно из-за быстрого темпа. На краю деревни нас ожидала засада из пяти боевых служительниц, так я успел окрестить их про себя. Выстрелами в воздух мы ошеломили их, и я успел направить повозку в сторону и объехать препятствие. Вдогонку послышались крики и улюлюканье. Ура! На сей раз мы спасены.

Спустя пять минут я осадил лошадей, и мы поехали в среднем темпе, поскольку погони за нами не наблюдалось. Всё же повозку немного потряхивало, но путешествие на ней в разы лучше, чем на лошади. Повозки хотя бы не встают на дыбы, сбрасывая ездоков.

— И? — я вопросительно посмотрел на своего напарника.

— Ничего не понимаю, — он отрицательно покачал головой. — Теперь абсолютно ясно, что вчерашние гости имеют к происходящему непосредственное отношение. Поначалу я думал, что люди изменились благодаря аномалии во вселенной, но теперь осознал неправильность своего суждения. Так свободно манипулировать сознанием людей! Даже эстонцы не вели разработок в этом направлении. Из всего увиденного следует заключить, что они проводят своего рода эксперименты непосредственно на людях.

— Ты хочешь сказать, они создают контрольные группы путём замены воспоминаний? — эта догадка неожиданно осенила меня.

— Верно. Это объясняет подобную плотность и разнообразие аномального поведения людей.

— Но как они сумели блокировать нашу технику? Неужели они обладают столь устрашающей мощью?

На мгновение я испугался, представив себе битву отсталых племён с конкистадорами, только в роли племён выступали я, Бертран и всё остальное население земли.

— Нет, я так не считаю, — он покачал указательным пальцем. — Вероятнее всего это эффект их появления здесь.

— Изволь объяснить.

— Ладно, попытаюсь максимально упростить излагаемое.

На секунду он закрыл глаза, скорее всего призадумываясь.

— Если представить нашу Вселенную в целом как комбинацию математических уравнений, устроенную таким образом, что как их не переставляй, результат не изменится. Не совсем корректной, но более понятной будет формулировка, которую ты употреблял ранее: от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Это и объясняет невозможность изменить что-либо во времени.

— Об этом я и размышлял последние сутки, — я вежливо прервал его. — Тогда как им удалось это? Два плюс два всегда останется четыре.

— Несомненно, однако, результат обязательно поменяется, если ввести в уравнение ещё число. Я клоню к тому, что необязательно переставлять слагаемые, достаточно приплюсовать дополнительное уравнение, и общая картина непредсказуемо изменится.

— Ясно, но где взять дополнительные компоненты, если в наличии имеется всего две двойки.

— В этом нам и предстоит разобраться, — он запнулся, поскольку телега подскочила на кочке.

— Прошу прощения, — я выровнял лошадей и повернулся для продолжения разговора.

— Ух, чуть язык не прикусил! — Бертран вытер со лба холодный пот. — Не привык я, как вы историки, разъезжать на экзотических видах транспорта.

— Сконцентрируемся на нашей проблеме.

— Точно. Они состоят из материи, а где, кроме нашей Вселенной имеется ещё вещество?

Я стал понимать, к чему он ведёт.

— Только не это. Сначала ты прибегаешь к теории инопланетных захватчиков, а ныне и к совсем утопической идее о множестве Вселенных. Всем давно известно, что наша реальность единственная. Всё это лишь умозрительные выдумки.

— Я серьёзно! — он схватил меня за плечо. — Поразмысли сам! Если предположить, что другие Вселенные существуют параллельно с нашим миром, то всё происходящее встаёт на свои места!

— Хватит! — я нервно стегнул лошадок, и повозка набрала скорость.

— Всё ясно. В тебе говорит учёный, не желающий признавать возможность альтернативной истории! — он упёр руки в бока.

— А известно ли тебе, сколько мы натерпелись из-за фальсификаций тех же эстонцев?! — я повысил голос. — История только одна, а все альтернативы — это жалкие подделки в попытках её переписать в угоду эгоизму! Будьте вы прокляты, эстонцы! — погрозил я кулаком вдаль.

— Но разве это не объясняет наличие совершенно неизвестного языка и элементов культуры, никогда не существовавших здесь?

Как ни прискорбно, а в этом он совершенно прав. Согласно имеющимся данным, сей язык возник из пустоты.

— Это очередная пакость подлых эстонцев! — запротестовал я.

— Я понимаю твои чувства, все мы искренне ненавидим эстонцев. Но всё же, сваливать все злодеяния на них неверно. Ты чрезмерно поддался влиянию культурной среды данной эпохи.

В его словах определенно был толк. Привычка делить мир на чёрное и белое, а все беды списывать на дьявола, очень заразительна из-за большой своей простоты.

— Ты прав, прошу прощения. Историк всегда должен стараться быть объективным.

— Надо же, кажется, мы пришли к взаимопониманию, — Бертран почесал затылок. — Следует напомнить, что эстонцев уже нет, собственно как и Эстонии, да и всего будущего. Рискну выдвинуть предположение, что там сейчас сплошная мешанина, обретающая форму лишь после их появления.

— То есть будущее не существует как таковое, а формируется исходя из настоящего?

— Совершенно верно! — я оторопел.

Как так? Вся моя семья, друзья, мой дом, страна, весь мир, всё исчезло.

— А... как же так?

— Смирись, — посоветовал Бертран. — На данный момент гораздо важнее выстроить возможные гипотезы и планы дальнейших действий.

— Ах, дела не требуют отлагательств, — печально высказался я.

Что ж, факт того, что я посвятил себя истории, заставлял смириться с возможной гибелью или потерей чего-то ценного. Наверное, поэтому я почти ничего не почувствовал. С кем не бывает.

— Вернёмся к разговору. Подытожим всё ранее сказанное: наиболее вероятно, что это гости из параллельной Вселенной. Они проводят некие эксперименты на людях, цель которых нам пока неизвестна. Они технически более развиты, чем мы. Это имеющиеся предположения и факты. Теперь перейдём исключительно к догадкам.

Бертран сделал жест ладонью, тем самым передавая мне право продолжить.

— Предположим, что там, где они живут, им запрещают испытания на человеке и во избежание бюрократических препятствий они отправляются вне поля юрисдикции их законов. То есть сюда.

— Судя по тому, что творится, моральные нормы не очень-то сковывают их. Не слишком ли сложный путь ради простой цели?

— А что тогда, по-твоему?

— Минуточку, — я призадумался.

Что как историк я могу наблюдать на протяжении ведомой истории? Войны!

— Кажется, я догадался. Как ты считаешь, это может являться простым завоеванием с последующей колонизацией?

— Что-то тут не так. Для чего тогда им эксперименты? Проводили бы их уже после своей победы.

— А что, если их очень мало, просто не достаточно, и они пытаются воспроизвести техническое вооружение и собрать собственное войско. Диверсионный отряд — вот кто они!

Сие предположение подтверждало наличие огнестрельного пистолета в кармане моего попутчика.

— Скорее всего, у них несколько целей. Наиболее вероятная из всех — завоевание. Так какова же следующая?

— Припоминаешь, что говорил избитый житель той деревушки? — я вновь стегнул вожжами.

— Что-то про окрестные поселения. Кажется, в одном из них появился некий лекарь, пичкающий местных лекарствами, от которых возникает зависимость. Бьюсь об заклад, они испытывают наркотические препараты.

Ранее у меня возникало ощущение, что нас ожидает нечто подобное.

— Как жестоко. Но для чего проводить столь бесчеловечные эксперименты, тем самым привлекая к себе внимание окружающих? Ведь сообщение между областями существует и по-своему активно.

— На уме только один вариант: по неясной причине сообщения прерваны.

— Но сейчас нет ни чётких границ, ни постовых, ни пограничной охраны. Передвигайся куда хочешь, на свой страх и риск конечно.

— Это означает, что они опасаются местного населения, и в связи с нехваткой средств вынуждении прибегать к различным уловкам и ухищрениям. Стратегия их борьбы очевидна: собрать большое войско и разгромить местных.

— Йохансен, — официальным тоном обратился ко мне Бертран. — Не по душе мне их методы. Существует вариант, при развитии которого мы сможем восстановить естественный ход времени.

Я насторожился в ожидании.

— Это конечно, лишь предположение, но что если заставить их покинуть нашу Вселенную? Тогда лишние уравнения исчезнут, и старым ничего не останется, кроме как вернуться в норму.

— А внесённые ими изменения? Что станет с ними?

— Должны исчезнуть вместе с ними.

— Так просто? Хотя, нет, как это провернуть?

— Ладно. А если всё пройдёт как по маслу, что же станет с нами? Ведь изменения в какой-то мере коснулись и нас? Очень не хотелось бы раствориться в воздухе.

— Мы вернёмся в прежнее состояние. Я останусь в технической службе, а ты будешь прозябать здесь, пока не вернёшься с полученными данными в своё время. Вот и всё.

— Ну, такой вариант меня вполне устраивает.

— Дело осталось за малым. Нам необходимо определить местонахождение чужаков и прийти туда с огромной армией. Вот тут и начинаются неурядицы. Мы точно не знаем их местоположение, да и свободной армии на руках у нас нет.

— Насчёт армии не беспокойся. Придём к церкви и заявим, что в определённой местности появились еретики, за которыми следуют крестьяне. Наплетём им всякого, и как главный аргумент предъявим мешок с золотыми иностранными монетами, мол, они подкупают народ и уже собрали свою собственную армию. Они бросят клич и через месяц всё уладится. Даже я учил историю, мой друг, — Бертран задорно улыбнулся.

А ведь и верно, в его речах есть толк. Скорее всего, у нас получится!

— Отлично, а пока достань карту, и мы направимся в ту деревню, — я подвинулся и уступил ему место рядышком.

Бертран извлёк свой компьютер и принялся сверяться с курсом. По его расчётам, до близлежащей деревни оставалось около семи часов езды. Устроившись поудобнее, я крепко вцепился в поводья и от нечего делать начал глазеть по сторонам.

Здешние красоты и вправду впечатляли, надо было почаще выезжать из замка на прогулки и ознакомительные поездки. Мы выехали на большой луг, изрядно заросший зелёной травой. Очень приятно наблюдать за природой одному или в тихой компании. Мой попутчик тем временем копался в каких-то файлах, выстраивая непонятные графики и чертя формулы. Видно просчитывает, выйдет ли всё у нас. Я попутно засёк время на своей вычислительной машине. Если уж любоваться красотами, то с пользой.