Хелена. Общий

Я подошла к трону и взяла фолиант. На мгновение мне показалось — на единственное страшно долгое мгновение! — что мертвец не даст мне забрать своё сокровище. К счастью, чуда не произошло.

"Ничего не произошло. Твердь не разверзлась, гром не грянул. Вот только как-то гадко ощущать себя расхитительницей гробниц".

Фолиант был толст и массивен. От него приятно пахло. Я представила, будто открываю его и разбираю небрежный почерк...

"Одумайся. Ты всё равно не понимаешь древнеэйанский".

Ортано Косом переводил только устную речь, не письменную.

— Зачем она тебе?

— Просто дай её мне!

Я нахмурилась, но протянула книгу Миарку. Юноша вырвал её у меня из рук, прижал к груди и блаженно заулыбался. По его щекам текли слёзы.

— Наконец-то она у меня, — приговаривал он, поглаживая обложку. — Наконец-то.

"Он ненормален".

Жрицы Жиюнны умеют лечить болезни разума. Бывшие жрицы — нет.

"Жаль, что Алая Владычица больше не любит меня".

— Хочешь, прочту отрывок? — внезапно предложил эйанец. Его голос прямо-таки лучился благодушием.

Я кивнула. Не стоит перечить безумцам.

Юноша раскрыл наугад фолиант и с выражением прочёл:

— Смотри! Смерть там воздвигла трон,

Где странный город погружен,

На дымном Западе, в свой сон...

"Не может быть!"

— Эй! Я знаю эти стихи! Их читала маленькая девочка из моего сна!

— Девочка? — насторожился Миарк. — Из твоего сна?

Он побледнел и захлопнул книгу.

— Довольно на сегодня поэзии. Всё равно мой отец был не слишком хорошим стихотворцем.

"Секреты?"

— Постой...

— Я сказал: довольно!

Странное поведение эйанца вконец доконало меня. Не в силах больше сдерживать гнев, я размахнулась и залепила ему пощёчину.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я медленно успокаивалась, Миарк же одной рукой сжимал книгу, а другую прижимал к пострадавшей щеке.

Первой сдалась не я.

— Прости, — тихо сказал юноша и виновато отвёл взгляд в сторону.

— Я прощаю. И ты знаешь — буду прощать и впредь. Меня так воспитали. Но знай, во мне тоже есть тёмная сторона, и иногда я позволяю ей брать верх. Надеюсь, ты никогда не испытаешь на себе её настоящую ярость.

Я не шутила. Когда-то на меня нисходила сама Жиюнна, и мои руки украшали татуировки боевой жрицы одной из высших ступеней. В те времена никто не осмеливался мне перечить, ибо знали — служительницы Госпожи вспыльчивы и скоры на расправу, как и их богиня.

Я давно уже не жрица, но... всё ещё хорошо помню, каково ею быть.

"И никогда не забуду".

— Всё ещё хочешь остановить время? — спросил Миарк.

Я кивнула. Время может быть и врагом, и союзником. Сейчас оно сражалось не на моей стороне.

С тяжёлым вздохом эйанец снял с шеи деревянный медальон.

— Возьми, его вырезал мой прадед. Это единственный ключ к механизму.

Заметив мой недоумённый взгляд, юноша хлопнул себя по лбу и пояснил:

— Видишь пустое гнездо в изголовье трона? Вставь туда медальон.

Отринув трепет перед мертвецом — не в первый и не в последний раз мне приходится нарушать спокойствие ушедших — я выполнила указание. Как только украшение заняло вошло в паз, по стеблям металлической лозы зашевелись, будто растревоженные змеи.

— Отлично! Я опасался, что механизм испортится за столько лет бездействия, но, кажется, он в полном порядке. Даже энергия продолжала накапливаться. Нам повезло.

"Сомнительное везение. Я предпочла бы вообще не связываться с подобными машинами".

— Что мне нужно сделать?

— Назови Слово, принцесса. Только оно отделяет тебя от короны Повелительницы Времени.

Слово? Я на мгновение задумалась. Моя магия часто подбирает нужные слова, но что-то подсказывало мне — на этот раз она бесполезна. Для древней машины нужно столь же старое Слово. Гирэ Нор был основан, процветал и погиб задолго до появления Пятерых и дарования ими людям волшебства.

Когда-то мой Высокий был очень хорош. В Храмовой Школе меня даже ставили в пример другим воспитанница. Когда Жиюнна в первый раз прикоснулась ко мне, говорить на священном языке я стала ещё лучше, и даже после отлучения, несмотря на проведённую по всем правилам церемонию отлучения, понимание некоторых слов не покинуло меня.

"А уж это Слово невозможно вытравить из души, сколько не пытайся".

Растягивая гласные и делая ударение на последний слог, я назвала одно из истинных имён мёртвого бога Эйана.

Лоза устремилась ко мне. Миг — и она оплела меня плотным коконом. Было немного щекотно, когда холодные гибкие стебли скользили под одеждой по обнажённому телу.

"Назови свою волю, Повелительница", — прозвучал у меня в голове вкрадчивый голос, не мужской и не женский.

"Я хочу разорвать связь между мирами. Пусть, пока я здесь, Эмьвио Косом застынет".

Тихий вздох. Безымянный укорял меня, но я не понимала, почему.

"Я выполню приказ, Повелительница, хоть и совсем не того желает твоё сердце".

"О чём ты?"

Голос не ответил, но я почувствовала, как лоза теплеет. В глазах потемнело, голова закружилась...

...совершенно свободная от пут щупалец древней машины, я упала на руки друга.

"Вот зачем здесь трон", — промелькнула в голове вялая мысль.

Я представила, как оседает на пол после использования машины суровый Ларан, отец Миарка, и меня пробрал глупый смех.

Веками люди мечтают о власти над временем. Некоторые из них готовы заплатить за неё любую, даже самую немыслимую цену.

А у меня получилось разорвать "связующую дни нить". Задаром.

Слабость в коленях не в счёт.

-10-

После возвращения из Гирэ Нор я долго не могла прийти в себя. Механизм в железной башне... нет, знания людей Золотого Империи потрясали. Ни чудеса Старого Света, ни тем более — Нового, не могли с ними сравниться.

После падения Естественного закона людям пришлось по крупицам выстраивать картину мира. Это был долгий путь проб и ошибок, и он до сих пор не пройден до конца (да и вряд ли когда-нибудь будет).

Творения эйанцев в Эмьвио Косом мертвы, как и их создатели. Но здесь, в Пустом мире... я видела машину Повелителя времени, и не только видела, но и запустила её. Бесследно исчезнув в младшем брате, Естественный закон продолжил существовать в странной, искромсанной, но рабочей форме в Ортано Косом.

"Мне нужен доступ к исследованиям Ларана. Он дал Белой новую жизнь... Может, я смогу найти в его рукописях ответ, как спасти Лионеля".

Мой любимый чах не по дням, а по часам. Проклятый клинок пил из него жизнь... хотя кого я обманываю? Временное тело для Лионеля создала я сама. Как только волшебство истощится, он вновь превратится в синего мотылька. Связь между нами слаба. Его ничего не удерживает рядом со мной.

"Почти ничего".

Почти. Короткое слово, порождающее надежду.

Я хотела спросить у Миарка, где хранятся записи его отца, но юноша куда-то пропал. Оставался только один источник, Королева. Несмотря на перерождение, правительница Пустого мира многие привычки сохранила из прошлой жизни, а в культуре Старой Империи письменному слову отводилась особая роль. Эйанец говорил, она не раз пыталась воскресить Ларана — логично предположить, что сначала сотворённая богиня изучила его записи.

Я нашла Королеву в пещере с перламутровыми стенами.

Она возлежала на шёлковых подушках цвета молока; девять Дочерей (без доспехов) выстроились перед ней в идеальную шеренгу. Они были в разных, но одинаково белых платьях.

— Это и это, — надменно указала пальцем богиня на двух голубоглазых големов. — Остальное никуда не годится. Смертные совсем стыд потеряли, раз носят подобную безвкусицу.

Слуги поклонились и бесшумно удалились.

— Говори, с чем пришла, кроха-волшебница. Только быстро — я занята. Оказывается, подготовка свадьбы сына очень хлопотное дело.

— Мне нужны записи Ларана. И чем скорее, тем лучше.

— Тебе нужны рукописи моего возлюбленного? — насмешливо спросила Белая, взяла с серебряного блюда дымчато-синий фрукт и ловко бросила его мне:

— Скушай яблочко, деточка. На голодный желудок у людей в головах заводятся поистине безумные желания.

Я закусила губу. Королева обладала удивительным талантом унижать. Миарк удручающий пример того, кем за жалкие пять десятков веков становятся нормальные — или почти нормальные — люди в её подчинении.

— Мне необходимы эти записи, — твёрдо повторила я. — Пожалуйста.

Владычица довольно хмыкнула.

— Сказала-таки волшебное слово. Молодец. Так уж и быть, я дам тебе доступ в свою библиотеку. Надеюсь, ты прилежно училась?

"Причём здесь мои успехи в Университете?"

— Мой язык... как вы говорите? Мёртв. При смертной жизни я разговаривала на нём и писала, как и Ларан. Кстати, сейчас я тоже на нём говорю. Вся соль в том, что ты понимаешь и меня, и своего дорогого друга Миарка только из-за того, что находишься в Ортано Косом.

Древнеэйанский не расшифрован до конца. Без посторонней помощи у меня нет никаких шансов разобраться в записях Ларана.

— К твоему счастью, дорогая, у меня сегодня хорошее настроение. Так уж и быть, я приставлю тебе помощника.

"Только что у Миарка появилась ещё одна головная боль".

Эйанец объявил также неожиданно, как и пропал.

— Решила засесть за книги, принцесса? Похвально. Из тех, кто смолоду не стремится к знаниям, вырастают невежды.

"Я не столь уж юна!"

— Где ты пропадал все эти дни?

Юноша лукаво подмигнул:

— Соскучилась? Думал, твоё сердце занято паладином!

"Что за игривый тон?!"

Хмурый взгляд исподлобья мигом остудил его пыл.

— Был в кузне. Ковал, — обиженно буркнул друг. — Мне следует назвать тебя тёмной или — как там у вас говорится? — заколдованной-злой-ведьмой принцессой. За угрюмость.

— В кузне? Здесь и такое есть?

— Она в Гирэ Нор, — с неохотой пояснил юноша. — И был я там вовсе не по приказу хозяйки, хоть и с её дозволения.

Я не стала уточнять, почему Королева разрешила ему покинуть логово. Другое занимало мои мысли.

Разговор происходил в небольшой комнате с закруглёнными углами и с стенами, затянутыми белым шёлком. Я сидела за столом из дерева цвета пепла и силилась разобраться в записях Ларана. Королева не язвила, когда спрашивала про мои знания. Удручающе, но их не хватало.

"Мне следовало чаще садиться за учебники".

— Тяжеловесный стиль, не правда ли? — беззаботно спросил Миарк. — Помнится, отец отличался невыносимым занудством, когда дело касалось теории. Его упрямству и дотошности не было равных во всём Эйане, а у нас, поверь, хватало твердолобых мудрецов, каждый из которых — представь! — мнил себя умнейшим.

Я промолчала. Моих знаний языка едва хватило на то, чтобы определить предмет исследований Ларана. Он занимался ни много не мало, самим Богом.

— Наверно, тебе неизвестны некоторые слова... Всё-таки пять тысяч лет прошло. Но, Хелена, я могу объяснить, только скажи!

Чистосердечное предложение помощи прозвучало как изощрённое издевательство.

— Всё, — сдержанно сказала я. — Мне не понятно абсолютно всё. Смотрю на страницу, и вижу не текст, а лишь бессмысленный набор витиеватых закорючек.

Миарк сел рядом со мной.

— Делать нечего, — весело заявил он. — Раз ты погрязла в пучине невежества, мне придётся стать твоими глазами. Заодно и труды дорогого папеньки почитаю: при жизни он редко делился со мной секретами.

— Спасибо.

— О, не стоит благодарности, — отмахнулся эйанец. — Я тебе задолжал. Будем считать это началом, — он усмехнулся, — расплаты.

"Друзья познаются в беде, не так ли?"

Бога терзал смертельный недуг. Во всём мире только один человек об этом знал.

Прежде чем сделать страшное открытие, он много лет встречался во снах с мудрецами эльфелингов. Не сразу и неохотно, но они раскрыли ему тайну, почему, придя в Эмьвио Косом, они не стали славить Создателя, как люди Эйана. Оказалось, нелюди скрывали ужасную правду: божественная природа была не совершенна. В ней крылся изъян.

Все существа при рождении получали особую искру от Творца, но лишь жители Эйана после смерти возвращали её назад, воссоединяясь с Богом. Достойнейшие из них обретали бессмертие... прочие растворялись в небытие, но их могли спасти искренние молитвы благочестивых близких.

Тление божественных искр питало Естественный закон.

После смерти Творца души людей Эйана останутся неприкаянными. Их божественные искры, будучи частями тела мёртвого Бога, начнут разлагаться. Многие не выдержат боли и падут. Их свет обернётся тьмой.

Так сказали эльфелинги искавшему ответы человеку. Самих нелюдей не пугала смерть Бога — их мёртвые принадлежали только себе. Даже покинув тела, они продолжали пребывать со своим народом.

Человек сохранил полученное знание в тайне, опасаясь навлечь на себя гнев сограждан: вера в несокрушимость Бога была слишком велика. Впрочем, он придумал способ спасти людей Золотой Империи.

Человека звали Ларан. Для спасения Эйана он сотворил богиню.

— Вот оно как, — задумчиво произнёс Миарк, когда мы закончили чтение первой рукописи. — Не обошлось без остроухих. Но кто бы сомневался!

"Чем же обидели его нелюди? Одарили презрительным взглядом или высокомерно фыркнули вслед?"

— Почему эльфелинги избрали покровительство Тэа? Из дневников твоего отца не видно, что они нуждались в чье-либо защите.

— Эльфелинги были заносчивы и слепы, — слова эйанца сочились ядом. — Они не видели ничего дальше кончиков носов, хотя располагали знаниями иного мира. И что, помогла им осведомлённость? Трижды ха! Видела бы ты, что творилось в их королевствах, когда начался катаклизм! Нелюди слишком долго жили в Эмьвио Косом. Хоть сами они и не использовали Естественный закон, их нежные тела привыкли к его присутствию. Когда он стал ослабевать, превозносимая идеальная плоть остроухих начала разрушаться.

"Вот так разгадка! Без защитника они просто не смогли бы выжить".

Как я знала из сказаний, когда эльфелинги взмолили о помощи, все дети Первого уже были обещаны людям, но умирающий бог сжалился над просящими и сотворил того, кого ныне зовут Белым Владыкой.

Никто не сомневается в женственности Жиюнны или в мужественности её братьев. Потомки их смертных детей до сих пор ходят среди нас, но Тэа... Последний из Пяти совсем другой природы. Он превосходит красотой всех женщин и однажды отказал моей бывшей Госпоже как мужчина. Покровитель эльфелингов не добрый, но и не злой к людям бог. В борьбе с порождениями Бездны его служители почти столь же хороши, как и боевые жрицы Жиюнны, а слуг, подобных оракулам, у других богов нет.

"Я не доверяю ему".

— Выходит, Королева должна была стать спасительницей народа Эйана. Ларан хотел избежать трагедии и заменить больные искры на отщеплённые от здорового бога. Перерождённые люди могли бы жить в Пустом мире, — задумчиво проговорила я. — Однако твой отец ошибся: Белая в момент пробуждения уничтожила города в Ортано Косом. Народу Эйана никуда было возвращаться.