Ласурская бригада

— Я сама испугана, — призналась Никорин, ощущая, как её начинает бить мелкая дрожь, несмотря на постоянный самоподогрев, не дающий почувствовать мороз. — И мне нужно выпить! Да отпустите же меня, наконец, полковник, что вы вцепились?

— Боялся, что вы ушибёте руку о моё лицо, — усмехнулся Торхаш, отпуская её. — Я знаю заведение, где из-под полы торгуют до рассвета неплохой ласуровкой. Интересует?

Никорин, подняв брови, посмотрела на него.

— Вы же ярый защитник короны и её интересов, Лихай! И одобряете нарушение указа Его Величества? — поинтересовалась она. К архимагистру постепенно возвращался обычный критический настрой. — Как не стыдно, ай-яй-яй!

— Ай-яй-яй следует говорить волшебницам, которые в одиночку, ночью, в центре города теряют над собой контроль! — отрезал Лихо. — Вы светились, Ники, пылали, как горящая головёшка! А если бы напугали кого-нибудь до смерти или подпалили дом?

— Да!? — изумилась та. — И вы подошли ко мне, невзирая на огонь?

Лихай передёрнул плечами и ответил холодно:

— Животные боятся огня, Ваше Могущество. Оборотни — не животные!

'Вот и поговорили!' — подумала Никорин и взяла полковника под руку, ощутив жар его тела.

— Ведите меня нарушать королевский указ, Лихай! — заявила она. — Нарушать правила вообще-то весело!

Тот покосился на неё и ничего не сказал.

Означенная забегаловка располагалась по иронии судьбы в квартале Пресвятых Башмаков, аккурат на одной площади с каким-то храмом, в подвале добротного двухэтажного домишки, который в этот поздний час казался спящим. На улицу изнутри не проникало ни звука.

— И как мы туда попадём? — удивилась Ники.

Торхаш, улыбнувшись, повёл её в арку между домами. Прижимая локоть к его крепкому телу, Никорин ощущала удовлетворение женщины, рядом с которой идёт настоящий мужчина. Некоторым этого чувства уже было достаточно, чтобы уснуть со счастливой улыбкой на устах. Но не ей.

Войдя в неприметную дверь и очутившись почти в полной темноте, они спустились на несколько ступенек ниже, толкнули толстую дверь и вошли внутрь. Здесь пахло так, как пахнет обычно в заведениях подобного рода: крепким алкоголем, немытыми телами, кислятиной и грязными тряпками. Принюхавшись, Ники удовлетворённо улыбнулась. Атмосфера напомнила припортовые заведения, в которых любила проводить время команда её корабля.

Тусклые магические светильники освещали колченогие столы и табуреты, деревянные скамьи, на которых сиживал всякого рода сброд и сосредоточенно пил.

— Будет очень жаль, если вы сообщите об этом месте вашему другу, Его Светлости рю Виллю, — улыбнулся полковник, подводя Ники к свободному столику у дальней стены.

— Думаете, он о нем не знает? — парировала та, усаживаясь.

— Нет, — покачал головой оборотень, — иначе давно прикрыл бы эту лавочку, как конкурента своей 'Чёрной каракатице'.

Ники захохотала.

— Трой монополизирует ласуровку?

— Тш-ш! — прижал палец к губам Лихо. — Это одна из страшных Вишенрогских тайн!

Подошедший хозяин, низко кланяясь, поставил перед ними тарелку с жареными колбасками и капустой, штоф ласуровки и стопки. Ники схватила свою и выпила, не дожидаясь Лихая, чем заслужила от хозяина взгляд одновременно возмущённый и уважительный.

— Ещё! — приказала она, указывая на штоф.

Лихай молча отобрал у хозяина штоф и налил в её стопку напиток.

— Знаете, отчего Его Величество запретил его? — поинтересовался он, поднимая свою стопку в приветственном жесте.

Ники молча покачала головой, отсалютовала ему и снова выпила. Тугая пружина внутри, в которую свилась после морока Сила, стала потихоньку отпускать. Увиденное продолжало стоять перед глазами, но дрожи не вызывало, только раздражение от невозможности его понять.

— Ласуровка быстро приводит в состояние опьянения, снимая внутренние запреты, — пояснил оборотень. — Причём действует одинаково, как на людей, так и на нас или гномов. Во время войны её употребление вызывало мгновенные вспышки агрессии как на фронте, где она входила в солдатский паёк, так и в тылу, где ей свободно торговали все питейные заведения. Сначала Его Величество распорядился давать её солдатам только перед боем, а после и вовсе запретил.

— Я этого не знала! — воскликнула Ники и снова капризно ткнула в стопку тонким пальцем. — Ещё!

Лихай усмехнулся, разлил, однако Ники заметила, что себе он налил лишь половину.

— Хотите меня споить? — громко засмеялась она. У неё было ощущение, что смерть прошла совсем рядом.

Окружающие начали оглядываться — кроме неё женщин в заведении не было.

— Пытаюсь рядом с вами сохранить трезвый рассудок, — ответил тот.

Ники знала о дурной привычке полковника говорить двусмысленностями, поэтому прямо посмотрела ему в глаза, ища в них вожделение. Желание, почувствованное тогда, на балу, охватило её с новой силой, и она этому порадовалась: так отступала, бледнела страшная непонятная картина, всё ещё подвешенная в сознании на крепких ниточках памяти. В глубине зрачков Лихая мерцали огоньки, будто тлеющие угли, готовые вот-вот вспыхнуть жарким пламенем. И, демоны её побери, она не понимала — интересует она его как женщина или уже нет? Сидя напротив, они пожирали друг друга взглядами, и каждый пытался дать понять другому не то, что думал на самом деле. Видимо, выпито было ещё слишком мало...

Поединок взглядов оказался неожиданно прерван.

— Блондиночка, — навис над столом огромный кудлатый мужик, — а, блондиночка? Разрешите познакомиться?

Ники сморгнула. Злость на того, кто помешал занятию едва ли не более увлекательному, чем секс, мгновенно переросла в жгучую ярость, заставившую забыть о магии и вспомнить о кулаке. Архимагистр поднялась и со всего размаха заехала непутёвому ухажёру по уху.

— Не стоило этого делать, — вздохнул полковник, тоже вставая и оказываясь между ней и взревевшим от боли мужиком. — Советую вернуться на своё место, уважаемый, — обратился он к нему, — девушке вы не интересны!

Говоря это, он лишь чуть передвинулся в сторону и сдвинул Ники... с траектории огромного кулака, летящего оборотню в голову. В следующее мгновение владелец кулака полетел в обратном направлении, а за ним, красиво вращаясь, спешил стул, который швырнула Никорин.

— У тебя слишком мало яиц, малыш, чтобы знакомиться со мной! — закричала она вслед летящим и развернулась к Лихо.

Тот смотрел на неё с восхищением — она раскраснелась, глаза горели, губы чуть припухли, ни следа не осталось от холодной красоты высокомерной язвительной магички! Перед ним стояла портовая девчонка, которой сам Аркаеш был не брат, которая следовала за сердцем, не слушая доводов разума, ошибалась, падала, разбиваясь в кровь и снова поднималась.

Между тем компании, на которую упал 'ухажёр' стиль падения не пришёлся по вкусу, что они и высказали упавшему. Тот с аргументами не согласился, поскольку уже в воздухе понял, как несправедлива к нему реальность. В результате компания разлетелась по углам трактира, а стол отправился в обратную сторону в качестве подарка несговорчивой блондиночке.

Уже через несколько минут в трактире драка бурлила, как кипяток в котелке. С азартным 'Хоу, красавчик!' архимагистр, забывшая, что она архимагистр, лупила по лицам, туловам и окорокам, и ощущала какую-то дикую радость от того, что делает то, что хочет и так, как хочет. Магией не пользовалась, честно говоря, она о ней забыла, и это было здорово! Но ещё лучше было то, что ответных ударов почти не прилетало: полковник Торхаш прикрывал её, принимая на себя бОльшую их часть, точнее, уклоняясь от большей их части. Он двигался как-то неспешно, лениво, не столько нанося вред нападающим, сколько отбрасывая их в сторону. На полу рядом с ним лежали лишь самые дерзкие, которым короткое забытьё пошло бы на пользу. Когда драка достигла самого высокого градуса, а выражение удовлетворения на лице Ники сделало его сияющим, Лихай оттянул её от партнёра по спаррингу — плюгавого мужичонки, с азартом пытавшегося пнуть её короткой ножонкой, забросил на плечо и, аккуратно обходя дерущихся, вынес наружу.

Очутившись на улице, архимагистр с наслаждением вдохнула свежего воздуха и вновь удивилась тишине — ни звука драки слышно не было. Извернувшись, скатилась с плеча оборотня, оглядела только что покинутый дом. Она давно с лёгкостью опознавала любую магию, не переходя на внутреннее зрение и не используя соответствующих заклинаний, вот и сейчас сразу увидела — через стены и перекрытия — запрятанный под полом трактира артефакт безмолвия. Хитрый хозяин экономил на всем, кроме магического сопровождения бизнеса.

— Ты больная на всю голову, Ники, — сказал из-за её спины Лихай, — при таком архимагистре Ласурия в явной опасности!

Она резко развернулась и увидела, что полковник беззвучно хохочет, блестя в ночном сумраке глазами и зубами. Его всегда безупречная коса растрепалась, и он стащил с неё удерживающий ремешок, позволив волосам рассыпаться по плечам. Никорин даже замерла от восхищения, позабыв обидные слова. Волосы оборотня, тёмно-красные, чуть вьющиеся, кажущиеся драгоценным мехом, сзади спадали до пояса, спереди покрывали плечи и грудь богатым плащом. До них невозможно было не дотронуться, не запустить пальцы, не сжать их с силой и тоскливым желанием обладать — и этим великолепием, и его владельцем. И она потянулась, и запустила тонкие пальцы в тепло его меха, и уткнулась лицом ему куда-то за ухо, вдыхая одновременно тонкий и острый запах мужчины, даже не вспотевшего во время драки. Ощутила железные пальцы на своих бёдрах и запрыгнула на него, обвив ногами и не зная, куда он несёт её, поддерживая, чтобы не сползла. Его горячие губы коснулись её шеи, спустились под воротник. Торхаш зарычал, дёрнул его зубами, мол, мешает, укусил свою драгоценную ношу в то место, где шея переходила в плечо.

Ники глаз так и не открыла. Не открыла, когда он, привалив её к холодной поверхности какой-то стены, принялся целовать, быстро, коротко, сильно, порыкивая от удовольствия, не открыла, когда горячие ладони отправились исследовать её тело, бесстыдно пробравшись под все интимные принадлежности туалета, не открыла, когда ощутила Торхаша в себе. Алкоголь, морозный воздух, выхваченная из небытия картина мироздания привели её в состояние такой эйфории, что она только тихонько улыбалась, постанывая от удовольствия. Бывшее для него страстью — напористой, горячей, для неё оказалось негой, сладким блаженством, раз за раз уносившим на небеса. И когда последняя разрядка затрясла обоих, под закрытыми веками архимагистра снова появилось увиденное в мороке, ясное и понятное, как детский рисунок на песке!

Ники вскрикнула и широко раскрыла глаза. Ей срочно нужен был совет. Вот только посоветоваться было не с кем.

* * *

Варгас Серафин потерянно смотрел на окруживший их сплошной камень. Он с трудом сдерживал накатывающую панику — масса камня давила, не давая дышать, однако паниковал маг не от этого, а от невозможности помочь Вите. Хорошо, спутники не слышали, как он корит себя за то, что подпустил проклятого эльфа так близко к девушке! Держись она рядом с ним, с Варгасом, была бы здесь, а не там, неизвестно где! Вместе они бы придумали, как выбраться и вытащить из беды себя и друзей!

Он с глухой яростью ударил кулаком в стену, сбивая костяшки в кровь. Нет ему прощения! Ведь ждал же подвоха от остроухого, а тот обвёл их вокруг пальца, как детей!

— Тише-тише, — подошедшая Виньо, хоть и была сама подавлена донельзя, успокаивающе погладила его по плечу, — всё будет хорошо, вот увидите!

И поклонилась. Усмехнувшись, маг наклонился и, чмокнув её в щеку, прошептал:

— Вы тоже замечательно целуетесь, уважаемая Виньо!

Та вспыхнула, задрожала ресницами, бросила на него короткий взгляд и, пробормотав: 'Меня Йож научил!', поспешила спрятаться за Таришу, которая изо всех сил сдерживала улыбку. Для оборотней человеческий шёпот проблемы не представлял.

Вирош отлепился от стены, у которой простоял всё это время и медленно закружил по пещере. Хищник в клетке!

Глядя на него, Варгас расстроено думал, что если от позорно-счастливой смерти в объятиях друг друга их спас Дробуш — или абсолютно безголовый парень, или мама не учила его не тянуть в рот всякую дрянь? — то от смерти от голода и забвения здесь не спасет никто.

— Грой? Мы попали? — напряженно спросила Тариша.

Улыбка уже исчезла с ее лица. Похоже, замкнутое пространство нервировало и ее!

Вирош остановился так резко, будто налетел на невидимую стену. Несмотря на то, что он был в человеческой ипостасти, у Варгаса появилось ощущение, будто у оборотня шерсть вздыблена вдоль хребта. Его глаза жутковато блестели в полумраке пещеры, а голос звучал тихим рычанием, когда он, повернувшись к стене, казалось, навсегда перегородившей выход из грота, произнёс:

— Там кто-то есть!

Виньовинья вдруг отодвинула плечом фаргу и шагнула вперед, прижимая руки к груди. Серафин никогда ни у кого не видел таких голубых огромных глаз, как у нее в этот момент.

Каменный морок поплыл и... пропал. У входа в грот стоял кряжистый суровый гном с огромным топором в руках.

Гномелла качнулась к нему, будто собиралась падать. Подкованные ботинки гнома так загремели о каменный пол, что все эльфы всего Лималля должны были бы срочно сбежаться сюда, посмотреть, что происходит.

Йожевиж подхватил падающую ему в объятия Виньовинью и прижал к себе с такой силой, что у той хрустнули кости. Она гладила его бородатое лицо ладонями, и не плакала, лишь смотрела-смотрела-смотрела своими голубыми глазами, будто он забрал у нее душу, а она пыталась вернуть.

Все разглядывали их молча, и если у кого-то, вроде Тариши или Руфусильи и были критические замечания насчет любви и того, откуда она берется, сейчас они засунули их поглубже, в те уголки сердца, что отвечали за разочарование.

— Где ты был, Йожевиж, Синих гор мастер, суженый мой, где ты, подпали твою бороду, был? — спросила, наконец, Виньо голосом, и все задвигалось, как ожившая картинка.

В грот вошел Ягорай рю Воронн, крепко прижимающий к себе заплаканную эльфийскую деву, следом за ним — здоровенный беловолосый оборотень, при взгляде на которого Тариша едва слышно выдохнула, а Вирош внимательно посмотрел на нее, и маленькая кучерявенькая гномелла. Последняя, увидев рубак, уважительно поклонилась им, на что те ответили поклоном со всей вежливостью, на которую были способны.

— Дикрай Денеш, Охотник Мглы, — подал голос Грой, бешено блестя глазами. — Исключительно рад видеть тебя, брат!

— Грой Вирош, Солнечный Бродяга? — с удивлением отвечал тот, кося глазом на фаргу. — Что ты здесь делаешь?

Рю Воронн молча ждал ответа. Острие его ножа многозначительно подрагивало у горла девы — теперь не стоило и спрашивать, как они попали в грот!

— Мы пришли за вами, — улыбнулся гепард, — но слегда заблудились в этой... грибнице.

При этом он кинул короткий взгляд на Яго, а тот едва заметно кивнул: один сообщил, кто и зачем их послал, другой ответил, что понимает.

— Прошу меня простить, — раздался из-за их спин напряженный голос, — но следует как можно быстрее уходить ниже. Эльфы не станут церемониться с нами!