— Мы думаем, что перехватили сообщение Создателю, — сказал Джулиан, постукивая по своему блокноту. Портативное устройство было прикреплено к верхней части универсального тактического разведывательного компьютера, который сержант взял с собой, устройства весом в полкило размером со шлем, которое содержало пятнадцать терабайт многоразовой памяти и множество программ военной разведки.
— Что? На нем был адрес?
— Нет, сэр, — сказала Косутич. Старший сержант и Поэртена наблюдали за сержантом разведки так, словно он был женщиной, рожающей их первого ребенка. — У нас был перехват, в котором говорилось, что сообщение будет передано, и мы решили, чтобы Денат наблюдал за приходом в надежде увидеть, кто его получил. Но они использовали тайник, так что Денат пошел дальше и забрал сообщение.
— Разве это их не насторожит?
— Тайники пустеют, — сказал Панер, пожимая плечами, спокойно пережевывая ломтик корня бисти и демонстративно игнорируя сержанта разведки. — Часто. Но один из членов совета, который участвует в Великом плане, назвал это "очень важным сообщением", которое, по-видимому, является кодовой фразой для сообщений непосредственно лидеру и от него. Итак, Денат следовал за посыльным до тех пор, пока парень не уронил трубку с посланием в тайник. Когда я понял, что он может отправиться куда угодно, я сказал Денату, чтобы он забрал послание. Сомневаюсь, что мы смогли бы проследить всю линию до Создателя, что бы ни случилось; каким бы хитрым ни был этот парень, в цепочке было, вероятно, с полдюжины звеньев. Не говоря уже о том, что мы с очевидностью напали на их след, когда Денат пытался догнать его и наблюдал, как он движется дальше.
— Что в сообщении? — спросил Роджер, наблюдая за прыгающими тварями на крошечном экране портативного устройства Джулиана. На устройстве была запущена программа следования, и сержант заменил вездесущие фиолетовые солнечные часы большинства программ графикой из популярной игровой программы. Вращающиеся и танцующие ежи выстроились в шеренги, и как только все они оказались на своих местах, то взорвались. Похоже, оставалось всего около пяти или шести взрывов, что говорило о приближении программы к концу своей работы.
— Сообщение было зашифровано, — сказал Поэртена.
— Мне пришлось загрузить местную письменность, прежде чем мы смогли сделать что-то еще, — добавил Джулиан. — У нас никогда не было времени сделать это. Затем я отсканировал сообщение, и теперь мы посмотрим, расшифруется ли оно. — Сержант разведки просиял. — И, похоже, так оно и есть, — добавил он, когда ежи совершили последний неестественный акт, а затем взорвались. — Боже, я люблю эту игру.
— Похожая игра была моей любимой в мою бытность ребенком, — согласилась Косутич. — Что, полагаю, кое-что говорит о моем детстве. Итак, что там написано?
— Хммм, — пробормотал Джулиан. — Цветисто для секретного послания. — "Достойный лидер. Попытки подкупить морских пехотинцев-людей до сих пор не увенчались успехом. Рекомендуется как можно скорее установить прямой контакт с их старшими должностными лицами. Помощь в этом Плане со стороны людей была бы полезна. Их сопротивление Плану может оказаться катастрофическим".
— Что ж, — сказал Панер, поднимаясь на ноги и начиная расхаживать по маленькой комнате, — это было освежающе загадочно. Какие попытки подкупить наших морских пехотинцев? Старший сержант?
— Мне ничего не докладывали, — сказала Косутич, поджав губы.
— Может быть, это люди, старавшиеся подкупить меня? — спросил Поэртена.
— Может быть, — сказал Джулиан. — Кто-нибудь конкретный приходит на ум?
— Не-а, — ответил оружейник, пожимая плечами. — Они все пытаются подарить мне что-нибудь. Я говорю "нет".
— Может быть, ему следовало сказать "да"? — предположил Роджер.
— Чтобы это сработало, ему пришлось бы делать это с самого начала, — нахмурившись, не согласился Панер, — и мы не знали, что у нас возникнут эти проблемы, когда начинали здесь. Оглядываться назад толку мало.
— Однако нам нужно подумать кое о чем в качестве операционной процедуры на будущее, — сказал Роджер. — Возможно, приказ должен быть таким: "Возьмите взятку и сообщите об этом, чтобы мы могли выяснить, куда ведет ниточка".
— Постоянные приказы собственных сил императрицы уже требуют, чтобы для любого, кто "прослушивается" по запросу разведки, сообщалось о таком, — сказал ему Панер, все еще хмурясь. — Но старший сержант говорит, что таких сообщений не поступало. Верно?
— Верно, — подтвердила Косутич. — Я поспрашиваю вокруг и удостоверюсь. — Она поднялась на ноги. — Держи меня в курсе, Джулиан.
— Ставь на это, Смэдж, — сказал сержант. — Я хочу знать, что они подразумевают под "прямым контактом".
* * *
Роджер стоял у окна, наблюдая за формированием и обучением подразделений "пикинеров", и нахмурился. Утро без дождя выдалось необычайно жарким и душным, но новоиспеченные солдаты, казалось, не страдали ни от жары, ни от влажности.
Блоки пикинеров были красочными. Они собрали достаточно кожи, чтобы сделать что-то вроде короткой кожаной кирасы для каждого солдата, и гильдия кожевников покрасила их в цвета разных рот. Щиты роты были того же цвета, превратив собирающиеся силы в разноцветные узоры, когда роты развернулись и образовали подобие огромного калейдоскопа. Случайный наблюдатель мог бы заключить, что весь этот боевой колорит был просто для того, чтобы устроить великолепное шоу, но Роджер получил больше личного опыта, чем когда-либо хотел, о том, как трудно было отследить, кто есть кто в воющем хаосе боя. Определить, кто был дружелюбным, а кто враждебным, всегда было трудно изнутри мехового комка, даже для людей с их сложными сенсорными системами шлемов. Для мардуканцев, сражающихся с другими мардуканцами и оснащенных только природными сканерами глазных яблок, это было бы еще хуже, но мощные визуальные сигналы фирменных цветов должны весьма помочь. Или, во всяком случае, такова была идея.
Муштра новых войск была превосходной, размышлял он. Дни проливного дождя прошли под звуки марширующих построений, когда морские пехотинцы сначала обучали первоначальный состав, а затем выступали в качестве советников, пока кадры обучали следующий слой подразделений. Роджер тоже участвовал в этом, пытаясь обеспечить поддержку и снабжение припасами и выяснить, с какими заговорами они столкнулись. В целом, это было хорошее время, несмотря на неослабевающую рабочую нагрузку и ощущение того, что, с яблоперсиками или без них, их запасы пищевых добавок неуклонно сокращались, но теперь пришло время выяснить, будут ли новые роты и полки использоваться так, как планировалось, или все это было без толку.
Если уж на то пошло, до сих пор не было контакта с кликой Создателя, и принц задавался вопросом, узнает ли он когда-нибудь, было ли это потому, что их перехват помешал достичь Создателя критическому сообщению, которое могло инициировать этот контакт, или потому, что последующие сообщения, предполагающие то же самое, шли только для того, чтобы быть проигнорированными.
Он отвернулся от окна и начал готовиться к церемонии. Должен был начаться парад, затем первосвященник воззовет к Богу Воды, за которым последует множество других церемоний. Празднества должны были продолжаться всю ночь, и его пригласили более чем на шестьдесят отдельных вечеринок. Он должен был присутствовать примерно на пяти; остальные были распределены между О'Кейси и различными морскими пехотинцами.
Он пристегнул пояс с пистолетом и только проверил патронник, как раздался стук в дверь.
— Войдите, — позвал он, убирая пистолет в кобуру.
Рядовая первого класса Уиллис просунула голову в дверь.
— Сэр, здесь епископ Фром. Он просит уделить ему минутку вашего времени.
Роджер нахмурился и одернул перед своей туники. Это был один из нарядов из дианды, которые Мацуга сшил для него в Маршаде, и ее светлый, блестящий шафрановый цвет дополнял его золотистые волосы и приобретенный им интенсивный загар.
— Проводите его, — сказал он и повернулся, когда ремесленник-священник вошел и оглядел маленькую спартанскую комнату.
— Простите мое вторжение, ваше высочество, — сказал Рус, улыбаясь и жестикулируя в самоуничижении. — Это всего лишь небольшое дело. Полагаю, вы хотите поговорить с Создателем?
Роджер застыл в шоке. Из всех людей, которые могли бы связаться с ним из клики "Великого плана", второй или третий по рангу священник в храме был не тем, кого он выбрал бы наиболее вероятным.
— Мы хотим поговорить с вами, и у нас совсем не так много времени, — продолжил священнослужитель. — Вы можете взять с собой двух охранников. Или вы можете продолжать пребывать в блаженном неведении. "Ваш выбор", как вы бы сказали.
Роджер на мгновение глубоко задумался, затем кивнул.
— Мы пойдем. Позвольте мне позвать охранников и проинструктировать их.
Он вышел в коридор, и двое морских пехотинцев, охранявших его дверь, удивленно посмотрели на него, когда он вытащил свой шариковый пистолет, чтобы проверить заряд. Роджер не был уверен, был ли смысл его действий понятен Русу, но он знал, что это передаст морским пехотинцам серьезность его намерений. Он посмотрел на индикатор мощности, затем кивнул, снова убрал оружие в кобуру и посмотрел на солдат.
— Мы собираемся на неожиданную встречу. Только я, вы двое и священник. И мы сейчас уходим.
— Сэр, — сказал Георгиадас, — не следует ли нам сообщить капитану Панеру?
— У меня нет времени звонить ему, Спирос, — сказал Роджер с очень легким ударением на местоимении первого лица. — Мы должны идти немедленно.
— Да, сэр, — ответил гренадер. — Тогда давайте сделаем это.
— После вас, епископ Фром, — пригласил принц, указывая на коридор.
— Это должно быть интересно, — пробормотала Уиллис, когда они покинули свой пост и сопровождали принца в его последней безрассудной экскурсии.
— Да, — прошептал в ответ Георгиадас, нажимая на кнопку коммуникатора, чтобы отправить субвокальное сообщение. — Как китайское проклятие.
* * *
— Роджер только что уехал в неустановленное место с Рус Фромом! — рявкнул Панер, распахивая дверь старшего сержанта.
— Черт, — ответила Косутич, накидывая тунику. В отличие от принца, остальным пришлось носить свои потрепанные в боях костюмы-хамелеоны, но у них наконец-то появилось время по-настоящему побороться с пятнами и разрывами. Были также запасные части, полученные от раненых и мертвых, и им нашлось хорошее применение. Последние лоскутные костюмы явно подверглись жесткому использованию, но они больше не были теми испачканными тряпками, какими были раньше.
— Нехорошо, сэр, — добавил Джулиан с другой стороны раскладушки. Сержант разведки натянул ботинки и прикрепил их к форме, затем взял свою шариковую винтовку и проверил патронник. — Мы пойдем за ним?
— И есть ли у него вообще какая-нибудь охрана? — резко потребовала Косутич.
Панер переводил взгляд с одного на другую и не совсем заметно встряхнулся. Не то чтобы видеть двух морских пехотинцев вместе было необычно, но Устав были очень специфичен в части отношений между двумя людьми в одной и той же прямой цепочке командования. По мнению Панера, для этого были очень веские причины, учитывая, что морские пехотинцы все еще оставались людьми и что фаворитизм — или необходимость уберечь своих близких от опасности — оставался неискоренимой частью человеческого существования. И независимо от того, соглашался с ними капитан или нет, Устав квалифицировал любые подобные отношения как нарушение правил "разбей и сожги". Если два человека в одной цепочке командования хотели пожениться или стать любовниками, это вполне устраивало Устав... до тех пор, пока один из них находился вне этой цепочки командования.
Но на Мардуке не было места, куда можно было бы перевестись, и Панер почувствовал момент абсолютной ярости на Косутич за то, что она позволила случиться такому. Старший сержант была его правой рукой. Это было частью ее работы — следить за тем, чтобы другие люди не нарушали военный закон, а не ходить и нарушать его самой! Кроме того, она была на сорок лет старше Джулиана — не то, чтобы Панер должен был признать, что она выглядела так.
И Джулиан... Джулиан был опытным бойцом, который не один десяток раз побывал в переделках. Он, черт возьми, так же хорошо, как и Косутич, знал, насколько далеко они зашли и какую дилемму их действия создадут для некоего Армана Панера!
Но даже когда эти мысли промелькнули у него в голове, капитан знал, что все не так просто. Что люди должны были делать с самими собой, со своими эмоциями и сексуальными влечениями? Выключить их? Притворяться, что их не существовало? Руководство никогда не предполагало ситуации, в которой такое маленькое подразделение будет так долго находиться в изоляции, и что оставалось делать двум людям, когда ни одному из них некуда было перевестись? И даже если бы это было не так, что он должен был делать в данном конкретном случае? О, конечно, Косутич и Джулиан оба должны были подавать пример своим подчиненным, то есть их поведение должно соответствовать более высоким стандартам, но как он мог оправдать снижение давления на них, когда знал, что им известно о его информированности о существовании множества других подобных отношений, которые вызревают здесь. Господи, тут было о чем подумать, даже о Депро и принце! Одному богу известно, к чему клонился этот бардак, и что должен был делать Панер, если они вдвоем решили, что решение состоит в том, чтобы уступить и сделать то, что они оба так явно хотели сделать? Приказать им вести себя так, как будто это вообще принесет какую-то пользу? Обвинить члена императорской семьи в нарушении Устава? Устроить трибунал только над Депро?
Кроме того, подумал он, когда его первоначальная, рожденная шоком ярость немного утихла, он не мог вспомнить ни одного человека, менее склонного, чем Косутич, позволить чему-либо, происходящему в ее постели, повлиять на ее решения и действия на поле боя. Или, если уж на то пошло, менее вероятно, чем Джулиан, несмотря на заслуженную репутацию сержанта разведки в гибком отношении к Уставу. Так что, если это не должно было иметь никаких негативных побочных эффектов на то, как они выполняли свою работу, и если стремление перепрыгнуть через них не расстроит его командную структуру и не заставит его принять к сведению другие, потенциально еще более сложные отношения, тогда не должен ли он просто закрыть свой рот и притвориться, что он ничего не видел?
— Нарушить ход ваших мыслей, Арман? — усмехнулась старший сержант.
— У него двое охранников, — несколько холодно ответил Панер. Это был первый раз, когда Косутич обратилась к нему по имени в присутствии другого члена роты, но комментарий был таким же эффективным способом перезапустить его мыслительные процессы, как пощечина. Он был уверен, что именно этого и добивалась сержант. Всей этой ситуации придется просто подождать, твердо решил он. Например, может быть, в течение следующих десяти стандартных лет или около того.
— Уиллис и Георгиадас, сэр? — спросил Джулиан, очевидно (и ложно, Панер был уверен) не подозревая, что есть какая-то особая причина, по которой он должен потеть от пуль. Или, может быть, он просто был полностью сосредоточен на предстоящей работе. Он был в снаряжении и готов отправиться, ожидая только, чтобы ему сказали куда, так что, возможно, это было все, о чем он думал.
