Когда падают звезды

Глава 12

Майя стояла, не двигаясь, подсчитывая удаляющиеся шаги. Зачем он ей это сказал? А впрочем, какая разница... Как только Соня скажет, что готова, они уедут, и никакая сила их тут не удержит. Если нужно будет — пойдут пешком до города, но тут больше не останутся. Подхватив юбки, Майя помчалась вслед за сестрой, заставляя сердце биться еще быстрее, чем только что там, под лестницей.

Девушка вошла без стука. Соня лежала на кровати, подушка заглушала душераздирающие всхлипы, и лишь сотрясающаяся спина не оставляла сомнений — она плакала. Бережно закрыв дверь, так, чтобы не испугать сестру, Майя подошла к кровати, присела. Всхлипы прекратились. Не разворачиваясь, Соня чуть посторонилась, уступая место. Майя легла, и лишь потом сестра к ней обернулась. Мокрые от слез ресницы, примятая челка, красная сеточка на чуть желтоватых белках, и даже такой она была самой красивой в мире, самой достойной.

— Он сказал, что я неправильно все поняла, — хриплый от слез голос. — Почему, Майя? Почему? — прекратившийся несколько секунд назад поток слез, хлынул с новой силой. Все, что могла сделать Майя, обнять сестру посильнее, ведь ответа на этот вопрос не было и у нее. Почему их мир так жесток, причем, как оказалось, не только к тем, кого он считает изгоями?

Откуда у ее младшей сестры взялось столько слез, насколько же глубоким было ее отчаянье, Майя не знала. Ее собственные слезы высохли еще утром, оставив после себя лишь пустоту и брезгливость по отношению к себе и страх перед тем, из-за кого это все произошло. Страх перед своей реакцией, когда захватывает дух, перед его силой, властью влиять на ее судьбу, теперь-то эта власть действительно была. На этой кровати девушки встретили закат, первую звезду, возвращение сообщницы-луны, лишь изредка прекращая потоки слез словами.

— Он сказал, что не лгал, что среди присутствующих есть та, другая. Клянусь, Майя, если я узнаю, кто это, я сделаю все, лишь бы она почувствовала то, что я. Клянусь тебе.

И этих слов Майя испугалась, вот только не потому, что подумала о другой, как о себе... Нет, этой мысли она не допускала, считая себя лишь прихотью, лишь небольшой прихотью вельможи. А потому что ее Соня не могла так думать и так говорить. Какой бы ни была обида, не могла она проникнуть так глубоко, задеть то, что заставляло любить и ценить девушку.

— Не надо, Соня, мы уедем, как только ты успокоишься, обязательно уедем, я скажу начинать собирать наши вещи и...

— Нет, — Соня отстранилась от сестры, вытерла мокрые щеки, — нет. Я не собираюсь убегать. Пусть он предпочел не меня, но это пока. Ты только представь ликование на лицах этих сплетниц. Ведь такого не скроешь! Не буду я страдать дома, думая, как они тут злорадствуют. Пусть попробуют сказать что-то мне в лицо.

И это была правда, сбежать — значит признать, что ей больно и обидно, а она не могла этого допустить. Майя же спорить с ней тем более не могла — не имела права.

— Я не доставлю им такого удовольствия, — и в подтверждения своих слов, девушка еще раз провела руками по щекам, оставляя на них полную сушь. А Майя... Она могла лишь соглашаться. И на то, чтобы остаться, и на то, чтобы делать вид, что ничего не произошло, причем и за себя, и за сестру.

* * *

*

Ночь Майя провела с Соней, просыпаясь каждый час от ее всхлипов или просьб о помощи в очередном тревожном сновидении. Не выспались обе, но, несмотря на это, с новым днем действительно пришло облегчение. Первые сказанные Соней утром слова не смогли не обрадовать сестру:

— Плевать. Ведь не один же герцог на земле. Тебе же он еще с самого знакомства не нравился...

Эх, если бы так, если бы еще с того вечера, три года назад, Майя имела хоть малейшее понятие о том, что этот человек из себя представляет, не проводила бы ночи и дни идеализируя его, а потом ее идеалы не разбились бы на такие мелкие кусочки.

— Мне не нравится, когда ты грустишь, а с остальным я готова свыкнуться, — теперь обнимаясь, девушки уже смеялись.

* * *

*

Темой утренних разговоров стал отъезд герцога. Темой почти скандальной, ведь, во-первых, герцог покидал имение спешно, без предварительных предупреждений кого бы то ни было. Конечно, он и не обязан отчитываться, но незнание причин и направлений отъезда заставляло эти самые причины и направления с жадностью предполагать. А во-вторых, посвященные в "приезд Розы", который было не так-то и мало, многозначительно переглядывались, уверовав в тесную связь этих двух событий. Майя боялась лишь того, что к этим двум темам, которые пережевывались крайне тщательно, присоединилась еще одна, касающаяся расставания ее сестры с герцогом. Но, с другой стороны, тогда вряд ли возникли бы мысли приплетать сюда еще и ее. А пока на нее смотрели с надеждой, что Соня прольет свет на тайны загадочного герцога. Вот только она не спешила. Сама искала ту, кто знает не меньше нее.

После завтрака гости решили развлечь себя походом на речку. Тут такая тоже имелась. Особо мужественные молодые люди даже несколько раз рисковали своим бесценным здоровьем и решались в ней искупаться, девушки же снисходили лишь до того, чтобы ополоснуть в воде руки, сильно при этом боясь за платья, подолы которых так и норовили промокнуть и доставить хозяйкам всяческие неудобства. Майя лишь еще раз вздохнула от досады. День выдался жарким, корсет и многочисленные юбки мешали дышать, а особенно сейчас, когда воздух раскалился, и если бы они с Соней были на берегу одни, она с радостью зашла, хотя бы по щиколотки, оставив туфельки и чулки на берегу, как они делали дома. Но нет, им предстояло чинно сидеть на покрывале и наслаждаться лишь долетающими до них брызгами свежести, исходящей от речки.

На вопрос сестры, почему она не взяла с собой рисовальный набор, Майя соврала, что забыла. С рисованием оно покончила раз и навсегда, и не только потому, что таким образом наказывала себя, она сомневалась, что сможет выдавить из себя что-то стоящее.

Майя оглянулась на сосредоточенную на своих мыслях, смотрящую перед собой сестру, протянула руку, коснулась плеча. Соня встрепенулась, сфокусировала взгляд на Майе, улыбнулась, как бы обещая, что больше никаких грустных мыслей, и опять принялась за свою вышивку.

Сама Майя открыла принесенную с собой книгу. Теперь уже не из той библиотеке, а самый обычный роман, каких сотни. О девушке, сбежавшей из-за измены своего возлюбленного, хотя как оказалось, никакой измены не было. Но узнала она об этом через долгих пять лет, побывав замужем, усыновив девочку-сироту, но то, сколько перипетий встретилось на ее жизни было не так-то важно. Главное, что вполне устраивало Майю — обещанный счастливый конец. Именно то, что сейчас так нужно.

Она была благодарна герцогу за то, что решил уехать. Хоть и надеялась, что они с Соней не дождутся его возвращения, возможность передышки хоть на три дня была тоже очень важной. Майя просто напросто не знала как себя вести, в этом и была вся причина ее страхов и волнений. А так, у нее появился запас времени на то, чтобы определиться.

Заметив несколько раз, что кто-то перешептывается, у нее падало сердце — наверняка о ней. Наверняка все уже знают, а значит, знает и Соня. И вот тут-то сердце и обрывалось. Не потому, что ее осудит общество, не потому, что будут бросать косые взгляды, этого предостаточно и в такой жизни, а вот осуждения сестры она боялась. Думала, что его просто не вынесет.

— Граф Ланской сказал, что герцог отправился по делам, да вот только что-то я сомневаюсь... Не мог же слух о его любовнице зря пройти... Наверное поехал опять ссориться или мириться, — говорившие захихикали. — А как же ... — Майя не сомневалась, они кивнули в сторону сидящей к ним спиной Соне.

— Ну а что? Ведь Кэрри тогда правду сказала, нечего тягаться с его пассией, не зря ведь так долго она никого к нему не подпускает.

— Но ведь не женила на себе до сих пор.

— Моя мама тоже отца долго обхаживала, пока понял бедненький, чего от него надобно. А как понял, то уж поздно, сваты на пороге, — снова захихикали.

И опять, как и каждый раз, услышав об этой самой Розе, Майе нестерпимо хотелось ее увидеть. Зачем? Сложно ответить, может, чтобы понять, какой должна быть женщина, способная вить из герцога веревки, выдерживающая его всепоглощающее присутствие, выбивающее из легких весь воздух. А может, так выглядит ревность? Может, Майе просто хотелось сравнить ее с собой, но вряд ли результат сравнений был бы в ее пользу. Уж больно все, кому доводилось ее видеть, растекаются в комплиментах ее красоте, уму и воспитанию. Но вот только почему же тогда она до сих пор не герцогиня? И сколько еще подобных ей, стали... Были... Были с ним, несмотря на предъявленные ею права.

Тент был сооружен, желающие перебрались под него, а любители жары остались на солнце. Тут же гости устроили обеденные пикник. Не мучай Майя себя сменяющими одна другую тяжелыми мыслями, она могла бы сказать, что день получился хорошим. В голову пришла фраза, сказанная герцогом: "Майя, ты слишком много думаешь", наверное, он прав.

* * *

*

Следующий день принес очередные разочарования и надежды. Сегодня Майя выспалась. Несмотря на протесты сестры, Соня выпроводила ее из своей комнаты, как только часы пробили девять. Не маленькая ведь она девочка, чтоб Майе приходилось проводить с ней каждую ночь. Оказавшись в своей кровати, уже привычной за столько времени, Майя искренне обрадовалась. Каким счастьем может стать родная подушка, знакомая перина! На смену покрывалу, в которое она завернула ошметки своих работ, горничная принесла новое. Оставленное тут же, на полу, платье скрылось в шкафу, не без помощи ее же заботливых рук. Предусмотрительно задернув шторы, чтоб не встретиться ночью с пристальным взглядом луны, Майя легла спать. Спокойно, без сновидений, не просыпаясь посреди ночи. Впервые за три последних дня. Единственное, она опять замерзла, но с этим мириться было не так уж и сложно.

А вот утро преподнесло уже не такой приятный сюрприз — на лестнице ее поймал Витор.

— Это правда? — он был возбужден, глаза блестели впервые с момента их встречи.

— Что? — Майя не могла не улыбаться ему, видя, в каком он чудесном расположении духа, даже несмотря на то, что не понимала о чем идет речь.

— Соня? Она действительно объяснилась с герцогом, и на том все? — девушка не ожидала, что Соня так скоро решит посвятить в это кого-то "по большому секрету". Да еще и в таком свете. Она не стала бы лгать, выставляя себя разборчивой леди, а герцога неудачником, которому разбили сердце. Это было слишком низко.

— Откуда вы взяли такую глупость?

— Весь дом только об этом и гудит.

— О Ях, что может быть хуже?

— Хуже чего? Ведь новость-то отличная! — он радовался как мальчик, Майя даже на секунду подумала, что он скорее похож на младшего брата, а не старшего товарища.

— А в исполнении острых язычков некоторых присутствующих, она станет просто неподражаемой. — Майя покачала головой.

— Ну а какая, в сущности, разница? Ведь главное, что он больше не будет пудрить мозги Соне... — за все время общения с Витором, он ни разу не отзывался лестно о герцоге, а сейчас Майе стало интересно понять почему?

— Витор, а почему вы так настороженно относитесь к Мэйденстеру? — скептический взгляд собеседника заставил Майю чуточку уточнить вопрос, — если не касаться вашей общей заинтересованности Соней. Ведь вы изначально, если говорить мягко, не слишком радовались каждой встрече. Почему?

Вчера Майя вспоминала совсем недавний их разговор, о том, что мотивы герцога невозможно отгадать, что в его действиях всегда есть подноготная, вот только тогда Витор не сказал ничего конкретного, не сказал, почему сомневается и чего опасается.

— Мы знакомы достаточно давно. Еще с детства. Никогда не водились в одной компании, конечно, но часто пересекались, — он говорил нехотя, за разговорами молодые люди спустились по лестнице, преодолели холл, вышли на террасу.

— И что же? — Майя села в кресло, Витор подошел к белым деревянным перилам напротив.

— Этот человек рано потерял отца, ему рано пришлось взять на себя слишком много: и титул герцога, и управление огромными владениями, и заботу о своей матери и сестрах. Вы знаете, что у герцога две сестры? Старшая уже давно замужем, ее собственная дочь почти ровесница младшей сестры герцога. Когда ему было шестнадцать, старший герцог погиб. На охоте, но это другая история. А вот я похороны помню. Наши отцы дружили, мой был с ним, когда это произошло. Но не в этом суть. Просто Дэрреку пришлось взять все заботы на свои плечи в шестнадцать лет. Его отец не раз говорил, что он ответственен за своих женщин, и он воспринимал это буквально. Вместо того чтоб прожигать жизнь, он занялся устроением оставленного отцом наследия. Это длилось четыре года, в которые его старшая сестра тоже вышла замуж, мама оправлялась от утраты в дальнем имении вместе с совсем маленькой на тот момент сестренкой, а вот он крутился как белка. За это я его уважаю, не надо думать, что я настолько беспринципен, и всего лишь завидую. Нет, вот только не могло такое сказаться на человеке положительно. Слишком рано повзрослев, он стал циником, жестоким циником. Нельзя во всем искать свою выгоду, точнее нельзя во всем ее находить, а он находит. Нельзя перечеркнуть то хорошее, во что верил и чем дорожил твой отец, а он перечеркнул. — Витор замолк.

— Перечеркнул что? — закончив, Витор так и не ответил на вопрос, который ее интересовал.

— Мой брат... Они когда-то дружили, все втроем, Дэррек, Дамиан и Роб. Роберт. Так вот, Роб собирался жениться, на Лили. Ты не могла слышать об этой истории, наверняка была слишком мала, а много шуму от нее не было. Он постарался. Роб доверял ему всецело, еще до того, как представить невесту родителям, познакомил с герцогом. Им тогда было по двадцать лет. Чистые чувства, чистые помысли. Но только не у рано повзрослевшего Дэррека. Он решил сыграть другу службу, проверить искренность девушки. Думаю понятно, что проверку она не прошла. Оказалось, что герцог предпочтительней графа, да вот только не стоило оно того. Роб пытался покончить с собой. Об этом-то узнали все, в отличие от причин такого его поведения. А самое важное, что когда узнавший обо всем отец приехал к Дэрреку, угадайте, что же он сказал? Это была никакая не благородная проверка, это была месть, за то, что его отца не спасли. Он свято верил в то, что могли, но не спасли. — Витор отвернулся, на лице у него застыла гримаса гнева. Видно, эта история не давала ему покоя по сей день.

— И что стало с вашим братом? — Майя задала вопрос не сразу, выждав, как ей показалось, достаточно времени.

— Он жив, счастлив в браке, растит двоих детей, — на немой вопрос Майи, в чем же тогда проблема, Витор тоже ответил. — Вот только поседел он за ночь, в двадцать, и долго еще не улыбался. Майя, предательство не прощают, уж поверьте мне.

Ох, лучше б она не спрашивала! Только еще больше запуталась. Конечно, она верила Витору и его рассказу, и тому, что такое могло иметь место. Несомненно, могло, ведь с ней произошло что-то очень похожее. Вот только несмотря на гнев, играющий на лице Витора, Майя подумала о другом. О том мальчике, которому в шестнадцать сообщают, что его отец погиб, что его больше нет, зато есть груз, который теперь должен лечь на его плечи. Не предательство ее поразило, а одиночество того, кто предал. А может, и не предавал...