Доля попаданская

Марья в шоке наблюдала за метаниями спокойного прежде алхимика, боясь предположить самое страшное. Но сердце уже заходилось в предчувствии чего — то ужасного и непоправимого. Покрывалось тонкой корочкой льда, и то дрожало, то билось через раз, то останавливалось, заставляя дрожать руки, а саму Марью покрываться холодным липким потом.

Мастер уже торопливо семенил к выходу из зала, не обращая внимания на почти бегущую следом жену. Расстёгивая на ходу кафтан и срывая чалму. Тяжело дыша и хватая воздух, словно он сделался вдруг тягучим и горячим.

И стало понятно: что — то произошло уже в мире. Господи, дай сил пережить...

Где — то в небесных высях качнулись чаши Всеобщего равновесия.

Где — то сорвалась с гор и уже летела в мир, с невероятной скоростью, лавина, которая совсем скоро сломает многие и многие судьбы.

Где — то далеко — далеко хохотал безумный божок, раскачивая, закручивая в воронки и смерчи воды Океана Жизни.

Господи, помоги пережить!

Неладное заподозрила и Исия, заторопившаяся следом, едва успев предупредить отца, что отбывает с учителем и танной Аришей. Селентайру алхимичка подарила задумчивый взгляд, словно подсчитывала в уме, сколько стоит сшить такие роскошные одежды и где найти мастера?

— Прощайте, светлейший лорд... Благодарю за танец. Я буду помнить его всю жизнь.

И торопливо покинула зал, высоко подхватив юбки, вызвав тем самым всплеск негодования у пожилых матрон, истерический припадок у маменьки и завистливый вздох у всех девушек в зале.

По коридорам дворца они уже бежали втроём, аккуратно поддерживая Марью с двух сторон, чтобы не дай Тилара, не споткнулась и не упала.

Даже дети, почувствовав неладное, не брыкались и не стучались в животе.

А за воротами аш Улудай снял дрожащими руками тяжёлый золотой перстень и передал Марье.

— Ариша, Исия — портал, срочно. Держитесь за меня крепче, девочки... И храни нас Великий Змей!

Задыхаться алхимик начал, едва войдя в холл родного дома, и упал ничком, не доходя до кресла.

— А-р-а-м-и-яяя!!!!! А-р-а-м-и-яяяя!!!!! — Марья от ужаса кричала шёпотом.

Исия застыла статуей.

Но та уже летела по ступеням вниз, запахивая на ходу халат и пытаясь собрать в узел волосы. И даже не глядя на мужчину, заявила.

— Яд... Так я и знала! Чуяло моё сердце, что нечего вам делать в этом гадюшнике. Исия! Бегом к Сазару. Проследи, чтоб не проснулся. Из комнаты не выходи! А ты, птичечка, переоденься, не тряси тут каменюками. И быстро возвращайся. Сем — май, курлужку тебе в глотку, ты где? — аша Арамия потрогала у алхимика пульс, подняла веко, понюхала его лицо и одежду, хмыкнула и попыталась перевернуть на спину.

Слуга появился заспанный, ничего не понимающий, недовольно бормоча себе по нос про змейских прихвостней или, правильнее, 'прихвостних', притворяющихся лекарками, которые не дают покоя ни днём, ни ночью.

Но увидев хозяина, лежащего ничком на полу, мгновенно собрался.

— Кто?

Арамия пожала плечами.

— Пока жив. Но надо бы уложить его на ровное место и снять эти тряпки. Сейчас они ему ни к чему, — и, дождавшись, когда слуга уложит алхимика на кушетку у окна, махнула рукой, отгоняя прочь. — Не вздумай мне мешать. И Аришу не подпускай.

И начала выплетать узоры запрещённой в Империи магии крови, взрезая время от времени себе ладонь и окропляя аша Улудая кровью от макушки и до пальцев на ногах. Шепча странные слова на неизвестном Семмаю языке.

Кровь, словно живая, тончайшей ажурной сеткой покрыла всё тело, зажигаясь золотистым светом и впитывась под кожу. А лекарка замерла, вглядываясь в безвольное тело, словно ждала какого — то условного сигнала.

Глубокий вздох аша Улудая и вскрик Марьи раздались одновременно.

— Тихо, ты! Малахольная... Молчи... Редчайший яд пустынной эйрикеши с Идоллии. Для человека смертелен в любом виде. Нанесён на кожу. Действует мгновенно. Одной капли достаточно, чтобы убить взрослого мужчину. Паралич лёгких наступает практически мгновенно. Улудаю ещё повезло — он уже много оборотов принимает малыми дозами различные яды, чтобы организм вырабатывал антидоты. Это замедлило процесс, но помочь ему уже ничем нельзя. Можно только облегчить страдания.

— Нет! Аша Арамия, нет! Может, я могу что — то сделать? — Марья принялась срывать с себя амулеты. — Может, это...

— Цыц! Раскудахталась, курлужкина дочка! Шарсая вызывай! С отцом попрощаться.

Марья кричала, теряясь в пространстве и времени, выплёскивая наружу горе и боль, накопившиеся за время жизни в другом мире. Кричала, пытаясь докричаться до всех Богов: Ушедших, Забытых, Старых, Новых, Нынешних и Будущих, решивших подвергнуть её испытанию на выносливость в очередной раз.

А в это время, на Земле, в одном из самых неспокойных районов мира, высоко в горах, группа глубокой разведки седьмой день с короткими, но ожесточёнными боями прорывалась к границе.

Ближе к рассвету, когда солнце позолотило лишь макушки дальних вершин, хотя в тени распадков и глубоких ущельях ещё плавали клочья тумана, а местами клубилась тьма, вернулся передовой дозор.

— Впереди чисто... Батя, уходим. Скоро здесь будет жарко... Их слишком много, — тихий шёпот раздался неожиданно, вырывая Антона из короткого забытья, в котором чудилось, как заходится от крика, взывая о помощи, пропавшая бесследно много месяцев назад жена. Крик затихал, растворяясь вдали, словно сама Марья стремительно теряла силы или умирала.

Он встряхнулся, повёл плечами, разминая застывшие мышцы, растёр ладонями лицо.

— Не паникуй, Гай, собери ребят, поговорить надо...

Лейтенант Гайворонский, он же Гай, тяжело вздохнул. 'Батя' совсем не свой в последнее время... Рвётся в самые горячие переделки. Словно смерти своей ищет.

Вот и сейчас явно что — то задумал.

— Уходите, ребята. Быстро! Я вас прикрою...

— С ума сошёл, командир?

— Рррразговорчики, лейтенант! Это приказ!

— Никак помереть геройской смертью решили, товарищ майор? — сержант Ушаков с позывным 'Ухо' подобрался поближе, чтобы слышать разговор.

— Не твоё дело, сержант, уходите...

— Ага, щаззз... Помирать веселей вместе, Батя... Пусть Танька совсем одна с ребёнком остаётся. Данила ей поможет.

-Кккаким ребёнком?

— Беременна она. Думали прийти к вам на выходные, каяться. Жениться я на ней хочу...

— Ах, ты ж, гад ползучий! Рукопашным боем с ней, значит, занимались? Ну, погоди, лейтенант, доберёмся до дома! Я тебе покажу Кузькину мать! А ну, перебежками к точке! Маааарш! Я вас догоню.

Взрыв, раздавшийся минут через тридцать, обрушил массивный скальный козырёк, перекрыв узкую звериную тропу на многие часы.

А майор беспощадно гнал группу к границе, где бегом, где короткими перебежками, а где и по — пластунски, пересекая открытые участки, давая на отдых всего лишь по нескольку минут, лишь бы отдышаться.

Но к наступлению темноты, с Государственной границы ушла в штаб дивизии 'вертушка', которая день и ночь стояла в боевой готовности на взлётно — посадочной площадке местного погранотряда.

Ни погибших, ни даже раненых в этот раз не было. Только молоденький лейтенант старательно прикрывал сияющий на пол лица фингал.

— Он должна отдать добровольно, Шарсай, тогда ещё на что — то можно надеяться, — голос аши Арамии раздаётся издалека, как будто она находится в другой комнате.

— Так приводи её в себя, лекарка... У нас совсем мало времени..., — а это шаман. Успел...

— Ты, змейский прихвостень, тут сильно не командовай, чай не в своём храме чешуйки Змею полируешь! Сам обидел Аришу, сам и мирись и о помощи тоже сам проси. Ишь, командиров развелось, курлужкины дети! — снова Арамия.

— Ты с кем споришь, ашшша? Совсем забыласссь? — ох, сердит шаман.

— А ты отца спасать прибыл, али меня воспитывать? Шипишь тут! Припознился ты слегка, Шарсай..., — лекарка.

Живот свело тягучей, рвущей болью... На мгновенье. И отпустило.

Хватит, Марья разлёживаться, как — бы чего не вышло... Неужели дети?

Новая боль стянула в узел все мышцы, перебив дыхание и заставив сердце забиться в бешеном ритме.

— А-х-ррр-а-мхия..., А-х-ррр-а-мия..., помоги...

Марья казалось, что она кричит во весь голос, но окружающие слышали лишь отрывистый глухой шёпот, прерываемый тихими всхлипами.

Но ведь рано ещё? Дети, потерпите, немножко... Дети! Пожалуйста! Йааааа!!!!!!

Арамия не была бы лекаркой, если бы сразу не поняла, в чём дело...

И вперила в шамана полный бешенства взгляд.

Досталось и слуге.

— Тан Семмай, ты чё глазья выпучил? Не видел, как женщины рожают? Быстро, горячую воду и простыни.

— А ты проси, быстро проси, лысый злыдень, не дай, Великий Змей, помрёт! Роды у неё начались, али не видишь! Преждевременно...

— Ариша...

Господи, да что ж вам всем от меня надо? Какая я вам Ариша? Марья — я! Марья!!! Мария Соколова!

— ААААААААА!!!!

— Ариша, открой глаза... Пожалуйста... Посмотри на меня, — шаман начал потихоньку хлопать женщину по щекам.

Ненавижу, гада ползучего! И что ж опять то по лицу меня бьёт? Вот же уродец лысый! И как у маэстро мог родиться такой сын?

Чтоб ты провалился, Шарсай! И чтоб все демоны вашей Бездны без перерывов на обед грызли тебе пятки!

— АРИША!!!!!!!

— Амулеты с неё сними, — лекарка положила руки Марье на живот. — Тихо, дети, тихо... Не мучайте мать, всё будет хорошо...

— Арамия, аша... Что... Ему... От... Меня... Нужно? — слова с трудом проталкивались в горло, катастрофически не хватало воздуха,

— Птичечка, деточка, вспомни, что тебе подарил Страж?

— Дракон? Ничего... Ой, нееет... Лизнул в затылок зачем — то... А подарки не дарил... Йаааааааааа!!!!!! — и, отдышавшись, добавила. — А может мне показалось...

— Помоги... Избавь отца от мук...

— Да я бы и рада, но не знаю, что нужно делать...

— Отдай... Добровольно...

Господи, какой же противный этот шаман. Да забирай всё, что хочешь. Спасай кого хочешь, только оставь меня в покое... Неужели непонятно — мне больно. Очень.

— Аййаааааа!!!!!

Да что ж мне так нехорошо? И что за голоса вокруг? И все хором кричат и кричат...

Золотой Дракон, Страж Врат: 'А ну, брысь отсюда, повадилась бегать, туда — сюда...'

Тан Урхаат: 'Ты что задумала, девочка? Детей убить хочешь?'

Мама: 'Доченька, держись, родная. И храни тебя Господь...'

Аша Арамия: 'Я тебя, курлужкина дочь, за Гранью найду и почесухой награжу. Ишь, чего удумала!'

Тан цендераль: ' Кирсая, я долго думал и теперь должен тебе признаться: у нас скоро будут внуки. Но мне не удалось выяснить, кто и где их родит... Наш сын был несколько неосторожен — это бастарды. Мальчик и девочка. '

Нияна: ' А ну, собралась в кучку, размазня! Роди уже этих детей, не мучай! Взрослая тётка, а ведёшь себя, как сопливая княжна!'

Не... бейте... меня! Пожалуйста....

Ну, зачем же так больно бить по щекам? Что за странные привычки? Опять шаман?

Чтоб тебе, гад ползучий покоя не было ни днём, ни ночью!

Ой, и водой поливают! Хорошоооо! Но лучше бы хоть глоток выпить дали...

Эй, люди, хоть кхто — нибудь здесь есть? Пхо — мо — гхи — те! Уколите мне обезболивающее...

— Терпи, милая, немножко осталось...

Боль накатывала волнами, с каждым приступом оставляя всё меньше сил. Но неожиданно наступило резкое облегчение. Словно неведомый волшебник собрал всю боль в свои руки, избавив роженицу от мучений.

И вдруг рассерженной сойкой заверещала Нияна.

— Эй, вы! Она вам, что, мерхана, такие муки терпеть? Совсем разум потеряли? А ну помогайте ей, быстро! У детей уже сил нет.

— А ты кто?

— Дед Пихто! Не спрашивайте — сама не знаю, кто это такой. Потом у Марьи непременно спрошу... Ой, ребёночек! Мальчик! Рыженький! Какой страшненький! Аша Арамия, там ещё девочка осталась — не забудьте!

Позже Марья узнает, что роды, и в самом деле были скоротечными, и продлились чуть больше часа...

Но ей виделись и впоследствии вспоминались они бесконечной непрерывной болью и беспамятством. Но даже в беспамятстве боялась она вспоминать имя своего бывшего хозяина.

Рано утром танна Огорро, под предлогом посещения ярмарки, ускользнула из дома, направившись в неприметный особняк на улице Грёз в квартале Светил. Признаваться супругу в своих намерениях она не сочла нужным, не будучи до конца уверенной в его намерениях.

Но брат весьма недвусмысленно предупредил Кирсаю о том, что дети этой странной пары очень и очень важны для семьи Монтеррау. И что их безопасность в данный момент превыше всего.

Как организовывать эту безопасность Карсия пока ещё не предполагала, хотя Бассоу оставил ей на всякий случай прямой канал экстренной связи.

Но изучить ситуацию на месте решила незамедлительно.

Более того, поддавшись извечному женскому любопытству, хотела узнать, что заставило невозмутимого прежде алхимика так изменить своей натуре и почти бегом покинуть бал.

Дом не впечатлил требовательную в вопросах комфорта герцогиню: средний достаток обитающей здесь семьи обнаруживался невооружённым взглядом. Растрескавшаяся кладка каменного основания забора, скрытая искусной иллюзией. Небольшой заросший сад, который требовал хорошего садовника. Неухоженные клумбы. Не очень аккуратно метёные дорожки.

Мда... Будущим внукам надо бы подобрать и район получше, и дом поприличней.

А вот защита на всём доме, начиная с ограды, стояла такая, что танна Карсая с трудом преодолела её сопротивление.

Этот факт добавил уважения хозяину дома, но мнения герцогини о нём самом не изменил.

Но добраться до самого дома благородная танна Карсия не успела.

Увиденное смутило и очень расстроило её: в беседке, устало вытянув ноги и откинувшись спиной к ажурной стенке, спал, окутанный почти незаметной энергосетью брат.

И сразу поняла — опоздала...

— Ты что здесь делаешь, Лайсарро?

Тот вскочил, мгновенно проснувшись.

— Охраняю. Она родила ночью. Я не вмешивался. Но, похоже, её супруга отравили на балу. С летальным исходом.

— Бедная девочка...

— Не юродствуй, сестра. Ты не хуже меня знаешь, что твой сын — точная копия нашего отца. Со всеми вытекающими последствиями.

— Не наговаривай на моего сына, Лайс. Он ещё молод и, к счастью, не знаком с нашим отцом, — танна Карсия не на шутку рассердилась. — Пойдём. Мне понадобится твоя помощь.

Шарсай нёс к Великому Змею тело своего отца. Почти не дыша. Не давая надежде разгореться ярким пламенем, но и стараясь не впадать в уныние.

Только Змей может помочь и решить: будет ли отец жить? Сможет ли заниматься любимым делом и радоваться своим успехам?

Сможет ли обучать и дальше своему мастерству двух самых странных женщин в этом мире: иномирянку Муарри — Аришу , ставшую женой, пусть и названной и сиятельную графиню Исию Айсдорро, больше похожую на маленького разбойника?

Увидит ли детей, которых родила Ариша?

То состояние между сном и явью, в котором он находился в последнее время, не гарантировало полного исцеления, не давая, впрочем, быстро уйти за Грань. Драконья чешуйка спасла его от медленной смерти, дав призрачный шанс на спасение, но как действовать дальше Шарсай не знал.