Полночь.

— Пей, моя хорошая. — Сама не понимаю, откуда взялись такие слова, но они вырвались легко и непринужденно, словно так и надо было. — Пей. — Ева снова закашлялась, поднося стакан к губам и делая большой глоток. Я внимательно пронаблюдала за тем, как дернулся кадык, выждала несколько секунд и, удостоверившись, что дрожь в теле начала медленно стихать, отставила стакан в сторону, едва не столкнув тарелку с тумбочки. Уложив Еву на кровать, закутала в одеяло — при отравлении меня часто морозило, — и погладила по спутавшимся, отросшим благодаря Метке волосам. — Тебе нужно отдохнуть еще немного. Поспи.

— Посиди со мной немного, — едва слышно попросила Ева, прикрывая глаза. Раньше я считала, что она не переносит чужого вмешательства в свое личное пространство, но теперь все изменилось, и, если бы не сильная усталость, я готова была даже сплясать и спеть для нее, чтобы успокоить и дать веру в то, что все будет хорошо. Но я только выключила слабый свет ночника, вернула упавшую вилку на тумбочку и забралась под одеяло. Конечно. Рассказывать сказки я не умею, но полежать рядом и громко посопеть — с удовольствием. Обхватив Еву за талию, подложила под голову руку и закрыла глаза, поддаваясь усталости и пережитому напряжению. Необходимо поспать немного, а потом приниматься за работу — охоту на Марианну. Не думаю, что она будет ждать, когда мы придем в себя или сможем противопоставить ей смотрительницу городка. Надеюсь, эта вампирка не додумается вербовать новых людей, иначе к приезду Валентина Тихая Ночь переквалифицируется из курортного городка в заброшенный, полный блуждающих существ, истекающих слюнями и горящими алым глазами. Нужно также поехать домой и прихватить каких-нибудь вещичек Евы, не вечно же ей бродить в одном и том же. Я кивнула сама себе, устраиваясь поудобнее и крепче прижимаясь к начинающей посапывать сестре. Какая ирония: та, что должна присматривать за вампирами, спит в обнимку с вампиром. И доверяет мне, словно и мысли не возникает о том, что могу вдруг не сдержаться и вонзить ей зубы в горло. С другой стороны, это даже хорошо. Хоть не шугается так, как в первые дни приезда. С этими лихорадочными мыслями я задремала.

...А проснулась от осознания того, что рядом никого нет. Распахнув глаза, убедилась в этом и принялась озираться по сторонам. За окном уже посветлело, часы показывали около полудня, а поблизости даже не чувствовался слабый запах геля для душа, который Ингрид разбавляла в тазу, чтобы омыть Еву. Соскочив с кровати, заметила, что поднос с почти нетронутым ужином куда-то исчез, что привело в еще большую панику. Нет, насчет оборотней я не волновалась — большинство уже в курсе, но вот встретиться с Венди она еще не готова. Так и рассудила, выбираясь в коридор и воровато оглядываясь по сторонам в поисках ушедшей из-под опеки сестры. Вокруг стояла такая тишина, что на мгновение подумала — все это сон, и мы еще даже не отошли от бурной свадьбы. Однако, сбежав на первый этаж по лестнице, споткнувшись на последней ступеньке, увидела премилую — в кавычках! В больших жирных кавычках! — картину: Зельман лежал на диване и обнимал прильнувшую к нему Венди. Слава печенькам и пьяному брату, они были одеты, иначе бы я точно не сдержалась. Обниматься с какой-то девкой, когда твоя нареченная в таком состоянии. Честное слово, эти перебежки из крайности 'я ее не знаю' в крайность 'она мне дорога' начинают надоедать. В скором времени, если такое продолжится, я просто покусаю обоих, наплевав на шерсть и приторную кровь. Хотя, повторюсь, это довольно ожидаемое развитие событий.

— Тьфу, кобель! — не выдержала, замерев над этими телами. Пришла пора вершить месть. Если простодушная Ева не может, значит, я самостоятельно займусь данным вопросом. Либо Зельман остается со своей нареченной, либо катится куда подальше с этой двуличной стервой. — Ева! — позвала в полный голос, даже сложив ладони у губ в форме рупора. С затаенной радостью заметила, как заворочались эти двое, и подпрыгнула от внезапного прилива энергии и веселья. — Ева! — крикнула, заглядывая на кухню и возвращаясь в коридор. Спать этим извращенцам я не позволю, пусть и не надеются.

— Господи, Алиса, — протянул Зельман, потирая переносицу. — Что опять произошло?

— Ничего! Совершенно ничего! — четко проговорила, смакуя каждую букву и наблюдая за изменением выражения на лице обоих голубков. Венди глухо заворчала, сползая с дивана, и принялась поправлять задравшийся сарафан, — она явно пыталась сделать вид, что не сердится, хотя в глазах, обращенных к своим милым коленкам, которые мне так хотелось пнуть, явно читались раздражение и даже злость. Кажется, я была права, назвав эту лисицу двуличной. Но не лисицей, нет. Пушной зверек ни в чем не провинился. Скорее, змея, заползшая в чужой дом со своими претензиями.

— Если ты ищешь Еву, — пробормотал появившийся на пороге Ровул, поправляющий сползающие с бедер джинсы, — то она находится на заднем дворе, — махнул в неопределенную сторону. Я оторвала взгляд от границы между загорелой кожей и джинсами — с трудом, если честно, — и стремительно направилась к месту дислокации неуемной девчушки, которая вечно попадает в неприятные ситуации. Остановившись на террасе, принялась оглядываться, пока не заметила хрупкую фигурку среди деревьев. Конечно, Марианна не такая глупая, чтобы соваться в обитель вампиров и их друзей-оборотней, но я все равно передернулась, представив, как она появляется рядом с Евой и угрожающе скалится. Вздрогнув всем телом от пробежавшего по спине холодка, сбежала по лестнице и рысью побежала к не двигающейся с места родственнице. С каждым шагом я могла все отчетливее слышать ее тихий голос. Из невнятного бурчания он перерос в осмысленные слова, которые я смогла разобрать, приблизившись вплотную к Еве и, как оказалось, ее собеседнику — большому толстому коту, которого вредная я не называла никак иначе, кроме как Пупс. Это был один из друзей Зельмана, обитавший в неблагополучном квартале, и, если верить словам Евы, молчаливый свидетель драки волчонка с Владимиром, когда они спасали сестру в том самом неблагополучном квартале. Как рассказал братишка, на вопрос, почему не помог, этот комок шерсти только пробормотал нечто вроде 'С моей комплекцией я мог только позвать кого-нибудь на выручку'. Хотел, но не успел — Зельман быстрее нашел и обидчиков, и нареченную. Хорошо, что Валентину удалось справиться со всей этой кошмарной ситуацией.

— Приветик, Пупс, — проговорила, останавливаясь рядом с Евой. Кот раздраженно зажмурился, но голоса подавать не стал. — Ева, как можно в таком состоянии блуждать недалеко от леса? — попыталась укорить девочку, притворившись разозленной. Она только виновато улыбнулась, пряча лицо за волосами, а затем повернула голову ко мне, давая убедиться и мгновенно растеряв всю свою браваду. На меня смотрели чистые голубые глаза, настолько яркие, словно их отредактировали в компьютерной программе для фотографий. — Ой, — пробормотала, сконфузившись. — Прости, не ожидала. Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

— Все хорошо, — проговорила она. Голос все еще звучал тихо, но сейчас меня интересовало это в последнюю очередь. — Уже лучше себя чувствую. Слабость, правда, небольшая. Но, думаю, это со временем пройдет.

— Тогда тебе нужно хорошенько поесть, — заключила, спихивая с бледных рук недовольного кота. — Что, Пупс, решил разведать обстановку? — поинтересовалась, едва удерживаясь, чтобы не придавить пушистый хвост к земле. Мистер У-меня-нет-никаких-блох — в жизни — Коул, — почти всегда находился в своем втором облике, посещая загородный особняк Гамильтонов, поэтому я привыкла обращаться с ним, как с разумным котом из какого-нибудь фантастического фильма. Честно говоря, стала уже забывать о том, как он выглядит в человеческой ипостаси, но в этом нет моей вины, так что нечего так фыркать на каждое мое слово. Иногда хочется запустить в него туфлей Ингрид, чтобы побольнее. Останавливает только сама мисс Совершенство, которая одним своим ледяным взглядом заставит человека получить болезнь под названием слабый мочевой пузырь.

— Идем-идем, — подтолкнула Еву к дому, не забывая, что она все еще слаба. И что делать с ее глазами? Мы ведь не в фантастическом фильме живем, а в суровой реальности, где некоторые личности могут задавать слишком много вопросов, прикрываясь незнанием и наивностью. — Чего ты больше хочешь — омлета с зеленью или приправленной специями жареной курицы? Добрая сестренка Алиса добудет все, что необходимо!

— Чувствую себя венценосной особой, — улыбнулась Ева смущенно. Вот теперь я увидела, что она постепенно возвращается к той мило смущающейся девчушке, переступившей порог нашего дома больше месяца назад. — Можно обойтись тем, что найдем в холодильнике.

— Будет сделано, моя Королева! — гнусавым голосом протянула, припадая на одно колено и обхватывая маленькую ладошку сестры. — Позвольте мне облобызать вашу белоснежную длань, дабы показать всю томящуюся в груди любовь и преданность!

— Что ты делаешь? — сконфуженно зашипела Ева, не в силах выдернуть свою несчастную кисть из моих цепких лапок. — Алиса, хватит, я серьезно! На нас Виолетта смотрит! — еще громче зашипела она, в панике вытаращив глаза и уставившись куда-то вдаль за моей спиной. Оглянувшись, увидела заспанную и взъерошенную сестренку — и очень недовольную. Я даже знаю, чем. Или кем.

— Что здесь делает она? — так же испуганно зашептала Виолетта, бросаясь к нам. — Меня сейчас стошнит, ей Богу! Пытается кормить Зельмана с ложечки, а этот комок шерсти только улыбается и стучит зубами об это дурацкую ложку! — едва не истерически воскликнула она, хватая меня за руку. Ева нахмурилась, пытаясь понять, что это несносное создание имеет в виду. — Ева, Венди — та самая, о которой я тебе рассказывала! — выпалила заноза на одном дыхании. Сводная сестра мгновенно погрустнела и вытащила руку из моей хватки, направляясь к дому и не обращая внимания на удивленные взгляды. Вспомнив, как Зельман держал ее за руку во время обращения, и как он шептал, что Ева должна проснуться, я опять почувствовала злость. Они ведь провели вместе весь вечер на свадьбе, постоянно что-то обсуждая, споря из-за откровенно глупых причин и вновь свободно общаясь. Кажется, мое сиюминутное желание свести этих двоих вместе стало материально. Во всяком случае, Ева определенно что-то чувствует к этому самодовольному идиоту, который ведет себя ненормально.

— Подожди! — воскликнула, догоняя подозрительно равнодушную сестру и хватая ее за руку. — Не стану строить из себя квалифицированного психолога и лукавить почем зря, поэтому спрошу прямо в лоб. Он тебе нравится?

— Ну, да, — немного помаявшись, ответила она. — Но ты не должна никому об это говорить. И, предвидя все твои следующие слова, я скажу: если Зельман противится этому запечатлению, то и я не стану ничего предпринимать. Невозможно заставить человека испытывать симпатию к тому, к кому он испытывает равнодушие. В нашем случае — раздражение.

— Кто-то слишком много читает, — проворчала. — Послушай, Ева, с Венди их определенно что-то связывает, не только так называемая дружба, — начертила в воздухе кавычки. — Но и с тобой его связывает не тонкая ниточка. Она крепнет с каждым разом, и сейчас, могу с уверенность сказать, что это целая лента, которая обхватывает ваши кисти и не дают удалиться на большое расстояние. Черт бы побрал эту романтику, — скорчила гримасу отвращения. — Зельман точно что-то чувствует к тебе, и это не простое снисхождение к сводной сестре его друзей, будь уверена. Когда ты находилась в так называемой стадии перерождения, этот остолоп держал тебя за руку и просил как можно скорее очнуться, а это что-то да значит, верно? — Жестом предотвратила очередную порцию жалобных словоизлияний. — Он еще не до конца разобрался, я так думаю. Нужно немного подождать.

— Вот и жди, — отозвалась Ева. — Только без меня. Я в этих глупых играх участвовать не собираюсь! — отрезала она. И я почувствовала исходящую от нее силу. Злость, раздражение, обида — это все можно было прочувствовать с необычайной легкостью. А напряжение, возникшее в воздухе, можно было разрезать на праздничные кусочки, и я готова была поклясться, что увидела, как посветлели глаза Евы, постепенно меняя цвет с ярко-голубых на почти белые, сливающиеся с глазным яблоком. Это определенно была та способность управлять оборотнями и вампирами, проживающими на ее территории, которую давала Метка. Мне действительно стало страшно, и не тем мимолетным страхом, который возникает, когда посмотришь фильм ужасов. Он ледяной змейкой заполнял все тело, вынуждая отступать назад в боязни почувствовать силу носителя на себе. Виолетта задрожала, клацая зубами, и обхватила меня за пояс, выискивая спасения. Я положила ладонь на ее рыжую макушку и привычным жестом взъерошила волосы, хотя сама была далеко не так спокойна, как могло показаться.

— Прекрати, — голос оказался хриплым и надломленным. — Ева, прекрати.

Она глубоко вздохнула, дернула плечами и, взмахнув отросшими волосами, направилась в дом, не поворачивая головы. Виолетта всхлипнула и прижалась еще теснее, а я попыталась справиться одновременно со страхом и желанием хорошо врезать этой девчонке. Остановило только понимание того, что это не она. Не та Ева, которую я успела узнать. Наша Ева добрая и немного неуклюжая. И храбрая. А эта холодная. И злая.

Очень злая.

— Идем, быстрее, — пробормотала, вцепившись ногтями в майку сестры и не сводя взгляда с двери, за которой скрылась Ева.

Хвала любимым мультяшкам Виолетты, Ева отправилась в свою комнату, не заглядывая на кухню, где оборотни во главе с Венди обсуждали запланированную вечеринку. Стараясь не шуметь, я проследила за тем, как Ева не спеша поднялась по лестнице, прошла по коридору — и остановилась перед дверью в свою спальню. Так прошло несколько долгих секунд, которые действительно показались вечностью, и я уже успела пожалеть, что мы, вампиры, на самом деле не можем перекрывать собственное дыхание на продолжительное время, когда это потребуется. Она определенно знала, что я прячусь на верхних ступеньках лестницы, выглядывая в коридор и внимательно наблюдая за каждым движением. Слегка повернув голову, чтобы можно было разглядеть через отросшие кудряшки бледное лицо, она прошлась пальцами по отполированной многочисленными прикосновениями круглой ручке.

И улыбнулась.

Вот теперь у меня точно перехватило дыхание. Сжав пальцами угол стены, прильнула лбом к шершавой поверхности. Честное слово, за считаные секунды меня прошиб пот, пробил озноб, а затем по телу пробежала настоящая лава! Капля пота сползла по виску и скрылась в выбившихся прядях волос, но я этого почти не заметила. Сердце бешено колотилось, — я зажмурилась, чтобы попытаться прийти в себя и сделать что-нибудь. Хоть что-нибудь, хотя не имела ни малейшего представления, что именно.

— Я знаю, что ты здесь, — прошептала она, и я также пожалела, что обладаю чересчур тонким слухом, чтобы не расслышать дальнейших слов. — Берегись.

Тело задрожало..

Что за черт?

Проигнорировав вырвавшийся из моей груди всхлип, она, как ни в чем не бывало, повернула ручку и толкнула дверь, скрываясь в комнате. А я осталась на том же месте, пытаясь понять, что это за чертовщина. Разве Метка должна действовать подобным образом? Валентин думал, что перерождение займет определенное количество времени, после чего Ева приобретет более сильный организм, — но не станет таким чудовищем! Грубо, конечно, но у меня другого слова в арсенале не было, чтобы объяснить то, что творилось сейчас с Евой. Она не такая, как та, что несколько дней назад смущалась от подколок близнеца и пристального взгляда Ингрид. Я была бы даже согласна на возмущенную Еву, которая немедленно потребовала бы вернуть Кристину из свадебного путешествия, чтобы они могли вернуться обратно в свой городок. Все, что угодно, но только не эту неизвестность.