Клуб Анонимных Некромантов

— Ты кого бабушкой назвал? — взвилась тетя Ада. — Я женщина в самом расцвете

сил!

— Угу, магических, — хрюкнул Олег, предусмотрительно спрятавшись за Варю.

— Не перебивайте, я так с мысли собьюсь, — возмутился Любомир. — Итак, перевести бабушку — это хорошее действие, иначе бы ее сбила машина с поврежденной тормозной системой. Хороший ты поступок совершил? Однозначно хороший. Вот тебе полный шаблон: возможность в лице бабушки, твое решение в виде помощи и последствия: ты сохранил ей жизнь. Но последствия синкретичны с новыми возможностями, вытекающими из них. Машина, которая должна была прервать жизнь пенсионерки, успешно пролетела этот перекресток и затормозила на следующем, потому что возможность остановить ее на этом перекрестке ценой своего бездействия и жизни пенсионерки ты упустил. Машина затормозила, попав в аварию: насмерть сбита беременная женщина, нерожденный ребенок тоже погиб.

Кармически ты поступил плохо, потому что могла бы умереть бабушка, а мать с ребенком в таком случае могли прожить еще много-много счастливых лет. А теперь по твоей вине они мертвы. Плохой поступок? Плохой. Все-таки, жизнь двух абстрактных молодых людей теоретически важнее, чем жизнь одного абстрактного старого человека. Абстрактных людей, одинаково влияющих на мир и энтропию, берем для того, чтобы уравнять шансы и подвести количество критериев выбора к минимуму. Таким образом ты все испортил и пустил вагонетку по пути с пятью жизнями вместо одной. Поздравляю, Вася, ты истинный некромант-ликвидатор, безжалостный к жалким людишкам и готовый пойти на все ради пирожка с вареньем!

А теперь обратимся к когнитивистике и морально-этическим парадоксам, если ты, конечно же, не готов остановиться на этом и понять, что полностью безнадежен.

Ребенок, которого ты так жестоко и хладнокровно убил вместе с матерью, должен был вырасти в жесточайшего маньяка, грозу и ужас своего поколения. Неуловимого двинутого гения, поражающего любую фантазию своими кровожадными действиями. Этот человек стал бы последним, кого увидели бы перед страшной мучительной смертью сотни и тысячи случайных людей.

Правильно ты сделал, что не допустил подобного? Несомненно правильно, двумя жизнями ты спас гораздо больше!

Если, конечно, не брать в расчет того, что половина его жертв в ранне-маьячный период — это отбросы общества: закоренелые убийцы и насильники, совратители, воры. Прервав жизнь этих маргиналов, парень спас жизни гораздо большего количества людей, чем прервал, потому что число предполагаемых жертв, которые должны были пасть от рук убитых им маньяков, даже гипотетически высчитать сложно...

Может, стоило, все-таки, пожертвовать бабулей и оставить его в живых?

А прочем, среди гипотетически спасенных людей есть те, кто потом породят великих диктаторов типа Гитлера, которые наведут шороху по всей планете.

Видишь, сколько вариантов? И есть еще больше.

А есть ты. И ты просто перевел бабушку через дорогу.

— Вы хотите сказать, что на самом деле выбор — это фикция? Что бы я не делал, какие бы шаги не предпринимал, судьба все решит сама? — оживился филолог.

— Мы хотим сказать, что ты все равно облажаешься, даже если захочешь сделать как лучше. Так что расслабься и прими неизбежное.

— О, вы меня успокоили, а я-то уж подумал, что у меня все плохо и теперь вы будете настороже ко мне относиться и не позовете больше в тот клуб трансвеститов на печенье с ногтями, — сардонически усмехнулся Вася.

— Я бы попросила! На этот раз печенье было без начинки! — возмутилась тетя Ада. — А в тот клуб мы больше и не пойдем, теперь есть гораздо более удобное помещение для сборов. Осталось Къяарваля только перевезти.

— Вы же не хотите сказать, что... — опешил Василий.

— Но комнаты-то три, — пожал плечами Любомир. — А тебе пригодится его опыт. Он, если хочешь знать, тоже при жизни был ликвидатором. Иначе зачем бы мы его держали? Былой силы у него, конечно, нет, но память отличная.

— Чур — к Олегу, — внезапно сложила руки на груди Варвара. — Я девочка, я не хочу жить с мертвецами, я хочу их упокаивать.

— Стоп, а ты тоже переезжаешь сюда? — несчастный ликвидатор с грохотом сел мимо единственного стула, на котором почему-то не захотела сидеть наиболее его достойная тетя Ада. — Ребята, а вам не кажется, что вы чего-то не учли? О чем-то кого-то забыли спросить?

— Точно, спасибо что напомнил! — хлопнул себя по лбу Олег. — Варь, а что на ужин?

— Я тебе мамочка, что ли? — фыркнула девушка. — У меня, между прочим, еще пары есть сегодня, я и так одну прогуляла из-за вас. Сегодня готовите вы. И проветрите нормально квартиру, трупами ужасно воняет!

— Аааш? — некро-гастарбайтер засунул голову в дверной проем из коридора, в котором собирал мусор.

— Ааш, ааш, — рассеяно отозвалась Аделаида, осматривая комнату. — Васенька, а зеленые стены — это так и задумано? Вам на обои денег не хватило или так у молодых сейчас модно?

— Вообще-то, комната должна была быть темно-зеленой, — с нажимом на первое слово ответил Вася, уничижительно глядя на Олега, — но кто-то что-то перепутал, и в итоге теперь у меня взрыв незрелого банана на двадцать квадратных метров.

— А что ты на меня-то смотришь? — Возмутился Олег. — Это Варька тона перепутала!

— В следующий раз сам пойдешь банки таскать, — огрызнулась девушка. — Очень мне в темноте видно было, какой там оттенок. Радуйся, что в магазине вообще была уже смешанная краска такого цвета, обычно ее под заказ смешивают.

— Стоп-стоп-стоп, а где вы взяли краску? — Вася впервые задался логичным, в общем-то, вопросом. — И почему ночью?

— Ну сперла я ее, сперла, — закатила глаза Варвара. — Еще вопросы будут? Мне уже пора, вообще-то.

— Так, ребята, вы как хотите, а нам пора, — Аделаида взяла под руку явно заинтригованного Любомира и потащила к выходу. — Кстати, Вась, твой дед... гкхм, многоуважаемый Мафусаил Геннадиевич изволит почивать в своих часах на кухонном подоконнике. Потряси его хорошенько и расспроси, может, чего-нибудь полезного скажет. Я бы особо на это не надеялась, но ты попытайся.

— Идите, я пока мертвяков построю, — отмахнулся Олег, явно опасавшийся Вариного гнева.

Проводив Аделаиду и Любомира, Вася мельком отметил про себя темно-лиловый цвет стен коридора и внутренне вздохнул о понятиях цвета у юной ведьмы. На бордовый это явно не тянуло.

На кухне было пусто, чисто и гулко. Светло-серые стены навевали мрачно-похоронное настроение, которое только усугублялось издевательски нежно-голубым цветом пленки, покрывавшей совковый дспшный кухонный гарнитур грязно-горчичного некогда цвета. Впрочем, смотрелось вполне сносно, даже со вкусом. Отциклеванный и заново покрытый лаком паркет выглядел на удивление прилично, но слегка странно на фоне стеклопакетов и нежно-голубого (кто-то явно перестарался с добычей пленки) холодильника. Черную плиту, к счастью, оклеивать не стали — то ли побоялись запаха плавящейся пленки от раскаляющейся поверхности духовки, то ли наконец-то включился вкус.

В остальном кухня была пуста: нужно было где-то найти стол, хотя бы три стула и все, что необходимо для проживания и приготовления пищи: посуду, вилки с ложками и ножами, кастрюли и сковородки. Непосредственно пищу... Как и обещала Аделаида, на подоконнике лежали часы.

— Тебе не пора на лекцию? — напомнил Вася задумчивой Варваре.

— Пора, в общем-то... Я хотела у тебя кое-что спросить, но между нами, — замялась девушка. — Просто по дружески. Ты в последнее время много общаешься с Хольгертом наедине, у вас не заходил разговор... Ну, обо мне?

— А, понятно. Было такое, но не совсем о тебе, — усмехнулся Вася, судорожно думая, что же такого сказать из недавнего нетрезвого разговора, чтобы не обидеть девушку. Выдохнул и процитировал по памяти слова Олега: — Мы — выросшее поколение пепси-колы. Теперь мы не пьем колу без виски, не читаем книжки без картинок и не любим людей без взаимности. Стоп, нет, то, что после книжек — это я от себя уже добавил, Хольг такого не говорил.

— Что, и ты тоже? — удивилась Варя. — Я-то думала, ты единственный из нас эдакий недобитый романтик, который может искренне и честно полюбить, не ожидая ничего взамен.

— Это все потому что я Вася? — усмехнулся аспирант. — У жабы тоже есть чувства. Ты удивишься, наверное, но с момента обретения своего типа-дара и потери своего типа-душевного огня, я не ощутил в себе ровным счетом никаких перемен. Такое ощущение, что возможность любить кого-то не досталась мне по умолчанию. Я настолько привык быть одиноким и никому не понятым, ненужным, лишним, что только спустя неделю заметил, что вы вообще есть. Ну, то есть, рядом со мной, не из-за денег и, надеюсь, не из-за возможности съехать ко мне из каких-то менее приятных жилищных условий. До этого я воспринимал происходящее как какое-то приключение, временное непостоянно развлечение, как это всегда и было. Мной иногда кто-то интересовался из-за своих личных мутных мотивов и пытался узнать получше, а узнав — сразу же выкидывал, получив от меня то, что хотел. Так что я привык.

Я очень давно, еще в глубоком детстве, научился ничего не просить от этого мира. Живя в интернате, я прошел неплохую школу восприятия чужих эмоций и страданий. Ты хоть представляешь, сколько рядом со мной было детей из благополучных семей, которые переехали в чужое место без родителей и братьев-сестер ради гипотетически хорошего будущего? Дети из семьи, которые просто хотели добиться чего-то большего с лучшими учителями.

Ребят из неблагополучных семей было гораздо меньше, чем можно представить. На самом деле, в моем самом первом интернате, где имелось отделение для "сложных" детей, соотношение детей из благополучной семьей было в лучшем случае два к восьми. То есть проблемными и без семьи в большей своей массе являются брошенные или никому не нужные дети. А вот в гимназии для одаренных детей "брошенный" я был один на, в лучшем случае, десять детей. По факту, скорее всего, на пятнадцать. Зачем люди отсылают нормального любимого ребенка куда-то подальше от себя? Сейчас не восемнадцатый век, есть книги, интернет, репетиторы и пособия, кружки, секции. Зачем лишать ребенка детства? Дети алкоголиков не плакали о своих родителях, разве что волновались о младших братьях-сестрах, которые еще слишком малы для интерната — и то не всегда. А вот ребята из полных стабильных семей... По-моему, в них, пусть и не сознательно, убивали веру в семью, единство и родную кровь. Мы все вместе росли, я видел, как изменяются когда-то ласковые и любящие дети. Сколько было обид, слез, злости и непонимания через пару месяцев после переезда. В первые недели ребенок еще как-то верил и понимал, для чего все это нужно. Может, даже благодарность была.

Умные дети часто не находят понимания ни в семье, ни в школе, ни во дворе. Ровесники их не интересует из-за своего низкого уровня морального и психологического развития, их интересы и трагедии кажутся детскими и смешными. Более старшие дети, возможно, принимают их в свою компанию, но через какое-то время умные дети понимают, что проблемы, быть может, и стали взрослее, а вот восприятие мира у их новых друзей практически на том же уровне, что и у старых. В общем, через некоторое время приходило понимание, что окружающие — это лишь декорация, как верно подметил Любомир, а вот настоящая жизнь — она внутри. И теперь в этой самой внутренней настоящей жизни огромная черная дыра с рваными краями на месте семьи и привязанностей. Даже самые-самые умные дети все равно остаются детьми. Если в них не культивировать моральные ценности, они со временем легко и непринужденно атрофируются, оставляя на месте себя не полигон для новых возможностей и исследований, а обгорелое пепелище. Вот и вырастают умные зрелые люди, которые в легкую могут уделать в своей профессии любого конкурента, но не знают, зачем нужно заводить собственных детей или в чем смысл брака, если секс и горячий ужин можно получить и простым сожительством.

С другой стороны, те, кто с детства был воспитан на это направление, зачастую не понимает, чего же он хочет и зачем ему это нужно. Многим моим однокурсницам матери говорили, что лучшая для них профессия — это удачно выйти замуж. Зачем замуж? За кого? Куда? Смысл? Это не те вопросы, на которые отвечает институт брака. Любить мужа или жену — счастье. Иметь детей — счастье. Стоять по выходным на огороде кверху задом — счастье. Чье счастье-то? Ответов нет. И твердят девочкам в детстве "закончи школу и ищи мужа, а то что же люди подумают". И воспитывают родители мальчиков "будь умным и сильным, а то на тебя ни одна девочка не взглянет". И бредут такие девочки и мальчики в восемнадцать лет в ЗАГС, поддерживая стремительно растущий живот обеими руками, потому что семья — это счастье, а если в двадцать лет не женился, то в двадцать пять — уже рано. Ведь в этом возрасте включаются мозги и люди начинают понимать, что не обязательно для ощущения себя чем-то целым присоединять к себе еще кого-то.

К тридцати годам люди достигают такого уровня развития и самоосознания, что могут жениться практически на ком угодно — они с любым человеком найдут общий язык и хотя бы малейшее пересечение интересов. И — не женятся. Потому что понимают, что в этом нет смысла. Если после штампа в паспорте что-то меняется в отношениях, то это приговор. Даже если меняется в лучшую сторону. Пока люди просто встречаются, простить партнера, наставляющего многокилометровые рога — непроходимый идиотизм. Если есть штамп в паспорте, то ровно такое же поведение прокомментируют "спасением семьи". Это ли не глупо? Люди так стремятся окольцеваться, что не замечают отсутствия в этом смысла. Многие мне говорили, кольцо на пальце делает их отношения более серьезными в глазах других людей. А не все ли вам равно, что о вас думают другие люди? Если вы не готовы смириться с мнением окружающих о вашей личной жизни, то ваша личная жизнь вам тоже пока великовата.

Я честно признаю: сам мало что знаю о детях и вообще институте семьи в целом, но иногда такое слепое стремление к цели обескураживает. Люди говорят себе "погуляю, когда закончу институт", "буду путешествовать, когда заработаю побольше денег, куплю квартиру, обеспечу материальную базу", "отдохну на пенсии", "отосплюсь в гробу". Большинству удается осуществить лишь последнее. И лишь в том случае, если однажды на их могилу не явятся люди типа моего деда, Олега или Любомира, которые насильно засунут еще не отошедшую душу в законсервированное тело, и не заставят полоть грядки уже на его огороде. Куда ты гонишь коней, в общем?

— И что ты предлагаешь? Живи быстро, умри молодым? Не добивайся ничего, работай лишь для того, чтобы в следующем месяце было, что поесть? — наклонила голову Варвара. — Олег чего-то плохого наплел тебе, да? Думает, что я хочу замуж, детей и на огород задом кверху?

— Ничего не предлагаю, кроме как подумать, — пожал плечами Вася, — а про огород и детей ничего не было, он просто рассказал о своих мыслях, а я теперь передаю их тебе через призму своих. Представь на пару минут, что Олег перестал быть таким эгоистичным непроходимым бараном и ответил тебе настоящей реальной взаимностью. Что для тебя изменится? Побежишь на кухню варить борщ, по дороге срывая с себя одежду ради занятия страстным сексом на кухонном столе? Тогда лучше не получай взаимности, потому что ты будешь вести себя как идиотка. Знаешь, почему почти все ранние браки разваливаются через полгода-год после их заключения? Потому что люди устают притворяться. Многие настолько недолюблены в детстве и настолько недополучили взаимности, что готовы влюбиться в кого угодно и, поняв кто нужен избраннику, сразу же бросаются мимикрировать под этот недостижимый идеал. А потом устают. Месяц они варят борщи в кружевных трусах, два. Потом их начинает тошнить от свеклы, а трусы натирают попу. Потом вообще не хочется подходить к плите, а после ванной волосы не укладывать в тугие локоны, а скатать в пучок и утонуть в древнем растянутом халате. В итоге однажды их избранник приходит домой и видит на столе пару криво сляпанных бутербродов с колбасой вместо тарелки с отбивными, а в постели его ждет не обнаженная соблазнительная нимфа с тонной штукатурки на свежем лице, а обычная уставшая после работы девчонка в растянутой футболке и клетчатых пижамных штанах, у которой вех желаний — хорошенько выспаться и выпить какао, а не скакать на молодом муже через силу, стараясь удовлетворить все его желания.