| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А, нас есть время быть аккуратными?! — скривился Карпенко, — Да он любые наши победы, за пару лет в задницу спустит, да и нас, как Столыпина, свинья неблагодарная!
— Я же тебе сказал, Сергей Сергеевич, заменим его и достаточно быстро, погода, в крайнем случае, год, для этого и нужны резонансные подвиги, чтоб в определенных кругах поддержку накачать. Насчет политики в Империи, ты понимаешь, что для переворота придется создавать офицерскую Организацию? И что интересы господ-офицеров не во всем совпадают с интересами России, и что гнили в офицерских рядах ничуть не меньше чем в Зимнем Дворце? И что часть "их благородий" солдат и матросов вообще за людей не считают.... И давай договоримся так: я тебя понимаю, и полностью с тобой солидарен. Работать будем тихо, чтоб, все обошлось как в девяносто девятом, крокодиловые слезы и добровольная отставка. Никакого шума, никаких революций. Сие вредно действует на здоровье государства. — Я встал и пожал Карпенко руку. — Ну, спасибо за разговор, пора и честь знать.
11 марта 1904 года 17-45 по местному времени.
Желтое море, 34 гр. СШ, 124 гр. ВД.
БДК "Николай Вилков"
Павел Павлович Одинцов.
Огромное багровое солнце кровавым шаром опускалось в воды Желтого моря. И казалось, вода уже окрашена кровью тысяч погибших, которые пока еще живы и ходят по этой земле, но участь их предрешена. С той или другой стороны погибнут тысячи, десятки тысяч станут калеками, для сотен тысяч война разрубит жизнь на две половины: ДО и ПОСЛЕ. Это война. Разожженная респектабельными господами из Лондонского Сити, да и наши отличились "олигархи" местного разлива, она будет уносить жизни русских и японских солдат и матросов, только ради того, чтобы банкиры смогли в очередной раз подсчитать прибыль. А вот хрен вам, а не прибыль, подумал я, опираясь на леер. Эта болезнь только так и лечится, "Внезапной отставкой, полным разорением и физическим уничтожением".
А ну их всех на... дайте хоть немного отвлечься от мыслей о совершении НЕВОЗМОЖНОГО, дайте хоть немного просто стоять так и смотреть на закат.
— Не помешал, господин Одинцов? — сзади ко мне подошел, сопровождающий груз оптики, поручик пограничников. — Павел Павлович, не подскажете, когда будем в Артуре? Нам вообще было предписано во Владик груз доставить, но и Артур тоже сгодится.
— Петр Степанович, наверняка будем там четырнадцатого, то есть через три дня. Только вот на пути в Артур нас ждет вся проклятая эскадра господина Того из шести броненосцев и шести крейсеров.... И в Артур мы можем попасть только через его свежий труп, который еще надо суметь организовать. А с артурской эскадрой дела не очень хороши, повреждены новые броненосцы "Ретвизан" и "Цесаревич" и крейсер "Паллада", подорвавшись на мине, погиб крейсер "Боярин".
— Дела-а-а... — протянул поручик, набивая трубку табаком. — Ну и как же вы будете прорваться в Артур, да с эдаким обозом? Торговлишку японскую вы пощипали знатно, ничего не скажу. Восемь купцов одним крейсером взять — не фунт изюму съесть! — поручик обхлопал карманы шинели. — Фу ты, вот незадача, спички в каюте забыл.... У вас, Павел Павлович, огоньку не найдется?
Я поднес зажигалку к его носогрейке. После двух-трех энергичных затяжек, трубка задымила как паровоз.
— Интересная вещица... — поручик покосился на зажигалку, а я мысленно выругал себя за неосторожность. Хотя этот хитрый кубанский казак, давно заметил все наши неувязки и несуразности, но, как и всякий настоящий хохол, держал все это пока при себе. А то скажешь что раньше времени, и будешь дурнем, если не хуже. На таких где сядешь, там и слезешь, когда Новиков попробовал припахать его людей к караульной службе на трофеях, то тот уперся, — У нас, мол, свое начальство, вам мы, господин капитан, не подчинены. И к тому же груз особой важности, который поручен нашему попечению, и нуждается в охране денно и нощно. Так и не дал ни одного человека, куркуль. А сейчас было видно, что гложут человека самые вопросы, но он старается держать себя в руках. Поручик козырнул. — Честь имею, господин Одинцов и за огонек благодарствую. — Потом огляделся по сторонам и прошептал вполголоса. — Павел Павлович, а правда господин профессор Тимохин Алексей Иванович, дай Бог ему здоровья, такую штуку изобрел что адмирала Тогова сразу в дым. А то я тут слышал краем уха, как матросики, значит, толковали про какой-то Едрён-Батон. Страшная говорят штука, спаси и сохрани Заступница Небесная.
— Т-с-с! — мне вдруг захотелось заржать как жеребцу по весне, но я напялил на свою физиономию каменное выражение. — Это, Петр Степанович, и есть самая большая государственная тайна. Ваши мелочи, там и рядом не стояли, понятно?
Вот, подышал воздухом, значит, а тут и стемнело совсем, пора уже и к себе в каюту... изучать биографию товарищей Романовых. Кто из них нам поможет, а кто только мешать будет.
...
А в каюте, ноутбук на столе, кофе в термосе и бутерброды в тарелке. Даша, э-эх, знает мои вкусы. Вообще, идеальная жена будет для занятого мужчины.
— Дашь, я тебя люблю и даже очень, — я снял кожаную куртку. — Но сейчас есть еще одно дело. Попроси-ка пройти ко мне особиста "Вилкова", старшего лейтенанта Мартынова Евгения Петровича. Передай ему, что бы взял с собой вазелин, потому что скипидар у меня уже есть. — Даша хихикнула, — И пусть поторопится, обгадился он по полной программе. Да, заодно позови местного зама по воспитательной, кап-три Зыкина. Там и его промах есть, не без того.
Не успел я сжевать пару бутербродов и выпить кофе, как Даша доложила, пришли — ждут.
— Зови, — я едва успел промокнуть губы салфеткой. Нет, бутерброды не с черной и красной икрой, как вы могли подумать, а всего лишь с сыром "из соседнего продмага". Такие же много лет назад готовила мне мама, когда собирала сначала в школу, а потом... Мама, мама... каким же я оказался непослушным сыном. От лирических воспоминаний меня оторвали эти двое....
— Ну, здравствуйте, дорогие мои, докладывайте, о чем это матросы по углам шепчутся, да так громко, что их слышно за пару десятков метров? Сидите, сидите, конечно, вы мне не подчинены, но это я сейчас вас воспитываю, а дойдет дело до Карпенко, речь уже пойдет о наказании. Подошел ко мне сейчас на палубе поручик местных пограничников и начал расспрашивать про ядрен-батон. Это от кого же он таких знаний набрался. Да еще в контексте профессораТимохина. Понятно, народ наш любит языки почесать, да косточки начальству поперемалывать, а в результате складывается положение, описываемое словом из четырех букв, начинающимся со звука "ж".... Ну и что будет дальше, кто скажет.
— Теперь надо ожидать попыток похищения Алексея Ивановича. — Поднял глаза старший лейтенант Мартынов, — если конечно эта информация дойдет до агентов вероятного противника.
Я поморщился.
— Забудьте вы уже это выражение "вероятный противник", товарищ старший лейтенант. У нас есть один открытый враг — Япония, один скрытый враг — Великобритания и все остальные, которые и есть "вероятные противники". Верить нельзя никому, любое государство вцепится России в глотку, если посчитает что в данный момент это выгодно. Потом, правда, будут рвать волосы на том месте, на котором сидят, типа как кайзер Вильгельм в восемнадцатом, или французы в сороковом, но будет уже поздно. Вам, товарищ капитан третьего ранга, необходимо усилить работу с людьми. Берите пример с товарища Ильенко, человек из кожи вон лезет, что бы объяснить командам тонкости текущего политического момента. А ведь все, что здесь болтают, ляжет на стол не столько и не сколько зарубежных разведслужб, но и наших российских спецслужб... жандармерии, да хоть бы тому господину Витте, который является для нашего поручика прямым начальником, а судя по важности операции, может и непосредственным. Думать люди должны головой хоть немного, перед тем как что-то брякнуть. Что теперь мне, просить его рапорт не писать, склонять к должностному преступлению? Или может просто ликвидировать? Сколько народу прочтут его рапорт, пока он по инстанциям доберется до Витте. А он доберется, вы не волнуйтесь, мы с вами уже достаточно шума наделали, и еще наделаем, что каждая бумажка о нас будет лететь наверх, будто ее подхватило торнадо. В общем, вам, Евгений Петрович, выяснить, кто там такие разговорчивые и провести беседу... со всеми неважно военнослужащий или прикомандированный вольнонаемный. Чтоб этот фонтан сведений для вражеских шпионов у меня здесь заткнулся. Подумайте, какие слухи можно еще специально пустить, что сделать рабочую версию максимально далекой от истины. Помните, наша главная тайна не ядрен-батон и профессор Тимохин, наша главная тайна это наше происхождение из будущего. Никогда и не в коем разе никто кроме специально допущенных людей не должны знать об этом. Наша рабочая версия, это сконструированный согласно новейшим теориям миноносный крейсер первого ранга, построенный на собранные эмигрантами деньги, где-то на Тихоокеанском побережье Америки, и вооруженный секретным оружием профессора Тимохина. Вы, Петр Викторович должны вдалбливать это в голову всему личному составу, от командира до последнего прикомандированного техника. Может так случиться, что от этого будет зависеть их жизнь и смерть. Чем меньше про нас знают на стороне, тем лучше. И не бойтесь вы докладывать товарищам Одинцову и Карпенко о своих промахах. Хуже, чем вам сделают японцы с англичанами, они вам все равно не сделают, а вот кое-что, возможно, удастся поправить.
— Товарищ Одинцов, но положение на борту — привстал особист.
— Что обстановка как на пожаре в борделе во время наводнения? Понимаю, перенос, да еще куча гражданских на борту, да еще и местные, не боевой корабль, а цыганский табор. Поэтому, по первому разу, обойдемся без оргвыводов, тем более что заменить вас все равно пока некем. Идите и воюйте, в меру своей профессии и умения, а мы с Карпенко постараемся вам помочь.
— Паш, ты это серьезно насчет оргвыводов? — когда товарищи офицеры ушли, Дарья присела на краешек стола. Натянувшаяся юбка четко обрисовала тугое бедро. Сердце внезапно забилось, где то под горлом, как и тридцать лет назад.
— Даш и да и нет... первое предупреждение я уже сделал, если будут еще проколы — извините, Одинцов два раза не предупреждает. А с другой стороны, случайно получился такой шикарный канал дезинформации всех и вся в окружающем мире. Рапорт этого поручика это официальный документ, составленный официальным лицом, чья лояльность Российской империи неоспорима. Данные полученные по этому каналу, при отсутствии иной достоверной информации, будут для иностранных разведок как истина в последней инстанции. А то, что его в ведомстве Витте скопируют и стырят, то не переживай там шпион на шпионе сидит и шпионом погоняет. Эх, ладно, милая, что мы все о делах, да о делах? Иди ко мне... — я усадил Дарью к себе на колени, — девочка моя, сероглазая.
— Да уж девочка, — Даша положила голову мне на плечо, — Паша, какая я счастлива-я! Ну, честное слово, ты лучше всех, клянусь
Так, Великий князь Александр Михайлович часок подождет, не убежит. Надо Дарье разъяснить, что значит быть по-настоящему счастливой. Вот только сначала дверь в каюту желательно запереть.
13 марта 1904 года 14-05 по местному времени.
Желтое море, до Порт-Артура 130 миль.
Командир эсминца "Быстрый"
капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.
Мы в дрейфе, погода хорошая, тихо. Только что ошвартовались к борту "Николая Вилкова". В преддверии завтрашних событий поступил приказ Карпенко, извлечь из аппаратов левого борта торпеды 53-65К заряженные нам во Владивостоке для учений, и зарядить два "Шквала". На крупную дичь, значит. Вот, стою на мостике, дышу полной грудь и вслушиваюсь в себя. А ведь я от жизни уже ничего не ждал, ну что мне оставалось? Доплавать полгода, потом контр-адмиральские погоны, отставка, пенсия... И все, впереди одинокая старость. Жена ушла, дети разбежались, оставалось только угасать никому не нужным стариком, после бурно прожитой жизни. Что было, то было, и служба в подплаве на Северном Флоте, когда был молодой и красивый. А Северный флот, он по сравнению с Тихоокеанским почти столица. Сел в самолет через час в Питере, а через два Москве. Потом была тяжелейшая авария в походе, декомпрессия и больше года госпиталей. Подплав для меня был закрыт навсегда. Но увольняться по состоянию здоровья не захотел, в моей семье мужчины, чуть ли не с Петровских времен, как-то не видели себя вне военно-морского флота. Не знаю каким образом, но получил направление в военно-дипломатическую академию, которую и окончил с отличием в девяносто пятом. А потом была служба сначала помощником, а потом и военно-морским атташе во всех уголках мира, и звания шли, как положено, за двенадцать лет от капитан-лейтенанта, до капитана первого ранга. Да-с! А вот год назад выяснилось что для полной пенсии мне совсем чуть-чуть не хватает стажа, всего полтора года... А вот куда вы денете капитана первого ранга? И тут на академию пошел командир "Быстрого". Ну, мне и сказали, мол, пока он учится, ты ему место подержи, вернется и оформим тебя на пенсию как положено. Вот, я и командир эсминца, надводным кораблем не только ни командовал никогда, но даже и курсантом практику на лодке проходил. Хорошо старший у меня опытный, главное ему было не мешать. А тут сначала этот поход, а потом ЧП. И даже здесь, после перехода, Антон Петрович, дисциплина, служба порядок, исправность механизмов, а я ему только киваю, а сам как во сне. И вдруг, позавчера, когда Карпенко повел нас в атаку... знаете, я вдруг помолодел. Эсминец как живой рвется вперед, ветер, брызги и цель... не какая-нибудь мишень, или списанная лайба, а самый настоящий корабль, самого настоящего врага, которого надо убить, потому что иначе он убьет тебя. И когда выпущенные нами снаряды начали рвать японский крейсер на куски, я вдруг снова почувствовал ради чего жить. Будто не было этих лет, и я снова тридцатилетний капитан-лейтенант. Есть Враг и есть Родина которую надо от этого врага защищать. Да завтра я поведу "Быстрый" в бой и буду убивать тех кто пришел сюда убивать моих пра-прадедов. Буду убивать по старинке, артиллерией и торпедами, а это для моряков почти глаза в глаза. Я уже говорил с Сергей Сергеевичем, насчет завтрашнего. Если все пойдет по плану, то на "Микасу" пойдет один из тех двух "Шквалов", что кран-балка вот-вот введет в торпедный аппарат. Ну-ка, постойте, что это там матросик пишет краской на боку "Шквала"? Интересно?! Спускаюсь с мостика. С темно зеленом боку торпеды большими белыми буквами выведено "За Варяг!".
— Товарищ матрос! — матросик испуганно вскакивает. Все понятно, коротко стриженый, лопоухий, срочник, был, этого года весеннего призыва. — Молодец, — жму ему руку, — А теперь давай-ка сюда... — мы обошли торпедный аппарат с другой стороны, а вот на этом боку напиши: — Адмиралу Того, лично.
Матросик широко лыбится, — Так точно, товарищ командир, напишу! — и теперь, если есть бог на этом свете, то этот "Шквал" точно дойдет до цели, молитвами моими и этого матросика.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
