Я застыла. Казалось, время остановилось, хотя эту иллюзию нарушали дворники, методично сметающие мокрый снег с лобового стекла автомобиля. Эрик был сосредоточен, но выглядел спокойным, в то время как во мне все бушевало. Планировать — одно, знать, что нужно воплощать безумный план — совсем другое. Особенно, если не уверен, хочешь ли его воплощать.
— И где он?
— Это и выясним, когда приедем.
— Я знаю, кто этот мальчик, — мрачно произнесла я.
Эрик молчал, но в воздухе повис немой вопрос, поэтому я добавила:
— Это Тед, сын Ирвина. Ты ведь убил его несколько лет назад, так?
Он кивнул, но ничего не ответил. Продолжал молчать и смотрел на дорогу. Наверное, пытается переварить информацию. А может, уже знает — ищейки скади наверняка уже выяснили что-то о колдуне.
Вскоре город остался позади. Мы выехали на трассу, мимо мелькали деревья и встречные машины.
Скорость нравилась мне. Она создавала иллюзию свободы. А еще в дороге возникало ложное впечатление, что я направляюсь туда, где меня ждут. Правда, тревога была сильнее.
Около пятнадцати минут мы ехали молча, а потом Эрик повернулся ко мне. Улыбнулся тепло.
— Ты как-то притихла.
— Не очень люблю колдунов, — призналась я.
— Не бойся. — Он протянул руку и погладил меня по щеке. — Маленькая пророчица...
Я заставила себя думать, что для него это только развлечение между битвами. Если поддамся эмоциям сейчас, пропаду, а мне нельзя. Или можно? Какая разница, что будет завтра, если сегодня так холодно внутри? Мне так давно холодно! А его рука теплая, так и хочется прильнуть...
Вскоре мы въехали в небольшой поселок. Небольшие домики, почти все побеленные известью, крытые серым шифером. Зеленые заборы, за которыми уныло ждали весны спящие садовые участки. В конце улицы Эрик свернул направо, в длинную аллею, по обеим сторонам которой росли высокие раскидистые деревья. Должно быть, тут хорошо летом, подумалось мне.
В конце аллеи нас встретили черные кованые ворота, распахнутые настежь.
Дом скади — трехэтажное здание в центре огражденной воротами площади — показался мне мрачным. Сложенный из серого кирпича, с огромными колонами перед входом, подпирающими крышу террасы, он виделся мне вырванным из прошлого экспонатом. Древним достаточно, чтобы хранить много нераскрытых тайн ранее обитавших здесь людей.
Подъездной путь изрядно покрылся снегом, хотя было видно, что его недавно чистили. Эрик припарковался у входа, и мы вышли из машины.
Войдя в дом, я осмотрелась. Не знаю, приглядывал ли кто-нибудь во время отсутствия скади за домом, или же Эрик позаботился обо всем после приезда, но обстановка казалась домашней и уютной.
Большая гостиная вычищена и обставлена мебелью. Светлые стены, темного цвета диван и несколько кресел вокруг большого стола из черного дерева. Старинная кованая люстра на потолке в виде канделябра и множество лампочек, освещающих просторное помещение. Поодаль, в дальней стене — камин, в котором потрескивали дрова, так и маня подойти и погреться. Широкая лестница с фигуристыми железными перилами вела наверх, раздваиваясь в конце и заканчиваясь у основания двух коридоров на втором этаже.
Обстановка понравилась мне. Было в ней что-то царское, горделивое, словно не каждого впускал в себя этот пропитанный древностью дом. Я тайком взглянула на Эрика — он так гармонично смотрелся здесь, и, даже не зная его, можно было подумать, что это его жилище.
Даша встретила нас в гостиной. Выглядела защитница угрюмой, даже раздраженной. Едва кивнула мне и обратилась к брату:
— Ты хоть понимаешь, что делаешь? Полина — пророчица атли. Нельзя просто брать и увозить чужих женщин в неизвестность.
— Полина вообще-то здесь, — возмутилась я. — И она больше не атли. А остальное никого не касается, кроме нас с Владом.
— Вообще-то, это касается меня, — возразил Эрик. — Пока у тебя видения обо мне.
Даша с шумом выдохнула. Покачала головой.
— Только не говори, что это она, — сказала с выражением глубокой скорби на лице. — Это не может быть она!
— Полина — та самая, Дарья, смирись.
Даша закрыла рот и шумно выдохнула, выражая этим негодование. Но брату перечить не стала, подошла к окну и отодвинула занавеску.
— Сын Ирвина в городе, — безразличным тоном оповестил ее Эрик, и защитница резко обернулась. Побледнела и, показалось, очень испугалась. Ее красивое лицо вытянулось, рот приоткрылся, словно она хотела сказать что-то, но не могла.
— Не бойся. — Голос Эрика потеплел. — Он не причинит тебе вреда.
— В прошлый раз ты тоже так говорил!
— В прошлый раз? — Я взглянула на Эрика. — Что было в прошлый раз?
— Были небольшие проблемы, но я их решил, — уклончиво ответил он.
— Небольшими проблемами брат называет то, что я чуть не погибла. Колдун мучил меня несколько недель. Об этом Эрик не соизволил упомянуть?
— Мальчишка — не Ирвин, — поморщился он. — Маршал уже вернулся?
— Еще нет, — буркнула Даша. — Этот мальчик из-за тебя здесь?
— Я разберусь. Когда Маршал приедет, пусть меня найдет. — Эрик повернулся ко мне. — Идем тебя кормить.
Он взял меня за руку и повел куда-то, а я все не могла избавиться от ощущения дежа вю. Осенний день, руки в крови и минералка. Лара тогда рассказала о том, как она жила у Тана. Всего несколько дней, и столько ужаса... Нет, все же хорошо, что колдун мертв. И совсем не зря он себя наказывает.
Странная закономерность: две защитницы, приближенные к вождям. Сестра и любовница. И у обеих одинаковая участь.
Пока я об этом думала, мы пришли на кухню — огромную и светлую. Широкий стол посредине с черной мраморной столешницей был увенчан огромной вазой с фруктами. К нему ютились белые барные стулья. Противоположная стена, украшенная разноцветными витражами, оканчивалась огромным окном от потолка до пола. Масса встроенной техники и угловатая черно-белая мебель без излишеств. Одна из дверок огромного двустворчатого холодильника открылась шире, и из-за нее вынырнула стройная девушка лет семнадцати. Вылитая лань — высокая, грациозная и темные глаза на пол-лица. Откинула назад толстую русую косу, расплылась в улыбке и бросилась к нам.
— Эрик! — Повисла у него на шее, а он обнял ее за талию.
— Элька! — радостно подхватил Эрик. — Когда приехала?
— Утром. Роб встретил в Москве. — Она отлипла от него и перевела на меня любопытный взгляд. — Есть будете?
— О да! — Он многозначительно на меня посмотрел, и я почему-то смутилась. — Это Эльвира, целительница скади. Эльвира, это Полина, моя... подруга.
— Добро пожаловать, — лучезарно улыбнулась Эльвира и протянула мне руку. Рукопожатие было теплым и крепким. — Сейчас буду вас кормить.
Она упорхнула в другую часть кухни, а Эрик крикнул ей вслед:
— И карое свари. У нас тут есть истощенные.
— Будет сделано, кэп!
Обедали мы впятером — я, Эрик, Эльвира, Роб — жрец скади и Тамара — воительница. Даша не спустилась, сославшись на головную боль, но мне показалось, ее расстроило известие о мальчике.
Эльвира положила голову на плечо Эрика и много расспрашивала меня о жизни в атли. Искренне посочувствовала, что мне пришлось уйти, а потом без умолку тараторила о Лондоне и племени бранди, у которых они жили. Я узнала, что пару лет назад Эрик построил там свой дом, и они переехали, но больше всего Эльвире нравилось в небольшом коттедже с видом на море, куда они изредка выбирались на пикники...
Роба и Тамару я уже видела — у атли, когда мы с Владом вернулись из штаба охотников. Смуглый жрец скади был наполовину испанцем. Его мать — человеческая женщина жила в Севильи, и у Роба было несколько человеческих братьев и сестер. Мы немного пообщались, а затем юная целительница завлекла меня восторженными историями, и жрец переключился на Эрика. Они говорили тихо, и я ничего не смогла разобрать из-за стрекота молодой скади.
Тамара, кудрявая воительница, больше молчала и сверлила меня подозрительным взглядом — прямым и недружелюбным, а потом резко спросила:
— Ты — пророчица?
Разговоры за столом смолкли, гнетущее молчание нависло куполом. Я смутилась и посмотрела на Эрика. Он не напрягся даже. По-хозяйски обнял меня за плечи и ответил:
— Полина не просто пророчица. Она — та самая.
— Ненавижу всех твоих пророчиц. А эту — особенно!
Тамара с грохотом уронила вилку в тарелку, демонстративно встала и вышла из кухни.
— Извини, — нахмурился Эрик и перестал меня обнимать.
— Тома категорически против ухода Эрика в кан, — пояснил Роб, и все снова замолчали.
Эрик тоже встал. Казалось, его задело поведение Тамары, но касаться этой темы мне не очень хотелось, и я не стала спрашивать. Эльвира молча собрала посуду и отнесла в мойку. До того веселая и непринужденная атмосфера наполнилась мрачностью и тягостным ожиданием. Казалось, все ждали, что предпримет Эрик.
Он повернулся ко мне и сказал:
— Идем.
Не дожидаясь ответа, развернулся и вышел. Я покорно последовала за ним, едва поспевая и стараясь подстроиться под его размашистую походку.
Мы пересекли гостиную, поднялись по лестнице и свернули направо, в светлый длинный коридор. 'Здесь все очень похоже на дом атли, — подумала я. — Но больше'. На стенах висели картины в черно-белых тонах — какой-то абстракционизм. Витиеватые бра — черные с белым абажуром, отбрасывающие круги света на бледную площадь стены, делали обстановку таинственной, немного готичной.
Эрик остановился у пятой двери слева, открыл ее и приглашающим жестом пригласил меня внутрь.
Комната была большая, даже можно сказать огромная. Два окна на противоположной от двери стене были зашторены. Квадратная кровать, накрытая темным покрывалом, и кованые бра по обе стороны от нее, излучающие приглушенный, даже немного интимный свет, создавали обстановку величественности. Почти никакой мебели, кроме кровати, не было. Лишь старинный комод из черного дерева, выполняющий также роль бара, пара стульев и старинные напольные часы с маятником. У окна стояла лампа с белым абажуром, но она была выключена.
Комната подавляла. Впрочем, как и ее хозяин.
Эрик прошел, снял куртку и небрежно бросил ее на стул у окна. Приблизился к бару, плеснул чего-то в стакан и залпом осушил. Обернулся, посмотрел на меня лукаво.
— Выпьешь?
Я покачала головой.
— Кто такой Маршал?
— Один из моих ищеек. Ты устала. Прими душ и ложись — истощение не шутки. Я поговорю с Маршалом в кабинете. Надеюсь, не сбежишь?
— Я не сбежала, а ездила завтракать, — возразила я. — У тебя, между прочим, абсолютно пустой холодильник!
— Приму это к сведению, — лукаво улыбнулся он.
— Ты же не собираешься искать Теда сегодня? Я бы хотела поговорить с тобой о нем.
— Не собираюсь. Кроме колдуна, у меня полно других дел. А утром с удовольствием обсудим все, твою беспечность в том числе.
— Это твоя комната? — Я прошлась, касаясь рукой гладкого покрывала на кровати. Оно было темно-серым, под цвет штор и ковра на полу, и прохладным.
— Тебя это смущает?
И снова этот взгляд — прямой, изучающий. Резкий.
— Думаю, у тебя найдется другая комната для меня, — ответила я. — Гостевая.
Эрик рассмеялся. Раскатисто, громко. Затем быстро преодолел расстояние между нами, поднял мой подбородок, заставляя смотреть в глаза. Я притихла, когда его ладони скользнули вниз по моей шее, а затем забрались под куртку, скидывая ее с плеч. Тело словно превратилось в приемник электричества Эрика, пропуская по крови разряды, искушая поймать его волну, откликнуться на ласки. Вскоре моя куртка оказалась там же, где и его — на стуле.
— Прими душ и ложись, пророчица, — сказал он тихо. Чувственный голос будоражил, возбуждал и пугал одновременно. — Мне нравится, как ты на меня реагируешь.
Я хотела что-то сказать, но он не дал. Положил палец мне на губы и провел по ним, отчего у меня по спине забегали мурашки, а в груди стало так горячо, что казалось, еще секунда — и взорвусь. Хотелось обнять его, прижаться. Одежда внезапно стала мешать, как в нестерпимый июльский зной, когда мечтаешь искупаться нагишом в прохладном водоеме. Снять ее быстрее, а лучше пусть он снимет. Сделать все, что попросит этот мужчина. Вновь ощутить себя желанной.
— Болтаешь много, — усмехнулся Эрик и убрал палец. — Попрошу Дарью принести тебе пижаму. Ванная там. — Он указал на дверь в дальнем углу, затем отпустил меня и вышел.
Я долго стояла под душем, стараясь убедить себя, что все это блажь. Что я все еще могу рассуждать здраво. Хотя в глубине души поняла: не могу. Я словно попала в липкую, плотную паутину, и чем больше трепыхалась, тем больше запутывалась в ней.
Я тщательно вытерлась, словно хотела стереть с кожи остатки прикосновений Эрика. Запахнулась в большой черный халат, доходящий почти до пят. Наверняка, его, но я уже не замечала таких деталей. Тут все было пропитано Эриком: обстановка, вещи, запахи.
Самого Эрика в комнате не оказалось. На кровати лежали вещи, скорее всего, принадлежащие Даше — теплая желтая пижама из фланели. Целомудренно. Впрочем, Даша ни за что не стала бы способствовать нашим с ее братом романтическим отношениям. Она, как он выразился, заботилась о душе Влада.
Я быстро переоделась, расстелила постель и легла. Сил на мысли больше не было, и я провалилась в мягкую темноту.
Глава 11. Отцы и дети
Эрик, похоже, так и не ложился. На противоположной стороне кровати покрывало осталось нетронутым. Интересно, он уступил мне свои хоромы, а сам пошел в гостевую спальню? Как-то на него не похоже. Вспомнилось, как он говорил о способности быстро восстанавливаться. Может, передремал в кресле двадцать минут, как Штирлиц, и снова в строю?
Нет уж, кресло, сон и Эрик — совершенно несовместимые вещи. Явно же, что он предпочитает комфорт во всем. Так что логичнее будет предположить, что он просто не спал этой ночью.
Я встала, застелила кровать, переоделась. Найдя в ванной несколько зубных щеток, взяла первую попавшуюся и почистила зубы. Умылась и привела в порядок волосы.
На тумбочке у кровати неизменно стояло карое в большой пестрой чашке. Чувствовала я себя превосходно, но карое все равно выпила — лишним не будет.
Еще раз окинула взглядом комнату Эрика. Странно, но вчерашнее гнетущее впечатление прошло, и она стала нравиться мне. Ничего лишнего — только самое необходимое. Видно, что Эрик любит контрасты и насыщенные цвета, прямоту, острые углы и чувственные сочетания.
Моя куртка аккуратно висела на спинке стула. Куртки Эрика не было. Интересно, он забрал ее вчера или заходил ночью, когда я спала? Конечно, заходил. Кто же еще принес карое?
Отчего-то проснулось едкое разочарование, поднялось снизу, охватило, а затем рассеялось где-то в груди.
Не о том нужно думать. Тед — вот что реально должно волновать.
Но мысли упрямо возвращались во вчерашний вечер. Полумрак. Тени. Прикосновения. Жгучее желание. И досада, когда Эрик ушел.
Да что это со мной? Нахлынувшие эмоции оказались такими яркими и сильными, что я не могла им сопротивляться. Растерялась. Уже много лет никто не вызывал во мне... Нет, был один. Но все прошло. Сгинуло. Я уже забыла, каково это — просто кого-то хотеть. Безудержно, дико. И совершенно не хочу вспоминать. Проходить через это снова. Тем более, Эрик — просто этап. Мы нужны друг другу на время.
