Ветер и крылья - 1

Еще до рассвета его благополучно ограбили и спихнули в сточную канаву. А оттуда мусорщики выловили его и увезли из города.

Стража? Вот сдался страже тот дохляк!? Убили — и убили, понятно же, свои прирезали.... Лишнюю работу стражники себе искать не собирались, еще не хватало. Дрянью меньше — воздух чище.

Так что версия Мии вполне прошла для дяди и тети. А вот мать не поверила. И решила поговорить с дочкой, когда та вернулась домой.

Выбрала время, когда никого не было дома, вывела Мию в садик, чтобы уж точно никто не подслушал...

— Чем ты его убила, дочка?

— Когтями, — созналась Мия. — Я подумала, если кошки могут, то почему мне нельзя?

— Ты можешь их опять сделать?

Мия кивнула.

— Легко.

Когти словно сами собой отросли на пальцах. Длинные, острые, сверкающие перламутровым блеском. Эданна Фьора дотронулась до кончика когтя.

Острый, как шило. Таким и правда можно горло перервать.

Мия любила кошек. И когти их скопировала очень точно. Благо, ей и самой доставалось от пушистых мурлык... кошки не всегда любят, чтобы их тискали, гладили и таскали, ухватив поперек пуза. И могут донести до хозяина свое недовольство.

— Ты умница, детка.

— Я знаю, мам. Мне просто ничего другого в голову не пришло, я испугалась, ну и решила... хотя бы попробую. И лицо изменила, чтобы меня никто не узнал.

— Носильщик и не узнал.

— Он в обморок хлопнулся, — Мия даже хихикнула. — Так забавно!

Эданна Фьора потерла лоб.

Что-то она такое вспоминала, что-то... попробовала зайти с другой стороны.

— Мия, ты не хочешь сходить на исповедь?

— Нет. А зачем? — даже удивилась девушка.

— Все же ты убила человека...

— Он бы меня тоже убил. И вообще, это не человек, это гнида.

— Не выражайся так, это не подобает дане, — машинально сделала замечание эданна. И неожиданно вспомнила. — Охххх...

Мия даже испугалась, видя, как меняется лицо матери.

— Мама? Что!?

— Мия... ты не пробовала его крови?

— Нет, — пожала плечами девушка. — Я могла бы, я даже клыки отрастила. Но зачем?

Эданна Фьора перевела дух.

— Слава Богу!

— Мама? — удивилась Мия.

— Я забыла. Это было так давно, что я просто обо всем забыла. Но твоя прабабка мне рассказывала об этой особенности. Она тоже могла менять руки... и когти у нее были, и клыки...

— И что?

— Она рассказывала... ты знаешь о вампирах? Оборотнях?

— Мама, ну что ты? Ты же говорила...

— И рассказы слуг ты тоже слушала, — эданна Фьора вздохнула. — Она говорила, что нельзя пить человеческую кровь. Метаморфам — нельзя.

Мия даже головой потрясла от неожиданности.

— А зачем ее пить?

И тут же остановилась, пораженная страшной догадкой. Она-то изобразила из себя чудовище, вампира, как его в сказках описывают... могла бы и клыками в горло впиться! Если бы рукой не дотянулась, то точно попробовала бы.

И...

— И что тогда будет? Ну... если?

— Прабабка предостерегла, но точно я не знаю. Или ты закрепишься в той форме, в которой была...

— Брррр, — оценила перспективу Мия.

— Или приобретешь жажду крови. Вот как волк-людоед.

Эта перспектива была не лучше. Мию даже слегка затрясло, когда она поняла, что мимо пролетело.

— Ох, мама...

Эданна Фьора обняла свою дочку, прижала покрепче, погладила по светлым волосам.

— Ничего... это уже прошло. И ты теперь знаешь, чего надо бояться...

— Знаю, — мрачно согласилась Мия. — Надеюсь, больше я в такую ситуацию не попаду.

Эданна Фьора тоже искренне на это надеялась. Но и волновалась за дочь — тоже. С каждым днем та становилась все больше похожа на прабабку. Не внешне, нет. Фьора пошла в отца, северянина, а вот прабабка в истинной форме была невысокой, черноволосой, кареглазой пышкой.

Внешне Мия была совсем иной. И намного красивее.

А вот внутренне...

Те же холод, равнодушие, безразличие, безжалостность... плата за пробудившуюся кровь?

Может быть и это. А может просто такой характер?

Но Энцо Мия точно любит. И девочек. И ее саму...

А вот Джакомо и Катарина ей близкими не являются. Фьора отчетливо понимала, умри сейчас хоть дядя Мии, хоть тетка, ты и бровью не поведет.

Да что там!

Хоть половина столицы помирай!

Мии это будет безразлично.

Словно кусок льда внутри красивой оболочки. А есть ли в нем живая душа? Фьора не знала. И поймала себя на мысли, что немного... побаивается свою дочь?

Да, и такое тоже есть.

Ох, Мия... что-то тебя ждет в будущем?

Глава 6

Адриенна.

Иногда и такое случается.

Открываешь глаза — и понимаешь, что день не удастся.

Видишь человека — и знаешь, что он зло несет.

Вот, сегодня у Адриенны так и вышло. Неладно было с самого утра.

Джованна молоко на кровать вылила, потом сама Адриенна румяна на пол смахнула... вроде бы и не стоило с ними возиться, и не к лицу оно девушке, да король прислал. Посмотрел на нее, да и покачал головой.

— Жуть жуткая. Краше только в гроб кладут.

Сил у Адриенны было так мало, что она и огрызнуться не сумела. Провалялась почти десять дней, и по сию пору не оправилась. Мутило, голова кружилась... и она даже знала, отчего.

Все силы, все, что могла, она прабабке отдала. И не жалела.

А вот спроси ее кто, зачем она так поступает? Не хочет ли чего-то для себя? Или может, еще что удумать? Замуж выйти выгодно, пристроиться получше...

Может, этим даны и отличаются от ньоров?

Для любой ньориты все было б просто. Надо замуж выйти, надо детей нарожать, надо сладко есть и мягко спать. А коли уж в благородное сословие пролезть удастся, так еще и погулять можно... энто ж бла-ародныя! У них вся жизнь, как праздник.

А Адриенна откуда-то знала другое.

Понятно, бывает и в хорошем роду грязь, и среди цветов сорняк растет. Но ей было важно другое. Чтобы ее страна жила.

Чтобы ее род жил.

Но — не опозоренным. Не в грязи вывалянным. Есть такое слово — честь. И ответственность есть. Не просто так ее предки некогда на троне сидели. Они на себя приняли долг перед этой землей, и земля одарила их своей любовью.

Адриенна оставалась последней из рода. Разве могла она предать его?

Кто-то ответит — еще как! Вот дурость-то несусветная, хранить верность мертвому роду! Надо примкнуть к победителю! И все у тебя будет! И кроватка, и золото...

А девушка так не могла.

Это ее род.

Это синие глаза предков, которые глядят сквозь века.

Это женщина, которая осталась беречь свой род и свою кровь, осталась, хотя давно могла уйти в вечность. И не могла Адриенна поступить иначе. Не могла отдать меньше.

Только так.

Кровь за кровь, жизнь за жизнь...

А честь — она у каждого рода своя, в ином так и вовсе не найдешь. Что — сила? И сила вернется, и кровь прибудет, и новый день наступит. А пятно на совести останется навсегда. Его только новыми впечатлениями закрыть можно, и то не смоешь, не сотрешь. Никогда.

Но день с утра определенно не задался.

Непогода, которая бушевала все это время, постепенно улеглась. Дождик еще моросил, но бури уже не было, и порывы ветра с ног не валили. Так, пасмурная хмарь за окном....

По настроению и погода.

Адриенна только головой покачала, когда Джованна принялась ее подкрашивать.

— Думаешь, стоит?

— Вы, дана, вообще как смерть бледная, — Джованна уже поняла, что может себе позволить достаточно многое, и даже слегка ворчала на девушку. — Уж прислушайтесь к доброму совету, коли вы такая к людям выйдете, от вас и лошади шарахнутся.

— Добрая ты душа, — фыркнула Адриенна.

Она не злилась. Чего уж тут? Бывает...

Правда, то, что получилось в результате, выглядело так, что девушки переглянулись — и смыли всю косметику. И без нее-то немочь бледная и жуткая, а с косметикой и вовсе кошмар кошмарный.

Черное платье Адриенна не надела. Очень хотелось, но нельзя. Пришлось надеть светло-розовое, в нем девушка хоть и походила на призрак, но теплый цвет чуточку освежал похудевшее лицо, да и в волосы можно было цветы вплести...

— Вот так. Только губки чуточку подкрасим, чтобы их на лице видно было. И хорошо будет.

Адриенна возражать не стала.

Губы у нее действительно были тонкими и бледными. Никакого соблазнительного ротика-бутончика, как это было сейчас в моде, самый обычный рот. Правильной формы, с хорошими зубками, но бледность никуда не денешь.

Кстати, у женщины на портрете губы тоже были и бледными, и достаточно тонкими. Поэтому Адриенна не возражала против краски. Пусть будет.

Джованна украсила волосы бутонами роз, и кивнула.

— Вот, так хорошо. Можно и выйти.

Адриенна и вышла.

Отец ее проводить не пришел, поэтому с ней пошла Джованна. Надо же сопроводить девушку до приемной?

Надо.

Его величество вышел в привычное время, увидел Адриенну и ласково ей улыбнулся.

— Вы уже здесь, дана? Я смотрю, вам уже лучше...

— Благодарю вас, ваше величество. Я оправилась от болезни, — кивнула Адриенна.

— Что ж, тогда я приглашаю вас за свой стол. Идемте, дана.

Филиппо Третий протянул девушке руку, и Адриенна снова поклонилась.

— Ваше величество, вы слишком добры ко мне.

Филиппо Третий тоже так иногда думал. А с другой стороны... почему нет? Даже если бы он специально искал невесту для сына... ладно! Что касается приданого — влияния, можно бы и повыгоднее найти. Но в остальном-то?

Молодая, послушная, из хорошей семьи, детей родить должна — чего еще требовать? А что взбрыкивает иногда, так ведь породистая кобылка, а не тягловая кляча. Понимать надо!

И сыну он постарается это объяснить.

Кстати... о детях и родителях.

— Адриенна, где ваш отец?

Растерянность девушки была видна невооруженным взглядом.

— Я прикажу разобраться, — нахмурился его величество.

Дан Марк показался ему неглупым и ответственным человеком. И вдруг такое отношение к дочери? С чего бы? И есть еще одна вещь...

— По обычаю, дана, я должен вам подарок.

— Ваше величество?

Я забыл об этом, — чуть заговорщически улыбнулся Филиппо Третий. — Но на помолвку жених дарит невесте подарок.

А поскольку сын бунтует, и от него не дождешься...

— Но я заболела, и вы временно это отложили, ваше величество? — улыбнулась Адриенна.

Не забыл. Нет, короли не забывают. А вот отложить могут, иногда и надолго.

— Сейчас вы выздоровели, Адриенна. Что вы хотите получить в подарок?

— Ваше величество, умоляю дать мне подумать, — растерялась Адриенна. — Я не знаю...

И удостоилась улыбки.

Женщина. Всего лишь женщина. Глуповатая и взбалмошная, какими их и создал Бог.

— Подумайте, Адриенна. Подумайте...

* * *

Завтрак прошел, как обычно. Адриенна даже посмеялась над собой. Приглашение на завтрак, к его величеству, приглашение, которого иные ждут годами, да так и не получают, для нее обыденность.

А вот потом...

Когда его величество удалился работать, а придворные разбрелись, кто куда...

Адриенна отправилась в сад. Джованна очень уговаривала, объясняя, что румянец сам по себе на щечках не заиграет, надо воздухом дышать, можно вот, рядом с розарием, садовники с ним знаете, дана, сколько бьются?

К розам Адриенна была равнодушна, но вроде как розарий был в этом дворце со времен Сибеллинов. Может, и стоит сходить?

А что пасмурно, так и не страшно. Плащ накинуть всегда можно.

Но розарий Адриенне понравился.

Место было выбрано удачно, открывался вид на реку, розы тоже симпатичные, скамеечка удобная...

А что ей не все розы нравятся, так цветы не виноваты. Адриенна предпочитала белые розы, в крайнем случае — кремовые. А тут было разноцветье алого, багрового, пурпурного...

Не в ее вкусе, но тона и сочетания подобраны хорошо, красиво подобраны.

Адриенна сидела, смотрела...

— Дочка? Ты здесь?

Дан Марк стоял рядом. И на его руке висла какая-то эданна.

Вот уж кто Адриенне сразу не понравился. Вся такая... чувственная. Адриенна с трудом подобрала слово, но так оно и было. Эданна просто источала страсть, она жила ей, дышала, каждое слово — как обещание, каждое движение — призыв.

Налитое тело, полные яркие губы...

Полная противоположность Адриенне.

Девочка не завидовала, но женщина ей сразу не понравилась. И то, как по-хозяйски она вцепилась в руку ее отца тоже. Как оглаживала локоть своими цепкими лапками, как хлопала ресницами, как улыбалась, глядя на девочку.

Вот!

Именно улыбка разозлила Адриенну.

Улыбка победительницы!

— Я здесь, отец, — ровным тоном отозвалась она. — Позволено ли мне будет узнать имя вашей спутницы?

Дан Марк даже слегка смутился. И было отчего. Познакомить дочь и любовницу... сложно. Весьма сложно. А еще...

— Дочка, это эданна Сусанна Манчини.

— Приятно познакомиться, — Адриенна даже не шевельнулась. Формально она была в своем праве. Она невеста его высочества, а эданна... а кто она такая? Это еще разобраться надо.

С другой стороны, о помолвке не объявлено во всеуслышание, а по возрасту Адриенна младше эданны. И должна бы приветствовать ее первой. Оскорбление?

Дан Марк правду знал, а вот эданна решила, что может и оскорбиться.

— Я тоже рада знакомству. Милый, твоя дочь совсем на тебя не похожа. Такая... наверное, вся в мать пошла...

Подтекст прослеживался четко.

Твоя ли это дочь, если она на тебя не похожа?

Адриенна нахмурилась. Джованна тоже не выглядела радостной... знала она эту эданну. Ой, знала. И не с лучшей стороны.

— Эданна, я бы попросила вас дать нам с отцом поговорить наедине. В каждой семье есть свои секреты.

Эданне это не понравилось.

Полные белые пальчики сильнее сжались на рукаве. Как бы не оторвала.

— Дорогой, ты обещал мне побеседовать с дочкой?

Адриенна подняла брови.

— Полагаю, мы сейчас и побеседуем. Без посторонних?

— Милая, — дан Марк кое-как отцепил эданну от рукава. — Я сейчас же скажу все дочке, но она в чем-то права. Не могла бы ты пока подождать нас... на скамейке? А мы с Адриенной прогуляемся по розарию?

— Одна? — скривила губы эданна.

— Полагаю, вам нет нужды заботиться о тщательном соблюдении приличий, — Адриенна ее видела в первый раз, но вряд ли порядочные женщины станут так грудь оголлять. Сейчас ведь выпадет. Это для тех, кто привык товар лицом предлагать... — Но если вы так страдаете... Джованна, останься с эданной?

— Слушаюсь, дана СибЛевран, — официальным тоном отозвалась Джованна.

Дан Марк предложил дочери руку.

— Идем, дорогая?

Адриенна сначала тщательно разгладила складки на рукаве отца,, а уж потом положила пальцы на его кисть.

— Да, папа.

Дан Марк медленно повел дочь по дорожкам розария.

— Адриенна, ты уже взрослая.

— Да, отец.

— И скоро сама выйдешь замуж.

— Через пять лет.

— И я обещал твоей матери, что не женюсь, пока ты не повзрослеешь...

Адриенна уже поняла, к чему идет разговор. Но кто сказал, что она будет облегчать его отцу? Или радоваться этой новости?