"Наверно нам", — подумал Флавиан и у него потекли слюнки.
— Что будем делать с хвостом? — задал вопрос пастух, наклонившись к стражу чуть ближе.
— Отрезать, будет больно, — ответил Галарий. — Он нам не помешает.
В скором времени, трактирщик, в своем засаленном и грязном халате, принес гостям на стол две тарелки, а второй ходкой невскрытый бочонок с пивом. Галарием молча вложил тому в руку солидную сумму дукатов, Лебизье, тот чуть ли не раскланялся в благодарностях и исчез с глаз долой. Поедая горячее мясо, которое было нежным, как поцелуй девственницы, и таяло во рту, как первый снег, Флавиан постоянно косился на человека в темных одеждах. Затем, случилась потасовка между оруженосцами двух каких-то безземельных рыцарей, или как их назвал, сам Лебизье — мелкашей.
— Доедай, — Галарий едва притронулся к своей еде и встал из-за стола. — Мы направляемся в замок.
Глава 10.
Речноземье состоит из семи больших герцогств — на северо-западе это морское прибрежное герцогство Винный Край, со столицей в Амалии, является крупным речноземным городом и портом, центр жизни для всего Речноземья. Простор — самое обширное герцогство и житница Речноземья, которое с незапамятных времен управляется семейством Да Диже, граничит со священными лесами дриад и кентаврами. Знаменито своими сочными и очень плодородными лугами, красивыми цветами. Гасконь — самые южные и гористые земли, сердце Речноземья, именно здесь добывают знаменитое серебро и производят самые знаменитые мечи Империи. Трехречье — мягкое брюхо всего Речноземья, располагается в самом центре провинции. Как следует из названия, все герцогство поделено на несколько частей тремя притоками Делоса. Восточная Марка — небольшое, но очень важное герцогство для всего Речноземья. Оплот и щит от нежити, Восточная Марка принимает в ряды рыцарей даже преступников, веря в том, что сражаясь и пав в бою против вампиров те искупят свою вину. Переправа — самое маленькое герцогство, с тремя непреступными замками, оплот всех речноземных торговцев, собирающие подать с каждого чужестранца в Империи. Формально Переправа является независимым от Речноземья. И длинная полоска на востоке, граничащая с Бравией и Фикией — герцогство Рыбланд. Потомственные рыбаки и рыцари, ловчие и воины, наездники грифонов и ловцы речных китов — они являются самой настоящей жемчужиной Речноземья.
(с) Путеводитель по Делиону.
Флавиан, который более всего желал встретиться со своим другом, не понимал, к чему такая спешка стража. Свою еду он так и не доел, оставив на столе большую часть блюда и успев лишь обглодать мясо с костей. Галарий едва прикоснулся к пище, решив тотчас отправиться в замок. Страж внешне не проявлял никакого возбуждения, однако Сетьюд заметил в нем изменения. Словно его спутник жаждал встречи с Винарием и Аргием, не меньше чем Флавиан.
На улице шел небольшой дождь, слегка прибивший пыль на земле, который в скором времени закончился. Вороны попрятались под небольшими навесами, или каменными башнями, шума от них поубавилось. Гроза обошла Рэвенфилд стороной, хотя к северу молнии по-прежнему яркой полоской разрезали небо.
Верхний город был еще намного старше, чем Нижний, никто даже и не пытался определить возраст оплота Рэвенфилда. Местные архивы, а также речноземные мифы и легенды старят Вороний город на несколько тысяч лет. Говорят, что Рэвенфилд был построен еще за долго до того, как на свет родилась почитаемая речными жителями Дева Битвы. Верхний город был ничем иным, как ядром Рэвенфилда — форпостом в важном стратегическом месте, воины которого должны были следить за движениями войска нежити. Со временем, из небольшой крепостной заставы, благодаря многочисленным ссыльным преступникам и авантюристам, которые верили в слухи о несметном богатстве вампиров, основной Рэвенфилд превратился в донжон — большой замок, расположенный на холме и обнесенный высотными стенами. Воины, мародеры, бандиты, рыцари разных мастей, существа из других рас — все они стали селиться подле холма, за стенами города и уже к рождению Девы Битвы Рэвенфилд представлял из себя обширный замок, вокруг которого вырос не менее обширный город. Сейчас же Верхний город представляет из себя крепость внутри крепости, обнесенную Старыми стенами. Название довольно условное, потому как стены это реставрируется прямиком из казны лорда-протектора провинции, из столицы Рэвенфилда.
Дождь вновь небольшими каплями начал барабанить по скатным крышам домов, по сырой земле, создавая возмущения в небольших лужицах и снова взбаламутив ворон — намокшие, холодные и голодные вороны после каждого раската грома начинали каркать во всю глотку, издавая воистину великий шум, разносившийся по всей округе. Флавиан готов был поклясться, что это карканье можно было услышать даже в Столберге.
Покрытый пылью плащ Галария тащился вслед за его спиной по грязным лужам и комьям грязи, Флавиан старался обходить лужи и кучи дерьма своими босыми ногами, думая о том, где бы раздобыть ему обувь. В скором времени, миновав несколько узких улочек, путники прибыли к Старому городу.
Внутры Старых стен был свой миниатюрный город. Сразу после врат стоял колодезь, который закрывался треугольной деревянной покатистой крышей, с железной рукоятью и тремя ведрами, стоявшими чуть поодаль. От кузницы несло каленым железом, кузнец, не обращая внимания, на окружающих его играющих детей, ковал на наковальне меч, а подмастерье в это время занимался подковами. Обильный пар шел из кузни, застилая при этом другое здание — конюшню, где лошади, боявшиеся более людей небесные проявления богов, изрыгающих с небесной гром и молнию. Здесь были пекарни, стойла, рыцарское ристалища и богатые дорогие дома вассалов герцога Ордерика. Сам замок был монументальным и высотным сооружением, шпили его башен возвышались над внешними и Старыми стенами, как взрослый накаченный мужчина над робким дитем. Сильный ветер, несший с собой потоки свежий дождевой воздух, развивал герцогское знамя — черного ворона, с расправленными крыльями.
"Никогда не видел ничего подобного", — обомлел Флавиан увидев, сколь великим было это сооружение, не понимая, как такое вообще может создать человек.
Не удивительно, что крестьяне повиновались своим герцогам. Такие здания были в своей основе олицетворением силы и могущества правителя, и для любого чужеземца казалось, что такое могли построить только великаны.
Даже издалека, за стенами города, замок казался просто неимоверной громадиной, колоссом, который служил насестом для десятки тысяч воронов. Камень, из которого был сложен замок был светлым, но столь великое число птиц, облепившее здание красило его в черный цвет пернатых обитателей. Флавиан не понимал, как жители замка могли спать постоянном шуме воронов, которые не прекращали этого делать на протяжение всего дня. Помимо прочего, вороны просыпаются рано утром, практически с самых восходом Светила, отчерчивая ночь от утра своим неудержимым гомоном.
Стражники допросили новоприбывших гостей, Галарий ловко юлил и обманывал их, ради того, чтобы попасть внутрь этого особняка, для встречи с герцогом Ордериком.
— У меня есть сведения, касаемо дочери Ордерика, — соврал страж не краснея, но кажется, что стражники ему поверили.
Человеку с оружием поверить легче, чем грязному и неопрятному крестьянину.
— Герцог сейчас не в замке, — ответил один из стражников.
Галарий не показал своих эмоций и продолжал настаивать на своем.
— Где я могу найти его?
Воин, закованный в броню посмеялся с вопроса пришельца.
— Извини, брат, сегодня герцог не соизволил мне доложить о своем месте пребывания, — ответил стражник, но он вдруг понял, что шутить с этим гостем не стоит.
Галарий стоял словно статуя, никак не отреагировав на слова стража.
— Можешь спросить у магистра Лукия, он остался за главного в замке.
Галарий кивнул в благодарность за информацию и проследовал внутрь этого гигантского зверя. Флавиану показалось, что он со стороны выглядел как сжавшийся в комок котенок, стараясь не показывать свою не знатность. Однако стражники ни сказали ни слова, приняв его видимо за оруженосца рыжебородого воина.
У Флавиана захватывал дух при виде этого сооружения — ничего подобно величественного и монументального, созданного руками человека, пастух не видел. И вообще сложно было поверить в то, что такую махину можно соорудить силами одних лишь людей, может быть тут не обошлось без магии?
Когда-то, еще несколько месяцев назад он лелеял мечту о том, что он все же станет странствующим бардом, а может быть они с Аргием организуют бродячую труппу и будут путешествовать не только по Империи, но и по всему Делиону, слагая по тавернам и трактирам сказания, саги и поэзию. Флавиан, начитавшись в своем детстве подаренных дядей книг, мечтал увидеть все закоулки Делиона, познать все его тайны и посетить самые известные места мира. Сетьюд грезил посмотреть на бесконечные снежные покровы Съердии, желал увидеть великолепные старинные замки Риверланда, хотел поплутать по непроходимым лесным массивам бравлян, посетить родину богов и великих героев — Семиостровие, узрить творения величайших скульпторов, творцов, поэтов в сказочной Февсии, и конечно побывать в столице и сердце Империи, где жизнь бьет ключом уже несколько тысяч лет — Фикию, куда вели все дороги мира. Пастух мечтал погостить у воинственных амазонок, которые любили выставлять на показ свою статную грудь, очаровавшую странников, посмотреть на величественные луга кентавров, посетить железные руды цвергов и узреть воочию их странные, но могучие крепости, которые выдалбливались прямо в сердцах гор, увидеть самые старые сооружения Делиона, посетив альвийский протекторат и посмотреть, как живут гипербореи, как выживают пустынники, почему Морской Восток столь богат, а друиды едины с природой. Эта любознательность и жажда знаний всегда была предметом симпатий для его дяди, и он всегда подчеркивал, что из Флавиана вышел бы неплохой ученый и отличный летописец.
Теперь вот, он шагает по широким коридорам великого сооружения речных жителей, шагая босыми грязными ногами по холодному замковому камню. Стоило ему поднять голову вверх, она начинала кружиться от того, насколько же высоко уходят шпили в небеса и соединяются в единой точке, едва различимой человеческим глазом. Каменный пол состоял из плиток, некоторые из которых уже были треснувшие, а некоторые поменяны на новые гранитные, отчетливо разделяя границу между новым и старым. Некоторые из плит были наделены чудесным орнаментом — прямо сейчас Флавиан чуть было не наступил на цветущий плавными линиями цветок, проложенный по всей плите. Следующий, уже изрядно стертый, но до сих пор явный рисунок на полу, наверно одной из самых старейших плит замка, изображал воина в подобие кольчуги, который держал в своей правой руке копье, а левой придерживал щит рядом со своей ногой.
Десятки каменных колон поддерживали этот тяжелый арочный свод, их капители были украшены фигурами различных животных — лис, волков, медведей, грифонов, жаб, сов, орлов, их было просто несметное количество. Каждая из арок отделяла одну часть замка, от другой, при этом они были замаскированы полукруглыми выпирающими выемками, обрамленные пластинчатыми бронзовыми лепестками, похожие на золотистую рыбью чешую. Там стояли десятки свечей, освещавшие и без того мрачный замок. Здесь было действительно довольно тускло и дело было не в том, что божественное светило сейчас было спрятано мрачными тучами — оконные выемки, длинные и прямоугольные были уж слишком мало, чтобы осветить эту махину. Слуги шныряли туда-сюда, одни служки бегали с постиранным бельем в руках, и направлялись во двор, чтобы развесить простыни на воздухе, другие слуги меняли догоревшие свечи на новые, третьи же намывали пол и Флавиану даже стало стыдно, когда он заметил, какие грязные следы он оставлял своими ногами. Здесь ходили и рыцари, совершенно не обращая внимания на чужаков. Лишь некоторые из них косо посматривали на плащ Галария, не признавая в нем своего брата. Ордена стражей боялись, остерегались, а некоторые — даже открыто ненавидели.
Теперь путники дошли до развилки — прямо было нечто похожее, на часть храма, внутри замка, но как оказалось, это была лишь официальная приемная для важных гостей. Там стояло десятки деревянных лавок, с резными подлокотниками и спинками, крашенными профилями, а в самом конце этого помещения стояло большое причудливое кресло, больше похожее на трон. Вправо уже уходило две лестницы, одна вели по всей видимости в подземелье, а вторая шла наверх. Даже лестница была способна удивить пастушка, тот рассматривал столь великое количество деталей и был попросту поражен, какой человек в своем уме будет уделять столь времени даже такой крошечной детали, как бронзовая спираль, на резном каменном фоне?
Свечи горели по всему замку и Сетьюду было страшно подумать, сколько стоил весь этот воск, из которого делались эти источники света? На одни лишь только свечи в день здесь тратилось больше монет, чем сколько мог бы заработать пастух за год.
"Сколько же трудов было вложено в строительство всего этого?"
Отсюда, Флавиану казалось, что эта лестница уходила куда-то в поднебесье, на вершину Фиолхарда, где пируют праведные боги, в ожидания Адромезы. Здесь было десятки каменных ступеней, стертые тысячами рыцарей, десятком тысяч слуг, сотнями тысяч просителей. И только теперь, к Флавиану пришло осознание, что по этому месту, где только что шел он сам, когда-то, больше тысячелетия назад, шагала великая Дева Битва, которая так популярная в среде речных аристократов. Здесь в воздухе можно было учуять запах славы прежних герцогов, пахло тысячелетней историей и битвами. Здесь жил Петер Разбойник, и возможно, что именно на этом месте, король Хлойнег Птичник говорил свою знаменитую речь, перед битвой с графом вампиров Люцием, Риньеро Медведь, бродивший по гигантскому замку со своими прирученными медведями. Это было удивительное место. И обернувшись, Флавиан даже не был удивлен, когда заметил статую, которая своими очертаниями смогла передать тот воинственный дух Девы, которая шла на битву против объединенного войска нежити. Дева стояла с покрытой шлемом головой, облаченную в свою кольчугу и держала в руки свое знаменитое копье, которым и убила графа Лютция, досаждавшего всей Империи. Эта загадочная леди исчезла со страниц истории после славного деяния, и никто не знал, куда она пропала. Большая часть рыцарей верила в то, что боги удостоили ее великой чести — она стала одной из богинь и была помещена на небо, обретя новое созвездие. Когда новая имперская религия пришла на земли Риверланда, мифы смешались одним с другим — Дева теперь пировала в Фиолхарде с другими богами, но она не являлась богиней в полном смысле слова. Однако, Девы почитали здесь наравне с Двенадцатью, если даже не больше, посвящали ей обеты, возносили молитвы, просили о благодеяниях и заступничестве. Поклонение этой женщине было фундаментом всего рыцарского движения Речноземья.
В отдаленных речноземных местах, ну на примере того же Столберга, местные жители до сих пор верили в нимфид, русалок, эквилов и других речных существ, поклонялись им, подносили им жертвоприношения, курили священные травы и праздновали их праздники. Это было народной религией крестьянских масс, они почитали своих речных заступников, вылавливали сочками из рек души речных существ и хранили у себя дома. Некоторые из храмов строились прямо в реках, или даже под ними. Этот синкретизм самых разных верований, вкупе с рыцарской культурой создали воистину удивительный менталитет у речноземцев. И только пообщавшись с ними лично, Флавиан понял, насколько они похоже на северян и одновременно, насколько они непохожи.
