Золушки нашего Двора

Бывший пират и контрабандист, а ныне начальник Тайной канцелярии Его Величества, яхтсмен и ресторатор был истинным патриотом своей Родины.

Улыбаясь знакомым и раскланиваясь с дамами, многих из которых он знал гораздо ближе, чем полагалось по этикету, рю Вилль по старинной привычке всё подмечать, наблюдал за гостями и обдумывал сразу несколько дел, как вдруг взгляд его выцепил из толпы нечто сине-белое. Сочетание было настолько необычным для современной моды, что герцог резко сменил направление движения, собираясь ближе взглянуть на чудо.

'Чудом', к его величайшему изумлению, оказалась герцогиня рю Филонель, чей костюм произвёл истинный фурор не только среди присутствующих дам, но и среди господ. Люди толпились вокруг неё, разглядывая ярко-синее пышное платье, отороченное белой полосой кружева, треугольную вставку в лиф из ткани, покрашенной как матросская тельняшка, отложной белый воротничок, обшитый синими кружевами, строгие рукавчики до локтя, тоже украшенные белым. Платье было отделано золотыми пуговицами с теснёными на них якорями. Синий и белый чрезвычайно шёл эльфийке, оттеняя белоснежную кожу, делая ярче голубые огромные глаза и чувственные губы. Однако истинными шедевром на сей раз были не её прелести — на голове Агнуши красовалась шляпка в виде фрегата. Корабль был выполнен настолько искусно, что человеческие фигурки на его верхней палубе казались живыми.

Никто из присутствующих уже не сомневался, что с завтрашнего дня сине-белое сочетание, а также золотая тиснёная фурнитура и отложные воротнички надолго войдут в моду!

— Какая прелесть! — искренне восхитился рю Вилль, подходя и целуя ей руку. — Неожиданная лаконичная прелесть!

— Неужели пригласите меня на танец? — деланно изумилась та.

— Я рискую потерять голову от вашего грот-бом-брамселя, — покачал головой герцог, — но, раз Его Величество не танцует, осмелюсь!

Он подал руку. Звякнули золотые браслеты на её запястье. К голубой жилке под тонкой кожей хотелось прикоснуться губами, вдохнуть аромат эльфийских головокружительных трав, запустить жадные пальцы под кружевной отворот рукава и прогуляться по гладкой коже...

— Как король терпит ваше присутствие? — ведя герцогиню в танце, поинтересовался рю Вилль.

Она выжидающе смотрела на него лучистыми глазами.

— Я имею в виду, — усмехнулся герцог, — терпит, не теряя головы!

— Умение сдерживать порывы — качество настоящего мужчины! — тонко улыбнулась эльфийка, а про себя подумала: 'Вот тебе, мужлан неотёсанный!'

— Благословен имеющий порывы, — ехидно пропел рю Вилль. Разговор с герцогиней доставлял ему массу удовольствия, тем более, что Ники запаздывала. — Однако в нашем возрасте с ними, с порывами, случается всякое!

— Порука порывам — женственность и мудрость подруги! — склонила голову Агнуша. — Животные чувства к девкам способствуют лишь инфекционным заболеваниям!

— Здоровье — сложная штука! — не смутился рю Вилль. — Особенно душевное! Иногда, знаете, поставишь себе какую-нибудь недостижимую цель, и маешься, и не спишь, пытаясь придумать, как быстрее её заполучить! Вы хорошо спите, Ваше Светлость?

— Все мои цели достигнуты, либо будут достигнуты! — высокомерно заявила эльфийка.

— Да неужели? — осведомился Троян. — Ужасно рад это слышать! Вы, Агнуша, сильная женщина, хоть давеча и выглядели такой хрупкой и ранимой, стоя у трона!

Герцогиня скрипнула зубами. Рука сама собой потянулась поправить шляпку.

— Мне ещё есть к чему стремиться, Ваша Светлость, — нарочито равнодушно ответила она. — Куда хуже, когда потолок стремлений уже достигнут, и дальше ждёт лишь одинокая желчная старость!

Музыка стихла.

Герцог коснулся губами её пальцев, выпрямился, сощурив глаза:

— Ваша Светлость стреляет без промаха!

— Я на это надеюсь! — ослепительно улыбнулась та и нажала потайной рычажок, стилизованный под поднятый якорь.

Шляпка зажужжала. Над ватерлинией по правому борту открылись пушечные порты, из которых выдвинулись дула.

— Пресвятые тапочки! — пробормотал рю Вилль.

— Закройте глаза, герцог! — мило улыбнулась эльфийка.

— Что?! — изумился тот.

— Ну, не хотите, как хотите! — рассмеялась она чарующим смехом.

Пушки дружно плюнули сгустками золы.

Пространство вокруг рю Вилля тотчас опустело. Весь покрытый пеплом, абсолютно весь, он сейчас напоминал ствол дерева, а не человека.

— Я всегда плачу свои долги, дорогой герцог! — брезгливо наклонилась к нему рю Филонель. — Но за экспериментальный выезд кареты Гильдии Механиков я расплатилась только сейчас! Прошу меня простить за задержку!

Изящный реверанс, и Её Светлость, величественно развернувшись, отправилась в противоположный конец зала, шлейфом собирая за собой взволнованные шепотки, восхищённые вздохи и взгляды.

— Похоже, герцог, вы только что сгорели со стыда! — громко воскликнул королевский шут. — И даже успели обуглиться!

Под хохот придворных, рю Вилль покинул бал. Если Его Светлость и краснел — милосердный пепел скрыл румянец на его щеках.

* * *

Они столкнулись посреди толпы — красивый мужчина и неприметная женщина с лицом, усыпанным веснушками. С мгновенье смотрели друг на друга, будто не узнавали, а затем она сделала такое движение, будто собиралась убежать, а он схватил её за руку.

— Фирона!

— Прошу, отпусти меня, Атрон!

Страх метнулся в её глазах, но она с усилием подняла голову, расправила плечи и заставила себя взглянуть в лицо мужа. Сжимая её запястье стальными пальцами — наверняка, останутся синяки! — он молча смотрел на неё. Молча и жадно. Так жадно, пожалуй, он не смотрел даже в первую брачную ночь, на свадебной ладье, оплаченной из королевской казны, в шикарной каюте, в которой пол был устлан шкурами, а на кровати красовалось белье из тончайшего Лималльского шёлка.

— Добрых улыбок и тёплых объятий тебе, муж мой! — заставила себя вновь заговорить герцогиня рю Воронн. — Отпусти, ты делаешь мне больно!

Он разжал пальцы. Спрятал руки за спину, словно боялся дать им волю. Всего несколько дней прошло с момента последней встречи. С того дня, когда паршивец Яго увел приёмную мать из законного дома, от законного брака! Атрон всегда знал, что добром затея Рэйвин с усыновлением королевского ублюдка не кончится! Словно в подтверждение этого, Пресветлая не дала им с Фироной собственных детей. Однако, несмотря ни на что, рю Воронн был доволен браком. Жена его чтила и обожала, не пыталась устанавливать свои порядки в доме, слушалась беспрекословно, была всегда доступна и боялась в той мере, в какой порядочной женщине следует бояться мужа. Он собирался и из Ягорая вырастить послушное животное, но тот воспитанию не поддавался. Дикий зверёк вырос в бешеного зверя! А ведь он, Атрон, дал ему всё для безбедного существования и удачливой карьеры дипломата: образование, манеры, знание языков! Пришло время, нашёл бы ему подходящую партию... А уж внука бы прибрал к рукам с первого дня жизни, чтобы вырастить истинного рю Воронна! Но что-то пошло не так. И Фирона, его тихая, послушная Фирона, ушла, не оглядываясь. Он ждал, что она попросится назад, знал, как тяжело ей дышать без него, ждал, стоя у окна или кружа по коридорам опустевшего дома и пугая слуг суровым видом. Он ждал её! А она не пришла.

Что ж... Дипломатия — наука королей, а не королевских ублюдков!

— Я скучаю, Фирона, — мягко сказал он, для нежности было ещё слишком рано! — Дом опустел без тебя, слуги растеряны и похожи на брошенных детей!

Герцогиня моргнула. Низкий голос мужа, красивый и властный, обволакивал незнакомыми нотками. Волнение, тоска, растерянность... Неужели Атрону они знакомы?

— Ягорай уже взрослый, — продолжал тот, — нянька ему не нужна! Он ведь оставил тебя одну в своём доме, а сам отправился развлекаться с друзьями? Так?

Фирона отвела взгляд. Яго, действительно, уехал в тот же день, когда забрал её от мужа. Уехал, не объяснив причины. Но, судя по его сосредоточенному и замкнутому виду, дело было серьёзным. Она знала своего мальчика слишком хорошо! Жаль, не успела познакомиться с той девушкой, что по словам Ируны так запала ему в сердце!

— Вернись домой, прошу, — тихо сказал Атрон. — Мы делали много ошибок в прошлом, но мы их исправим! Попробуем начать сначала!

Она смотрела на него, не веря! Он сказал 'мы'.

— Видишь, я прошу тебя! — добавил супруг, обнадёженный выражением её лица. — Не приказываю, не требую... Прошу!

В глазах герцогини рю Воронн плескалось изумление. После всего, что Атрон делал с ней и Яго все эти годы, после диктата и муштры, после побоев и наказаний он сказал 'мы'!

'Мы делали много ошибок в прошлом!'

— Я помню тебя молодым, Атрон, — она устало отошла к стене и села на опустевшую скамью, с которой только что поднялась пара, чтобы пройтись в танце, — помню, как горели твои глаза, когда речь заходила о деле, помню, каким нужным ты чувствовал себя при дворе, ведь Её Величество была здесь. Думаю, с ней ты был нежен. Всегда нежен...

Герцог остановился рядом, закрывая её собой от любопытных глаз. Его лицо искривилось в болезненной гримасе, словно каждое слово било по обнажённым нервам.

— Все эти годы я пыталась понять, что с тобой произошло? Отчего ты замкнулся в себе, в одиночестве теша своё горе от потери Её Величества, а затем и вовсе возненавидел весь мир? Отчего?

— Оттого, что мир отнял её у меня!

Фирона испуганно вскинула глаза — послышался не голос мужа, но рык раненого зверя.

Атрон смотрел на неё, сжимая кулаки так, что побелели костяшки.

— Мир заставил меня прорываться наверх в надежде получить ответ 'да' от её отца! Мир подтолкнул старого короля искать сыну невесту! Его законы она не захотела преступить, побывав у алтаря с Редьярдом! Обрекая нас обоих на несчастливое существование!

Герцогиня смотрела на мужа, замечая новые морщины, глубокую седину на висках... Она готова была поклоняться каждой его улыбке, лишь бы он улыбался! Но после назначения в Крей-Лималль улыбаться дома он перестал вовсе, источая добродушие и юмор исключительно на посольских приёмах и раутах.

— В тебе было столько огня, Атрон! — прошептала она. — А ты сжёг им себя самого и попытался на том же алтаре жертвенной любви сжечь и нас с Ягораем! Зачем? Почему нельзя было закрыть дверь туда... куда нет входа!

Несколько мгновений он тяжело дышал, нависая над ней. И Фирона, уже не сомневаясь, что он не сдержится и ударит её прилюдно, закрыла глаза и прижалась затылком к холодной стене, не желая смотреть на яростную маску, в которую превратилось его лицо.

Спустя долгую паузу он судорожно выдохнул.

— Мы сможем поговорить об этом дома! Хочешь, уйдём прямо сейчас?

Герцогиня рю Воронн вспомнила распухшее от побоев лицо сына, которого никогда не считала приёмным... Ребёнок, оставшийся без любви самых близких на свете людей — родителей, напоминал ей себя саму, лишённую любви самого желанного человека в мире — Атрона. Она не смогла защитить его от тирании мужа, в глубине души каждый раз испытывая те же боль и отчаяние, что и мальчик. А он, Ягорай рю Воронн, её сын, осмелился бросить отцу вызов и вызволить мать из дома, полного унижений и слёз. Как бы её глупое сердце не рвалось поверить в слова мужа, лживые слова, искусные слова умелого дипломата, беззастенчиво играющего чувствами, не предавать Яго она желала сильнее!

Фирона рю Воронн открыла глаза и, поднявшись, склонилась в реверансе.

— Прошу меня простить, муж мой, но наш разговор окончен. Покинув твой дом, я приняла решение окончательно и бесповоротно. Мои чувства к тебе, о которых ты прекрасно знаешь, никакой роли более не играют. После окончания свадебных празднеств ты отправишься в Крейский дипкорпус без меня!

Она сделала осторожный шаг в сторону, выходя из укрытия, образованного его телом, и понесла себя, как бригантина, танцующая на верхушках волн. Прочь из прошлого...

Прочь!

* * *

— Ты чего стоишь, как статуй, братец? — поинтересовался запыхавшийся Дрюня.

— А ты чего дышишь, как конь после скачки? — в тон ему ответил Его Величество, у раскрытого окна с наслаждением вдыхающий морозный вечерний воздух.

Солнце уже садилось, однако тьма Вишенрогу не грозила — город накрыла светящаяся магическая сеть, украшенная так любимыми ласурцами цветами, бабочками, корабликами и птичками. Внизу, во дворе, Драгобужская делегация толпилась вокруг механического чуда — главного подарка Гильдии Механиков. Танцевать, по понятным причинам, уважающие себя мастера не спешили.

— Прошлись с Ванилькой в конской кадрили! — хохотнул шут. — А нынче она меня отпустила посмотреть, как ты тут!

— Какая забота, ну надо же! — проворчал Редьярд и вовсе отворачиваясь от зала.

Шут устроился рядом. Теперь оба стояли, навалившись грудью на подоконник, как школьники на переменке.

— Ничего не хочешь мне сказать? — осторожно поинтересовался Дрюня.

Редьярд молча покачал головой.

— Ну, тогда я за двоих! — констатировал шут. — Мнится мне, ОНА приходила вовсе не вредить. Помучить себя. Помаяться... Вот как ты сейчас! Я ЕЁ разглядеть-то толком не успел — увидел лишь нечто вроде воронья, чёрное, лохматое! А дале взглянул на тебя, и едва сердце не выскочило! Нельзя, Твоё Нервическое Величество, так лицом искажаться!

Король молчал, будто язык проглотил.

— Да оживи ты уже! — рассердился Дрюня, пихая его локтем. — На тебя смотреть страшно! Может, она тебя заколдовала? Чары наложила? Давай, позову Никорин и Жужина?

— Слушай, дурак, отстань, а? — в сердцах рявкнул Его Величество. — Думать мешаешь!

Дрюня надулся.

— Раз так, я тебя покидаю. Пойду и дальше с зазнобой по углам обжиматься, а ты завидуй, братец!

— Ну, слава Пресвятым тапочкам! — вздохнул Редьярд, посмотрев в удаляющуюся шутовскую спину.

— Ты мне только скажи её имя, — неожиданно вернувшись, пристал тот. — И я уйду, клянусь, до утра! А то все ОНА, да ОНА! Как к кастрюле, ей-ей!

Король взглянул на него с ненавистью. Невинное выражение Дрюниного лица ясно говорило о том, что в этот раз он не отстанет.

— Эстель, — сдержав рвущийся из груди вдох, произнёс Его Величество имя, которое пытался забыть. — Её зовут Эстель.

Шут молча развернулся на каблуках и тут же ушёл.

Редьярд с тоской посмотрел в открытое окно. Подмороженная гавань была залита призрачным светом луны, напоминавшим мягкий саван. Ярко освещённый порт бросал на воду огненные отблески, словно предтечи свадебного фейерверка, который должен был состояться, как только совсем стемнеет. Море всегда было прекрасным, но короля манил лес. Как наяву он видел узкую тропинку, убегающую в чащобу, и себя в плаще с капюшоном, надвинутом на лицо. Уходящего по ней, не оглядываясь...

* * *

Оранжевые глаза сузились.

— Вы позволите покинуть вас, Ваше Высочество? — пробормотал полковник Торхаш, развлекающий беседой новобрачных между танцами, и отдав честь, двинулся сквозь толпу ко входу в зал.

Там, застыв в проёме ледяным изваянием, стояла архимагистр Никорин в платье серо-стального цвета. Скромное, украшенное лишь кружевами в алмазной россыпи, одеяние подчёркивало белизну кожи и сияние огромных голубых глаз владелицы, и несмотря на сдержанность казалось роскошнее и богаче расфуфыренных платьев придворных дам, невольно притягивая к Ники все взгляды.