Машина Апокалипсиса

— Никогда.

— Его настоящее имя Торо Бошан, но все зовут его именно так — Красный Вепрь. Когда-то он состоял в Боевом Братстве, но потом его выперли отсюда за убийство целой семьи в Уэссе. Боец он отменный и при этом полный псих. Короче, Бошан создал собственную организацию, ту самую Лигу Мечей, о которой ты мне рассказал. Я говорил с гроссмейстером, и наш глава обеспокоен появлением этой самой Лиги Мечей. И еще — он просил поговорить с тобой об этом деле. Гроссмейстер полагает, что смог бы разузнать побольше о Лиге Мечей, ведь у тебя есть пропуск в Орморк.

— Короче, нужно пошпионить за ними?

— Вроде того. Мы должны знать, что собираются делать Красный Вепрь и его люди. Покрутись среди них, пообщайся, попробуй сдружиться с Вепрем. Только помни — этот тип очень опасен. Он великолепный мечник, не вздумай драться с ним. Для тебя это верная смерть. Конечно, я бы лучше поручил это дело Вандайну — уж извини за прямоту! — но только чертов имперец куда-то сгинул.

— Сгинул?

— Вот именно. Я послал его в Данделе — есть такое местечко на севере, — и с тех пор его как корова языком слизала. Не нравится мне это. — Тут фон Данциг пристально посмотрел на меня. — Слушай, собрат, а может, съездишь в Данделе, найдешь этого спесивого индюка? Вдвоем вам было бы легче разобраться в ситуации.

— Я бы и один разобрался, — отвечал я. — Но Вандайн и в самом деле может пригодиться. Хорошо, я съезжу за ним. Что за дело ты ему поручил?

— Да чепуха сущая. Крестьян в Данделе одолел волк. Второй месяц их тиранит. Мужичье напугано, даже пошли слухи, что это не простой волк, а оборотень.

— Оборотень? — Я едва не засмеялся. — Отличная работа для Вандайна. Самое то.

— Вот и я так подумал. Но этот хвастун и его сисястая красотка как сквозь землю провалились, чтоб их! Вот и верь всем этим захваленным молвой героям. Вобщем, отправляйся-ка ты в Данделе и попробуй разобраться, что и как. Считай, что это будет третьим испытанием. Найдешь Вандайна, и я подпишу приказ о твоем зачислении в Братство.

— Понял. Отправляюсь немедленно.

По дороге на постоялый двор, где я оставил лошадь, я встретил мастера Насира — он с отсутствующим видом прогуливался по улице. Судя по выражению его лица, встреча со мной не доставила ему большого удовольствия.

— Все одно к одному, — сказал он мне. — Неприятности множатся, брать их всех в дупло!

— Какие неприятности?

— Исмэны. Если раньше они выходили из строя каждый день, то теперь я уже три дня не занимаюсь их починкой.

— Разве это плохо?

— Хочешь откровенно? Для меня да. Я остался без заработка. Старикашка Лавалет заявил мне, что они нашли другого мастера. Он-де и чинит их проклятые машины, брать их всех в дупло! Я потерял пятьсот дукатов в неделю чистой прибыли. Скверно.

— Счастливо оставаться, — сказал я ему и зашагал дальше.

Из Лоэле я выехал еще до полудня. Почти весь путь от столицы до Данделе — а это примерно пятьдесят миль, — я проделал часов за пять. Чтобы не утомлять Арию, я пустил ее рысью, для такого неважного наездника, как я, это самый тот аллюр. По дороге я пару раз останавливался в придорожных трактирах, чтобы узнать новости и подкрепиться. Наконец, уже на закате, я подъехал к небольшой корчме "Под большим грабом", где трактирщик угостил меня отличным сидром и сразу заговорил со мной о волке.

— Все именно так, милсдарь рыцарь! — сказал он. — Уж, почитай, третий месяц никакого покоя. Сначала скот пропадал, а теперь вот и люди начали исчезать. В Шарвилле нашли обглоданный труп бродяги. В Аньере, это в семи милях отсюда к северу, девочка пропала. А неделю назад в Картене волк напал на мальчика-пастушка. Всего искусал. Мальчонка от страха разума лишился, говорить не может, только мычит. Он сейчас у монахов в обители Гредо, они его пытаются вылечить. Народ у нас напуган, мужчины по деревням ночами дозором ходят, даже днем женщин и детей без охраны не увидишь. Да только не поможет оно, известное дело.

— Почему ты так решил?

— Потому как колдовством здесь пахнет, милсдарь рыцарь, — ответил корчмарь, понизив голос. — Отродясь не бывало такого, чтобы волки на людей нападали, да еще в одиночку. Непростой это волк. Зверь это, вот что я вам скажу.

— Зверь?

— Порождение Тьмы и Ужаса, — сказал трактирщик, подняв к потолку палец. — Творение Инферно. Наказание за грехи наши.

— На творение Инферно, как ты говоришь, тоже управа найдется. Послушай, любезный, а далеко ли до Данделе?

— Восемь миль через лес, милсдарь рыцарь. Только не советую я вам на ночь глядя ехать. Ночь — самое волчье время. Переночуйте у меня, коли будет желание. Или, если вам моя убогая корчма не по вкусу, поезжайте в Гредо — это совсем рядом, полторы мили к западу.

— А не встречался ли тебе рыцарь по имени Гас Вандайн? У него еще девушка-спутница, отпадная такая блондиночка.

— Извините, милсдарь рыцарь, не видел такого. В моей таверне он точно не останавливался, я бы запомнил.

— Спасибо, — я дал трактирщику дукат и вышел из корчмы. Пожалуй, мне действительно стоит заехать к монахам в Гредо. Может быть, Вандайн там побывал. А может, он до сих пор там околачивается.

Монастырь стоял на окруженной лесом возвышенности и в красноватых лучах заката смотрелся очень живописно. Ворота мне открыл молодой монах в черном, который, выслушав меня, сразу пригласил во двор.

— Я позабочусь о вашей лошади, милорд, — сказал он мне. — А вы можете переговорить с отцом Клавдием.

Я поблагодарил монаха и пошел искать отца Клавдия. Настоятель работал в скриптории, обложившись книгами и свитками.

— Вы правильно сделали, что заехали сюда, сын мой, — сказал он, когда я представился и объяснил, зачем приехал в его обитель. — Наши места стали опасными. Этот волк...

— Может, все не так плохо, святой отец? — спросил я. — У страха, говорят, глаза велики.

— Ваш предшественник говорил то же самое.

— Предшественник? Вы о Вандайне говорите?

— Да, его так звали. С ним еще была женщина. Весьма легкомысленная девица, — отец Клавдий поморщился. — Только распутница может разгуливать в таком непотребном виде.

Ага, сказал я себе, представляю, что чувствовала твоя бедная братия, когда Ричарделла появилась в Гредо! После такого пикантного зрелища никакие молитвы не помогут. Бьюсь об заклад, что после визита Ричарделлы все тутошние монахи провели очень беспокойную ночь...

— И что же Вандайн? — спросил я.

— Ничего. Я пытался объяснить ему, что происходит, но он только смеялся и хвастал, что очень скоро оставит от волка мокрое место. Они провели здесь ночь и уехали в Данделе. С тех пор я их не видел.

— А волк?

— Сегодня приходил местный охотник Верналь. Он рассказал, что у Сухого оврага видел полусъеденную тушу оленя, а рядом с ней — отпечатки волчьих лап. Огромные отпечатки, волков таких размеров не бывает. Ах, если бы Эрдаль мог рассказать, что он видел!

— Мальчик, покусанный волком?

— Да. Несчастный ребенок потерял рассудок, и это неудивительно.

— Удивительно другое: если волк действительно такой огромный, то как мальчик сумел выжить?

— Воля Бессмертных, мой друг. Я был на месте нападения. Эрдаль пас отцовских овец, когда появился зверь. Он схватил ребенка, но на него набросились пастушьи собаки — я видел, что от них осталось. Пока волк дрался с овчарками, Эрдаль сумел убежать. У вас крепкие нервы, сын мой?

— Достаточно крепкие. А что?

— Идемте со мной.

Отец Клавдий привел меня в монастырский лазарет, и я увидел Эрдаля. Мальчик лежал на кровати, до подбородка укрытый одеялом. Увидев нас, он испуганно замычал. Отец Клавдий склонился над ним, что-то ласково зашептал, и потихоньку отвернул одеяло, чтобы я мог видеть тело ребенка. Я вздрогнул. Зверь лишил мальчика правой руки по локоть, худенькое тельце ребенка было в рваных полузаживших ранах и ссадинах. Действительно, зрелище не для слабонервных.

— Теперь понимаете? — спросил настоятель. — По-вашему, обычный волк может такое сотворить?

— Я не специалист по волкам. Но вот крупная собака вполне способна отхватить ребенку руку.

— Вы все еще не верите в оборотня?

— Я больше верю в то, что это просто волк.

— Посмотрите внимательно на грудь мальчика.

Я пригляделся. На теле мальчика отчетливо виднелось темно-красное пятно, которое выглядело как родимое. Но потом я понял, что это астрологический знак Ариес — Знак Овна.

— Это метка, — пояснил мне настоятель. — Кто-то пометил ребенка колдовским знаком, вот почему волк напал на него. Агнец для заклания, понимаете?

— А смысл?

— Два года назад у Эрдаля умерла мать. Его отец Алейн — человек зажиточный, разводит тонкорунных овец и имеет со своего хозяйства хороший доход. Эрдаль — его единственный наследник.

— Ага, собака Баскервилей в чистом виде! — пробормотал я. — Короче, кто-то собрался прибрать к рукам ферму Алейна. Но причем тут волк?

— Давайте пройдем в мой кабинет, — отец Клавдий жестом благословил раненого ребенка, и мы покинули лазарет.

В кабинете настоятель вручил мне небольшую книгу, которая называлась "Об одержимости и одержимых". Я открыл заложенную закладкой страницу и прочитал следующее:

"Во многих краях, от холодных пустошей Уэссе и до песков Альбарабии, приходилось мне слышать о людях, кои по причине наложенного на них черного проклятия становились животными и в обличье оном совершали злые и кровавые дела. Таких проклятых в разных местах именуют по-разному: в Саграморе и Лансане вервольфами, в Авернуа и Уэссе — лу-гару, в Альбарабии — альбастами, в Коловашии и имперских землях — ликанами или бриколаками. Чаще всего несчастный, на коего пало черное проклятие, принимает образ волка альбо медведя, а порой обличье смешанное, подобное волкомедведю. Однако слышал я, что встречались перевертни, принимавшие облик кабана, рыси, огромного пса и даже змея. Иные проклятые в своем облике черты звериные и человеческие сочетают, что делает их особливо безобразными и ужасными на вид. Приняв сие обличие, проклятый уподобляется дикому зверю и рыщет по ночам вблизи человеческого жилья, алча крови людской, ибо, как утверждает преподобный Альгест Руттергеймский в своем трактате "De Demonum Naturae", только людская кровь способна оного зверя насытить и от мучений избавить. Вопреки народным суевериям, укус проклятого не делает жертву таким же перевертнем, как это сплошь и рядом бывает с вампирами, однако на теле жертвы при этом проявляется особая метка — знак черного колдовства. Таковой признак явно указывает на то, что виновником нападения стал перевертень, напущенный на жертву колдуном, наложившим проклятие. Ибо, как известно, перевертень не свободен в своих действиях — это колдун управляет им, творя при помощи зверя свои богомерзкие дела.

Если убить колдуна, создавшего зверя, то чары потеряют силу, и перевертень вновь станет человеком. Однако мне неведомы случаи такого счастливого исцеления от проклятия, ибо найти колдуна, управляющего ликаном — дело почти безнадежное".

— Все это очень интересно, святой отец, — сказал я, отложив книгу, — но опять-таки не пойму, причем тут волк? Или вы в самом деле верите в оборотня?

— А вы не верите?

— Как бы вам сказать... — Я вспомнил Вандайна и вздохнул. — Мне бы не хотелось в него верить.

— Вот-вот. Мы упорно не хотим видеть истину. А люди страдают. — Отец Клавдий помолчал. — Фермер Алейн умоляет меня помочь его сыну. Но я ничего не могу сделать. Экзорцизмы не помогли мальчику. И мое бессилие угнетает меня, сын мой.

— Здесь говорится о колдунах, которые напускают ликанов на людей, — я показал на книгу, которую только что читал. — Если есть оборотень, есть и колдун. Кто он?

— Я этого не знаю.

— У фермера Алейна есть враги?

— У него много завистников, сын мой, потому что он богат. Зависть — страшный грех, она заставляет людей желать друг другу зла.

— Я бы хотел поговорить с фермером.

— Он живет в пяти милях к западу отсюда, за лесом. Давайте, я отмечу его ферму на вашей карте. Вы, наверное, устали и голодны? Пойдемте, поужинаем, а потом я покажу вам комнату, где вы сможете отдохнуть.

Спал я плохо — съеденный за ужином монастырский фасолевый суп оказался слишком грубым для моего цивилизованного желудка. Поэтому я едва дождался рассвета, и, как только начало светать, оседлал Арию и отправился в Данделе.

Несмотря на ранний час, в поле уже работали люди. Я заметил, что работников охраняют крепкие мужчины, вооруженные кузами* и тяжелыми дубинками. Проезжая по улицам Данделе я видел, что на дверях многих домов прибиты засушенные волчьи лапки — обереги против оборотня. Жители смотрели на меня с любопытством, но заговорить никто не решился.

* Куза — копье из насаженного торчком на древко широкого ножа.

Деревенская корчма, как водится, находилась в центре деревни. Я привязал Арию к коновязи и вошел внутрь. Ко мне тут же подскочил хозяин корчмы, начал отбивать поклоны.

— Господин рыцарь желает чего-нибудь? — осведомился он самым почтительным тоном. — Вина, еды, комнату? Для господина рыцаря все со скидкой.

— Ничего не надо. Я ищу воина по имени Гас Вандайн. Слышал о таком?

— А как же, ваша милость, конечно! — Корчмарь подскочил ко мне и шепотом добавил: — Он останавливался здесь. А потом он пропал.

— То есть как пропал?

— Вот так, милорд. Погиб, не иначе. Вы знаете о волке?

— Разумеется.

— Ну вот, господин, о котором вы изволите спрашивать, прибыл сюда убить зверя. С ним была девушка, хорошенькая такая и очень легко одетая. Не иначе гулящая. Они все расспрашивали местных о волке, а потом отправились в Далаханский лес. На следующий день девушка вернулась одна и вся в слезах. Я пытался ее расспросить, что случилось, но она ничего не ответила, только повторяла все время: "Подлец! Какой подлец!"

— Она здесь?

— Истинно так, ваша милость.

— Отличная новость, — я сунул трактирщику монету в десять соверенов. — Где мне ее искать?

— Первая комната слева на втором этаже, ваша милость.

По скрипучей лестнице я поднялся на второй этаж и оказался в вонючем темном коридоре, в который выходили четыре дощатые двери. Я толкнул дверь в комнату Ричарделлы, и она открылась. Я вошел внутрь, закашлялся — вонь, царившую в комнате, описать невозможно, слов таких нет, — и увидел ну совершенно пикантную картину. Прямо живописное полотно под названием "Венера в свинарнике". Ричарделла спала на кровати в чем мать родила. Никогда не видел ничего более эротичного! Даже Марика не дотягивала до этой красотки. Но вот обстановочка в комнате была еще та. По полу были разбросаны детали доспехов Ричарделлы, еще какие-то тряпки, у изголовья постели красовалась лужа блевотины, над которой жужжали мухи, две крысы, забравшись на стол, неторопливо доедали остатки ужина — мое появление их нисколько не смутило. Солнечные лучи, проникая в комнату сквозь заделанное грязной бумагой окошко и дырявую кровлю, выразительно подсвечивали эту картинку. Короче, контраст был потрясающий.