Черный рыцарь Белой королевы

Ну а пока требовалось сделать все необходимое, чтобы нынешний раунд не стал последним. Руорн уже собирался распорядиться о подготовке лайнера для отлета на Сокош, как вдруг по внутренней связи поступил вызов с приказом немедленно явиться в Тронный Зал. Это казалось немного странным, поскольку последний инцидент практически ничем не отличался от десятков прочих, и его урегулирование не требовало участия столь высоких сил, но приказы, как известно, не обсуждаются, а потому Руорн сдернул с вешалки свой плащ и помчался по коридорам дворца.

В Зале Отрешения его легкая озадаченность переросла в полное недоумение, поскольку здесь его уже поджидала весьма представительная делегация — оба Верховных плюс Сестры Джейх и Кьюси, а также Шимаэл. Разгром фармацевтического завода и даже потеря целой планеты не стоили созыва такой компании. Судя по всему, остальные также пребывали в некотором замешательстве относительно причин их вызова на Аудиенцию. Причем Локано даже не пытался скрыть, что считает присутствие всех прочих излишним. А Руорна — в особенности.

Тем не менее, никто не стал комментировать происходящее, ограничившись протокольными поклонами, и когда привратники распахнули тяжелые двери, все чинно проследовали в Тронный Зал и преклонили колена на своих местах в Кругах Силы.

Предчувствие неприятностей буквально витало в воздухе, и первые слова, которые произнесла Сиарна, только подтвердили самые худшие опасения. Первая Наместница вздрогнула под белым одеянием и ее искаженный трансом голос вместо приветствия произнес:

— Сокош.

— Мы предприняли все действия, необходимые для нейтрализации последствий инцидента, моя Госпожа, — отчитался Локано, впрочем, без особой уверенности. Столь прямые намеки понимал даже он.

— В то время как вам гораздо раньше следовало принять меры по его недопущению! — Локано дернулся, когда его хлестнуло раздражение Сиарны. — Сколько подобных погромов должно произойти, прежде чем вы поймете, что имеете дело с тенденцией, для перелома которой с вашей стороны не было сделано ничего!

— Я… сделал все, что… возможно, — прохрипел тот, вынужденный опереться рукой на пол, чтобы не упасть.

— Тогда как требовалось сделать то, что необходимо! — Сиарна издала нечто вроде вздоха. — Ивар Локано, Вы меня разочаровали.

Верховный Советник медленно осел, словно восковая фигурка на раскаленной сковороде, и повалился набок. Руорна захлестнуло сильное чувство дежа вю. Точно так же и он сам некогда был буквально выжжен изнутри гневом Госпожи, и от этого воспоминания его передернуло.

Но, одновременно, он не мог не отметить и некоторую разницу между теми событиями и сегодняшней выволочкой. В тот раз выходка Руорна оказалась неожиданной и дерзкой, а потому Сиарна была действительно взбешена и не сдерживала эмоций, верша свой скорый суд. Он до сих пор удивлялся, как ему удалось остаться в живых. Сестре, которая исполняла тогда роль Первой Наместницы, пришлось почти месяц потом пролежать в госпитале, да и то, ее голос так до конца и не восстановился. Недовольство же Богини действиями Локано копилось не один день, так что сегодня Она отчитывала Верховного Советника формально и сухо, делая это лишь потому, что того требовала ситуация, и час настал.

— Я достаточно долго ждала результата, — продолжала Сиарна, — Советник Руорн высказывал мне свои опасения, считая проводимую вами политику излишне резкой и даже провокационной, но я к нему не прислушалась и дала вам полную свободу действий, полагая, что таким образом вы сможете быстро и эффективно решить поставленные задачи. Но я заблуждалась. Ослепленные открывшимися перед вами возможностями, вы куда больше времени и сил тратили на удовлетворение своих мелких страстей и своего тщеславия. Вы оказались неспособны заглянуть дальше собственного носа, своими необдуманными решениями заведя ситуацию в тупик. И выход из него найти теперь будет очень и очень непросто.

Голова Первой Наместницы повернулась, обратив взгляд на задний ряд присутствующих.

— Верховный Советник Бекташ Руорн, — громко объявила она, — подойдите и займите свое место.

Руорн поднялся и, сделав пять шагов, вступил в Круг Высших. По полам его плаща заструились переплетающиеся линии и завитки, чертя широкую ленту узора Верховного Советника. Глядя на них, он не чувствовал ни радости, ни торжества, ни, тем более, злорадства. Ощущение было таким, словно он вернулся домой после временного отсутствия, вернулся на свое место. Он снова стал самим собой.

— Я в вашем распоряжении, моя Госпожа, — Руорн опустился на колено рядом с Верховной Жрицей, там, где представал перед лицом свой Госпожи на протяжении сотен лет.

— Перед вами стоит архисложная задача, — заговорила богиня, — и я понимаю, что требую почти невозможного, но если кто-то и способен с ней справиться, то только вы.

— Я приложу все силы, чтобы оправдать ваше доверие, моя Госпожа.

— Признаюсь, мне не всегда по нраву выбор средств, которые вы используете для достижения цели, но сейчас положение дел настолько критическое, что я разрешаю вам использовать любые методы и любые ресурсы.

— Благодарю вас, моя Госпожа, — шестеренки в голове Руорна взвизгнули и завертелись на максимальных оборотах, просчитывая возможные варианты разрешения кризиса. Ситуация и впрямь не терпела промедления.

— Думаю, мы оба извлекли уроки из нашего прошлого… конфликта. В первую очередь, это касается понимания того факта, что ни одна великая цель не может быть достигнута без определенных жертв. Мне пришлось поступиться своей гордостью, но ваша жертва, Бекташ, оказалась во сто крат болезненней. Вы лишились всего, что составляло смысл вашей жизни.

— Я ни о чем не жалею, моя Госпожа.

— Я возвращаю вам мою Силу, восстанавливаю в звании и даю свое Благословение. Есть ли еще что-то, чем я могла бы вам помочь?

— Возможность служить вам, моя Госпожа — вот все, что мне нужно. А это у меня уже есть.

— Хорошо. Но есть одна вещь, которую я сама хотела бы попросить у вас.

— У меня? — удивился Руорн. — Все, что пожелаете, моя Госпожа!

— В прошлый раз я обошлась с вами чересчур сурово, Бекташ, и сожалею об этом, — голос Сиарны звучал непривычно тихо. — Я прошу у вас прощения.

Сзади кто-то потрясенно охнул.

— Я… — заговорил, было, Руорн, но вдруг понял, что не может подобрать нужных слов. Переведя дух, он попробовал еще раз. — в моей душе никогда не было и не могло быть обиды на вас, моя Госпожа!

— И тем не менее…

— Мне не за что прощать вас, моя Госпожа. Я не держу на вас зла.

— Благодарю вас, Верховный Советник Руорн, и пусть ваша Вера будет сильнее самой Смерти! — Наместница вскинула голову. — Аудиенция окончена.

— Удивительно приятное ощущение, — негромко проговорила Верховная Жрица, наблюдая за тем, как Шимаэл и Кьюси волокут безвольное тело Локано в уборную.

— Злорадство не к лицу Жрице Светлой Сиарны, — недовольно проворчала стоящая подле нее Сестра Джейх.

— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать… да и не хочу, если честно, — Дэлери фыркнула. — В конце концов, Соби, мне кажется, я имею на это определенное моральное право.

— Странно, что Госпожа не лишила Ивара своей Силы. Бекташа Она, помнится, зашвырнула на самое дно.

— Погорячилась, даже с богами такое случается. Хорошо еще, что не на тот свет.

Дэлери покосилась на стоявшего поодаль Верховного Советника, который взирал на происходящее с отстраненным видом. Судя по морщинам на его лбу, мозг Руорна в данный момент занимали совсем иные проблемы, на фоне которых судьба очередного низложенного Служителя не имела никакого значения.

Из-за двери уборной показались Шимаэл и Кьюси. Секунду поколебавшись, они сначала подошли к Дэлери и Джейх.

— Господин Локано в порядке, медицинская помощь ему не требуется, — отчиталась юная Жрица. — Вот только настроение у него прескверное.

— Жаль, — буркнула Верховная, — пара-тройка переломов ему бы не помешала.

— Как вы можете так говорить, госпожа?! — возмущенно воскликнула Кьюси.

— Вы тут все сговорились, что ли…

— Шимаэл! — раздавшийся голос Руорна заставил всех немедленно умолкнуть.

— Да, мой господин? — долговязый Советник почтительно поклонился.

— Ты возьмешь на себя все работы по Сокошу. Я собирался заказать лайнер на вечер, но не успел, сделаешь это сам. Все материалы я вышлю тебе, как только доберусь до своего кабинета.

— Хорошо, мой господин.

— Действуй.

Словно получив от Верховного Советника мощный мобилизующий импульс, Шимаэл крутанулся на месте и зашагал к лестнице, прямо на ходу начав что-то диктовать в коммуникатор. Несмотря на внешнюю нескладность, свое дело он знал на отлично, и Руорн знал, что может не него положиться.

— Господин Верховный Советник! — Дэлери мастерски владела своим голосом и, понизив его почти на октаву, подобно опытному кулинару, приправила его щепоткой благоговения.

— Я внимательно слушаю вас, Верховная, — он повернулся к ней.

— Примите мои поздравления! — Жрица присела в кокетливом реверансе.

Руорн невольно улыбнулся, хоть на время перестав быть живой машиной и обнаружив обычные человеческие эмоции.

— Благодарю вас! — он отвесил ей ответный поклон.

— Видите ли, я всего лишь слабая женщина, не лишенная некоторых недостатков, — искрящийся взгляд, которым Дэлери одарила Руорна, упорно отказывался сочетаться с ее извиняющимся голосом и произносимыми ею словами, — и, если я чем-то вас обидела, то прошу, не держите на меня зла, я не желала этого.

— Виан! Кончай паясничать, тебе это не к лицу!

— О! — приободрилась Жрица, отбросив деланную церемонность. — Раз так, то я думаю, мы могли бы отметить твое повышение, Бект! Может, поужинаем?

— Опять?!

— Что значит «опять»? В прошлый раз мы ужинали больше года назад.

— И, как выяснилось, не с тобой одной.

— На сей раз это буду я, я и только я!

— Только ужин? — Руорн вопросительно изогнул бровь.

— Как вам будет угодно, мой господин, — Дэлери смущенно потупила взор. Еще щеки залила краска румянца. Даже непонятно, как ей удавалось добиваться такого эффекта по собственному желанию. Впечатление, впрочем, несколько смазывалось танцующей на ее губах игривой улыбкой.

— Увы, Виан, боюсь, мне придется отклонить твое, в высшей степени соблазнительное предложение, — Советник вздохнул. — В ближайшие дни мне не то, что поужинать, продохнуть будет некогда. Извини.

— Что ж, не судьба, — как по мановению волшебной палочки, ненужный более румянец слетел с лица Жрицы. — Так или иначе, но я хочу, чтобы ты знал, Бект — я всегда в твоем полном распоряжении.

— Я знаю, Виан, — кивнул Руорн, — да и я перед тобой в долгу.

— Я предпочитаю называть это дружбой.

— В любом случае, спасибо, — Верховный Советник отрывисто кивнул, давая понять, что его внимания ожидают и другие, более неотложные дела. — Еще увидимся.

— Всего доброго, мой господин, — поклонилась Дэлери.

Бледное лицо Кьюси выглянуло из-за ее плеча.

— Вот досада! — констатировала она, глядя вслед удаляющейся фигуре. — У меня тут как раз были кой-какие идеи насчет оформления ваших покоев…

— Лира, заткнись! — Верховная Жрица натянула на голову капюшон. — У нас, вообще-то, тоже есть чем заняться. Надо бы парочку должков вернуть.

* * *

— Я же ясно сказал: никому меня не беспокоить! — рявкнул Локано, когда дверь его кабинета бесшумно приоткрылась. — Кому там непонятно?

— Я тоже искренне рада тебя видеть, Ивар, — Верховная Жрица шагнула внутрь и аккуратно прикрыла за собой дверь. — Что это ты такой негостеприимный сегодня?

— С тобой сегодня у меня встреч не назначено.

— Во-первых, Младший Советник, — температура в помещении ощутимо понизилась, — к старшему по чину следует обращаться на «вы» и в конце каждой фразы добавлять «моя госпожа».

— Какие Вы сегодня строгие, моя госпожа, — Локано даже не пытался скрыть яд в голосе.

— Во всем должен быть порядок.

— Ну да, конечно! Вы же никогда ничего не упускаете и не забываете. Сперва разобрались с Паолой в «Прайме», а теперь пришли и по мою душу?

— Паола нарушила Закон, а он предусматривает только одно наказание за вмешательство смертного в дела Служителей, — холодно ответила Дэлери. — Я лишь привела в исполнение уже давно вынесенный ей приговор. Ничего личного.

— Ой ли? По такому случаю вы даже не побрезговали сами ручки замарать! Почему же не натравили на нее свою ручную фурию, Одэзи? Это, вроде бы, ее работа?

— Оди училась вместе с Паолой в Интернате, что дает ей право на самоотвод. Я предпочла до этого не доводить, — губы Верховной тронула ироничная улыбка. — Взамен я думаю поручить ей твою публичную порку. Ведь это ты принудил Паолу к совершению преступления, а потом еще и укрывал ее от наказания. Выведем тебя на Дворцовую Площадь, людей пригласим, а? Что по этому поводу говорит Дисциплинарная Комиссия?

— Давайте, издевайтесь! — Советник приглашающе простер руки перед собой. — Чего стесняться, пляшите, прыгайте на несчастном, который низвержен с пьедестала и брошен в грязь! У вас это здорово получается!

Жрица хмыкнула и, не торопясь, двинулась вперед, осматривая кабинет, словно прицениваясь накануне распродажи. Звук ее шагов тонул в густом ворсе ковра.

Этот ковер, пожалуй, являлся единственным декоративным элементом во всем помещении. Хотя, возможно, его хозяин просто предпочитал тишину. Во всем остальном Локано придерживался исключительно утилитарного подхода, отточив его до такой степени, что это уже вполне могло называться стилем. Дэлери с интересом изучала исполненную геометрической строгости обстановку, скользя пальцами левой руки по черным кожаным спинкам расставленных вдоль стола кресел. Ее собственный кабинет представлялся ей почти что живым существом, другом и помощником, который находился рядом все годы ее Служения. Он обладал некоей собственной душой, год за годом, слой за слоем наплавлявшейся на предметы его интерьера, пропитывая их, наполняя смыслом и придавая им весомость и значимость. Каждый гвоздик в обивке кресла мог рассказать свою собственную историю, каждая плашка паркета хранила свою тайну. Словно придирчивое сито, кабинет Верховной рано или поздно отбрасывал большую часть вещей, которые так и не смогли прижиться, зато оставшиеся буквально врастали в него так, что становились его неотъемлемой частью.

В сравнении с ним, кабинет Локано выглядел голым скелетом, до белизны иссушенным безжалостным солнцем. Коробка для пребывания в рабочее время, тоскливый металлопластиковый ящик, холодная и безжалостная препараторская. Он ничего не скрывал и не прятал от посторонних взглядов, шкафы и полки со стеклянными дверцами демонстративно выставляли напоказ все свое содержимое. И точно так же, каждый, кто в него попадал, чувствовал себя раздетым и выставленным на всеобщее обозрение со всеми своими пороками и слабостями.