По воле богов.

— Госпожа, вас приглашает господин на трапезу дневную.

Вампирша вздрогнула от неожиданности. В покои неслышной тенью вошел вышколенный бес. Он поклонился девушке и теперь ждал, когда она последует за ним.

— Скажите господину,

Что есть не буду.

Сыта Эльмина.

Бес вновь поклонился и вышел, а вскоре его сменил Ройх. Он, молча, подошел к девушке, схватил ее за руку и потащил за собой. Она зашипела, обнажая клыки. Вампир обернулся, оскалился, продемонстрировав длину своих зубов, и потащил упирающуюся девушку за собой. Их молчаливая борьба закончилась, когда Ройх втолкнул Эль в обеденную залу. Вошел следом и закрыл за собой дверь. Вампир прошел к столу. Он указал взглядом на стул и принялся за трапезу. Эльмина отвернулась, показывая, что есть не собирается. Ройх усмехнулся и не стал настаивать.

Эльмина направилась к двери, дернула ее и резко обернулась, смерив навязанного ей отцом супруга гневным взглядом. Дверь оказалась заперта. К столу она так и не подошла, оставшись стоять у двери в ожидании, когда ее вернут в покои. Ройх спокойно ел и, казалось, совершенно не обращал внимания на вампиршу. Закончив свою трапезу, он промокнул рот салфеткой и подошел к девушке. Тонкие, но неимоверные сильные руки легли ей на плечи, и она дернулась в попытке скинуть их.

— К чему война, Эльмина?

Ведь я был по сердцу тебе.

Об этом вспомни.

— Так было, Ройх, но изменилась Эль.

Могло бы все пойти иначе,

но в голову пришло Судьбе все поменять.

Послала мне любовь другую,

такую теплую, живую.

И ты не вздумай осуждать!

Милей мне синих глаз прекрасный свет.

Лишь в них смогла найти ответ,

что значит быть счастливой.

— Всего лишь человек!

— Да, человек. И мой мужчина.

— Так значит все-таки война?

— Дай мне свободу, и останемся друзьями.

— Не может дружбы быть меж нами.

Я слишком долго ждал тебя.

Пока росла, пока взрослела.

Глазами, смехом звонким и живостью своей

холодного вампира в плен ты взять сумела.

Сказала б "да" еще в круженье бала,

и никогда бы человека не узнала.

Зачем ты медлила с ответом?

— Мой милый Ройх, спроси богов об этом.

Сама Судьба сомкнула мне уста,

меня к другой любви готовила она.

И рада я, что так случилось.

Скорей бы лишь разлука завершилась.

Ройх, умоляю, отпусти меня!

— Нет. Решенье принято и нет пути назад.

И пусть свершен был не со мной обряд,

отцом мне все же отдана.

И стало быть, моя жена.

— Тогда война.

— И в ней ты проиграешь.

— И после этого себя ты мужем называешь?

Она горько рассмеялась. Вампир взглянул на упрямицу исподлобья, вновь взял за руку и открыл двери. Эльмина выдернула руку и вышла первой.

— Ну, раз война,

тогда прими подарок мой тебе, жена.

Вампир невесело усмехнулся, распахнул в ее покои дверь и пропустил вперед. Девушка сделала несколько шагов и ахнула, когда холодный металл ошейника коснулся ее шеи. Ошейник защелкнулся, и загремела цепь, лишая ее свободы. Взбешенная вампирша оскалилась и обернулась к Ройху.

— Что это значит?!

— Теперь не выполнишь угрозу,

бежать не сможешь.

Поверь мне, Эль, моя душа от горя плачет,

но ты сама решила выбрать путь.

И цепь переживешь уж как-нибудь.

Она попробовала разорвать цепь, но оказалась слишком слаба для этого. Не смогла Эльмина выдернуть и кольцо, вбитое в стену, и открыть замок ошейника. В бессильной ярости вампирша кинулась на своего тюремщика. Ройх легко перехватил ее руки, поцеловал одну, после вторую и притянул к себе девушку, осыпающую его проклятьями.

— Смирись и цепь сниму.

— Смирилась!

— Врешь.

Меня не проведешь.

Придет момент, когда смиришься

и моей воле покоришься.

Ну а пока подарок мой,

и ночью темною, и каждым светлым днем

останется с тобой.

— О, как тебя я ненавижу!

Вампир вновь грустно усмехнулся.

— И это я прекрасно вижу.

Дверь приоткрылась, и бес просунул голову в покои.

— Мой господин,

лорд Энцолор желает посетить сестру.

— Мой брат!

На лице Эльмине заиграла радостная улыбка. Ройх внимательно посмотрел на нее и повернулся к бесу.

— Ну, значит, так.

Иди и Энцу передай,

что госпожа наряды примеряет

и видеть никого сегодня не желает.

Бесовка где?

— Внизу стоит, она и привела к нам мага.

— Сюда немедленно.

Ройх с издевательской улыбкой посмотрел на Эль, вновь взбешенную действиями недавнего жениха.

— Нужна ведь помощь госпоже,

вот пусть и помогает!

И всем так будешь говорить.

Об Эль придется им забыть.

Отныне путь к моей жене для каждого закрыт!

Бес понятливо кивнул и испарился выполнять указание хозяина. Вампир еще какое-то время мерился взглядом с негодующей Эльминой, а после, молча, покинул ее покои. Эль бросилась следом, но у самой двери взвыла от боли, когда ошейник впился ей в горло. Яростно выругавшись, она бросилась к окну и успела увидеть, как брат отходит от ворот. Он обернулся, заметил ее в окно и махнул рукой. Эль попробовала открыть окно, но длины цепи на это не хватило. Энцолор внимательно взглянул на ее шею, помрачнел и что-то произнес. После снова махнул, развернулся и ушел, оставив сестру мучиться от осознания, что Ройх лишил ее всех шансов на побег.

В покои вбежала Рени. Она испуганно вскрикнула, запнувшись за цепь своей госпожи и схватилась за щеки.

— Ох, что творится в мире этом.

Вас заковали цепью, а меня запретом.

Не смею я отныне пределы покидать дворца.

— Страданьям нашим не видать конца.

Прошептала Эль и направилась к креслу, уже не обращая внимания на громыхающую цепь. Цепь вообще оказалась примечательной. Она спокойно растягивалась, как резина, давая девушке свободный доступ в любую комнату покоев, но ее длина резко укорачивалась, как только вампирша подходила к двери и к окнам. Впрочем, этой примечательности вампирша не оценила.

* * *

На столицу человеческого княжества опустилась ночь. Князь Монтери, весь день просидевший в своих покоях, поднялся с кресла, подошел к шкатулке, отнятой у сына, и, прихватив ее, вышел из своих покоев.

— Наследник где?

— Он у себя закрылся.

Велел к нему не заходить.

— Пора мне сына подбодрить.

Он долго думал, пытался найти выход из сложившейся ситуации и принял решение, которое посчитал единственно верным. Видение двух юных супругов, так доверчиво прижавшихся друг к другу, все не покидало старого князя. И как бы в душе он не сопротивлялся выбору сына, но, наконец, признал, что ничего изменить уже не может. Анжар говорил, что время излечит душу молодого князя.

— Мой друг, мне в небе чудится гроза.

И страшно так, что сердце стынет,

не приползла бы к нам беда.

Она уже костлявой лапой нам грозится.

И время может стать не лекарем,

безжалостным убийцей.

— Уж больно мрачен твой прогноз.

Арман так юн, и в голове блуждает ветер.

Мой государь, не вешай нос.

— А кто сказал, что юноша не может быть серьезен?

Ты слышал бы ответ его, он так был грозен.

Он вырос, друг, мой мальчик стал мужчиной.

И коль судьба решила так,

то быть ему с Эльминой.

Князь подошел к дверям покоев сына, взялся за ручку и слегка скривился, дверь оказалась заперта изнутри.

— Арман, открой.

Ответа на последовало, и князь встревожился.

— Сынок, открой мне дверь!

И снова тишина. Князь Монтери забарабанил в дверь.

— Открой, Арман!

Отец к тебе стучится!

Ответь, твое молчание меня тревожит!

— Мой князь за своего наследника боится?

Арман распахнул дверь и вернулся в спальню, снова упав на кровать и уставившись в потолок.

— Мой сын, нам надо объясниться.

Князь сел рядом с сыном, посмотрел на него и тяжело вздохнул. Он неловко повертел в руках шкатулку и отставил ее. После протянул руку и встрепал волосы Армана.

— Я был не прав, прости меня, сынок.

Исправить все готов, но дай мне срок.

Отправлюсь лично я к вампирам,

дадут благословенье боги,

и разойдемся миром.

Арман порывисто сел и пристально взглянул в глаза отца, ища подвох, но увидел лишь грустную улыбку.

— Ты правду говоришь, отец?

Готов ты сам к вампирам во дворец

явиться,

чтобы о нас с моей женой договориться?

Отец, ты возвращаешь сыну жизнь!

Но как же верить сложно...

— Сомнения отринь!

Я принял выбор твой, отцу так должно.

Взрослеют дети и уходят от опеки.

Так повелось от времени начала и навеки.

Князь мечтательно улыбнулся и взял Армана за руку.

— Давно ли на моих коленях лежал в пеленках мой сынок?

Малыш совсем, не мог сам есть и пить, и говорить не мог.

В глазенках синих отражался мир,

счастливое младенчество справляло жизни пир.

Потом пополз, а после и на ножки встал.

Для нянек наказаньем стал.

Разбитые коленки, локти нос,

все юркий мой малыш со смехом перенес.

Он подрастал и с ним росла

любовь и гордость сильного отца.

То забавлял меня, а то печалил,

то радовал, то злил.

Но знай, сынок, всегда тебя любил.

Ошибся только раз,

когда гордыней ослепленной тебя я от Эльмины "спас".

Прозрел, принял, прошу прощенья.

Ну а теперь без промедленья,

ты познакомь с невесткой нас.

Князь Монтери вручил сыну шкатулку и ласково улыбнулся. Взволнованный Арман бросился к зеркалу, достал свечу с рунами и зажег ее, призывая духа.

— Тебе понравится моя жена.

Она красива и нежна.

От ее ласковой улыбки, в моей душе сияет свет.

Ее полюбишь, как и я.

Лишь в ней одной вся жизнь моя.

Призванный дух послушно явил изображение темной комнаты. В лунном свете, заливавшем комнату, блеснули звенья цепи, замкнувшиеся на металлическом ошейнике девушки, сидевшей на полу и глядевшей в пустое зеркало. Дух пока только показывал. Она глубоко вздохнула, отчего плечи поднялись, и цепь тоскливо звякнула.

— Ну, где же ты, приди, мой свет.

— О, боги! Как он смел?!

Эльмина, нет!

Арман оглянулся на отца, в его глазах вдруг появилась беспомощность, сменившаяся злостью.

— Отец, смотри, ты это видел?

Какой подлец ее обидел?

Ей покажи меня!

Велел он духу, и девушка вздрогнула, когда отражение комнаты исчезло, сменившись разгневанным взглядом синих глаз ее супруга.

— Любимой мой, дождалась я тебя!

Воскликнула Эль и вскочила с пола, устремляясь к зеркалу. Она подбежала к нему вплотную, приставила руки и улыбнулась, когда пальцы Армана соединились с ней с той стороны. И вновь, как когда-то, она ощутила его тепло. Взгляды юных супругов встретились, и неизвестно сколько бы тянулось молчание, не прерываемое ни одним из них, если бы князь не кашлянул за спиной сына, напоминая тому о своем присутствии. Арман вздрогнул, рассеянно оглянулся и взглянул на князя.

— Эльмина, милая, знакомься — князь Монтери, мой отец.

Признал наш брак он, наконец.

Отец, а вот моя Эльмина,

иди же к нам, невестку поприветствуй

и от души порадуйся за сына.

Досталась лучшая ему из женщин всех.

— Да, на красу княгини жаловаться грех.

Приветствую я вас, прелестная Эльмина.

Князь склонился в почтительном поклоне перед отражением девушки. Она ответила ему тем же и скромно опустила глаза.

— И я приветствую вас, князь.

Благодарить хочу за сына.

Князь Монтери вновь склонил голову и улыбнулся девушке.

— А я хочу у вас просить прощенья

за все, что раньше сотворил.

Обоим боль вам причинил,

но все готов исправить.

Договорить он не успел. Дверь в покои девушки распахнулась, и за ее спиной замер Ройх. Он с ненавистью взглянул на двух людей, заметивших его. Не говоря ни слова, вампир грубо оттолкнул девушку. Арман успел увидеть, как Эль отлетела в сторону и неловко упала на пол.

— Вампир, не смей к ней прикасаться!

— Замолкни, человек, тебе пора убраться.

И Ройх с силой ударил кулаком по зеркальной глади, уничтожая единственную возможность для Эль увидеть своего возлюбленного. Он вихрем пронесся по покоям, уничтожая все зеркала, которые тут были. После схватил вампиршу, не позволяя спрятать ни одного осколка, и позвал прислугу, чтобы они убрали следы его гнева. Он не выпускал Эльмину, бьющуюся в истерике, пока покои не были вновь чисты. После этого убрал руки, чуть брезгливо отряхнув их, и ушел, так и не сказав ей ни слова.

Арман еще какое-то время смотрел на собственное отражение. Его плечи тяжело вздымались, и князь понял, что сын готов к необдуманным поступкам, последствия которых могут оказаться непоправимыми. Он положил руку на плечо Армана, тот дернулся, но силы в отцовской руке еще было много, и он удержал своего наследника.

— Пусти, отец,

я должен быть с ней рядом.

Он сделал больно ей,

и ждет его расплата.

Пусти!

— Сын, рассудку ты внемли.

Сам посуди, что сможешь ты один?

Вампир тот верно господин.

Охрана, слуги, прочие не люди.

Ты просто им подашь себя на блюде.

Эльмину не спасешь, а лишь себя погубишь.

— Задорого продам я жизнь свою!

— Сын, пожалей седую голову мою!

— Отец...

— Арман, послушай! Всего два дня мне нужно на дорогу!

С рассветом выеду я из дворца,

и к ночи завтрашнего дня я доберусь до тестя твоего,

твоей жены отца.

Поговорим мы с ним, обсудим.

Не дам вампиру я избегнуть разговора,

и результат переговоров тебе не медля сообщу.

И если боги не оставили людей,

вернусь сюда с Эльминою твоей.

А коли нет, мы будем действовать иначе.

Не захотят добром,

твою жену мы заберем тем паче,

призвав на помощь магов.

Пресветлая на нашей стороне.

— А что все это время делать мне?!

С тобой поеду!

— Нет! Горяч ты, сын, и глупость сотворишь.

Тогда ошибки ты уже не воротишь.

Для них ты враг.

— Ох, тяжко как!

На цепь Эльмину посадили,

а я, ее супруг законный,

сидеть здесь должен, словно трус презренный.

— Опять, мой сын, ты рассудил неверно.

Коль голову к ответу призовешь,

то сам ты это с легкостью поймешь.

Жену ты любишь?

— Больше жизни!

— Быть хочешь с ней?

— Естественно хочу.

— Тогда внемли отцу.

Сейчас отправишься к вампирам,

что нам не даст ни дружбы с ними, и ни нужного нам мира.

Устроишь драку с целым кланом.

Погибнешь, как храбрец, тебе ведь это надо?

Эльмина же останется в плену,

но ведь не жаль тебе жену?

Героем будешь, правда, мертвым.

Зато прославишься ты воином гордым.

И пусть холодные вампиры

терзать продолжат бедную Эльмину.

Арман взглянул на отца исподлобья.

— И что мне делать?

— Ждать вестей.

Тебя не брошу я без новостей.

Сейчас ложись, устал ты за день.

Страдать и нервничать не надо.

— Сказать легко, но сделать сложно.

— И все же постараться можно.

Ложись в кровать и добрых снов.