Раненый мир - Книга Холмов

— "Всенародная страсть, денно и нощно обращенная к лже-баронессе, истоки свои питала в демонизме оной. Являясь в мысли подданным и преследуя их с хохотом, мистрес вторгала в одних ужас, в других боль; верных ей награждала наслаждением, а в предметы любовного интереса, обоего полу, вселяла неодолимую похоть! Сильнее всего она безумствовала в ночи, и в каждой семье благочтивые отцы и матери баронства со страхом отходили ко сну. А те, кто могли, спали дни напролет, а работали и бодрствовали ночами, только чтобы не оказаться в кошмарном сне, полном разврата и порока, в который белая демонесса погружала все королество!"

— Оно.

— Ну разумеется оно. Воздействие через сны.

Лисы столпились вокруг смотрителя, зажав его вспотевшую залысину в тесном кругу, и сами стали читать страницы, посвященные Ареане Безвестной, в замужестве Лендорф.

— "Всенощные оргии", ага-ага.

— "Королева сладостных истязаний".

— Ну вот смотрите, к Генриху Раммельдину во сне пришла, но он был инквизитор Корпуса Чистоты, и не дался, развеял морок.

— А когда вошла в сон молодого Рональда Белобрового, победителя рыцарского турнира, инквизиторы учинили ловушку, истыкали рыцаря рунными иглами, чтобы демона на них нанизать... только демона поймать не получилось, а вот Рональд от сношения с иглами по всему телу помер...

— Она всегда через сны действовала. Вот только про мир тени не вижу.

— Ну как же, — робко вставил Френ. — Смотрим раздел "Явление народу". Вот тут. "Вьюжной зимой шестьдесят первого года, в голодное время для всей Патримонии, Ареана, еще не будучи уличенной в демоничестве и разврате, устроила невиданный пир, куда съехалась многая окрестная знать. Однако, пир был сорван, когда обнаружилось, что богатые столы лишь мираж, фантом, из мглы сотканный, и все яства лишь насмешка и повод привлечь в замок побольше честных людей. Распростерши объятия, белая мистрис окутала мглою гостей и погрузила весь зал в пугающий мир теней. После чего всем пропавшим пригрозила, что оставит в глубинах сумрака умирать голодною смертию, если не усладят ее взора и не распалят ее грудей славным зрелищем! И пришлось честным людям, ради своего выживания, совершать вещи неописуемой ужасности, о коих мы благонравно умолчим". Выдержка из хрониста-современника этой белой госпожи.

— И снова общность, — сказала Анна, подавив неуместный смешок. — Она не к каждому отдельно в голову залазила, а ко многим сразу. Поэтому юнцы и ушли в сумрак все вместе, поэтому и удержали Марет, она сама общий сон на всех создала.

— Когда пыталась найти подходящую девушку.

— Для чего?

— Ну, не понятно разве? — удивилась Алейна. — Вселиться в нее.

— Вселиться и знатно повеселиться, — мрачно сказал Дик. — Не может покинуть Холм, так побалует себя развлечением. Сумела-таки дотянуться, тварь, раз охранной сети теперь нет...

— А там, глядишь, и армия преданных поклонников у ее инкубины подберется, и все вместе отыщут способ саму демоницу из-под Холма вызволить, — подвел итог Кел.

— Получается, не связано с нашим Семидесятым? — спросила Алейна.

— Получается нет. У нас одно, в Землеце другое. Просто рядом стоят холмы. И по времени совпало.

— Так мы герои, — довольно сказал Кел, по-господски усаживаясь за стол и закидывая сапоги. — Детей спасли, из мглы вывели. Коварный план Ареаны не просто пересекли, но и срезали, не удалось ей девочку захватить. И раз мы установили ее намерения, силы и способы, то теперь и не удастся, надо сообщить Хилеону поскорее, ну и Гвенту заодно, раз его людей коснулось...

— Серая нить-то осталась! — резко возразил Винсент, который был вовсе не доволен происходящим. — Я не смог отследить, куда она идет, вернее, не рискнул пытаться. Чтобы не попасть в логово низверга. И прерывать ее не стал, пока мы с вами все не обсудим. А если эта мистрис все-таки вселилась в девушку, пока мы тут обсуждаем?!

Дверь в горницу растворилась. На пороге толпились староста и другие мужики, те, что не уехали за мясом и шкурами. Только благодушный и вечно уверенный в собственной неотразимости Кел мог подумать, что селяне всей толпой пришли благодарить Лисов, и развалился на стуле еще вальяжней, готовый получать хвалу и дары. Остальные сразу напряглись. Позади толпы был Беррик и еще один мужик с бородой до середины груди, оба держали в натруженных руках небольшой резной столец, а на нем, как на маленьком троне, с улыбкой положив руки мужикам на плечи, по-королевски сидела красивая светловолосая девушка.

— Покарать наглецов унижением! — голос Марет был звонкий и повелительный. Она сияла чистотой, как никто в Землеце, свеже-отмытые волосы ровной волной сходили на плечо, а синие глаза лучились надменным довольством по меньшей мере царицы.

Бородатые вопросительно приподняли подбородки. Не разумели приказа. Девочка поджала губы и объяснила:

— Валите их, тварей!

Тут уж земляки, не раздумывая, рванули вперед слитной толпой. Топоры, ножи, дубины замелькали в многорукой свалке, посуда взлетела к стенам и потолкам, в горнице во мгновение ока воцарились теснота и дикий шум.

Обольстительница

Глава восьмая, где простым смертным встречается самая обольстительная женщина в их жизни! Но это не делает их счастливее, совсем.

Анна могла по часу молчать, пока говорили остальные, считая, что умные и без нее разберутся — но всегда очень быстро соображала и действовала, как только доходило до заварухи. В ней словно включалось что-то отдельное, затаенная внутренняя пружина срывала боек, и врубившийся механизм брал на себя все движения, которые необходимо совершить. Прыгнуть вверх, чтобы уйти от двух тычков и одного удара сразу? Пожалуйста, тело взвилось в воздух, дубина, нож и топор просвистели там, где девушки уже не было, она перекувыркнулась через стол, оттолкнувшись от него руками в прыжке (левая, еще не до конца исцеленная, мстительно рванула болью), и приземлилась за спинами у рванувших в бой земляков. Не оборачиваясь, наклонилась вперед, выбрасывая ногу назад, и вломила сапогом точнехонько в столец, со всей силы. А сила у Анны была примерно как у Винсента и Дика вместе взятых — маленькая скамейка с треском сломалась надвое, девушку, восседавшую на ней, снесло назад. Она с визгом упала спиной в прихожую, Беррик и бородач как цепные псы метнулись за ней, так что черноволосая спокойно захлопнула за их спинами дверь в горницу и задвинула засов.

В бою внутри Анны вместо одного человека становилось как бы два: первый наблюдает за ситуацией сверху и решает, что в целом происходит и как лучше поступить. А второй сосредоточен лишь на том, как быстро и ловко оказаться в нужной точке, как нанести самый убойный удар. Два решающих центра смекают параллельно, один руководит стратегией выбора цели, другой направляет тактику колена, локтя и кулака.

Увидев, мягко говоря, нетипичное поведение деревенской девушки, Стратегическая Анна поняла, что Лисы опрометчиво ушли от детей. Ареана и не думала отпускать жертву, попавшую в ее паутину, просто не могла ничего сделать, пока Марет застряла между миров. А когда Лисы благородно вывели ее оттуда, белая мистрис поглотила испуганное и ослабленное дитя. Оставшись наедине с мужиками Землеца, демоница пустила в ход свои чары. Сила ее без сомнения была велика, иначе как бы она оказалась в числе бессмертных владык, запечатанных под Холмом. Даже бледной тени ее былых сил, пробившейся через обелиски, хватило, демоница без труда подчинила волю простодушных трудяг.

Стратегическая Анна поняла, что поселенцы действуют как пешки, и главное — не калечить их, а максимально нежно вырубить, чтобы не натворили бед, находясь во власти стервы из-под Холма. И наконец, стратегическая Анна нашла простейший способ вывести девочку из боя хотя бы на время: вытолкнуть с двумя подопечными за дверь и задвинуть засов.

Тактическая Анна все это уже сделала, а теперь нахлобучила ближайшему земляку тяжелой глиняной кружкой. Тот схватился за голову и упал.

Остальные Лисы тоже без дела не сидели. Все они, разумеется, сделали те же выводы, в свете полученных знаний было сложно по-другому оценить происходящее. Ареана не дура и знала, что Лисы сообразят о ее причастности, поймут, что она вселилась в земляцкую девушку, и придут ее выселять — это лишь вопрос времени. Демоница не стала ждать, пока подготовленная ханта во всеоружии подступит к ее инкубине, а устроила импровизацию и нанесла удар первой. Притом, оказалась находчива и притащила похватавших оружие мужиков наверх, чтобы драка прошла без участия Дмитриуса, который сделал бы и так малоперспективную попытку нейтрализовать серебряную ханту с помощью топоров и дубин — вообще нереальной.

Но даже без Дмитриуса, даже когда их застали врасплох и в неглиже, то есть без доспехов, в мирной одежде и с убранным в сумки оружием — Лисы все равно на порядок превосходили навалившихся землекопов.

Впрочем, не все. Винсент, выжатый и обессиленный битвами и испытаниями этого дня, уже не мог сделать ничего радикального, он просто ушел в сумрак, предоставив разбираться тем, кто в силах. Ричард стал невидимым и откатился куда-то то ли в угол, то ли под стол. Могло показаться странным, что на передовой остались две девчонки и потерявший все силы жрец, в то время как неслабая мужская часть ханты поджала хвост. Но ситуация есть ситуация: от лучника мало пользы в тесном помещении, когда его лук разобран и убран в чехол; кромсать ни в чем неповинных поселян палашом было бы смертельной ошибкой, а в рукопашную Ричард не настолько сильнее землекопов, чтобы ввязываться в драку одному против двоих-троих. Так что его главная задача в этом бою, как и у Винсента, была уцелеть, а не проявлять ненужный героизм.

А вот Кел не отступил. На лице его был мрачный сосредоточенный вызов, мол "Вот сейчас и проверим". Он шагнул вперед и принял на себя двоих. Один пырнул светловолосого ножом в живот, а второй врезал коротким мастеровым молотом в грудь.

И вот теперь, в отличие от остервенелого боя с варгами, все, кто смотрел в ту сторону, смогли увидеть, что произошло: молот отскочил от Кела, словно тот был каменный. А нож сломался! Светловолосый всегда не прочь подраться и нередко оказывался в гуще боя с врагом "на кулачках". Но такого за ним никогда не видели! Анна понятия не имела, что произошло, но сейчас было и не до того; краем глаза она увидела, как Кел хватает со стола кувшин с вином и бьет изумленного поножовщика по макушке.

На Алейну навалились сразу пятеро! Видно, демоница опасалась юную жрицу больше остальных. Конечно, ведь та могла вышвырнуть ее из Марет очистительной молитвой изгнания. Рыжая не смутилась, подняла волну гипнотически переливающегося огня, взмахнула ей, словно плащом перед мордой быков, накрыв их лица — и свет парализовал сразу троих. Селяне застыли в нелепых позах, с занесенными в ударе руками и широко раскрытыми глазами, с запечатленной на лицах незамутненной народной свирепостью. Анна подумала, что уже второй раз за день Лисов пытаются убить управляемые низвергом существа. Удары еще двоих селян разбились о щит света, откинув мужиков назад, причем, было явно видно, что щит не особо ослаб и сможет защищать девчонку еще несколько драгоценных секунд. Увидев это, черноволосая врезалась в самую гущу оставшихся на ногах земляков, благо, их осталось немного.

Дав заднему под колено, вывела из равновесия, дернула за рубаху и повалила, после чего смачно припечатала ногой. Даже без армированных поножей и обкладок, сапоги у Анны были тяжелые, получивший в живот согнулся и застонал, временно позабыв о драке.

Черноволосая увернулась от удара дубиной, тут же кто-то заехал ей локтем в лицо, успела отшатнуться, но по носу все же пришлось. Вот ведь! Получи, плотницкая морда, с азартом подумала девушка, ушла от руки с топором, поймала ее, заломила кисть и выдавила топор из побелевших пальцев, врезала коленом в солнечное сплетение, мужик осел.

На третьего обрушился горшок гнева: густой короедный суп потек по его лицу, куски мяса и овощей застревали в бороде, мужик стал медленно отступать на подгибающихся ногах. С ошеломленным видом попробовал языком, чего течет, вроде понял, что это не кровь, а суп, и словно с облегчением завалился на пол, упав на кого-то из уже лежащих.

Один из двоих оставшихся заехал Анне дубиной по плечу, второй мазнул ножом по поддоспешнику, но не прорезал его, нож был слишком тупой, а удар слишком неправильный.

— Съешь еще... этих мягких... землецких булок, — рявкнула Анна, в конце сентенции со всего размаха съездив второму подносом по лицу. А так как сентенция была длинной, аж на три вдоха, то первый к тому моменту уже валялся на коленях с вывихнутой рукой и выл, ухватившись за плечо. Немного не рассчитала.

Повалив его на распростертую кучу-малу из тел, грязных не только от суровой крестьянской жизни, но и от ругани, звенящей в воздухе, Анна уперлась коленями несчастному мужику в грудь и вправила сустав, от чего он хрюкнул и замолк, испуганно на нее глядя. Боль всегда хорошо перебивала чары и доминацию, Анна выучила это довольно быстро, попав в Мэннивей.

— Я в порядке, — Кел поднял слегка окровавленный кулак, но кровь явно была не его, судя по разбитому лицу осевшего рядом мастерового. Молоток светловолосый отобрал от греха подальше.

— Отбились, — кивнула Анна, потирая левую руку, которая нарывала болью все сильнее.

Винсент вышел из сумрака, посмотрел на учиненный раскардаш, опрокинутые лавки и упавший стол, груды битой посуды и осклизлые яства, спорадически усеявшие пол, на стекающий по стенам густой суп, вино и какую-то подливку, а также кружева салата из кислой капусты. На земляков, вповалку матерящихся сквозь грязные бороды... Брезгливо покачал головой.

— Лучше б в тени остался, — пробормотал он.

— Легким ветром несён, зачарованый сон, — негромко и певуче произнесла Алейна, накрыв ладонями свои глаза. — Ты печали забудь, и приляг отдохнуть.

Она всегда использовала старую лёдскую колыбельную для этой молитвы. С родными с детства словами, сонный дым получался гораздо лучше. Под ладонями девчонки родился свет, совсем не такой, как раньше. Легкая лунная дымка поплыла по горнице, зыбким покрывалом стелясь по головам и лицам земляков, те запрокинули удивленные лица, как волки навстречу лунам. Их стоны и ругательства стихли, через несколько секунд тишины послышалось неровное сопение спящих. Освобождая парализованных одного за другим, Алейна отпустила их на пол легким движением руки.

— Славно, славно, — вместе с кряхтением донеслось из-под стола. — Но отчего милосердная госпожа их сразу не усыпила? — поинтересовался староста, выползая оттуда.

— Потому что во время драки люди не внемлют зову сна, — улыбнулась Алейна, рассматривая его. — А когда охолонули от боевитости, и хотят, чтобы боль из ран утихла, сон получается в самый раз.

И повернулась к Анне, исцелять многострадальную руку.

— А вот отчего ты пришел сюда с демонессой, а теперь, вроде как, и не в ее власти? — подозрительно спросил Дик, становясь видимым и спрыгивая со стола.