Ещё наверно в наших отношениях сыграло большую роль моё искреннее восхищение и даже некоторая робость перед красотой этой девушки. Хоть и называли Елену на кафедре вроде как в шутку статуей, но в этом сквозило и признание её удивительной красоты, которая ставила её в один ряд с произведениями искусства. Когда после снятого платья, она оказалась лежащей на кровати спиной ко мне, я просто не смогла удержаться, прилегла рядом, прижимаясь и обнимая её восхитительные бёдра и попочку. Я гладила это упругое мягкое великолепие, прижималась своими грудками и покрывала поцелуями спинку и талию...

А дальше было долгое и нежное неторопливое постижение-знакомство с ней, её телом. Когда я ласкала и целовала её ножки, она вдруг стала вырываться, со словами о том, что у неё некрасивые ноги. Я просто в осадок выпала. В моём понимании, у неё совершенные и красивые ножки. И то, что она пришла в тёмно-бронзовых тоненьких не толще девяти ДЭН чулочках это подчёркивает. Ведь тонкие черные или тёмные чулки можно надевать только на идеальные ножки, потому, что из-за удивительного свойства тонких тёмных чулок выделять и подчёркивать любой изъян, обладательницы не идеальных ног такие не носят, то есть никогда. Но оказалось, что всё ″уродство″ очаровательных ножек Елены в том, что у неё жуткие толстые лодыжки, а тёмные чулки это немного скрывают. Пришлось целовать каждую очаровательную лодыжку по несколько раз, гладить и объяснять глупенькой, что я просто обожаю, когда голень не сухая, а наполненная, из-за чего линии голени мягкие и плавные. И совсем отвратительно, когда камбаловидная мышца голени торчит уродливым желваком двумя своими головками, ниже которых под кожей видны части ахиллова сухожилия. Я знаю, что многим нравятся сухие ножки, а вот мне наоборот. На вкус и цвет все фломастеры разные! Вот и нечего!

Она вертелась в постели как котлетка, которую надо пожарить со всех сторон. Такая красивая в своём тёмно-синем белье и почти чёрных тонких чулках, на фоне белых простыни и подушек. Я никак не хотела снимать с неё белье, и она меня не торопила, а наслаждалась моим восхищением и ласками. И я не могла никак остановиться, целуя её везде, где только можно. Чем отличается настоящее дорогое качественное бельё от такого же и даже из тех же материалов, но качеством похуже? Тем, что настоящее качество на теле не мешает, к нему не нужно привыкать, оно, словно ласкает и нежит. Такое бельё выдерживает без утери своих свойств несколько десятков стирок, само собой в самом щадящем бережном режиме в машинке-автомате, но как это узнать до того, как бельё эти стирки с честью пройдёт? А парадокс в том, что едва взяв его в руки, а иногда просто увидев, ты уже понимаешь, что это именно оно — самое настоящее и за него не жалко платить в два, а то и три раза больше. Помните, тот бюстгальтер у моего хирурга? Я его едва увидела, сразу поняла, что это дорогая и качественная вещь, которую приятно носить. Такое бельё приятно не только носить, его и трогать надетое на кого-то тоже очень приятно. И самое, мне кажется, смешное, что такое бельё на другой девушке может оценить и порадоваться только другая девушка, а никак не парни. Поэтому на таком белье может быть, сразу нужно писать ″для других девушек″, чтобы понятнее было. Вот и с Елены я бельё снимать не торопилась, а наслаждалась им вместе с ней. Довольно плотные трусики с нашитыми тремя полосками узенького кружева прижимали и не давали вырваться наружу её возбуждённому агрегату. Пояс был не на талии. Он в длину был сантиметров на десять шире талии и поэтому охватывал пояс ниже талии, красиво подчёркивая расширяющиеся книзу линии бёдер. А по четыре подвязки удерживающие резинку каждого чулка ещё и украшены внизу у застёжки бантиками из белой мерцающей в цвет кружева ленты. Меня бабушка учила трусики надевать после того, как надела пояс и застегнула на чулках подвязки, тогда, если потребуется снять трусики, это всегда можно сделать и не возиться для этого с подвязками. В туалете только и видишь, как девочки сначала расстёгивают подвязки, чтобы снять трусики, а потом подтягивают или даже поднимают чулки, чтобы застегнуть подвязки, когда трусики надеты А это дело неспешное и требующее аккуратности в обращении, особенно при наличии маникюра и тоненьких чулок способных пустить стрелку даже от косого взгляда, не то, что грубого обращения. Это повторяется ежедневно, но всё равно трусики будут под поясом и разгадать эту загадку не сможет никто и никогда. Точнее, мы — девушки страшно консервативны и верны раз заученному. И если сказали, что нужно надевать именно так, то так и будет, даже если это глупо или неудобно. А ещё сижу или хожу, но трусики удерживают подвязки прижатыми к телу. Ведь если сидишь, к примеру, то передние подвязки натягиваются от пояса к краю чулка и это часто видно сквозь подол платья. Наверно этот вопрос может быть решён только если какая-нибудь ужасно авторитетная вторка ″откроет всем остальным глаза″ на очевидное. И это будет почти маленькой революцией и ломкой устоев. Вот только её могут не пожелать понять, и вместо откровения получится клоунада и общее осмеяние, кто ж рисковать захочет? Вот и у моей красотули пояс застёгнут поверх трусиков...

Меня бабушка вообще научила одеваться, как положено настоящей девушке. Голенькая после сна или душа сначала надеваю бюстгальтер, ничего не мешает его правильно надеть, поправить, где нужно, проверить, чтобы нигде никакая бретелька не перекрутилась, чтобы каждой грудке в чашечке лежалось уютно и удобно, нигде не сдавливало и не сминало. И лучше это делать перед зеркалом, чтобы не пропустить какой-нибудь недочёт. Потом надевается пояс и чулки. Пояс — это не сложно, а вот внимательность при надевании чулок — это очень важно, ведь перед надеванием даже новеньких, только из упаковки чулок нужно смотреть очень внимательно, чтобы не пропустить начало стрелки. Ведь вначале это может быть только одна-две петельки, а при тонкости вязки чулок и ниток это меньше миллиметра и пропустить такое пятнышко очень легко, а вот потом стрелка выстрелит, и будешь ходить, как позорище со стрелкой, год потом не отмоешься от стыда. И даже если чулки изначально целые, то при любом грубом рывке или натяжении при надевании или когда поправляла, можно спровоцировать новую стрелку. Поэтому чулок взяла, на руке расправила, со всех сторон его неторопливо внимательно осмотрела, потом аккуратненько собрала гармошкой на большие пальцы, и равномерно отпуская натянуть чулок на прямую ножку. При этом нужно следить, чтобы не было перекрутов или перекосов, чтобы нигде не сборилось и по ножке легло красиво и ровно. И это если чулок самый простой, а не с узором или швом. Тут всё сразу становится вдвойне сложнее, и я даже знала одну девушку, которая только раз попробовала надеть чулки со швом. Пока она старалась ровно швы выровнять, это её до истерики довело и она больше к таким близко не подходит. Мы остановились на том, что девушка уже в лифчике, чулках и поясе. Теперь если нужно надеть маечку или комбинацию. Вообще, многие комбинации так названы как раз потому, что в них скомбинированы в одном предмете нарядные лифчик и маечка. В таком случае комбинашка может надеваться уже после чулок с поясом, то есть на голое тело без лифчика. Вот теперь, ещё разик проверила себя в зеркале со всех сторон и можно надевать трусики. Снова в зеркале вокруг себя со всех сторон оглядела, можно надевать платье и туфельки. И теперь можно заниматься причёской и мордашкой. Как там у классиков. Девушка зеркалу с утра: ″Не знаю, кто ты, но я тебя сейчас накрашу!″... Бабушка меня к такому приучила и сама соблюдает это неукоснительно. Я видела, что другие девочки одеваются сосем в другом порядке, а кто и вообще никакой последовательности не придерживается. И это очень плохо для неё. При любой наработанной схеме гораздо меньше шансов, что что-нибудь будет забыто или не сделано...

Когда пришла Елена, я после душа успела надеть только бюстгальтер, накинула халатик и пошла открывать, прямо как была с полотенцем на голове. Потом извинилась и побежала приводить себя в порядок — чулки, пояс, домашнее платьице. Вот потому, когда мы обе оказались в постели на нас были чулочки, пояса, лифчики, только я в отличие от неё без трусиков. Не знаю, как у кого, я вот без лифчика себя чувствую неуютно, а трусики... Есть — хорошо, нету, да и ладно. Вот уж точно не стану волноваться. Может поэтому я не рвалась скорее с неё снимать всё бельё, да и сама не раздевалась дальше. Я заполучила в свои ручки такие восхитительные бёдра и попочку, которые не просто ласкала, я наслаждалась и хотела впитать и запомнить их... Елена же совершенно не разделяла мой восторг и сама искренне восхищалась моими бёдрами. Мне многие девочки завидовали, что у меня такие узкие бёдра, почти без жиринки и не нужно страдать и думать, как лишнюю ширину и ″ушки″ одеждой замаскировать. У меня же был обратный комплекс, что у меня слишком узкие бёдра. Впрочем, не такие уж и узкие, девяносто шесть сантиметров — полноценный сорок восьмой размер юбки или сорок четвёртый, если для платья. Я ласкала и нежила её роскошные попочку и бёдра, а она то же делала с моими. И особенно её восхищало, что у меня почти нет жира на них, и что у меня такие мощные мышцы, из-за чего попа высокой и подтянутой формы... Нет, у меня и в мыслях не было соревноваться с её совершенством, мне до такого далеко и что называется Боженька не дал, жаловаться не кому, такое не воспитаешь и не сделаешь в тренажёрном зале, с таким нужно родиться, и вырасти, не растеряв по пути подаренные задатки. Но всё равно было очень приятно, что мои бёдра ей нравятся...

Когда Елена как-то очень ловко избавилась от пояса и трусиков, а потом соскользнула с кровати и оказалась на коленях перед ней, погнула спинку и чуть раздвинула ножки у меня в глазах всё поплыло... В такой позиции её бёдра и попочка выглядели ещё восхитительнее, я не удержалась и начала их гладить. Внутри одна за другой поднимались и словно прибой разбивались в голове со звоном в ушах сладкие волны возбуждения. Весь мир словно заслонили прекрасная белая бархатистая кожа и скользкое волшебство тонкого плетения чулок и мягкого нежного скрытого под ними. Я вся целиком словно превратилась в поверхность моих ласкающих пальцев, в целующие всюду губы, в кожу, касающуюся её кожи. Её сияющие глаза в тёмной поволоке от тени пушистых ресниц, наши раскачивающиеся и стукающиеся с тихим шелестом-звоном серёжки, горячий острый язычок змейкой скользящий меж острых зубов играющий с моим и добирающийся до моей шеи, ушек, ложбинки между грудками. Почти обжигающее горячее прерывистое дыхание и ласковые мягкие ладошки начинающие гладить то там, то тут... Всё это словно превратилось в какой-то необъяснимый вихрь, который кружил и затягивал меня куда-то в манящую глубину и я плыла сквозь его сияние не пытаясь вырваться. Только моё сердечко то замирало восхищённо, то начинало биться, как испуганный птенец в больших чужих руках...

Какое-то неуловимое движение и мой агрегатик рыбкой скользнул в горячее узкое и скользкое от смазки, а восхитительные бёдра начали приглашающе двигаться, вбивая меня внутрь сильнее и глубже. Это было так неожиданно и приятно, что я замерла, ведь самое плохое, что можно сделать в такой момент — это сбить ритм, даже чуть не попала в её рисунок движений и это как противный скрип заржавевшей двери во время игры камерного оркестра, момент будет испорчен безвозвратно. И мне было так сладко внутри моей девушки, я просто таяла от наслаждения чувствуя, как движутся её восхитительные бёдра в моих руках и я снова нырнула в сияющую глубину подаренного мне наслаждения...

Мы уже больше часа ласкались до этого, и когда Елена сняла свои приспущенные трусики, она уже даже не стонала, а просто прерывисто дышала со звуком, это когда каждый выдох вырывается с негромким стоном. Я и сама была уже возбуждена до предела и когда она задрожала с громкими всхлипами, я излилась в неё и вместе с моими конвульсиями Елена задрожала вся и прижалась ко мне своей восхитительной попочкой. Я даже не представляла, что из меня может столько изливаться... И я снова нырнула в омут восхитительного трепета и нежности, из которого вынырнула ненадолго...

Что именно я делала, что делала Елена... Не смогу сказать, в голове остались только ласки, трепетные и удивительные, нежные и невозможные. У неё только две руки, но я точно чувствовала, что меня одновременно гладят и ласкают всю и всюду наверно десять пар рук. Я выныривала на мгновения и снова погружалась в пучину наслаждения. Вот я подталкиваю мою девочку на кровать, переворачиваю её на спинку, закидываю её ножки себе на плечи и вылизываю сладкую мокрую дырочку... Вот она сдвинулась дальше на кровати, и перед моими глазами торчит такой красивый агрегатик. Я не знаю, возможно ли такое понятие, как красота применительно к агрегатику, но когда перед глазами закачался её возбуждённый агрегат, я подумала ″до чего же он красивый″. Прямой, с вздувшейся красной глянцевой головкой, шире ствола, длинненькой и заострённой с ложбинкой сверху. И в ротик она поместилась, словно их старательно подгоняли по размеру друг для друга. Только помню, что Елена обхватила мою голову ладошками с боков и стала задавать ритм, в котором я стала делать сосательные движения. А ещё я со школы запомнила, как в одной серии показывали, как Настя сосёт у подружки и среди прочего делает акцент на том, что можно не только высунув язычок прикрыть им нижние зубы, чтобы не повредить случайно драгоценное хозяйство. А можно высунуть язык подальше и тогда не только прикроются нижние зубы, но появляется возможность язычком ласкать ствол агрегата и даже мошонку, и многим это очень нравится. Конечно, мне до Насти далеко. Она язык высовывает больше десяти сантиметров, если не дальше, со смехом перед камерой она достала кончиком языка до верха спинки своего носа. Я у бабушки спросила и она мне объяснила, что вот как раз здесь вполне можно тренироваться, так как язык — это сплошные мышцы, а их можно тренировать и развивать. Есть правда некоторые моменты, вроде того, что есть люди умеющие закручивать язык в трубочку вдоль или поперёк, а так же переворачивать кончик языка, а другим это просто не дано абсолютно, как левши и правши, из-за другого типа иннервации мышц, вот не закручивается или не переворачивается язык, что ты не делай. К счастью у меня язык скручивается и переворачивается, а ещё я его натренировала, что запросто до кончика носа достаю. Я как-то перед зеркалом измеряла, на восемь сантиметров высунуть его точно могу. Вот и тут стала ласкать милую подружку язычком... И меня нёс куда-то тёплый водоворот нежной ласки...

Мои руки такие огромные, что Елена в них помещается вся, как маленький птенчик, и я так нежно и трепетно держу её в своих ладонях и одновременно мои руки не отказывали в удовольствии поглаживания ножек и попочки, спинки и талии. Мой язычок дотянулся до мошонки, когда её руки задававшие ритм, в котором я ласкала головку сжались и я замерла, чтобы почувствовать, как дрожит Елена, уже даже не постанывает, а хрипит... Набухшая головка толчками бьётся в моё небо, изливая горячие струйки вкусного семени. Руки расслабились ещё несколько движений и снова сжатые руки, и головка снова бьётся в ротике и выплёскивает пару струек... Я с моей девушкой плыву куда-то по реке, которая несёт нас, ласкает струями своих родников, обдувает летним ветерком и плещется мелкими волнами... Головка снова забилась в моём ротике и снова брызгает. И так раз за разом... Последние несколько раз брызгать было уже нечем, и головка только билась в конвульсиях... Такого не может быть, но в реке наших наслаждений минут двадцать Елена билась и дрожала у меня в руках, а я таяла от отражения её восторга и возбуждения...