— Капитан... — сказала Эшли. — Ну ладно, относительно меня в базах данных Альянса могут быть сведения о моих предпочтениях, но как вы узнали, какие блюда любят мои подруги? — она указала на улыбавшихся Тали и Лиару, поглощавших уже вторые блюда. — О них в базах Альянса...
— Эшли... — сказал Шепард. — Я же не стал интересоваться, откуда вы узнали о моих пристрастиях. И я не буду говорить, откуда узнал об ваших пристрастиях. Мне вполне достаточно того, что вы получили возможность поесть то, что вам нравится, что вы любите, но по разным причинам стараетесь заказывать или готовить пореже. Я рад, если смог доставить вам удовольствие.
— Вы доставили нам больше чем удовольствие, капитан. — сказала Тали, удовлетворенно поглощавшая через соломинку очередную аппетитно пахнущую пасту.
— Именно, капитан. — подтвердила Лиара. — Я не помню, чтобы на азарийских кораблях капитаны вот так сидели со своими членами экипажа в кафе и заказывали им только то, что они действительно любят.
— Я позволю себе уточнить, Лиара. Вы не просто члены экипажа. Вы — члены моей команды. И мне приятно заботиться именно о вас, поскольку вы для меня ближе, чем экипаж.
— Но вы и об экипаже позаботились, капитан. Вон сколько накупили. — сказала Тали. — И явно только то, что им будет необходимо, ценно и приятно.
— Это да. Ты права, Тали. Но экипаж по большей части будет постоянно на борту корабля. Не скрою, мне важно, чтобы и члены экипажа чувствовали заботу и внимание капитана. Я не склонен принижать их значение для успеха нашей миссии. И не собираюсь делить их и вас на две неравнозначные части. Просто те, с кем мне доведется спускаться на планеты... с кем придется там противостоять изощренным врагам... закономерно становятся ближе. И, хочу уточнить сразу, девчата, чтобы у нас не было непонимания в дальнейшем. Вы все трое — только первые прекрасные леди, которые вошли в состав команды. Вы принадлежите к разным расам, к разным культурам, имеете разные нравственные и моральные установки. Я стремлюсь к тому, чтобы в максимальной степени уважать вашу индивидуальность. Тем не менее хочу сразу заметить — мы очень скоро, через полторы недели убываем в сложный полет. Нам придется воевать. Нам придется терпеть определенные неудобства, находиться в состоянии стресса. И для меня важно, чтобы мы не теряли единства. Я не стараюсь дистанцироваться ни от членов экипажа фрегата, ни от членов команды корабля. Дверь моей каюты всегда открыта и для тех и для других. Я хотел бы попросить вас, девчата, чтобы вы... не устраивали между собой... разборок по известному поводу. — он обвел взглядом лица всех троих дам. — Ни для кого из вас троих, ни для тех леди, которые позднее войдут в состав команды и экипажа корабля не должно быть секретом то, что я руководствуюсь в своей жизни целым сводом внутренних правил. Став капитаном, я не стал небожителем и не стал архинедоступным для всех остальных жителей фрегата. И я не потерплю на борту фрегата или за его пределами, чтобы члены экипажа и команды конкурировали между собой за право получить больше внимания от меня, капитана и командира. Любого внимания. Вы все — личности, вы все — очень разные. Но эта разность, эта особость не дает вам права сомневаться в том, что другая имеет такие же права на свою судьбу, какие вы имеете на свою. Потому говорю один раз четко и ясно: никаких сплетен, никаких подколок, никаких унижений друг друга в вашем дамском кругу я не потерплю. Тем более я не буду терпеть рукоприкладства в любой форме — от пощечин и царапин до всяческих "темных". Я — не объект и не причина для всего этого. Также как и любой другой мужчина на фрегате. Научитесь обходиться нормативными словами и нормативным поведением. Вы вполне можете стать примером для всех остальных, кто войдет позднее в состав нашей команды и нашего экипажа. Я не хочу, чтобы о фрегате "Нормандия" говорили как о примере верности пословицы — "женщина на корабле — неизбежное зло и вестник гибели корабля и экипажа". Мы уже не первый день вместе и я думаю, что сделать наш фрегат, нашу команду, наш экипаж лучшими и уникальными — всем нам вполне по силам. И вам, девчата, здесь предстоит сыграть одну из главных ролей. Сделайте фрегат домом для экипажа и команды. Сделайте его гаванью, из которой никто не захочет уходить. Сделайте его крепостью, внутри которой все будут чувствовать себя в безопасности. От вас здесь зависит даже больше, чем от меня, капитана и командира. Я не хочу слишком отделять себя от экипажа и команды, хоть мой статус это и предполагает. Это не приказ. Это — просьба. — он умолк.
За столиком воцарилось молчание. Тали, снова не обратившая внимание на то, что и так никто не прочитает за стеклом шлема выражения ее лица, опустила голову и уткнулась в раскрытый инструментрон. Лиара постаралась не синеть, хотя ее кожа, выдавая нешуточное волнение и напряжение, уже не была обычного бледно голубого с серым оттенка. Эшли задумчиво теребила ремешок сумочки.
Шепард ощущал, как они, все трое, обдумывают сказанное им, капитаном и командиром. Он понимал, что вполне возможно, поступил слишком жестко, где-то даже и жестоко. Но он не видел другой возможности сказать им об этом вот так — открыто и честно, пусть и не совсем четко и выглаженно. Не сказать же им об этом он не мог — он не хотел, чтобы кто-нибудь из его девчат пострадал физически или духовно. Не хотел, чтобы они испытывали малейший дискомфорт, вполне способный привести их к гибели. Для него с первых лет в Альянсе женщина не была обьектом посягательств. Он, выросший в приюте, с ранних лет хотел видеть в женщине только прекрасное, только то, что придает ей высоту и значимость, что способно поднять ее над серыми буднями. Не знавший матери, он с младенчества долгие годы видел, как воспитательницы приюта отчаянно, самозабвенно стараются заменить матерей им, воспитанникам, которых в обществе, за оградой приюта называли сиротами. Даже при живых родителях. Даже при живых матерях. Ему посчастливилось с первых месяцев службы в Альянсе попасть в подразделение, командир которого имел четкий свод правил и ненавязчиво, незаметно делал эти правила основой действий своих подчиненных. Среди этих правил было одно, которому Шепард следовал всю свою пока что не очень долгую жизнь — женщина должна быть полностью защищена от опасности. И защищать ее от опасности должен мужчина. От любой опасности — внешней или внутренней. А для этого мужчина должен стремиться женщину уважать и понимать.
Лейтенант Шеридан, командир взвода, в котором начал свою службу рядовой Шепард, следовал этому правилу постоянно. И в силу этого правила он, а затем и Джон Шепард, научились труднейшему искусству определять, когда и как следует вмешаться в жизнь и судьбу другого человека, чтобы избавить его от совершения ошибок в будущем. Лейтенант Шеридан никогда не приказывал поднимать оружие на мирных жителей, на женщин и детей, в каких бы операциях не приходилось его подразделению участвовать. Только несколько раз рядовой, а потом — сержант Шепард стал свидетелем, как лейтенант Шеридан застрелил женщину. Застрелил, поскольку по другому спасти своих людей он бы не смог. В первый раз женщина оказалась террористкой, скрывавшей под платьем тонкий слой взрывчатки. Она пришла вечером в расположение взвода Шеридана, представилась местной жительницей и почему-то старалась держаться поближе к большинству солдат и сержантов, никого из них особо не выделяя. Даже сейчас капитан Шепард не мог бы внятно пояснить самому себе, а не только любому своему собеседнику, как лейтенант Шеридан опознал в ней опасность для всех своих людей. И как ему удалось сделать единственный выстрел в тот момент, когда она была уже готова привести в действие взрыватель. Выстрел сразил террористку наповал. Эксперт — взрывотехник потом сказал в беседе с сержантами, что отклонись пуля на полсантиметра в сторону — и террористка активировала бы взрыватель чисто рефлекторно.
Два других случая Шепарду сейчас даже не хотелось вспоминать. Он мучительно спрашивал себя, не перегнул ли он в своей речи палку, не оскорбил ли, не обидел ли своих девушек, первых леди, которые стали членами его команды, его подразделения, в котором он волей обстоятельств стал капитаном и командиром. Он опустил руки на колени и теребил кисточки бахромы скатерти столика, сплетая косички и снова расплетая их. Он понимал, что Эшли, Лиара и Тали имеют все права и все возможности сейчас, сию минуту встать и уйти, отказавшись служить и работать под его началом. Какими бы соображениями они при этом не руководствовались. И он отпустит их, хотя ему было бы очень больно и горько это пережить. Он также ждал, что все они и каждая из них сейчас соберутся с мыслями и выскажут ему все, что они думают о нем и как о капитане, и как о командире, и как о мужчине. И в этих высказываниях, как он догадывался, будет слишком мало приятного. Эшли его ненавидит за то, что он не стал видеть в ней женщину там, на Иден-Прайм, что он не поддался ее чарам там, в трюме. Тали его ненавидит за то, что он ее измотал, непрерывно заставляя участвовать в высадках. Лиара его ненавидит за почти мгновенно установленную дистанцию, за то, что он не поверил в нее как ученого, как исследователя, не увидел в ней того, что видели многие другие люди — обьект для сексуальных отношений. Все трое сидящих перед ним девушек имели уже слишком много оснований для того, чтобы быть недовольными своим командиром и капитаном.
========== Глава 33. Возвращение на Цитадель. Две недели отпуска перед броском на Новерию. Часть 2. ==========
— Эм. Капитан. — Тали обменялась взглядами с подругами и решилась первая нарушить молчание. — Я буду говорить только за себя, капитан. Мои подруги скажут за себя сами, если найдут нужным. — она сделала короткую паузу, но не стала поднимать взгляд на Шепарда. — Я, дочь адмирала мигрирующего флота, вышла в Паломничество и в силу ряда обстоятельств попала на Цитадель. Вы спасли мне жизнь, капитан и уж это я точно никогда не забуду. Вы спасли жизнь врачу маленькой клиники, которая перед этим спасла мою жизнь. Вы и она стали едва ли не первыми людьми, с которыми я сблизилась, которые мне, в меня... поверили. Вы защитили меня от гибели и от увечий. И потом... я не знаю в точности, почему и как, но вы дали мне возможность увидеть то, что вряд ли увидел бы любой другой инженер — лучший фрегат-разведчик Альянса Систем Земли. Вы не просто впустили меня на борт своего корабля на экскурсию, капитан. Вы дали мне возможность много дней работать в его инженерном отсеке, работать с уникальным ядром, с уникальными двигателями, с уникальной системой невидимости. Вы, капитан... я не знаю, каким образом, но вы убедили весь экипаж фрегата в том, что я, Тали Зора, не являюсь носительницей клейма воровки, стандартного клейма для всех кварианцев. Вы убедили в этом даже мистера Престли, хотя я, откровенно скажу, я бы этого сделать не смогла. Вы дали мне возможность проводить долгие часы не только в инженерном отсеке, а в любом другом месте фрегата. И все члены команды, все члены экипажа корабля относились ко мне по-доброму, не видя во мне угрозы. Капитан, я понимаю, что вы имели в виду, когда говорили о причинах разборок между нами, женщинами корабля. — она обменялась взглядами с подругами. — И скажу только за себя. Капитан, вы мне лично показали часть своего внутреннего мира, воплощенного в той атмосфере, которую, благодаря вам, я сразу ощутила на корабле. Вы показали мне, кварианке, что для вас, людей, мы, обитатели Мигрирующего флота не являемся диковинными зверушками, которых надо держать в клетках, всемерно ограничивать и контролировать. Вы дали мне возможность, капитан, заниматься любимым делом, реализовать все свои задатки инженера и техника, работая с передовой, незнакомой, но столь интересной и перспективной техникой. А главное, капитан, вы дали мне возможность близко узнать человеческую расу. Не в музеях, не на экранах, не в книгах, не на картинках. Рядом. Я не буду скрывать, капитан, даже перед лицом своих подруг. — она снова сделала короткую паузу. — Вы мне очень нравитесь, капитан. Как человек. Как мужчина. Глупо такое скрывать. Если уж вы это чувствуете, то мои подруги. — она обменялась с Эшли и Лиарой короткими взглядами. — это чувствуют еще более глубоко и полно. И вы, Шепард, дали нам возможность понять то, что так и не озвучили здесь, хотя... подразумевали. Вы прекрасно знаете закон женской конкуренции. Кто бы ни был на нашем месте, мы, женщины, всегда ищем лучшего мужчину. Так уж захотела эволюция. И для меня, и для Лиары вы, капитан Шепард, представитель новой для нас расы — человечества. Мы, откровенно говоря, мало о вас, людях, знали. В силу разных причин. И то, что вы даете понять нам с Лиарой своим поведением и своим отношением, своим общением, своей жизнью... Да, обычной повседневной жизнью.... Стоит гораздо больше, чем сотни страниц текста и тысячи часов видео. Капитан, вы не стали запирать меня в инженерном отсеке, вы дали мне возможность работать со всем фрегатом, знать его от кормы до носа, от верха до низа. Мне, кварианскому инженеру и дочери адмирала кварианского Мигрирующего флота. О таком уровне доверия ко мне я, Тали Зора, не могла и помыслить, не то что бы помечтать. А потом... вы дали мне возможность увидеть множество планет, побывать на них, найти множество новинок, как в технике, так и в информации. Я прошла рядом с вами больше десятка высадок. Вы прикрывали меня с Рексом так, что я и не надеялась, не могла даже надеяться, что меня хотя бы заденут, а не то что бы там ранят или убьют. Вы, капитан и командир, шли всегда впереди, хотя у нас, кварианцев, принято, что командиры пропускают своих подчиненных вперед. Вы заслоняли меня, вы оберегали меня, вы говорили со мной... Вы... понимали меня так, что я... я никогда не чувствовала себя так спокойно и легко нигде, капитан. Нигде кроме, как рядом с вами. — Тихий голос Тали прервался, но она справилась с волнением. — Я понимаю, капитан... Вы не хотите давить на мой путь, не хотите определять насильно мою судьбу. Уже то, что я с вами на одном корабле, спасенная вами, Шепард, от гибели — и так уже слишком большой подарок судьбы. Я... я люблю вас, капитан. — тихо сказала Тали, вперив свой прямой взгляд в глаза Шепарда. — и я не стесняюсь это сказать рядом с моими подругами. — Вы дали мне возможность... право... полюбить глубоко и полно, не требуя ничего взамен... Я... я вернусь на Флот, зная, что вы сделали меня богатой, полной... И, пройдя инициацию, я постараюсь, капитан, вернуться к вам на корабль... ставший мне... домом. Я знаю, капитан... счастье ... в совместном пути... Если это будет путь рядом с вами, Шепард, на вашем корабле и в вашей команде... Я согласна. — Тали умолкла.
— Тали сказала свое слово, капитан. — тихо начала Лиара, старавшаяся всеми силами вернуть своей коже обычный оттенок. — И она права: и она, кварианка, и я, азари, слишком мало знали о человеческой расе. Слишком мало. Мне, вроде бы, как ученому, полагается знать больше, но Тали правильно сказала — лучше один раз увидеть, почувствовать, ощутить, чем сотни раз прочитать или посмотреть на видео. Я также буду говорить только за себя. Эшли и Тали обо мне уже много знают и мой рассказ по большей части не будет для них откровением. Я дочь религиозного и идеологического лидера азарийской цивилизации Бенезии Т Сони. Мать растила меня одна — своего отца я не помню совсем а мама... она старается не говорить о нем. У нее, вероятно, есть на это свои особые причины. Со временем я поняла, что мой отец — тоже азари. Потому я отношусь к категории так называемых чистокровных — уже долгое время у нас в Азарийском пространстве принято не замыкаться в своем кругу для рождения детей, а стараться обрести пару на стороне. Потому словосочетание "чистокровная азари" у нас постепенно становится самым серьезным оскорблением и самым грязным ругательством. Тем не менее... моя мать никогда не говорила, что я какая-то ущербная. Она позволяла мне расти так, как я этого хотела. А я... вероятно в силу наследства отца и воспитания, данного с младенчества матерью, никогда не желала стать наемницей или десантницей. С ранних лет я любила читать, смотреть фильмы и размышлять. Меня стало привлекать прошлое, в особенности прошлое цивилизаций. Я полюбила историю... Однажды я даже чуть не заблудилась в развалинах в старом районе на Тессии. Мама, конечно же, переволновалась, а потом... потом она, не наказывая меня никоим образом, купила мне... первую большую книгу по истории цивилизаций Млечного Пути... Я прочитала ее залпом, за несколько ночей. И решила, что главным моим интересом станут протеане. Раса, исчезнувшая пятьдесят тысяч лет назад, но оставившая по всей нашей Галактике множество памятников. Я получила прекрасное образование — мама постаралась, чтобы я выдержала экзамены в один из лучших университетов Тессии. После окончания учебы я прошла квалификацию и мне присвоили звание доктора археологии... И с тех пор я... занимаюсь раскопками... На самых дальних планетах... Там, куда еще не добрались мародеры. Конечно же, в нашей культуре может быть и принято, что азари — мать не держит свою дочь рядом несколько сотен лет. Но тогда, пятьдесят лет тому назад что-то произошло в жизни самой Бенезии. Она стала меняться... Далеко не в лучшую сторону. Она — матриарх, ей сейчас около тысячи лет. Я по сравнению с ней — мелкота. Она — член Совета матриархов, одной из влиятельнейших азарийских организаций. Я пыталась с ней поговорить, узнать причину столь негативных изменений... Но она отказалась со мной говорить... Вообще... говорить... И я улетела в очередную экспедицию. А потом — не возвращаясь на Тессию — в следующую. А там — еще и еще. В общем, я пятьдесят лет не выходила на связь с ней. А потом мне сообщили, что моя мама... пропала. И никто, как бы я ни старалась, не мог пояснить мне, как и куда исчезла моя мама. Я не знаю, но я чувствую, что она... она жива. И этого мне было достаточно, чтобы потеряться в работе... Правда, я не отрицаю теперь, что разрыв с мамой... стал причиной того, что я стала делать все больше ошибок. И на Теруме моя очередная ошибка чуть не стала фатальной... Я и раньше чувствовала, что с исчезновением матери началось какое то бурление вокруг меня самой. Я не знала и не знаю до сих пор причины этого бурления. А потом я ощутила, что на меня охотятся... На меня, простого археолога, который совершенно ничем не связан с сегодняшней ситуацией в Азарийском пространстве... Ведь я все время в экспедициях. Я раскопала этот лифт, эту башню, собиралась вскрыть эту консоль, найти какую-нибудь ценную информацию... И тут появляются геты, которым нужна была я... Я не знала о том, что в тех проемах окон башни встроено столь мощное защитное поле... И когда они в очередной раз попытались меня захватить... Я видимо, что то нажала на консоли... их отбросило и расплющило, а меня... подвесило... Мне было жутко страшно и одиноко... Я даже пошевелиться не могла. А потом пришли вы, капитан. И сразу спросили про Бенезию... И тогда я поняла, что эти геты... они ищут меня для того, чтобы присоединить к моей матери... Другого обьяснения я и тогда и сейчас найти не могла и не могу. Тот, у кого в руках моя мать... теперь захотел, чтобы я тоже была у него в руках. Но кто он... я этого не знала. Только услышав запись, узнав голос моей матери... Я не верю, что это — турианец Сарен. — Лиара сделала паузу. — Тут что-то другое. Капитан, я знаю, что взяв меня на борт фрегата, вы пошли против своих установок. Вы поверили мне, хотя верить мне у вас не было никаких оснований. Вы дали мне возможность освоиться на корабле, пройти курс лечения у вашего прекрасного доктора Чаквас, привести в порядок записи, которые я сделала за несколько десятков лет раскопок. Вы дали мне возможность адаптироваться, капитан. Адаптироваться так, как я сама это смогу сделать и так, как я это пожелаю сделать. Если Тали отметила уникальность вашего корабля, то я, мало смысля в технике, отмечу уникальность вашего экипажа, капитан. Оказывается, в одном месте может быть собрано столько людей, самых разных людей, для которых азари — не являются обьектами... сексуальных домогательств. Которые не видят в нас, азари, расу, сориентированную на чуть ли не насильственный сбор самой разнообразной генетической информации. Под разными предлогами. Ваши люди, капитан, показали мне, что готовы, способны и хотят видеть во мне личность, а потом уже — женское тело, тело самки. И я знаю, капитан, что такое отношение — ваша заслуга, как командира и руководителя. Да, я признаю, что была недовольна тем, что вы не брали меня на высадки на многие планеты. Да, Тали приходила ко мне после высадок, рассказывала, показывала находки. И я очень ценю, что вы, капитан, очень доходчиво обьяснили мне причину невключения меня в списки на очередные высадки. Азари — долгоживущая раса. Многим из нас удается прожить и пять тысяч лет. В силу этого мы не склонны к поспешности, к импульсивности, к резкости. Только с возрастом, по мере приближения к возрасту матриарха мы приобретаем способность использовать не только быстроту, но и мощь и силу наиболее оптимально. Я не буду скрывать, капитан... Вы спасли мне жизнь, освободив из этого протеанского устройства безопасности и оказав всемерную помощь в том, чтобы я смогла покинуть эту глубокую пещеру до обрушения сводов. Вы дали мне возможность мягко и постепенно войти в новую для меня среду обитания. Вы поселили меня в комфортной каюте. Предоставили возможность доступа к почти любой информации. Я с огромным интересом следила за тем, что происходило во время ваших высадок на планеты. И мне очень понравилось, капитан, что вы не хотите использовать мой биотический потенциал как оружие. Вы не стали убивать биотиков вашего майора Кайла, вы поверили тому председателю подкомитета по делам биотиков. Для меня это было очень ценным. Не скрою, капитан, я с большой опаской относилась к представителям человеческой расы. И была приятно удивлена и обрадована тем, как быстро и полно вы изменили мое мнение о людях, капитан. Я знаю, что люди воспринимают азари как женщин, хотя для нас понятие пола не имеет ни малейшего значения. И ваше отношение к женщинам, ваше стремление поднять женщину на недосягаемую высоту, увидеть в ней личность, непреходящую ценность... Капитан, я не буду оригинальна, если скажу — вы единственный человек, которому я, Лиара Т Сони теперь верю, верю полностью, во всем, без остатка и до конца. И потому не буду скрывать от вас, капитан — я тоже люблю вас. — Лиара умолкла, нервно выпивая мелкими глотками настой из высокого бокала.
