Звоночек 2. Общий.

— Для поражения достаточно пары снарядов, — попытался увильнуть Ефимов.

— Это тех, что попали. А сколько мимо пролетело? — не дал я ему такой возможности.

— Мы этого точно не знаем, — признаться ему всё-таки пришлось, но хитрить он не прекратил, — Всё зависит от обученности расчётов.

— Ну, примерно? Сколько израсходовано снарядов на учебных стрельбах по пикировщикам и с каким результатом?

— Пушек у нас почти нет, поэтому пока такие стрельбы не проводились, — сквозь зубы процедил начальник артуправления.

— Вы что же, расчёты совсем не обучаете? Три-то пушки у вас есть. — отвечать комкору было нечего и сейчас он стал отражением Мирзаханова, сидевшего как раз напротив, — Ну, ладно я, вредитель и скрытый враг, строящий козни. Но вы-то, настоящие коммунисты! Вы же должны меня на чистую воду вывести! Чего проще, практика критерий истины! Изготовьте десяток мишеней размером и видом на самолёт похожие, подвесьте под тяжёлые бомбардировщики и сбросьте на зенитки, так, чтобы на атаку пикировщиков было похоже. Докажите на практике, что имеющиеся автоматы налёт могут отбить и посчитайте расход. Если он окажется меньше, чем гипотетический для шестистволки, то и говорить не о чем. А мишени не пропадут, расчёты всё-таки надо учить!

— А вы что скажете, товарищ Кожанов? — своим вопросом явно Сталин выручил комкора, оказавшегося в неловком положении.

— Я поддерживаю товарища Любимова и считаю, что работы по шестиствольным автоматам должны начаться немедленно!

— Но мы же накануне только это осуждали, вы имели противоположное мнение, — растерянно сказал, обращаясь к моряку, Ефимов.

— Тогда я не знал, что товарищ Любимов, по-видимому, имеет к шестистволкам непосредственное отношение. Я не хочу повторения ситуации, когда тот же день, что я читаю статью Любимова про пикирующие бомбардировщики, беляки топят наш транспорт! Ещё ранее товарищ Любимов выступал против катеров Туполева, в ходе войны оказалось, что он полностью прав! Я товарищу Любимову доверяю полностью и повторяю, работы надо начинать немедленно. Сейчас наши корабли против авиации совершенно беззащитны и такое положение нетерпимо!

Вот это да! Вот молодец! Ай да Кожанов! Признаться, не ожидал. Первый заметный эффект от моей писанины.

— Есть мнение поручить эту работу товарищу Любимову, — полувопросительно сказал Сталин.

— Я категорически против!!! — буквально взвился вошедший в раж флагман, — Пушкарей у нас много, а дизеля для катеров делать некому! Пусть ими занимается! Чаромский в авиацию ударился и доводит двигатель для истребителя, который нам тоже очень нужен, чтобы прикрыть корабли с воздуха на большой дальности от берега. А на грешную землю, точнее воду, обратить внимание некому!

— Поддерживаю товарища Кожанова! — тут же подал голос Орджоникидзе, — Требую вернуть его в наркомат тяжёлого машиностроения! Если, конечно, он не против. Не понимаю, что ему в НКВД делать, а у нас работа всегда найдётся.

— Ми тут не товарища Любимова делим, — недовольно буркнул Сталин, — товарищ Любимов занят на своём месте не менее важной работой. Ми решаем как быть с пушками. Товарищ Ефимов, как скоро вы сможете нам наглядно продемонстрировать возможности наших новых автоматов производства завода N8?

— Мишени ещё надо разработать, построить и испытать. Думаю, в три месяца уложимся.

Ага, а думаешь ты сейчас, комкор, в какой срок ты сможешь научить людей стрелять и попадать.

— В два, — отрезал Сталин. — К первому августа должно быть всё готово. Тогда и решим, как нам быть с шестиствольными пушками. Я тоже доверяю товарищу Любимову и считаю, что практика — критерий истины. Вы все свободны, товарищи. А вы, товарищ Любимов, останьтесь.

Хм, слова те же, а вот интонация совсем не как у киношного Бормана.

— Партия, как вы видите, вам доверяет, товарищ Любимов, — сказал Иосиф Виссарионович, проводив всех до дверей кабинета и возвращаясь к столу. — Не боитесь этого доверия не оправдать?

Так, похоже, пришло моё время раздачи.

— Не боюсь товарищ Сталин.

— Да? Ви почему на показе машин не присутствовали?

— В этом не было никакой необходимости, товарищ Сталин.

— Такая необходимость была! Я мог бы задать вопрос, который задам сейчас ещё там, не тратя зря времени! — голос вождя стал резким, — Почему до сих пор не сделан мотор?

— Это не так. Поставленную задачу обеспечить относительную чистоту выхлопа ЗИЛ выполнил.

— За счёт снижения характеристик! Кроме того, это ведь только часть задачи! Вам надо было поставить на машину мотор на уровне лучших мировых! Это не сделано! Лимузин, как тарахтел, так и тарахтит!

— Чтобы этого избежать, нужно иметь цилиндров гораздо больше, чем два. Тогда можно обеспечить более приятный для буржуазных ушей звук двигателя.

— Вы на что намекаете? — Сталин нахмурился.

— Я прямым текстом говорю, что всё делается для создания благоприятного впечатления за рубежом и к внутрисоюзным нуждам никакого отношения не имеет.

— Ви не правы. Мир — это общесоюзная нужда. И хватит демагогии! Ви можете исправить звук?

— Да, можем. Но потребуется кооперация с заводами, выпускающими двигатель Мамина, так как новый многоцилиндровый мотор, который встанет на лимузин, можно сделать только в этой размерности. Кроме того, должно быть открыто финансирование на разработку нового ТНВД.

— Вам уже давно даны полномочия, позволяющие требовать от заводов-смежников любой помощи! Открыт чрезвычайный счёт госбанка для оплаты всех работ! Чего вам ещё требуется?

— Я был не в курсе этих обстоятельств, товарищ Сталин.

— Раз препятствий нет, когда вы сможете представить машину?

— Через месяц, товарищ Сталин.

Вождь, видимо, хотел для порядка этот срок по привычке урезать, но потом недоверчиво глянул на меня и спросил.

— А вы успеете создать совершенно новый мотор за месяц?

— Успеем, товарищ Сталин.

— Работайте аккуратно, товарищ Любимов, чтобы не пришлось переделывать. Ми, в крайнем случае, немного подождём.

Эпизод 9.

— Ну, что? Проработали тебя? — зашёл вечером того же дня в выделенный мне кабинет Рожков.

— Можно и так сказать, — уклонился я от прямого ответа, выпустив под потолок сизый клуб табачного дыма.

— Меня тоже, — понял меня по-своему директор. — Лихачёв орал, хоть святых выноси. В общем, три месяца нам дано, а потом, наверное, попрут меня из директоров.

— Месяц, — уточнил я, дымя ещё гуще.

— Что месяц? — не понял Рожков.

— Я попросил у Сталина месяц на решение вопроса с мотором. И он мне его дал.

— Ты в своём уме, Петрович? Как ты мог за весь завод говорить? Ты ж нас всех под монастырь подведёшь!

— Месяц и ни днём больше, — отрезал я.

— У нас же мотора нет! — Рожков был просто в отчаянии.

— Через месяц будет! — я повысил голос. — А если увижу, что дела идут недостаточно споро, то статью за саботаж никто не отменял!

— Вон оно, как ты заговорил, товарищ Любимов, — директор был обескуражен и расстроен. — Раньше то, когда станки просил, по-другому разговаривал.

— Да также, Владимир Александрович, не греши, — сказал я примирительно, — ведь я тогда тебя выручил. Вызывали меня, кстати, совсем по другому делу. И показали, какие дела на одном из наших заводов, не менее важном, чем твой, творятся. Так вот, скажу я тебе, его директор тебе чёрной завистью сейчас завидовать должен. А лимузин — так мелочи, между прочим проскочило.

— Ничего себе мелочи! — начал снова возмущаться Рожков, но я его остановил.

— Выручил тогда, выручу и сейчас. Но давай на завтра отложим. Утро вечера мудренее. Соберёшь всех своих на планёрку, там и обсудим. Мотор будет, не волнуйся. Тем более, что половину работы уже сделали. Ты мне лучше скажи, что ты по бронекорпусу думаешь.

— А что думать? Делали его в Подольске по танковому стандарту Т-27. Сколько брони надо нарастить — неизвестно. И сколько это всё весить будет — тоже. В общем, надо с нуля начинать.

— А бронестекло?

— Ты о чём? У нас стёкла обычные.

— А вот это неправильно! Должны выстрел ПТР держать. Ищи по своим каналам, я буду по своим. Если не найдём, то будет железный аргумент против усиления бронирования. На эти-то два, 140-й и 160-й, новое двигло воткнём и готово! А усиленному броневику и коробка и ходовая новые потребуются, а может и рама. Подумай над этим.

— И двигатель!

— Нет, движок как раз не проблема.

— Давай, делись! Я ж спать не смогу спокойно!

— Владимир Александрович, успокойся, всё в этом плане хорошо будет! Давай, до завтра, — я просто выпроводил директора ЗИЛа из своего кабинета, а сам, разложив на столе чертёж ЗИЛ-140, принялся прямо по нему рисовать наглядное пособие.

На следующее утро я, из тактических соображений, позволил себе немного опоздать на работу, а руководству завода, соответственно — поволноваться, поговорить и дойти до нужной кондиции. Войдя в кабинет директора и убедившись, что все на месте, подошёл к длинному столу и, не говоря ни слова, разложил на нём первый эскиз.

— Товарищи, здравствуйте. Прошу обратить внимание на чертёж, — впрочем, это было сказано для связки слов, все и так на него пялились. — Так будет выглядеть ЗИЛ-140 с новым восьмицилиндровым мотором, о котором чуть позже. Как видите, мотор длиннее "сто-второго", поэтому радиатор, панели фар переносятся вперёд, становясь почти вровень с крыльями. Чем вы всё это будете сверху прикрывать — меня не волнует. Разбирайтесь сами. Никаких возражений насчёт штампов не принимается, хоть киянками выколачивайте недостающее. Не так уж и много там. В освободившееся пространство в боковых нишах моторного отсека компонуется вся проточная докомпрессорная часть 100-2Ч. Всё должно поместиться с запасом. Вопросы есть?

— Есть! — Важинский не полез со своим особым мнением, которое обязательно было ему положено как главному конструктору, а спросил строго по делу. — Между мотором и радиатором значительный зазор. Не далеко ли перенесена передняя панель?

— Это необходимый запас, чтобы туда можно было установить и 12-ти цилиндровый мотор, который приблизительно на тридцать сантиметров длиннее. Ещё вопросы?

— В процессе видно будет, — буркнул Важинский недовольно, но потом добавил, — всё равно других альтернатив нет.

— Хорошо. Тогда двигатель, — я разложил другой эскиз. — Перед вами 8-цилиндровый двухблочный Х-образный мотор размерности 50Х75. Как вы видите, блоки установлены вертикально на вспомогательный картер, поэтому мотор в высоту имеет больший габарит, нежели в ширину и похож на обычные автомобильные моторы. Восемь цилиндров двухтактника, работающих равномерно, дадут такой же звуковой эффект, как и шестнадцать цилиндров четырёхтактника, то есть ровный гул, из которого будет трудно вычленить работу отдельных котлов. Малая размерность двигателя означает небольшие значения ударных волн при выхлопе из каждого котла, которые гораздо легче эффективно глушить. То есть, двигатель будет тихим. В самих блоках никаких тайн для вас нет, поэтому на них не останавливаюсь. Систему наддува с компрессором полностью берём от 100-2Ч, если потребуется, подрегулируем передаточное число. Но! Без гравицапы, как вы понимаете, пепелац не телепортируется. Поэтому ТНВД. Насос будет двухплунжерный, на базе ТНВД двигателя 100-2. Каждый плунжер теперь будет обслуживать последовательно четыре цилиндра, лежащие в одной плоскости. Поэтому, эксцентрик-толкатель теперь будет иметь четыре выступа с шагом девяносто градусов так, что его, наверное, будет корректно называть уже звездой. Как вы понимаете в этом случае каждый плунжер, при оборотах двигателя две с половиной — три тысячи в минуту, будет совершать от десяти до двенадцати тысяч циклов. Именно поэтому взят за основу ТНВД 100-2 с большим диаметром плунжеров, нежели ТНВД 50-2, зато ход каждого плунжера будет примерно втрое-вчетверо короче. Иначе возвратные пружины не выдержат. Далее, как вы знаете, топливо под давлением выбрасывается через боковое отверстие. В выпускаемом сейчас насосе там стоит двухпозиционный клапан, приводимый эксцентриком, направляющий его к одному из двух цилиндров. Теперь всё будет несколько иначе. Поток, разделяется на четыре канала, заключённые в цилиндрическом корпусе, расположенном вдоль вала двигателя. В каждом канале находится двухпозиционный клапан "открыто-закрыто", приводимый в действие кольцевым эксцентриком-толкателем, вращающимся вокруг общего корпуса каналов с частотой коленвала. Таким образом при каждом ходе плунжера три клапана закрыты, а один открыт, что обеспечивает работу одного цилиндра. В ТНВД для двенадцатицилиндрового движка, соответственно, всё по шесть. Таким образом, используя, в целом, стандартные комплектующие, требующие высокой точности изготовления, имеем качественно новый насос.

— Что, и плунжер стандартный? — хитро спросил, оставшийся начальником отдела после прошлогодних перетурбаций_____

— Нет, с его профилем тебе, дорогой, придётся помучиться.

— Что-то больно сомнительно выглядит эксцентрик на корпусе каналов...

— Принцип ясен, сколько цилиндров — столько клапанов. Если знаете и можете сделать лучше — дерзайте! Это приветствуется.

Дальше уже пошло конкретное планирование работ и разделение ответственности. Мне, кроме общего контроля, достался, естественно, сам мотор. Двигатель решили делать целиком на ЗИЛе, задел остнастки по пускачам ещё остался, но последние достижения, касательно дизелей Мамина, надо было учитывать. Сразу после совещания я отправился на почту и отправил телеграммы-молнии в отделы моего ведомства в Марксе и Сталинграде с требованием выслать в кратчайший срок чертежи, описание всех изменённых деталей 50-2 за прошедший год. Рекорд поставили немцы, испортив лейтенанту Поздняку рыбалку, любившему посидеть в тишине с удочкой на охраняемой территории, что гарантировало от конкурентов. Поплавковый АИР-5 приводнился прямо рядом с ним, распугав всю плотву, и курьер-чекист, встав на поплавок, громко поинтересовался, кому можно сдать документы и посылку. Как бы то ни было, утром следующего дня я их уже имел перед глазами. Из Сталинграда вести пришли чуть позже, по железной дороге.

К этому моменту у нас уже вовсю крутился на стенде стандартный насос, но с изменённым толкателем — шестилучевой звездой. А мы, тем временем, рассматривали разные варианты клапанного механизма ТНВД и решили, в конце-концов делать два варианта. Первый, мой, был сложен в плане компоновки в корпусе, но имел гораздо более короткие трубопроводы. Второй, с размещением каналов в кольцевой муфте вокруг вала, экономил целых три шестерни и хорошо вставал в корпус, но требовал длинных коммуникаций. Впрочем, проблема была не в самих трубках, а в их стыках, которых хотелось иметь как можно меньше.

Приблизительно таким же темпом шла работа и дальше, благо ничего принципиально нового изобретать не приходилось и новый мотор рождался как комбинация различных деталей серии 50 и 100. Лучше всего это было видно на примере коленвала 100-го калибра со щёками 50-го. Это тянуло за собой мелкие изменения шатунов и так далее.