Больше чем враги

Я покачала головой.

— Он твердо уверен, что опасность грозит только ему. И явно что-то задумал. Но что?

Ответ на этот вопрос мы узнали на следующее утро.

Конечно, назвать время нашего пробуждения утром можно было с огромной натяжкой, да и завтрак был подозрительно близок к обеду. Однако же блюда нам подали традиционные именно для этого приема пищи, а на столе ворохом лежали газеты, неуместные за обедом. Марк взял одну из них, пробежал глазами по заголовки и удивленно присвистнул.

— Похоже, вчерашняя свадьба станет самым громким событием года, — сообщил он. — Она ознаменовалась сразу двумя скандальными происшествиями: стихийным представлением широкой общественности нового откровенного романа и заказным убийством на политической почве.

— Убийством? — не поняла я. — Разве кто-то умер?

— Если верить Фойлю, то он был на волосок от смерти, — сказал Марк без тени улыбки, быстро проглядывая статью. — Теперь этот идиот отказывается покидать свой особняк!

— Ага, значит, ты тоже невысокого мнения о его умственных способностях, — язвительно заметила я.

— Да, пожалуй, я буду вынужден согласиться с тобой: Фойль — дурак и паникер. Это же надо, умудриться успеть оповестить газетчиков так, чтобы сообщение о яде в бокалах попало в утренний выпуск. О нас с тобой, кстати, упоминается вскользь. Вот: "Вместе с господином министром жертвами коварного отравления едва не стали двое его друзей".

Я потянула к себе ближайшую газету. Это оказался "Вестник", уделивший министру крохотную заметку. Передовица и разворот были целиком посвящены дядюшкиному триумфальному выступлению перед ажиотированными дамами. Оказывается, мы с Марком многое пропустили, пока находились на балконе. Хотя сожалеть об этом я вовсе не собиралась.

Статья была написана в весьма восторженном стиле и пестрела такими словами, как "гений", "талант", "новатор от литературы" и даже "Бог Изящной Словесности". Я развеселилась.

— Марк, ты был прав. Дядюшка становится популярным.

— Я всегда прав, — самодовольно ответил Марк. — Ну ладно, в большинстве случаев. Но дядюшке скоро придется прятаться от поклонниц, вот увидишь.

Марк даже предположить не мог, насколько он оказался близок к истине. Вскоре после того, как мы покончили с трапезой, заявилась Магда и едва ли не с порога принялась требовать устроить ей встречу с известным писателем.

— Я даже не подозревала, что принадлежу к членам семьи столь великого человека! — взволнованно говорила она. — Хорошо еще, что Дитер его узнал, потому как вчера мне так и не удалось пообщаться с выдающимся современником. Эта вульгарная особа, жена министра, вцепилась в него так, словно... Ну, ты меня поняла, кузина.

— Нет, не поняла, — я не отказала себе в удовольствии поддеть Магду. — Что ты хотела сказать?

Щеки Магды побагровели.

— Эта Фойль совсем не умеет себя вести в приличном обществе! — выпалила она. — Конечно, ее мужу удалось сделать карьеру, — последнее слово Магда словно выплюнула, — но от этого она не стала ровней нам.

— Род господина министра достаточно древний, — я уже откровенно потешалась.

Но Магда, разозленная поведением госпожи Фойль, только махнула рукой.

— Захудалые провинциальные дворяне — вот кто они такие. Я слышала, как папаша министра прибыл в столицу, не имея при себе даже сменной одежды.

Подобного снобизма я от кузины никак не ожидала. Прежде Магду больше заботила мораль окружающих, нежели их происхождение. Впрочем, события последних недель показали, что я очень плохо знаю жену Дитера.

— Ладно, Магда, так ты желаешь пообщаться с Вильгельмом?

Кузина кивнула. Глаза ее горели, на щеках пылал румянец.

— Я пыталась уговорить Дитера нанести визит Великолепному Гюнтеру, раз уж тот так кстати оказался нашим родственником. Но это бесчувственное бревно даже не способно осознать всю высоту полета мысли гениального писателя. Представляешь, мой муженек обозвал великого литератора старым фигляром и заявил, что тот опозорил род Торнов своей книжонкой! Разумеется, я не смогла удержаться и пояснила Дитеру, что он говорит так из зависти. Да-да, из самой банальной зависти, поскольку сам никогда не пользовался столь оглушительным успехом у женщин. И вот ему как раз не мешало бы не просто прочесть книгу о Гюнтере, но даже заучить некоторые эпизоды наизусть. Я ему даже прочитала вслух те места, что так впечатлили меня — к счастью, сегодня в газете было продолжение вчерашнего отрывка. А Дитер вместо того, чтобы признать мою правоту, наговорил мне множество всяких обидных слов. По его мнению, приличная женщина не должна даже думать о таком бесстыдстве. Конечно же, я напомнила мужу обо всех тех дамах на вчерашнем балу, что пришли в восторг от появления в столице столь неординарного писателя с новым взглядом на литературу, но Дитер выслушивать мои аргументы не пожелал. Представь только, он назвал светское общество сборищем шлюх!

И Магда прижала ладони к щекам. А я невольно подумала о том, что сделал бы Дитер с женой, узнай он о ее романе с Райнером.

— И ты все равно настаиваешь на встрече с Вильгельмом? Несмотря на то, что твой муж против?

Кузина упрямо вздернула подбородок.

— Мы не разговариваем. Тиали, у меня за последний месяц прямо-таки открылись глаза. Оказывается, я уже долгие годы живу с тираном, деспотом и попросту сухарем. Я ведь даже не предполагала, какими в действительности должны быть отношения мужчины и женщины.

Я только хмыкнула. По моим представлениям, Магда и ныне была далека от правильных догадок. Вряд ли афериста Райнера и отрывка из дядюшкиного шедевра ей хватило для обретения жизненного опыта.

— Эта несносная Фойль вчера повсюду таскала литератора за собой, — продолжала изливать свои обиды собеседница. — Я хотела подойти к нему, но куда там! Гадкая особа не желала выпускать его из своих лап. Даже потащила знакомиться с собственным муженьком, ничего не смыслящим в подлинном искусстве.

— Магда, — вкрадчиво осведомилась я, — а ты не могла бы описать мне свой вчерашний наряд?

Кузина даже не поинтересовалась, с чего вдруг мне в голову пришел столь странный и не имеющий ни малейшего отношения к обсуждаемой теме вопрос.

— Платье из шелка лавандового оттенка с кружевами, — добросовестно принялась перечислять она. — Жемчужный гарнитур — он вот уже пятое поколение передается в нашей семье от матери к дочери. Веер...

Дальше я уже не слушала. Похоже, именно Магду видел министр у столика с бокалами. Лавандовый и лиловый — цвета, разумеется, разные, но мало кто из мужчин разбирается в подобных тонкостях.

— И что это нам дает? — спросил Марк и тут же сам себе ответил. — А ровным счетом ничего. Магда могла подсыпать яд, Вильгельм мог подсыпать яд, Двин мог подсыпать демонов яд! И еще целая толпа могла подсунуть нам отраву, а Фойль ничего бы и не заметил, поскольку бегал в поисках по залу. Кстати, спас нас все-таки мой артефакт. Яд в бокалах был доселе мне неизвестен.

— Редкая отрава — это ниточка, — встрепенулась я. — Надо найти того, у кого есть к ней доступ.

— Только вот я пока не знаю, где искать. С подобной штуковиной мне прежде сталкиваться не доводилось, следовательно, я понятия не имею, где именно отравитель мог ее раздобыть. Да и уверенность в том, кого именно из нас троих хотели убить, есть только у Фойля. Он-то не сомневается, что покушались на его драгоценную персону.

Я усмехнулась.

— А Гарт убежден, что целью отравителей был ты.

Марк бросил на меня удивленный взгляд, и я сочла нужным пояснить:

— Мне доставили от него записку.

— И что же пишет наш молодожен? — голос Марка сочился ядом.

— Уверяет, что едва не ослеп от моей красоты на собственной свадьбе. И полагает, что мне следует держаться от тебя подальше. Мол, должность у тебя опасная, и желающих рассчитаться с тобой в столице найдется немало. И твои близкие могут подвернуться под руку.

— Возможно, я далеко не всех устраиваю, — медленно сказал Марк. — Более того, я уверен, что мешаю очень многим. Но до вчерашнего дня яд мне подсунуть не пытались, так что версия Гарта мне правдоподобной не кажется.

— Двин, куда мы едем? — озадаченно спросила я.

— Я ведь уже сказал тебе — смотреть помещение под склад, — терпеливо ответил друг. — Его продают почти за бесценок. Упускать такую возможность нельзя.

— Но я почему-то не ожидала, что это так далеко. Двин, мне нельзя отлучаться надолго. Если Марк узнает, то будет волноваться. Ты ведь слышал о происшествии на балу?

— Когда нашего министра едва не отправили в подземный мир к демонам? Слышал, конечно. Жаль, что попытка сорвалась. Мертвый Фойль понравился бы мне больше, нежели живой.

— Двин! — шокированно воскликнула я. — Тебя не смущает, что вместе с Фойлем к богам или к демонам могла отправиться и я?

— Это все из-за того, что ты связалась с Греном, — убежденно сказал Двин, невольно повторяя слова Гарта.

— Если ты не забыл, то меня пытались убить, когда никакого Грена в моей жизни не было, — откликнулась я. — Причем так усердно, что мне пришлось прятаться далеко не на курорте.

— В любом случае от Грена ничего хорошего ждать не приходится, — упрямо проворчал Двин и замолчал.

Настроение у меня испортилось окончательно. А ведь первоначально затея казалась веселым приключением: обмануть приставленного Марком охранника, сказав, будто я намерена встретиться в кофейне с приятельницей, потихоньку выскользнуть через черную дверь и запрыгнуть в управляемый Двином неприметный экипаж. Заброшенное помещение, осматривать которое мы направлялись, стоило соблазнительно дешево, и я боялась, что его смогут перекупить в любое мгновение. Впрочем, скрывать бессмысленно — я опасалась, что уведет его из-под носа именно Марк, по старой привычке. С чувствами мы разобрались, а вот с будущим — пока нет. Я, конечно же, надеялась, что наша помолвка из фиктивной превратится в самую что ни на есть настоящую, но первой заводить разговор не собиралась. Это ведь мужчина должен делать предложение, а задача женщины — потомить его как следует неизвестностью, не так ли?

— Приехали! — объявил мой друг, останавливая экипаж. — Пойдем, Тиа.

Он помог мне выбраться и указал на длинное низкое строение.

— Любуйся! Конечно же, здесь надо будет кое-что перестроить, возможно, даже расширить, благо, территория позволяет. Зато дорога хорошая, от города недалеко, а главное — цена!

— Не знаю, — с сомнением произнесла я. — Все-таки я почему-то ожидала, что здание будет в городской черте.

— Неужели даже не взглянешь? — расстроился Двин.

Больше всего на свете мне хотелось залезть обратно в экипаж и поскорее отправиться обратно, увидеть Марка, обнять его... Мысли приняли не вполне приличное и вовсе неуместное в обществе Двина направление, и я помотала головой, отгоняя их. Отчего-то пустующее здание навевало на меня уныние и тоску, заходить внутрь я совершенно не желала. Но раз уж я проделала такой путь, то развернуться и уйти показалось мне глупым. Да и в голосе Двина звучало столько огорчения, что я с усилием улыбнулась и сказала:

— Посмотрю, конечно. Веди!

Немного перекосившаяся дверь отворилась со скрипом. Мне пришлось зажмуриться, чтобы привыкнуть к полумраку после яркого весеннего солнца. В огромных пустых помещениях гулко отдавались звуки наших шагов. Приглядевшись, я обнаружила на покрытом толстым слоем пыли полу цепочки следов — видимо, потенциальные покупатели осматривали здание. Воздух был спертый и затхлый, и у меня немного закружилась голова.

Двин бодро шагал впереди, открывал двери, предлагал мне заглянуть во все новые и новые помещения.

— Вот, посмотри, здесь можно обустроить кабинет. А здесь замечательное место для сортировки товаров. А вот еще взгляни-ка...

Я безо всякого интереса подошла к очередной двери — и остолбенела. Передо мной была вполне жилая комната с кроватью, столом, креслами, ковром на полу и занавесками на окнах.

— Что это, Двин?

— Твое временное жилье, — пояснил он без тени улыбки. — Заходи.

И он втолкнул меня вовнутрь.

Я никак не могла поверить в происходящее, мне казалось, будто я сплю, вижу дурной сон и вот-вот проснусь.

— Двин, ты ведь не серьезно? Это такая шутка, да?

Друг посмотрел на меня с жалостью.

— Нет, Тиа, я абсолютно серьезен.

Ноги внезапно подкосились, и я осела прямо на пол. Губы сами собой искривились, горло сжало, в носу защипало.

— Двин, как же так? Ты ведь мой друг, лучший, да что там — единственный. Как ты мог? Значит, Марк был прав? Тебе нужны мои деньги?

— Марк! — заорал Двин и ударил кулаком по стене. — Вечно этот Марк! Вот, оказывается, какую гнусь он сочинил, чтобы разлучить нас! И ты ему поверила? Тиа!

Я не ответила. Не пытаясь встать, я обхватила себя руками за плечи и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Двин опустился рядом со мной на колени, робко погладил по голове, будто маленького ребенка.

— Тиа, успокойся, все будет хорошо. Я понял, я все понял! — горячо заговорил он.

— Что ты понял? — безучастно спросила я.

Мне был абсолютно безразличен его ответ, но Двин ожидал от меня реакции — и я спросила. В действительности же мой мир только что рухнул второй раз в моей не столь уж и длинной жизни. Я с трудом перенесла мнимое предательство Марка, а теперь узнала о том, что у меня никогда не было друга. И то ли боль в юности переживается легче, то ли память ее притупила, но теперь мне казалось, что сейчас нанесенная мне рана болит куда сильнее, нежели десять лет назад. А может быть, терять возлюбленного действительно легче, чем друга — я не знала. Понимала только одно: в тот момент я не стала бы сопротивляться смерти.

Но ответ Двина меня поразил.

— Грен тебя околдовал, — уверенно заявил он. — Опоил зельем или наслал любовные чары. Он — самый сильный маг королевства, он вполне на такое способен. Он заставил тебя поверить, будто ты любишь его, в то время как все твои чувства — обман, фальшивка.

От неожиданности ко мне вернулась способность рассуждать здраво.

— Двин, любовные чары и приворотные зелья запрещены. Это во-первых. Во-вторых, наведенную страсть легко отличить от истинной, сам объект приворота чувствует принуждение, просто не может ему сопротивляться. Ну и в-третьих, у Марка не было возможности ни опоить меня зельем, ни наслать чары. Наши отношения возобновились в лагере, окруженном, если ты не забыл, антимагической чертой. Если бы Марк подмешал что-либо в те продукты, что привозил мне, то по нему сох бы весь барак — и даже, вполне возможно, кто-нибудь из охранников, стянувший из передачи вкусненькое. А чары бы попросту не сработали.

Однако же переупрямить Двина было невозможно.

— А вот и проверим, — сказал он угрюмо. — Ты останешься здесь, без него. На окнах стоят антимагические решетки, еду тебе буду приносить я сам. Уверен, что через несколько дней ты будешь вспоминать о Грене с отвращением. И вот тогда ты сможешь по-настоящему оценить все, что я сделал для тебя.

Я застонала и обхватила голову руками.

— Ну почему ты мне не веришь? Я говорю правду: никакого приворота нет. Пожалуйста, выпусти меня отсюда.